Детский плач не давал Ральфу Дибни спать всю ночь. Он понимал, что это будет продолжаться ещё очень и очень долго, но ведь у кого-то же детки спокойно дремлют с пустышкой во рту!
Веря в то, что перебои со сном пройдут в скором времени, Дибни отбросил принесённое в детскую одеяло и спустил ноги на пол.
Каково это иметь отца, наделённого престранными способностями?
Наверное, непривычно. У других родители как родители, ничего особенного, но, может, разве что строгие, много пропадают на работе, да отсчитывают за какую-нибудь невнушительную оплошность. Взял из шкафчика конфеты, вот проблема.
А тут и любит, и громкого обидного слова не скажет. Холит и лелеет, да и поливать не забывает. Под орошением понимается ежедневное купание, кое поначалу малышу вообще не нравилось. Словно в какое-то неприятное вещество опускают, которое касается кожи и омывает её, но после ему это даже пришлось по душе.
Без криков и «побега» он просто внимательно смотрел за тем, что делает его уставший отец. Под глазами Ральфа стал проступать тёмно-фиолетовый оттенок. Как-то быстро его кожа среагировала на бессонницу.
Держа ребёнка, он подмывал его, протяжно зевал и вновь проводил мягкой мочалкой, надетой на другую свободную руку, по спине сына. Ежедневные процедуры, которые должны выполняться неукоснительно. Младенческий крик давил на мозги. Дибни поплёлся к кроватке на ватных ногах, кое-как держа равновесие.
Ральф краем глаза посмотрел на настенные часы в виде Микки Мауса. Пять утра. Юноша протёр кулаками не до конца разлипшиеся веки и протянул к кричащему ребёнку руки.
Так прошло в жизни необычного отца два месяца. Каждый день дарил ему всё новые открытия и свершения. Мысли о том, что нужно показать ребёнка врачу как-то сами по себе выветрились из головы.
Он гулял с малышом, выбирая то время суток, когда на улице мало народу, а то ж папарацци те ещё любители сесть на шею. И всё же, серьёзно обдумав свой план действия, он решился пойти на серьёзный шаг.
Солнышко пробивалось в окна через отдёрнутые занавески. Хороший большой дом с чудесной освещённостью, дарящей волшебное ощущение уюта и тепла.
Что может быть лучше этого?
Дибни успел с утра сделать все необходимые манипуляции с новорождённым, покормил его из бутылочки и уже одел для выхода на улицу. На термометре было довольно тепло, поэтому он не стал парить ребёнка слишком увесистой одёжкой. Натянув тому на головку шапочку, он посадил его в слинг.
Спереди всё было надёжно закреплено и не мешало движениям ног малыша. Оуэн мог обойтись без пальца-пустышки от силы минут тридцать, ни больше, и Ральфа останавливало больше не то, что он покажется в центре города, в детской обычной поликлинике с ребёнком на груди, а то, что сын ничего более и не принимал в рот, кроме фантастической фаланги.
Это даже весьма странно смотрится со стороны. Обычно дети предпочитают больше пальцы родителей, но здесь был отдельный случай. И когда малыш не просил псевдопустышку, он хватал этот свободный момент за хвост и тащил ребёнка на улочку, положив того в специальную пластмассовую кроватку-переноску.
Ральф подошёл к входной двери и остановился. Одна рука покоилась на эластичной лямке, другая едва касалась пальцами ремня на джинсах, на коем, для удобства, висела бутылочка с водой. Обычный поильник.
Он не мог тащить с собой ту же смесь в прозрачном контейнере, ибо подогреть-то негде было, а покормить малыша Ральф больше ничем и не мог, ведь он — не женщина. Молочных желёз, увы, не имел.
В кармане джинсов покоился костюм, который Дибни старался не вынимать без надобности. Ну, разве что если только постирать. Хорошо, что ткань не изнашивалась, не садилась и даже не теряла свои привычные цвета. Каждый раз, после стирки, одежда плотно облегала его телосложение и не стесняла движений.
Похлопав по карману рукой, дабы проверить там ли он, юноша пригладил волосы и сделал шаг к перекрытию в стене, которое отделяло безопасный мир в четырёх стенах от обширного и далеко неизведанного.
Оставалась одна нерешённая задача, имеющая множество вариаций: каким именно образом он доберётся до поликлиники.
Машины нет, ездить в метро среди толкущихся и вечно орущий неадекватных лиц, что возвращаются после ночной и нервной смены, а также ссориться с теми, кто, напротив, направляется на каторгу, за которую получают сущие копейки, не очень бы хотелось. Да и там вечно воняет перегаром.
Мог бы сесть на велосипед, но весьма опасно ездить по дорогам с ребёнком «под сердцем». Барри не мог донести, ведь у того и без него до кучи дел. Жаль, что не построили больницу для супергероев. Пришёл со своими проблемами, делай, что хочешь, не стесняйся дара, будь, как у себя дома.
И главное — никто не посмотрит осуждающим взглядом.
Да, блин, Ральф же не виноват в том, что у него в ДНК был мета-ген. Получись всё как-то иначе, то он бы вёл самую обычную заурядную жизнь. Нельзя упрекать и ненавидеть человека за то, что он не такой, как все остальные.
Либо это банальная зависть, ведь многие хотели бы летать, заиметь тепловое видение, или суперслух, либо.. банальная деградация общества. Выживает сильнейший. В категорию слабых попадают, как бы это ни было странно, супергерои.
По мнению большинства — ошибки эволюции.
Героев и боготворили, и ненавидели. И, несмотря на лютую ненависть со стороны, защитники продолжали стоять на страже добра и справедливости. Ральфа многие любили исключительно за его способности, шутки и благие дела, но всегда найдётся какой-нибудь Айсберг, на который напорится Титаник.
Зачастую Дибни шёл ко дну, как знаменитое судно, но его поднимала к небесам любимая жена. И когда её не стало, было намного труднее справляться с мнением граждан. Иногда он всерьёз задумывался о том, зачем вообще рассказал всему миру, кто он такой. Но ушедшего уже не вернёшь.
Не переставал думать о Сью, о том, как он провёл с ней многие годы, и даже когда закрывал глаза, он отчётливо видел смерть супруги. Воспоминания не отпускали. Поначалу взял на себя грех думать, что сын всему виной, но потом эти поганые мысли ушли прочь.
Сейчас только Ральф остался у Оуэна. И малыш — у Ральфа. Две башеньки, одна из коих может растягиваться на многие километры, а другая разве что просит кушать, агукает и плачет. Ну и испражняется в подгузники.
И перенял ли сынишка силу — Дибни стоило это выяснить.
Ральф открыл дверь и поставил кроссовок на площадку. Ехать на такси — тоже не выход. Как пристанут, так и не отделаться: машина никуда не тронется, тебе мозги все вынесут, да так, что ни одну извилину по салону не соберёшь.
В мыслях Дибни крутилось до тысячи вариантов, каким образом можно было бы добраться безопасно до поликлиники, но, посчитав их уж слишком нестандартными, он остановился всего лишь на одном.
Вытянув руку, Ральф вцепился пальцами в фонарный столб и молниеносно исчез из виду.
***
Место, где зарождаются все мечты, а так же и угасают, разбиваются тяжестью ответственности об дорогу, называлось ДГП. Не платная, обычная. Горожане и прочие зеваки поднимали голову, когда мимо них пролетал Удлиняющийся человек. Он не носил маски, но был у всех на виду.
Растянувшаяся верхняя конечность схватилась ещё за один столб, потом, через парочку метров, другая, ставшая свободной, уже за почти такой же.
В общем, городская, натыканная и довольно-таки скудная достопримечательность была, по сути, одинаковой. Разве что могла отличаться покрывшейся коррозией и битой лампочкой.
Дибни многим рисковал, передвигаясь сим способом, но на такой высоте его, по крайней мере, никто не достанет. Юноша, схватившись за ржавый металл, развернулся по часовой и, натянув конечность, спрыгнул в кусты за зданием. Ральф быстренько расстегнул толстовку-переворот и надел её уже обратной стороной.
Напялив на голову хорошо скрывающий половину лица капюшон, он погладил по головке ребёнка, что вытянул губки, и направился в поликлинику.
Желтая пресса, журналисты мешали жить, едва ли не вламывались тому в дом, но Ральфу удавалось их прогнать. Писали всякие небылицы в газетах, распространяли слухи. Дибни, проходя мимо киоска с газетами, остановился и повернул голову в сторону пестрящих свеженапечатанных заголовков.
«Сын Удлиняющегося человека: мутант или нормальный?»
Ральф сжал пальцы в кулак.
Он имеет стойкое изменение генома, но чтобы так называли его родного сына?
Дибни хотел бы врезать увеличенным в размере кулаком тому, кто продавал эту чушь, но работник ни в чём не был виноват, он лишь зарабатывал деньги. Обращаться с жалобой нужно было к тем, кто печатал и выпускал на конвейер сие безобразие.
Отец поднялся по ступенькам и отворил стеклянную дверь. Внутри было всё красочно устроено, словно Ральф в детский сад попал. Комфортно, мило и с изюминкой. В коридоре стоял небольшой фонтанчик, который оградили от детей.
На стенах, разукрашенных в оранжевый, голубой и розовый, были нарисованы всяко разные диснеевские и пиксаровские мультгерои. Чуть дальше по коридору, уже супергерои. И довольно всем известные. Тут и Зелёный Фонарь, и Орлица, и Супермен, и даже Флэш, но вот самого Ральфа, к сожалению, не было.
Дибни кивнул подбородком на стенку и прошептал малышу: «Видать, супергерои со способностью к растяжению не пользуются большим спросом». Юноша направился было к кабинету, но его остановила полная бабенция с длинными светлыми волосами, спускающимися до плеч.
Она активно перегоняла из одной части рта в другую жевательную резинку. Ральф кинул взгляд на пейдж. Регистратор и охранник в одном лице.
— Простите, но вы не сможете пройти дальше, если не снимите капюшон.
— А это вызывает какие-то подозрения? Может, я лысый и мне не хочется, чтобы кто-то таращился на мою голую, как бильярдный шар, черепушку, натянутую кожей.
Женщина посмотрела на дрыгающего ножками ребёнка.
— А может, вы какой террорист.
— С ребёнком на пузе???
— Всякие психи встречаются. Вот, совсем недавно видела по новостям какого-то идиота, который притащился прямо в суд с автоматом, а под мышкой держал аквариум с рыбкой.
— Заседание вышло прям жарким и одновременно освежающим. А рыбка не пострадала? — решил сострить Дибни, но получил на это только грозный взгляд, что пробурил его лоб, скрывающийся под колпаком. — Слушайте, дамочка, я пришёл с ребёнком не в банк, не в лес, а в детскую поликлинику. Мне нужно, чтобы врач посмотрел моего сына.
— Ну, допустим, а страховой полис у вас имеется?
Ральф вскинул брови. Конечно же, нет.
С чего бы?
После рождения Оуэна он не обращался сюда, к нему врач не приходил на следующий день после выписки, да какой там выписки, он просто выкрал сына, но его не стали останавливать. Следовательно, ни о какой карте речи и быть не может. Поликлиника не знает о существование ребёнка, что в данный момент находился в слинге.
Шумно чавкая жвачкой, регистратор-охранник ждала от него ответа. Женщина почесала руку и надула большой розовый пузырь, который тут же лопнул. Зажевав прилипшее по краям рта, она продолжила издеваться над кондитерским изделием, от которого явно и вкуса-то никакого не осталось. Папаша скривился.
— Я жду.
Дибни посмотрел по сторонам. В коридоре никого не было кроме него, но зато камеры слежения были нацелены прямо на его персону. Оуэн захныкал. Время кормёжки подошло.
Либо же его памперс вновь наполнился ядрёным содержимым.
— Дайте пройти. Не видите, что у меня сын уже есть просит?
— Да как-то по барабану, чувак.
Мог бы направиться и в частную клинику, но там охрана намного хуже, да и платно если что делать, то обычно приходит далеко недостоверный результат. Ральф сделал шаг в сторону, но полнушка его обогнала. Несмотря на свой вес, она была довольно прыткой.
— Не заставляйте меня делать это.
— «Делать» что? Доставать полис? — блондинка надула очередной пузырь.
Юноша нервно дёрнул уголком губы. Он немного выше поднял голову, но лицо трудно было увидеть. Ох, если бы она знала, кому преградила дорогу, то не стала бы возникать.
