Подожди, не вдыхай

      Рейвен снова копается в непонятных синих цифрах и знаках, ядовито светящихся на черном экране монитора. Иногда со злостью сжимает зубы, бьёт ладошкой по серому металлу огромного, но, судя по выражению лица Рейес, бесполезного компьютера, затягивает хвост на затылке ещё туже, и её пальцы ещё раз пробегают марафонскую дистанцию по стёртой клавиатуре.       Мёрфи научился не выходить из себя, когда Рейвен часами бегает от монитора к монитору, шепча отборные маты время от времени. Более того, ему кажется, что за её узкой спиной с выделяющейся бугорками линией позвоночника растут чёрные, как у вороны, крылья.       Простите, мисс, таких ангелов выгоняют из рая и не принимают в ад. Наверное, поэтому девушка с птичьим именем и человеческой душой сейчас лежит на полу старой консервной банки под названием «Элигиус-3» и держит в зубах обрывок красного провода.       Джону жаль её. Он смотрит на её неудобную позу сейчас и вспоминает, как она лежала на полу, когда он выстрелил в неё. Мало что изменится, если он признает свою вину, но Мерфи ощущает острую необходимость сделать это прямо сейчас.       А ещё необходимость коснуться её ключицы, которой предположительно можно вскрыть вены. Это уже лишнее. И электрический разряд в кончиках пальцев бьёт ещё раз, но уже сильнее. — Рейвен, ты… Слышишь? — казалось бы, очевидно, но Джон так не считает. Он уже пару сотен раз пожалел о том, что спросил. Шумно вдыхает отравленный космический кислород и зачем-то отворачивается. — Чего опять тебе надо? — раздражённый голос Рейес делит на ноль и без того микроскопическую решимость Мерфи. — Сука, опять этот отходит… Лучше бы помог.       И Мерфи подходит к ней и садится на корточки. Он хочет помочь гораздо сильнее, чем продолжать этот неловкий разговор, и терпеливо ждёт приказов механика.       Лучшего механика на планете. Вернее, в Космосе. — Рейвен, мне… — срывается на полуслове, закусывая губу. Такой непривычный для него жест. — Прости, что стрелял в тебя.       Рейвен не расслышала тихого голоса из-за грохота выпавшей из руки отвертки. В гулкой тишине этот шум отозвался неприятным царапанием по внутреннему уху.       Или притворилась, что не расслышала, потому что причин выронить отвертку не было, кроме слов товарища по несчастью.       Она отползает от компьютера и садится на пол. — Нашёл, что вспомнить, — ворчит Рейес, и её взгляд сталкивается со взглядом Джона.       Кофейные глаза заглядывают куда-то внутрь, сквозь грудную клетку пронизывают внутренности и будоражат душу. Они смотрят выжидающе и упрекающе. И какие-то пара секунд кажутся вечностью.       Девушка притягивает его голову резко, не давая возможности опомниться, и целует.       Давай, детка, наше время ограничено, а дни сочтены.       Джон обнимает её за талию и поднимает с пола, садится на стол, позволяя ей сидеть у него на коленях и не прекращать поцелуй.       Подожди, не вдыхай, позволь мне сосчитать шрамы на твоих губах. Языком.       Рейвен смотрит на Джона невинным взглядом.       Прости, но я всего лишь вынесла твой смертный приговор. Подписал его ты сам.       Тонкие пальцы обхватывают его плечо. Он не знает, как взять её руку, и только поэтому неосознанно ломает ей пальцы своим молчанием.       Напоминает черного ворона, который держится за ветку ели, одной из сотен елей, растущих в этом погибающем тёмном лесу.       Он рад бы подняться высоко в воздух и улететь куда подальше, но не может.       У него нет выбора, быть может, этот еловый лес единственный на планете после апокалипсиса.       И неизвестно, кто кому нужен больше: ангел с чёрными крыльями про́клятому всеми грешнику или наоборот.