Любви и ящерки покорны

Солнце слепило глаза, но совсем не грело, и воздух был холодным. Таня немного прогадала с прыжком и теперь быстрым шагом шла по улицам Варшавы в то кафе, где они с мамой договорились встретиться. Папа Каве, будучи обычным человеком, не мог сам переместиться в Польшу, а у мамы, по её словам, «не хватило бы сил, чтобы его дотащить». Поэтому девушка поговорит лишь с мамой. Что-то подсказывало Татьяне, что она в чём-то ошибается. Правда Каве не знала, в чём именно. Может, стоило подождать с объяснениями хотя бы до завтра, чтобы сперва самой всё обдумать на свежую голову. Но дело уже было сделано, обе волшебницы переместились сюда, отложив дела, поэтому придётся всё же поговорить. Кафе было маленькое, скромное, но очень милое. Таня зашла внутрь, толкнув дверь плечом. Сверху послышался мелодичный перезвон колокольчиков. Мама Каве уже была там, она сидела за столиком у окна и с задумчивым видом смотрела на проходящих по улице людей. Ольга Витальевна, услышав звон, повернулась и увидела дочь. Таня подошла к столику, и мама с дочерью обнялись. — Привет, как у тебя дела? Что-то случилось? — сразу же обеспокоенно начала мама. — Привет, мам, — улыбнулась Каве в ответ. — Дела у меня просто прекрасно. Вообще… Ничего страшного не случилось, мне просто нужно кое-что тебе рассказать. — Я слушаю, — откликнулась Ольга Витальевна. — Тебе лучше обратно сесть. — Тогда ты тоже са… Стоп, там что-то ужасное? Что-то, от чего я должна сразу упасть в обморок, видимо, — недовольно сказала женщина. — Нет-нет, не ужасное. Но шокирующее. В общем, — Таня глубоко выдохнула, собираясь с мыслями, — ты ведь знаешь нашего нового учителя по рунам? Мама кивнула. — Его зовут Р… профессор Стригой. Так вот… Каве замешкалась — не могла же она сразу сказать: «Мы встречаемся». — В это невозможно поверить… Сперва я… почувствовала какую-то связь между нами, — издалека зашла девушка после небольшой паузы. — Почти сразу, когда впервые увидела его. Эмоциональную связь, разумеется. Мне захотелось узнать его получше. Затем я, неожиданно для самой себя, осознала, что… он мне нравится. Конечно, это случилось не сразу. Я поняла, что меня к нему как-то тянет. А потом я стала замечать, что он необычно ведёт себя. И ведёт себя так только со мной. Конечно, сначала я подумала, что это всё бред и что я всё это сама себе придумала. Но время шло… я много думала об этом и о нём и постепенно пришла к выводу, — Татьяна бросила быстрый взгляд на маму, до этого девушка рассматривала плитку, которой был выложен пол кафе. Губы Ольги Витальевны были плотно сжаты, но в остальном она выглядела достаточно спокойно. Даже слишком спокойно, учитывая, что женщина скорее всего уже всё поняла. — Я поняла, что я тоже нравлюсь ему. Меня поначалу шокировала эта мысль, это казалось мне слишком нереальным, слишком далёким от правды. Я хотела просто забыть это всё, но это оказалось не так просто. Постепенно я всё крепче убеждалась в своих чувствах, потом и в его чувствах тоже. И сегодня, — Каве почувствовала, как по её телу прошла мелкая дрожь, когда девушка вспомнила события сегодняшнего дня, — мы всё-таки… признались друг другу. И все мои догадки о его чувствах оказались правдой. Мам, мы хотим быть вместе. Мы любим друг друга, теперь я в этом не сомневаюсь. Мама некоторое время молчала. — Что ж, — наконец начала она, — я не буду ходить вокруг да около. Мне не нравится вся эта ситуация. Я считаю, что ученица не может встречаться с учителем. Что он, твой ровесник? — Нет, конечно, — горько ответила Каве, снова смотря в пол. — Я не буду интересоваться, сколько ему лет. Полагаю, столько же, сколько и мне, если не больше. Он вполне может оказаться маньяком или педофилом, ты ведь его совсем не знаешь. — Мама, я совершеннолетняя! — повысила голос Таня, удивив даже саму себя. Она чувствовала себя ужасно. — Какой педофил? Я не ребёнок! — Тише, всё-таки в приличном месте находимся. Европа как никак. — Мне плевать, — бросила Каве. — Почему ты так со мной разговариваешь? Я не понимаю твою обиду и вижу в ней нытьё 12-летней девочки. Сама же сказала, что уже не ребёнок. Вот и веди себя по-взрослому. Прими тот факт, что мужчина, который в два раза старше тебя — тебе не пара. — Почему тебя волнует только его возраст?! Ты могла спросить столько вещей о нём, а тебя волнует то, сколько ему лет! Он учитель, как бы его взяли на работу, если бы он был маньяком? И тебе видимо всё равно на такую, штуку, как любовь, — девушка встала и скрестила руки на груди. — Успокойся, прошу тебя. Ну, ты правда думаешь, что психически здоровый взрослый человек может вот так полюбить малолетнюю девушку? И ты что, ещё и уверена, что это любовь на всю жизнь? Разве так нужно вести себя воспитанной девушке? Признаваться в любви первому встречному и… — Он не первый встречный! — всё внутри Каве полыхало огнём. — Ты не веришь в любовь, так позволь хотя бы мне в неё поверить! — Я верю в любовь, но ещё больше я верю в здравый смысл! Посмотри на эту ситуацию со стороны! Нормально? По-твоему всё нормально? — мама Тани тоже поднялась. Теперь её глаза буквально горели, а черты лица стали острее. — На мой взгляд, любые отношения нормальны, если они построены на взаимной любви. Я всегда была в этом уверена. С тобой мне больше не о чем разговаривать. Мы совсем не понимаем друг друга, — Каве произнесла эти фразы, словно отрéзала. — Приятно было поболтать, мама, — бросила девушка перед тем, как переместиться обратно домой. Ведьмочка вновь оказалась в своей комнате. Огонь в камине почему-то потух, и было очень холодно. Таня почувствовала, что у неё защипало в уголках глаз. Как так получается, что самый, казалось, близкий человек не хочет понять, принять и поддержать тебя? Да, эти отношения спорны и для многих непонятны. Но Татьяна надеялась на поддержку мамы, как ни на чью другую. «Надо рассказать об этом Рику», — эта мысль прочно засела в голове у Краюшки, хотя девушка боялась говорить о том, что случилось, с мужчиной. Что, если он, узнав о том, что родители Тани против, не захочет больше быть с ней в отношениях? Стригою и так пришлось раза три перешагнуть через себя, чтобы быть с Каве. Слова Татьяны заставят его снова почувствовать себя виноватым. И всё же, здравый рассудок подсказал Лизард, что долго скрывать правду не получится и чем раньше разрешить проблему, тем лучше. — Я больше не могу решать проблемы, — пробурчала Таня, вытирая слёзы рукавом. Девушка вышла из своей квартиры и направилась к любимому. Благо, их разделяла лишь лестничная площадка. Ведьмочка позвонила в звонок, дверь открылась самостоятельно, и Каве прошла внутрь. Она, конечно же, ни разу не была здесь, и, что больше всего поразило Таню, его квартира была очень похожа на её. Особенно, в плане цветовой гаммы — комнаты тоже были выполнены в светлых тонах. Почему-то Окрайчик ждала абсолютно чёрной или по крайней мере тёмной обстановки. Девушка прошла вглубь квартиры. Везде горел свет, но Рика не было. Каве зашла в гостиную и робко села на краешек кресла, оглядываясь вокруг. Её взгляд упал на фотографии, стоящие на полке. На них, как подумала девушка, была изображена семья полудуха: женщина и мужчина, оба с очень красивыми и одухотворёнными лицами и совсем ещё молодые. Рик был очень похож на свою мать — те же серые, чуть раскосые глаза, те же чёрные, вьющиеся волосы. Даже его улыбка, неширокая и как будто насмешливая, была такая же, как у матери. На другой фотографии уже были лишь мама Рика и он сам, маленький. Ему было около 5 лет. Каве не знала, сколько времени разделяет эти два снимка. На втором мать Рика была всё такая же красивая, но на её лице были следы очень сильной усталости и глубокого горя. Видимо, в их семье случилось что-то трагичное. На других фотографиях также были изображены родители Стригоя и на некоторых он сам, совсем малютка. Таня вдруг осознала, какая пропасть пока ещё лежит между ней и мужчиной. Она ведь правда совсем его не знает. Она не знает ничего о его родителях, о его прошлом. Краюшка так задумалась, что не заметила, что Рик стоит в дверном проёме и молча наблюдает за ней уже несколько минут. — Ну, что ж, здравствуй ещё раз, — тихо произнёс мужчина. Таня вздрогнула от неожиданности, и её глаза отчего-то снова наполнились слезами. — Ты чего? — Рик, казалось, совсем растерялся. — Что-то случилось? — Случилось, — Каве хотела сказать это громко и вызывающе, но получилось хрипло и жалко. Девушка замолчала. Ей вдруг стало тяжело говорить. — Я вижу, что ты не хочешь рассказать мне об этом. Но зачем-то ведь ты пришла? — через минуту молчания спросил Стригой. — Пришла. Зачем-то, — упрямо повторила Лизард. — Рик, — Татьяна уставилась на стену вместо того, чтобы взглянуть на полудуха. — Да? Я слушаю. — Моя мать против наших отношений, — твёрдо произнесла Каве и слёзы снова потекли по её щекам. Стригой не сдвинулся с места. Во-первых, он не умел успокаивать людей, поэтому просто не знал, что делать. А во-вторых, его поразило это признание девушки. Он много размышлял о том, что будет, когда они наконец-то смогут быть вместе, о том, какие трудности и проблемы могут их ждать. Но он совсем забыл о практически самом главном — о её родителях. Как он мог так сглупить? Она же ещё маленькая, конечно, родители могут просто запретить ей всякие отношения. — Я… Каве… Что? Когда ты с ней разговаривала? И почему она против? Хотя, — добавил мужчина, проходя в комнату и присаживаясь на диван, — это и так ясно. — Всем ясно! Всем ясно! — взорвалась Таня, кулаком ударив мягкий подлокотник кресла. — Мне не ясно! Почему если я люблю человека, я не могу быть с ним?! Что за идиотские рамки?! Возраст? Их всех волнует твой возраст! А, может, мне плевать, сколько тебе лет! Почему я просто не могу быть с тем, с кем хочу?! Каве резко встала и подошла к окну. Было совсем темно, ни единый фонарь не оживлял картину. Только в редких окнах дома напротив горел свет. Стригой тоже подошёл к Тане и встал позади неё. — Потому что не все люди могут вот так просто принять то, что отличается от их стандартов. Они не понимают, что не во всех парах, в которых у людей большая разница в возрасте, один обязательно педофил, а второй — жертва, которую нужно спасать. Мне самому пришлось переступить это. Мне, потому что я ничего не знаю о любви, — негромко закончил он и приобнял девушку за плечи. — Давай я сделаю тебе чай, а ты расскажешь мне, что случилось, идёт? — Лучше кофе, — буркнула Каве. Ей хотелось ответить на ласку мужчины, но злость её не отпускала. — Никакого кофе. На улице уже почти ночь. Как ты потом спать будешь? — Ладно, чай, так чай, — Таня дёрнула плечами и сбросила руки Стригоя. Полудух, вздохнув, удалился на кухню, а Окрайчик с ногами забралась на чересчур широкий подоконник и снова стала смотреть в непроницаемую черноту за окном. Даже белоснежный снег не спасал ситуацию. Каве поняла, что подоконник слишком холодный, и спустилась вниз, чтобы отыскать одеяло. Таня кое-как перестала плакать, но все ещё чувствовала предательский ком в горле. Ей совсем не хотелось грубить Рику и вот так сухо с ним разговаривать. Но девушка всегда отталкивала от себя даже самых близких людей, когда ей становилось плохо или грустно. «Рика нельзя отталкивать», — промелькнула у Каве немного по-детски сформулированная мысль. — «Его нельзя. Других можно, а его больше нельзя». Никакого одеяла нигде, конечно же, не было. Таня хотела попросить его у Стригоя, но остановилась, подумав, что она и так уже доставила ему много (особенно для одного дня) разного рода переживаний и неудобств. И даже сейчас — она пришла к Рику домой без спроса, он делает для неё чай, а она ещё и будет его отвлекать по такому пустяку. Он, само собой, никогда ничего не скажет по этому поводу. Но Татьяне и не нужно было этого говорить, она сама уже поняла. Поразмышляв таким образом, девушка взяла с дивана несколько подушек кремового цвета и сделала себе на подоконнике ложе из них. Лизард уселась и хотела вновь «насладиться» видом из окна, но услышала сзади мягкие шаги. Рик осторожно шёл к девушке, держа в руках какую-то очень смешную, пузатую красную кружку. От чашки поднимался пар. — Держи. Осторожно, он очень горячий, — мужчина протянул Каве кружку с чаем. Таня взяла чашку, поставила её на подоконник и, аккуратно спустившись, обняла Рика. — Спасибо за чай. И извини меня за то, что сорвалась, — проговорила Краюшка, прижимаясь к нему. — Сегодняшний день слишком насыщенный. — Я это прекрасно понимаю, и ни капли тебя не виню, — Стригой погладил ведьмочку по растрепавшимся волосам. — Любой бы сорвался. Теперь, может, ты всё-таки расскажешь мне поподробнее о твоём разговоре с мамой? — Конечно, — Таня выпустила Рика из своих объятий и забралась обратно на подоконник. Она почувствовала себя намного лучше после этой мимолётной ласки и полу-извинения. Стригой сел на диван, уперев локти в колени и опустив на скрещенные руки подбородок, и приготовился слушать. — В общем, сразу как я вернулась домой после рун, я написала маме, что нам надо встретиться, — Каве опустила тот факт, что перед этим она разговаривала ещё и с Лёшкой. Она не собиралась врать мужчине, просто сейчас было не до того, и Таня решила, что расскажет об этом позже. — Мои родители сейчас работают за границей, в Нидерландах, поэтому мы обе переместились в Варшаву. И я ей всё рассказала. Она разозлилась, сказала, что ей это всё не нравится. Сперва она просто сказала, что, мол, это ненормально, когда ученица встречается с учителем, потом начала говорить мне, что я тебя совсем не знаю и не могу тебе доверять, потом про разницу в возрасте, — Татьяна устало потёрла ладонью лоб. — Я пыталась с ней спорить. Я говорила, что мы любим друг друга, и это всё, что должно быть важно, но разве можно переубедить маму? Стригой некоторое время молчал, а затем неторопливо проговорил: — Если честно, я не знаю, что сказать. Я… я не смогу быть с тобой после этого. Я не хочу, чтобы ты портила отношения с семьёй из-за меня. — Да я их, кажется, уже испортила, — убито ответила Таня. — И не только с семьёй. — Но с другой стороны, — так же медленно, как бы взвешивая слова, продолжал полудух, — я думаю, что мне нужно самому увидеться с твоей мамой и поговорить с ней. В глазах у Краюшки загорелся огонёк надежды. — Правда? Ты правда это сделаешь? Слушай, может, если мама узнает тебя лучше, она согласится, — с воодушевлением сказала Каве. Мужчина кивнул. — Я на это надеюсь. Мне, однако, тяжело на это идти. Я имею в виду, что мне было бы проще сказать тебе, что в таком случае наши отношения невозможны. — Конечно, проще. Я шла к тебе с мыслью, что ты, как только услышишь мои новости, скажешь нечто подобное. Но в этом и есть любовь, — усмехнулась девушка. — Приходится делать нетипичные вещи, если хочешь сохранить отношения. А так… Я очень тебе благодарна, — сказала Таня, пряча счастливую улыбку в кружке с чаем. — Я благодарен тебе за искренность. Ты могла вообще ничего не говорить, и всё было бы в порядке. — До поры до времени. Невозможно всю жизнь скрывать ложь. — А ты со мной на всю жизнь? — тихо спросил мужчина, подойдя к Тане и мягко взяв её за подбородок. — Конечно, — в тон ему ответила Каве. Она думала, что Рик поцелует её, но вместо этого он отпустил её подбородок и легонько щёлкнул по носу. «Наивная дурочка», — подумала Лизард. — Вовсе нет. Просто… рано ещё, — хитро сказал Стригой в ответ на её мысли. Таня вспыхнула. — Ты, как я вижу, совсем не тренируешь защиту своих мыслей, так? — Тренирую. Иногда, — ведьмочка почему-то смутилась ещё больше. — Заметно. Надо бы взяться как следует за твоё обучение. — Вот и возьмись. Ты же учитель. — Вот и возьмусь. Каве хихикнула. Наконец-то ей стало легко. Может, и правда, всё ещё образуется, и маму удастся убедить. А если нет, то Таня согласна ждать столько, сколько потребуется. Всё равно, рано или поздно, она повзрослеет и сможет сама принимать решения, ни с кем не советуясь. Краюшка вдруг серьёзно спросила: — А когда ты поговоришь с моей мамой? — Не знаю. Нужно сперва подождать, потом уже разговаривать. Думаю, не очень скоро. — Ладно, — вздохнула Таня, допивая чай. Чай, в который, как показалось Татьяне, Рик добавил каких-то трав, и прекрасная компания абсолютно расслабили девушку, и ей захотелось спать. В голову Каве пришла мысль: — Рик, а можно я у тебя переночую? — Если я тебе откажу, ты расстроишься? — Нет, конечно… — Тогда я пока скажу нет, ладно? Просто… Побудь немного одна. Денёк у тебя выдался ужасный. Отдохни у себя дома. Порой нужно просто побыть дома, чтобы стало легче. Таня сразу же поняла, что Рик не хочет, чтобы она ночевала у него, всё по той же причине — ему всё ещё слишком неловко. Лизард вообще очень удивилась, что Стригой пошёл-таки на уступки, и попробует договориться с её мамой. Это было бы абсолютно в его духе, если бы он полностью закрылся и больше даже не общался с Каве, не то что остался бы с ней. Он очень сильно её любит, раз согласился на такое. Девушка не стала спорить: — Хорошо. Тогда я правда пойду домой, — Каве спустилась на пол и обвила руками шею Стригоя. — Спокойной ночи, любимая, — ласково шепнул Рик. — Спокойной ночи, — улыбнулась Таня, крепче обнимая мужчину.