Часть 1
30 мая 2018 г. в 14:00
— Остановите, меня сейчас вырвет! — стараюсь кричать через весь салон, чтобы можно было услышать через гомон всех людей в автобусе. — Скорее!
— Кто это там хочет испортить новый автобус? — отвечает Дженсон, возмущаясь от одной только идеи, что эти новые сиденья и салон можно чем-то измазать, он резко жмёт на тормоза, и все ребята летят вперёд.
Ньют, наконец, отрывает губы от Терезы:
— Томас, ты что творишь? — обращаю внимание на его алые губы от этой рыбы-прилипалы, и только, когда волна омерзения поднимается выше, я готов сказать ему хоть что-то:
— Я? Мне просто надоело, как вы полдороги чмокаете на ухо, — по салону пробегает недовольный шепоток и ругань из-за того, что кто-то куда-то влетел и чем-то ударился, а то и разлил. И по запаху понимаю, что это совсем не газировка.
— Томас! — вижу, как между кресел пробирается Ава Пейдж, что ж, я не думал, что план обернётся так, да по сути, я ни о чём не думал, кроме как о том, чтобы они перестали целоваться. — Ну сколько можно?
— Ты попал, — шепчет Ньют, на его губы натягивается противная улыбка победителя, вот вечно он так.
— Томас! Опять твои шуточки? Сколько можно? Ты же знаешь трепетное отношение Дженсона к транспорту, — по её лицу сложно определить, какие в ней кипят чувства, но тон весь такой правильный.
— Мисс Пейдж, — каждый раз, когда кто-то к ней обращается так, намекая на то, что в свои года она все ещё не замужем, такое чувство, что я ударил, так её голова дёргается. — Мне правда стало плохо, но как прекратилось движение — дурнота пропала. Думаю, это временное явление.
Улыбаюсь ей так правдиво, как умею, только я вот знаю, что она не поверит. Ава меня ненавидит, ладно, может преувеличиваю, но точно недолюбливает за все мои выходки, а вот Ньюта обожает, и он каждый раз старается выгородить, только на этот раз он не спешит спасать.
— Томас, ещё одна такая выходка и мне придётся звонить твоим родителям и говорить о том, чтобы они тебя забирали прям сию же минуту, — её указательный палец чуть ли не касается моего лица, Тереза начинает хихикать, а потом прикрывает свою несдержанность кашлем — как будто и не было. Да она только и ищет повод надо мной посмеяться. С этой девкой явно что-то не так!
— Кажется, я чувствую запах пива, — говорит удивленно Ньют, как будто только себе под нос, Пейдж не понимает, что он играет с ней, лишь бы она уже разомкнула свои челюсти на моей шее и отошла.
— Я ещё с тобой поговорю, Томас, — говорит она и отходит от нашего ряда в поисках источника запаха. Кажется, даже вижу, что она принюхивается как ищейка. — Алби! Что здесь происходит?
Пока они разбираются, почему Алби и его сосед протащили в салон пиво и что распивают его, когда им всего шестнадцать лет, автобус трогается, но Дженсон чуть ли не каждые несколько секунд спрашивает:
— Там точно нет пятен? Он не пролил на обивку?
Лицо Авы Пейдж становится бардовым, потому что она пытается разобраться с нерадивыми учениками и ещё с водителем - паранойком чистоты.
— Ну, может, ты объяснишь этот сложный розыгрыш с тошнотой? — поворачиваюсь к этой парочке и начинает воротить от одного только их вида. Ладно, от вида Терезы, которая даже находит в себе наглость показать средний палец, которым она отводит веко вниз, как будто в него что-то попало.
Вот как я объясню Ньюту то, что с появлением этой дамочки в классе всё изменилось, что наше трио разделилось? А ведь раньше мы называли друг друга — М.Н.Т. По первым буквам наших имён. Минхо, Ньют и Томас. Как же нам было вместе хорошо, а потом появилось вот это создание, даже имя её не могу произнести. Мать Тереза, блин.
— Вот если бы сейчас с нами был Минхо, ты бы так себя не вел, — говорит Ньют по-отечески, отчего мне только хочется ему зарядить по морде.
«Ну да, конечно!», — саркастически отвечаю в голове.
— Может, не стоило его брать на слабо, чтобы он съел ту шаурму…
— Начинается! — да, мы уже успели это обсудить, как минимум, раз десять, но ничего уже не изменишь — мы здесь, а он там с горшка не слезает и с одинаковой периодичностью шлёт мне сообщения с текстом: «Я тебя ненавижу», иногда вставляя какие-нибудь ремарки по своему казусному состоянию: «Купишь мне пачку туалетной бумаги, как вернёшься!», а потом: «Нет, две!».
А вот когда я увидел на экране сообщение о том, что Минхо прислал фотовложение, то до сих пор ещё не открыл, опасаясь за то, что это кореец мог подложить туда свинью, и я ещё неделю не смогу спокойно спать.
— Ну что, мир? — спрашивает Ньют, протягивая ладонь. Вот что мне в нём нравится, так это то, что он не умеет долго сердиться. А, может, вообще этого не делает — святой человек, а я вот — нет.
— Мир! Если вы перестанете доводить до состояния тошноты!
— Вот этого я обещать не могу, — он легко улыбается и снова поворачивается к Терезе, чтобы её поцеловать, мои глаза готовы вылезти из орбит от такой наглости.
— Шучу-шучу, — говорит друг, отворачиваясь от девушки, только вот она не испытывает таких же чувств. А мне наплевать, еду же я, в конце концов, не с ней, а со своим другом, которому любовь съела часть мозга.
Ньют хлопает меня по колену со словами:
— Когда-нибудь и тебя настигнет эта участь!
— Какая? — спрашиваю я, теряя нить разговора.
— Любовная, — отвечает он, поворачиваясь к Терезе, которая расцветает от его взора, только для меня она все равно остаётся плющом, который опутывает собой красивый цветок. Подавляю в себе подступившую рвоту, Ньют тихо смеётся над моими неумелыми попытками отказаться в принципе от любви. В его взгляде я замечаю что-то такое, как будто он знает больше меня. — Остановите автобус, Томасу плохо!
— Ах ты, засранец… — шиплю прежде, чем на весь салон раздается голос Авы:
— Тооооо-омас! — кричит Пейдж, надрывая горло, и все, как и я, снова резко улетают вперёд от нажатых тормозов.
*** ***
— Добро пожаловать в Cedar Point! — говорит плюшевый медведь, который наверняка обливается потом в своём костюме. — Здесь вы найдёте аттракцион на любой вкус! Одноклассники начинают разбегаться в разные стороны: кто рассматривает карту парка, кто покупает попить, кто фоткается с этим медведем, а кто-то, как я, тихо следует с Ньютом и этой Мегерой. — Не разбегаться! — кричит Ава, но никто не возвращается ближе к ней. — Ава, успокойтесь, они дети, тем более в парке развлечений, — говорит Хорхе и кладёт руку на её плечо, я замечаю, как оно оседает, не верю своим глазам, что королеву холода может кто-то так легко успокоить. Они проходят вперёд, хочу обратить внимание Ньюта на это событие, когда поворачиваюсь назад, то замечаю, как он опять целует Терезу, обвивая её талию. — Да это невозможно! Ну просто ни в какие ворота не лезет! — говорю я и направляюсь в сторону Чака и Алби, они явно договариваются, куда пойти в первую очередь. — Томас! — приветствует меня Чак, хотя мы виделись в автобусе и сидели через пару кресел. — Тебе уже лучше? Он спрашивает это явно с каким-то беспокойством и интересом, какой же он наивный. — Конечно ему лучше, Толстяк, привлёк к себе внимание, впитал его и вон смотри — живее всех живых, — Алби бросает на меня злой взгляд за то, что из-за моей выходки он разлил пиво, да ещё и получил нагоняй от Пейдж. Что-то я всё меньше и меньше получаю удовольствия от этой поездки, сидел бы лучше дома и смотрел телевизор, на крайняк — пошел бы к Минхо и наблюдал за тем, как он бегает от туалета и обратно, лучше уж его стенания слушать, чем причмокивания этой парочки. Бе, аж передёргивает. Не удостаиваю Алби ответа, он хмыкает и утаскивает за собой Чака, который как верный пёс смотрит на хозяина из клетки. Не успеваю придумать, что мне делать, как окликает Ньют: — Томас! — поворачиваюсь назад и вижу, что они даже идут не за ручку, что ж, хоть что-то. — Погнали на колесо обозрения, говорят, что вид открывается очень красивый. Вот, что я могу поделать, когда он смотрит на меня вот так, как раньше, когда Терезы не было, и я готов был на любую авантюру с ним. Сам того не понимая, я уже говорю о своём согласии. — Отлично, — говорит он и обнимает меня за плечо, его светлые волосы щекочут лицо, теперь не хватает только Минхо — это была бы идеальная поездка. Мы петляем между людьми, которые или скопились в очередях, или покупают мороженое, или стоят у карт парка, я веду Ньюта и Терезу за собой, потому что отлично понимаю, как туда быстрее пройти, достаточно было взглянуть на расположение аттракционов один раз. Колесо выглядит большим, оно медленно наворачивает круги, только вот тут, в сравнении с тем, какие очереди на другие аттракционы, совсем нет народу, что радует. Ньют с улыбкой ускоряется к очереди и кричит: — Догоняйте, — я перехватываю взгляд Терезы, и мы стартуем одновременно, как будто от этого зависит то, с кем будет Ньют, конечно, было бы здорово, потому что знаю, что я быстрее её и сильнее. Прибегаю первый, она через какое-то время позже, вижу, как на лбу у неё образуется пара капелек пота. Замечаю, что перед нами осталась одна группа людей, которая сейчас зайдёт в кабинку и девушка, которая стоит как-то в стороне. Контролер открывает дверь, из неё выскакивает группа подростков, он запускает вперёд девушку перед нами, я залезаю следом и тут слышу, как Тереза резко начинает стонать и жаловаться: — Ньют, что-то у меня закружилась голова, я не полезу в кабину, — смотрю на спину Ньюта и уже понимаю, что он её не бросит, когда поворачивается, то я и по его взгляду в этом убеждаюсь. Я бы даже простил им это, что ж со всеми бывает, только вот Тереза меняется в лице, и всё у неё в порядке. Дверь закрывается, я ударяю кулаком по стеклу и хочу уже обозвать её всеми ласковыми, как Ньют начинает поворачиваться к ней со словами: — Как ты? — а она уже снова чуть ли не валится с ног. «Театр одного актёра!», — плюхаюсь гневно на сиденье, абсолютно не обращая внимание на то, что мы набираем высоту, и вид вокруг меняется. Как же меня злит эта … И тут я замечаю, как на меня смотрят встревоженные глаза цвета орехового мороженого, в них даже присутствует пигмент в виде крапинок, которые похожи на крошку шоколада. Перевожу взгляд на оставшиеся части девушки: на короткие темно-русые волосы, её пухлые губы как будто бы подёргиваются в улыбке и сразу становятся видны крупные зубы, на ней надет короткий легкий свитер и джинсы, в руках она сжимает бутылку с водой. Я не сразу могу понять, она такая из-за меня, потому что я довольно был нервным после того, как зашел, да и повел себя странно на первый взгляд. Или она всегда такая? И это мне надо опасаться? Но в это слабо верится, неужели в такой красоте может быть что-то опасное, я ловлю себя на том, что слишком долго рассматриваю её, примечая важные детали. Родинка на шее, сережки-гвоздики в ушах и легкий аромат духов. — Привет, — говорю я, снимая оцепенение с этой кабинки, а мы уже практически поднялись на самый вверх. — Привет, — отвечает девушка, пытаясь открыть бутылку, и у неё не выходит. — Давай, я помогу, — она несмело протягивает закрытую бутылку, и я легко открываю её со словами: — Томас, — её загорелая рука касается моего запястья, и его точно жжёт огнём, я не знаю, что происходит. Я рассматриваю, как на коже появляются мурашки, а её красивый голос произносит имя. — Бренда, приятно познакомиться, — она улыбается уже проще, видимо, признавая во мне нормального, а не психически больного человека. Хочу уже улыбнуться, но вместо этого нас начинает трясти, и мы останавливаем своё движение. Первое время я думаю, что это какая-то шутка, но мы не двигаемся ни через десять секунд, ни через тридцать, и девушка напротив меня начинает нервничать, ей явно становится очень некомфортно от всей этой ситуации. — Бренда? — тихо спрашиваю я, замечаю, как быстро и часто она набирает воздух в легкие, а потом выдыхает, успокаивая себя. — Ты боишься высоты? — Не то чтобы сильно… — с усилием говорит она, стараясь придать своему голосу мужественности. — Но да, боюсь, думала, что уже переборола этот страх, я не готовилась к тому, что мы застрянем. С каждой секундой, ей словно становится хуже, надо чем-то отвлечь, на что-то переключить внимание, но я не придумываю ничего лучше, как встать, наклониться к ней, приподнять её лицо, девушка смотрит на меня явно не понимая, что происходит и зачем я это делаю. И я легко целую её в губы, она на секунду удивляется, но отодвигается несильно, что даёт шанс на то, чтобы попробовать ещё раз. Я беру её лицо в свои ладони и целую, целую первый раз в своей жизни, её грудь перестаёт подниматься в бешеном ритме, Бренда успокаивается, но я слышу, как бьётся её сердце. Часто-часто, как и моё, и это говорит о том, что это нормально. Она несмело обхватывает меня за талию, отстраняется от губ и кладёт голову на плечо: — Спасибо, — её голос разливается во мне словно тепло, настолько он сладок, она начинает смеяться. — Моя паника прошла, не думала, что так с ней можно бороться. — Я тоже, — откидываюсь на стенку кабинки, рассматривая затылок незнакомки. Понимаю, что внутри что-то происходит, что-то, что ещё незнакомо, но мои мысли прерывает отвратительный крик Авы Пейдж с земли. — Тоооооо-омас! Я звоню твоим родителям.