***
Плюсы Ривердэйла, как маленького города, значительно перевешивали все минусы, когда дело касалось доставок еды. Вскоре после моего заказа курьер привёз нам две тяжёлые коробки с едой. Я, эксперт по поеданию острых удонов, ловко орудовала палочками, в то время как Джагхед пытался просто удержать их в одной руке. Я смеялась, наблюдая за тем, как он угрожал лапше, если она ещё раз свалится обратно. — Я сдаюсь, — наконец простонал он. — Как ты, черт возьми, это делаешь? — Помнишь, что «всегда — лучшее время для китайской еды»? Моя мама жила этим принципом, — улыбнулась я, и тут же мне пришла в голову замечательная идея. Я спустилась на матрас и оказалась неожиданно близко к Джагхеду. Настолько близко, что могла видеть отражение лампы в его зрачках. Мое сердце резко толкнулось в грудную клетку, и я тряхнула головой, быстро переводя все внимание на пальцы Джагхеда, который все ещё в попытках совладать с палочками зажал их в кулаке. — Одну палочку берут примерно на уровне одной трети между большим и указательным пальцами, — начала я, попутно разгибая пальцы Джагхеда и укладывая палочку в нужном направлении. — И придерживаешь снизу средним пальцем. Легко было показать на себе как правильно, но Джагхед позволял до себя дотронуться и разложить его руки как нужно. Это немного смущало меня, но в то же время приводило в волнующий восторг. — Холодные, — внезапно произнёс Джагхед. — Что? — У тебя холодные руки. Это правда — конечности у меня ледяные. Я поборола непонятно откуда взявшееся желание запустить эти холодные пальцы под рубашку Джагхеда и прижать их к его несомненно тёплой груди. Мои щеки вспыхнули. Что это ещё за фантазии? — Да, плохая циркуляция крови. Или, как бы сказал Кевин, холодные руки — горячее сердце, — прыснула я и тут же подцепила оставшуюся палочку. — А теперь, вторая верхней частью лежит на основании большого пальца, а ниже, — чуть касаясь, я провела ногтем до нужного места. — На последней фаланге безымянного пальца, примерно воот здесь. Все-таки мы сидели очень близко: я чувствовала запах его парфюма — тонкий аромат чистоты и сладкой мяты. Мне нравилось. Что тут скрывать, очень нравилось. — Ну! — я снова заставила себя оторваться от этих мыслей. — Теперь попробуй свести и развести пальцы. Джагхед повиновался. Движение вышло у него немного кривым, но палочки остались в нужном положении. — Здорово, — Джагхед улыбнулся. — Ты отличный учитель, Сидни. Я хмыкнула. — Если бы на этом можно было зарабатывать миллионы… — я мечтательно закатила глаза, шутя. Джагхед: — Тебе ещё представится возможность. В тебе больше талантов, чем ты думаешь. Я: — Уверен? Джагхед: — Уверен. И мне показалось, что только в этот момент, когда взгляд Джагхеда чётко нашёл мой, он понял, насколько близко мы друг к другу сидим: его колено касалось моего. Я была уверена (или мне просто дико этого хотелось), что Джагхед сейчас что-то сделает — поцелует меня или уберёт выпавший локон волос за ухо. Если бы я стояла, от этой мысли у меня бы задрожали коленки. Но ничего не произошло. Джагхед отвернулся, поднял коробку с лапшой и запустил туда палочки. Липкое чувство раздосадованности поползло по телу. Я тряхнула головой, смахивая секундное наваждение. Что я вообще себе напридумывала? Я перебралась обратно на кровать и взяла остатки своего острого удона. Есть уже почему-то не хотелось. Тем не менее, я растянула губы в улыбке: — У тебя отлично получается!***
С остатками гречневой лапши Джагхед расправился быстро. Палочки несколько раз выскальзывали у него из рук или неправильно ложились между пальцами, но ни кусочка проронено не было. Мы собрали все книги, учебники и исписанные листы и удобно устроились каждый на своём месте. Я легла на спину на кровати и уставилась взглядом в потолок. Мне внезапно вспомнилось, как в детстве я боялась темноты, и мама развесила по всем стенам и потолку звёздочки, которые светились бледно-зелёным светом, едва тушили ночник. Мне бы не повредили эти звезды сейчас. — Не хочешь сыграть в 7 вопросов? — Джагхед лёг набок и подпер голову рукой. — Игра для парочек? — прыснула я. Смысл очень прост: поочерёдно задавать друг другу вопросы, пока не дойдёшь до седьмого включительно. Отвечать честно и искренне. — Почему для парочек? Обычно в это играют на вечеринках пьяные подростки, забравшиеся в шкаф. Именно поэтому игра для парочек. Будем честны: так друзей не заводят. Мне показалось, что если я объясню это Джагхеду, это его смутит. Ведь он точно ничего подобного не имел в виду. — Да так, — отмахнулась я. — Ты начнёшь? Мне не раз приходилось слышать рассказы девочек в туалете об очередных семи вопросах от кого-нибудь из спортсменов. Часто этим делилась Дарла Хемсворт, которая в конце каждой вечеринки выбирала парочку, загоняла их в кладовую и подслушивала с оставшимися ребятами через вентиляцию. Ничего нового: лишь вопросы о личной жизни и половом опыте. Иной раз складывалось ощущение, что у всей мужской половины Ривердэйл Хай скул спермотоксикоз. Именно поэтому я убедилась в стопроцентно дружеских намерениях Джагхеда. Он спрашивал о моем любимом цвете, кино, отце (тут я воздержалась от подробностей, которых, будем честны, и сама не много знала), о том, как мы познакомились с Кевином. За это время я успела узнать о нем чуть больше. Сама не знаю почему, но это грело душу. Оказалось, у Джагхеда есть сестра, мать забрала её и уехала в Чикаго, его любимый бургер — двойной чизбургер, одежда — рубашки в клеточку (несложно было догадаться), его отец пьёт, а Арчи Эндрюс уже десять лет его лучший друг. Последнее показалось мне неожиданным, я предполагала, что они близки, но не думала, что настолько. Поэтому в свою очередь я решила задать этот вопрос: — А Бетти Купер? — я как можно больше отодвинулась от Джагхеда, чтобы он не заметил, как мои щеки забились румянцем. — Ты знаешь, что ей нравишься? — Что? — мне показалось, что Джагхед хмыкнул таким тоном, будто я ничего не понимаю. — Мы просто друзья. Она очень милая и… Мы просто проводим время вместе. Я сама не заметила, как затаила дыхание. Сердце в бешеном ритме колотилось в груди. — О нет, — с видом знатока вдохнула я. — Тебе стоит ей предложить сыграть в эту игру. Я сказала это и тут же пожалела: я надеялась, что он не предложит. Джагхед молчал, и я подумала, что надо срочно менять тему. Я поднялась на локтях и перегнулась через бортик кровати. — Это она тебе подарила? — я кивнула в сторону запястья Джагхеда, он тут же прижал к нему пальцы и коснулся фенечки. — Сестра. Я спал, а потом почувствовал, как она завязывает это мне на запястье. Я был таким уставшим, что даже не открыл глаза. Тогда я не знал, что буквально в этот самый момент мама её торопит, и они с чемоданами уезжают на вокзал. Я с горечью посмотрела ему в глаза. Мне хотелось до него дотянуться, дотронуться, но не решилась. — Думаю, вы ещё увидетесь, — всего лишь произнесла я. Джагхед неоднозначно пожал плечами. Потом он поднял взгляд. — Это был вопрос экстерном, — улыбнулся он вполсилы. — У меня встречный вопрос. Кто тебе нравился в последний раз? Мне показалось, Джагхед задержал дыхание: я перестала слышать его сопение. — Это просто. Джейсон Блоссом, пятый класс, урок математики. — О боже, нет! — воскликнул Джагхед, в шутку сделав напуганное лицо и приложив руку к сердцу. — Только не Джейсон Блоссом! — Увы, но да, прошлого не изменишь, — я изобразил сожаление. — Тогда он ещё не был спортсменом с тёмным прошлым и мёртвым отцом. Сейчас я бы — ни за что! — зачем-то добавила я, будто он мне предлагал. — А что случилось на математике? — Ну, я всеми силами пыталась привлечь его внимание, — уклончиво покачала головой я. — Просила ручку, учебник, показать его решение задачи, роняла пенал под его стул, чтобы он помог мне все собрать. На математике я вызвалась решить задачу вместо него, чтобы он обратил на меня внимание. Конечно же, я ничего не знала, и мне поставили низший балл. А Джейсон… Джейсону было все равно, он весь урок проболтал с Лосём Мейсоном. — Какой кошмар! — сочувственно воскликнул Джагхед. — Если бы кто-то сделал подобное ради меня… Мы засмеялись. И впервые за долгое время я могла сказать, что чувствовала себя хорошо. — И мой последний вопрос… Хм, — затянулось молчание. — Что ты думаешь о детективах? Я удивлённо уставилась на Джагхеда, но это не было похоже на шутку, лишь резкая смена темы. — Никогда не смотрю, — отрицательно покачала головой я, волосы легко ударили меня по щекам. — Потому что абсолютно все сериалы и фильмы построены по принципу «мы покажем всё, кроме главной улики и подозреваемого». Мама всегда говорила, что это сделано специально: чтобы никто из зрителей не мог разгадать дело самостояльно. — Что ж, — Джагхед провел рукой по сложенному рядом ноутбуку. — Я пишу детектив и могу сказать, что она точно права. Моя мама была не показательной матерью, мы ели фаст фуд больше четырёх раз в неделю, она могла пропускать родительские собрания, но она была очень мудрой. Была? Я внезапно вскочила с кровати, у меня свербило под ложечкой. Мне хотелось что-то делать, действовать. Стив тоже сказал: мы что-то упустили. — Идём, — позвала я удивлённого Джагхеда и быстрым шагом достигла маминой комнаты. — Здесь вершились настоящие детективные дела. Я не решила включать свет или нет и огляделась так: ничего, совсем ничего не изменилось. Джагхед посмотрел на полку и поднял нашу с мамой фотографию, которую я недавно рассматривала. Я решила подергать заново все тумбочки, чтобы не показаться совсем уж сумасшедшей, и сделать вид, что я знала, чего хочу. — Это вы? — Джагхед все ещё вертел фоторамку. Я ответила, что да, продолжая дёргать ящики и копаться в бумагах. Ничего нового. — Кажется, тут что-то есть. Я вынырнула из-под стола, едва не задев его макушкой. Джагхед потряс рамку, в её выпуклой части что-то гремело. Он приложил чуть больше усилий, и задник поддался. В руках Джагхеда оказался ключ. Я взяла его в руки и повертела. Это был ключ с прицепленным номером 21. Улика, спрятанная за нашей семейной фотографией? Черт, я терпеть не могу детективы. — Похоже, на ключ от номера в гостинице. Можно посмотреть в заметках твоей мамы, не ездила ли она куда-нибудь. — Мамин ноутбук пропал, — внезапно вспомнила я и тут же дернулась к полкам. Должно же быть что-то ещё. Я, точно обезумевшая, начала вынимать папки. Второго пистолета тут быть не должно. Первый уже давно лежит у меня в комнате за крышкой вентиляции: хранить его в ящике с бельём было бы слишком наивно, но и пугать Джагхеда его нахождением под подушкой не хотелось. Вдруг, одна из папок забуксовала на месте, что-то ещё в тот раз мешало ей встать как остальным ровно. Джагхед помог мне её вытащить, и мы вдвоём уставились на выпуклую стену за полкой. Мне снова стало страшно. Одна часть меня кричала бежать отсюда, потому что я знала главное правило фильмов ужасов: приоткрытое должно оставаться приоткрытым или быть закрытым вовсе. Джагхед уйдёт отсюда и для него все это закончится, а мне с этим жить дальше. Но отступать было уже поздно. Мы переглянулись, и я потянула за кусочек обоев. Они легко отошли от стены, и я извлекла наружу то, что не давало папке встать ровно на место. — Кассета? — очевидно произнесла я, будто бы Джагхед не видел ее сейчас сам. — У нас даже проигрывателя нет. Я повертела кассету в руках и наконец подняла глаза на Джагхеда. Его взгляд был, возможно, чуть менее растерянным, чем мой, но выражал все то же недоумение. — Там, кажется, что-то есть, — проговорил он, едва я потрясла находку в воздухе, сама не зная, чего этим пытаясь добиться. — О чем ты? — Дай сюда. Я передала кассету в руки Джагхеду. Мне не сразу удалось понять (вообще не удалось, если честно), как он сумел ловко открутить крышку и, не повредив пленку, вытащить наружу кусочек бумаги. — Что это? — спросила я, наклонившись чуть ближе. Мне показалось, воздух вокруг нас зазвенел, и только сейчас я поняла, что вся напряглась и задержала дыхание. — Адрес. Джагхед перевернул бумажку, но, видимо, на противоположной стороне ничего не оказалось, потому что он вернул ее в исходное положение. Я пожалела, что не догадалась включить свет, но сейчас при всем желании я не смогла бы оторваться от того, что сумела обнаружить. — Мотель «Северная Каролина», — Джагхед усмехнулся, довольно громко, раз я услышала это. — Довольно забавно, если учесть, что Каролина от Ривердэйла находится в неделе езды. — Так это кассета с записью из Северной Каролины? — удивилась я, хотя, казалось бы, куда больше. Джагхед поднял на меня взгляд, даже в темноте мне удалось рассмотреть то, с каким выражением он смотрел на меня. Это не была злость или раздражение, но после этого мне захотелось замолчать, как минимум, до конца этого дня. Я нашла эту кассету с запиской в шкафу у своей же мамы, но была единственной, кто продолжал задавать вопросы по этому поводу, когда, вроде бы, наоборот должна была знать ответы. — Нет, не думаю, — наконец ответил Джагхед, передавая мне записку. Мне удалось рассмотреть косой шрифт, выполненный синей ручкой. Надпись была размашистой и выполнена торопливо (судя по тому, как сбивались буквы), но я не сомневалась — это был почерк мамы. — Дальше идёт индекс и, думаю, это примерно в трех-четырех часах езды. Я покрутила бумажку в руках — это был обычный огрызок тетрадного листа в клеточку, и я бы даже не придала ему значение, найдя на барной стойке на кухне или мамином столе, если бы не то, что он хранился в старой плёночной кассете за куском отошедших обоев в кабинете моей пропавшей мамы. — Ты не знаешь, что там находится? — это был Джагхед. Он впервые спросил меня о чем-то после того, как мы это обнаружили. Мне даже захотелось свести все к шутке, напомнить об игре в вопросы-ответы, но я не смогла. Я не понимала, что происходит, и все, чего мне хотелось — спросить у мамы самой, но ее не было рядом. Я не скоро смогла тряхнуть головой и ответить, поднимая на Джагхеда взгляд. — Нет, мы никогда не ездили по мотелям. Джагхед взял у меня из пальцев записку, которую я все это время продолжала сжимать, будто она могла выдать мне все ответы, и всмотрелся в слова. — Может, она оставляет тебе послания? — в итоге спросил он, хмурясь. Но не так, как ещё десять минут назад за игрой, а серьезно, словно от этого зависела чья-то жизнь. — Послания? — мой голос неожиданно стал истеричным, и я поняла, что до этого мы говорили шепотом. — Типа как в «P.S. я люблю тебя», но более мрачные и таинственные? Джагхед прищурился (я с трудом различила это действие в свете луны из окна) и неоднозначно повел головой. — Возможно… — протянул он, но я перебила его. — Ты не смотрел. — Не смотрел. Я закусила губу. Это был любимый фильм Кевина, и в лучшие времена мы смотрели его три раза за год. Я: — Если мы продолжим общаться, мне придется показать тебе его. Джагхед: — Тогда я составлю свою подборку для тебя. Я: — Идёт. Я не знала, как у него это получалось, но рядом с ним мне удавалось забывать о плохом. Даже в это короткое мгновение (когда Джагхед согласился на просмотр самой сопливой мелодрамы, что я знаю, а я просто улыбнулась в ответ) мне удалось забыть о кассете в моих руках, ключе и записке, которую держал Джонс. Сейчас я перевела взгляд снова на них. Видимо, Джагхед подумал о том же и сложил бумажку в несколько раз (хотя сама она по размеру была длиной чуть меньше моего указательного пальца). — Так может быть такое, что твоя мама оставила все это для того, чтобы именно ты нашла ее? Раздался смешок. Я даже не сразу поняла, что его источником была я. Просто эта идея показалась мне настолько глупой, что я даже не стала переспрашивать. — Я не супергерой, Джаг, — я покачала головой. — Я не спасаю людей и не иду по их следу. Но вместо того, чтобы просто принять мои слова и промолчать, Джагхед ответил. И в этот раз его голос был намного увереннее предыдущего. — Тогда придется им стать, Сид.***
Я не знала, во сколько конкретно мы ушли из маминого кабинета, но я помнила, что больше не могла в нем находиться. Я убрала кассету в тумбочку около своей кровати, а записку и ключ сунула в пенал, прежде чем забраться в постель. Мне было не столько страшно (впервые в жизни), сколько непонятно. Казалось, будто я стояла на краю обрыва и не знала, что произойдет. Знала только, что точно не хорошее. И от этого хотелось отмотать время назад и никогда не видеть ни кассету, ни записку. Возможно даже, не видеть Джагхеда, хотя он был единственным, кто не позволял мне накрыться одеялом с головой и трястись от ужаса неизвестности. Времени, когда я заснула, я не знала даже приблизительного, однако когда я проснулась на часах было 4:23. Джагхед тряс меня за плечо, сидя на краю моей кровати. — Сидни! — его обеспокоенный голос едва доходил до сознания, но я все же смогла обернуться в его сторону. — Ч-что произошло? — хрипло выдохнула я. Страх завладел каждой клеткой моего тела. Чувство было такое, будто сработала пожарная тревога, а мы были заперты на последнем этаже небоскреба и ничего не могли с этим поделать. Джагхед наконец разжал мое плечо и убрал руку. — Все было нормально, мы спали, а потом ты резко начала кричать, — он сделал паузу, давая мне глубоко вздохнуть, но я чувствовала, как мир ходил ходуном в моих глазах. — Ты кричала и кричала. Что произошло? Я перевела взгляд себе на руки. Он просто не чувствовал того, что чувствовала я: дышать было нечем. Казалось, будто весь воздух из комнаты выкачали. Это было похоже на побочное действие наркотика. Конечно, я никогда не употребляла, но видела, как это происходило в фильмах и документалках. Всё тело ломило, казалось, будто каждую кость в моем организме выломали. В голове трещало, словно сломанная проводка. Во рту все пересохло. — Тебе принести воды? — я видела горящие беспокойством глаза Джагхеда даже в темноте. Сил не было, и мне едва удалось утвердительно кивнуть. — Я быстро! Джагхед подскочил с места и унесся на кухню — оттуда было слышно, как он переворачивал вверх дном посуду. Также торопливо он вернулся назад, с наполненным стаканом и бутылкой. Я быстро выпила воду, но ясности ума это не вернуло. — Ночные кошмары? — Джагхед присел на корточки у моей кровати. В этот раз это были не они, но отрицать их наличие было бы глупо, поэтому я призналась что да. Умолчала я только о том, что они приходят лишь в те пару часов, что мне вообще удаётся поспать. — Когда отец только начал пить, меня начали мучить кошмары. В них меня либо оставляла вся моя семья, — Джагхед горько хмыкнул. — Что недалеко от правды. Либо с отцом что-то случалось — он умирал где-нибудь в канаве или угрожал мне разбитой бутылкой. Голос Джагхеда звучал размеренно и ровно. Я могла понять, что что-то происходит у него внутри только потому, как он теребил краешек простыни. — Мне очень жаль… — прохрипела я. Джагхед грустно улыбнулся. — Я это к тому, что мама знала об этом. Я просыпался в слезах и панике посреди ночи, и в такие моменты она перебиралась ближе ко мне и рассказывала мне истории. Я перевела взгляд на окно. За ним шуршала тёмная листва, а ветер тонкой струйкой пробирался в комнату. Я сделала глубокий вдох. Где-то я слышала о пользе дыхательных упражнений. — Если хочешь, — Джагхед посмотрел на меня. — Я могу попытаться рассказать тебе. Я, прилагая усилия, кивнула и сделала ещё один глубокий вдох и выдох. — Я же все-таки писатель. Ты будешь первая, кто услышит черновик будущего романа, — Джагхед легко улыбнулся, и деревья за окном зашумели сильнее. Сознание постепенно возвращалось на место: теперь оно не билось, словно загнанная птица. Я дотянулась до бутылки и несколькими глотками осушила её наполовину. После этого я легла на спину и закрыла глаза. Джагхед поерзал на месте, устраиваясь удобнее, и наклонился ближе: казалось, я могла почувствовать его дыхание на своей щеке. Его голос звучал гладко, в тишине комнаты он будто не заполнял собой все пространство, а лишь вливался в мой разум. В какой-то момент перед тем, как я уснула, мне показалось, что Джагхед взял меня за руку. Но скорее всего, мне просто показалось.