Аллергия

— Апчхи! Громкий выстраданный звук на мгновенье заполнил маленькую офицерскую комнатку и сменился жалобным сопением. Груды смятых бумажных платков, таблетки и нозальные капли — все это беспорядочной кучей валялось на полу, тумбочках и кровати. Виновник беспорядка обессилено выдохнул и почесал нос. — Апчхи! Егвипари вытащил очередной платок и заботливо протянул его брату, но тот лишь недовольно отмахнулся и, повернувшись на другой бок, смел половину мусора на прикроватный коврик. — Весна, — тихо вздохнул одноухий и задумчиво покачал головой. — Вместе с маленькими незабудками расцветает и твоя аллергия! Мульманчхо в ответ пробурчал что-то нечленораздельное и завозился под одеялом. Покрасневшие глаза слезились, во рту стоял мерзкий привкус нозальных капель, а в висках пульсировала тупая ноющая боль. — Апчхи! Каждый год, примерно в одно и то же время, распускались маленькие голубые цветы, почти незаметные среди других, более ярких видов, но источавшие нежный, едва ощутимый аромат. Они росли повсюду, и найти небольшой аккуратный кустик было задачей несложной. Гораздо труднее было встречи с этим кустиком избежать. Мульманчхо всегда отличался повышенным чувством самосохранения: выживать в любых, даже самых зверских условиях было для него делом привычным и не новым. Но едва только опасность оставалась позади, а убегать, прятаться или драться больше не требовалось, он словно забывал, что существует такое понятие, как «осторожность». И тогда Егвипари казалось, что если брат и погибнет на войне, то точно не в сражении — скорее убьётся на скользком полу где-нибудь в казарме или предоставит ступенькам лестницы неповторимую возможность пересчитать себе позвонки. Неудивительно, что каждый год, несмотря на тщательную опеку Егвипари, Мульманчхо все равно умудрялся влезть в зацветающий куст и слечь на несколько дней с сильной аллергией. — Апчхи! Егвипари смахнул остатки мусора на пол и пересел ближе. Мульманхо глухо засопел рядом. Больной, помятый, в старенькой застиранной пижаме и без любимых очков, он лежал с выражением муки и страдания на длинном, чуть угловатом лице. Одноухий незаметно улыбнулся. Что-что, а драматизировать братец любил больше, чем себя жалеть. — Пожалуй, принесу тебе чай, королева драмы, — решил Егвипари. Не дождавшись, пока Мульманчхо близоруко сощурится и одарит его злобным взглядом, он легко соскочил с кровати и направился к маленькой тумбочке в углу комнаты. Там стояли жестяные кружки, пара пачек с чаем, и кое-что по мелочи. Быстро управившись с небольшим чайничком и поставив воду закипать, Егвипари задумался. Если сам он в принципе не отличался прихотливостью, то Мульманчхо в плане чая и заварки был крайне щепетилен. — Чёрный с какими-то синими рисунками тебя устроит? — поинтересовался мышь, рассматривая незнакомую коробку. — Я такой ещё не пробовал. Внутри лежали аккуратные темные пакетики с незамысловатым рисунком и ничего не значащим названием производителя. Открыв первый попавшийся, мышь вдруг ощутил тонкий приятный аромат, знакомый ещё с детства. — Выброси, — уставший от аллергии и меланхолии Мульманчхо сел и, брезгливо морщась, потер подбородок. — У него отвратительный вкус. — Ты напился незабудкового чая! — Егвипари тут же отправил злополучную коробку в мусорное ведро. — Где ты взял его? Запах тебе ничего не напомнил? — У меня со вчерашнего дня заложен нос, — безразлично и вяло прогудел Мульманчхо, пытаясь что-то нашарить среди смятого постельного белья. — Куда ты убрал мои очки? Егвипари молча указал в сторону стула с аккуратно сложенной одеждой и с улыбкой покачал головой. Когда брат придёт в себя, в маленькой офицерской комнатке разразится настоящая буря. И правда, откуда здесь взялся этот чай? — Апчхи! — Мульманчхо уткнулся носом в рукав пижамы и уселся прямо на пол. — Апчхи! «Незабудка, — подумал Егвипари, втаскивая ноющего брата на кровать и укрывая его одеялом. — Самая капризная Незабудка из всех существующих!»