Ruffled

Когда часы утром пробили один удар, Габриэлю Агресту пришлось остановиться. Его глаза стали стеклянными от того, что он очень долго смотрел на бумагу и чернила, мягкое мерцание свечей манили в сон, царапающий звук пера о бумагу был приятен уху и так же усыплял. По окончании он опустил перо на стол и поднёс руку к лицу, сглаживая измученные черты лица и пытаясь стереть сонливость. Но это не очень то помогало. Он чувствовал, будто бы сейчас уснёт, прямо на ладонях. Ему нужно было уйти в отставку. Министр Буржуа ожидал его завтра рано утром, в десять часов, чтобы тот представил свои лучшие эскизы одежды. С половинчатым мановением руки, одним пером он набросал уже все и мечтал о кофе, которое ждёт его на кухне, за чем следил домовой эльф. Ему нужно было что-то сильное для завтрашней встречи. Убедившись, что чернила просохли, а бумага аккуратно сложена, Габриэль встал с устала гулом, уже полностью готовый лечь в свою кровать. Он уже выходил из своего офиса, когда его окликнули. — Сэр! — вскрикнула стюард, торопясь к нему и неся что-то в руках. — Натали, — утомительно начал он, вопросительно смотря на корзину. — Что это? — спросил он. Нервно она стояла перед ним, отводя глаза и покусывая губу. Она аккуратно прижала корзинку к груди: — Для Вас, сэр, — произнесла она, затаив дыхание, подняв её так, чтобы Габриэль ее увидел. Агрест смотрел на неё очень долго и упорно. Он никогда не думал, что снова увидит эти глаза. Глаза, которые были светло-зеленые, как тень весеннего листа. Они сияли как само Солнце, такие сверкающие. Глаза, которые должны были принадлежать только одному. Тому, кого он не увидит. И все же, они находились прямо перед ним. Он жестко повторил те же слова: — Для меня? Натали кивнула, немного вздрогнув. — Он пришёл с запиской. Ему… ему три месяца отроду. Он не может вернуться туда, откуда прибыл. Там написано, что его зовут Адриан. И он твой. Рот Габриэля был приоткрыт, он уставился на младенца и сон как рукой сняло. Это… это невозможно. Это, должно быть, какая-то ошибка. Похожего на Габриэля в чертах ребёнка ничего не было. Были только её черты. Этого просто не может быть. В прошлом году, он проводил время только с одной партнершей. Партнершей, которая имела такие же яркие глаза. Милую улыбку. И самый мелодичный голос, который заставлял его подчиняться. И когда она поманила его ночь, он просто не смог совладеть собой, вёл себя прямо как очарованный дурак. Это был трюк вейл. Никто не мог им отказать. Одна улыбка, взгляд или прикосновение, и их добры была уже в руках и исполняла все прихоти. Габриэль был не первым чистокровкой, который провёл ночь с вейлой, и он, конечно, не будет последним. Но, похоже, судьба сыграла злую шутку, и теперь у него есть ребёнок от вейлы. Что-то щёлкнуло в Габриэле. У него был ребёнок. Его ребёнок в руках Натали. Ребёнок, который спокойно на него смотрел. Его ребёнок был наполовину вейлой. Его ребёнок был наполовину человеком. Он, наконец, получил наследника, которого так отчаянно желал отец, и ребёнок был волшебным существом. Габриэль схватил переноску и уставился на ребёнка. Ребёнок начал плакать, и из-за слез у него щипало щеки. Габриэль подумал, что это из-за него, негативно настроенного. Натали взяла ребёнка чуть ближе, настороженно приглядываясь, выявляя чистокровность. — Сэр? — спросила она ещё раз. — Его нельзя вернуть обратно? — спросил, наконец, Габриэль. — Нет, — сказала она, немного прижимая ближе, когда ребёнок горько всхлипывал. — Он может быть воспитан только Вами. В записке сказано, что за детей вейл отвечать отцы и из семьи. Я… я не знаю, будет ли ему хорошо в детском доме, сэр. Габриэль сжал корзинку так, что захрустело дерево. — Забери его, — приказал он. — Сэр? — Мне все равно где и в какой комнате он будет, просто забери его. Натали поспешила удалиться, с плачущим мальчиком на руках. Габриэль прошмыгнул обратно в свой кабинет, размахивая одним из перьев, строча быстрое письмо. Ему нужны были ответы. Ему нужно было знать почему. Зачем нужно было посылать его сюда? Почему она больше не могла о нем заботиться? Почему он должен был узнать о своём половинчатом наследнике? Габриэль надавил на переносицу, выдыхая. Как такое могло случиться?

________________

Габриэль смотрел на письмо, перечитывая его в пятый раз. Особенно одно и то же предложение.

… к сожалению была убита гарпией. … убита гарпией.

Вот почему она не могла о нем позаботится. И почему он был послан ему. Вейлы не хотели заботится о получеловеке. Он прекрасно понимает, как одна раса смотрит на другую свысока. Как они ухмыляются и хохочут в волшебном мире. Их высокомерие забывалось, и все поддавались чарам. Долгое, долгое время они относились к волшебникам и ведьмам как к развлечению. Если бы у мальчика не произошло смешение кровей, то вейлы заботились бы о нем. Технически, ему тоже не место в волшебном мире. По крайней мере у мальчика тут больше шансов прожить спокойную жизнь, и никто даже не узнает о смешение кровей. Но это ничего не изменило. У него полукровный сын. Его мать перевернулась бы в могиле, если бы узнала. Родословная Агрестов была разрушена. Если его отец когда-нибудь узнает… Габриэль гневно отбросил письмо в сторону и повернулся к окну. Одинокие волшебники с детьми менее идеальные. У него был шанс найти жену, родить чистокровных детей, чтобы родословная продолжалась. Он застрял с полукровкой. Наполовину волшебное существо. Наполовину бесчеловечно. Он поднёс пальцы к бровям, его очки немного заскрипели, как бы протестуя, что их надевают на голову. Будет скандал, если узнают, что у него есть незаконнорожденный ребёнок. Он может быть разрушен. Фамилия Агрест может быть уничтожена. Что он мог сделать? Стук вытащил его из мыслей. Даже не кинув взгляд на дверь, он просто пробормотал: Входите. Уставшая и немного хмурая Натали проскользнула в кабинет. Стоя перед ним, она сообщила: — он едва ест. Малыш лепетал. — Мы пробовали различные смеси. Подошло молоко с сахаром, но он совсем мало пьет. — Как жаль, — пробормотал он. Натали вздохнула. — При всем уважении, сэр, он Ваш сын. — Сын, которого я никогда не просил, — Габриэль посмотрел на неё ледяными глазами. — Он все еще Ваш сын! — ответила она дерзко. — И он голодает, сэр! Вы должны должны хотя бы взглянуть на него прежде, чем Вы решите, что он Вам не нужен. — Он не чистокровный, Натали. Все может закончится тем, что я разорюсь. Она фыркнула, а её голубые глаза метали молнии, когда Натали услышала его ответ. Габриэль отвернулся от неё, уставившись на стол. Возможно, ему стоит позвонить в детский дом. Для ребенка это было бы наилучшим решением, хоть и трудным. Агрест даже должен сделать пожертвование. Он был в порядке, предлагая немного больше, чем нужно. — Во всем Париже, — сказала она, — живут и волшебники, и маглы; было обнаружено, что семь процентов населения имеют гены Вейл, — он взглянул на нее, а Натали продолжала настаивать на своем. — Только три процента знают, что у них в генах течет кровь Вейл. И четыре процента даже не предполагают этого! — Ты правда думаешь, что он сможет выдавать себя за чистокровного? — требовательно спрашивает Габриэль. — Уверена, — настаивает Натали. — Исследования показывают, что из всех магических рас присутствует как минимум половина людей; Вейлы имеют большой успех в процветании человеческого общества. Если Вы можете заглянуть сквозь их… численность и… природные способности, они могут легко слиться с толпой. Они очень легко адаптируются. Для твоего сына Адриана это просто вопрос времени. Он сможет, Габриэль. Ты можешь выдать его за своего наследника, и никто не узнает о его крови. Он отвернулся от нее, переваривая все слова. Натали тут же добавляет. — У всех Вейл природное обаяние, сэр. Будет легко установить связь с другой чистокровной семьей. Род Агрестов снова может продолжаться. Через несколько поколений крой Вейл полностью исключится; он надеется. Наконец он заговорил. — Его мать была чистокровной. Мы встретились в Румынии, когда я ездил туда по делам. Я не узнавал ни её имени, ни фамилии. Мы наслаждались обществом друг друга, а после разошлись своими дорогами. Три месяца назад она погибла в аварии, и её семья отказалась от внука. Я принимаю его, как своего наследника… — Габриэль вздохнул, заявив: — Адриан — мой сын и наследник. Он Адриан Агрест. Натали облегченно вздохнула. — Сэр. — Ты получишь книги о Вейлах. Осторожно. — Конечно, сэр, — она остановилась. — Да? — с нетерпением спросил он. — Я рада, что Вы приняли своего сына, сыр, но у Вас не будет наследника, если ребенок продолжит голодать. Вы должны увидеть его. -… он должен. Он выпроводил её, уставившись на свой стол, нахмурившись.

________________

В комнате было тихо, когда Габриэль поспешно прошмыгнул в детскую. Волшебник задался вопросом: ребенок такой тихий из-за его характера или же из-за голода, который сдерживал его крики. Габриэль решил, что все и сразу. Он многое знал о Вейлах, ему было приятно находиться в их окружении. Даже наименее общительная Вейла может быть чувствительной и привлекательной. Они смотрели на магических и немагических людей, чтобы быть как можно более очаровательными в человеческой компании. Так они получали все, что хотели. Вейлы чувствуют эмоциональное состояние людей, тем самым подбирая подход к каждому человеку. Что, скорее всего, приведет к тому, что ребенок будет голодать. Он знал, что они его не разыскивают. Габриэль задавался вопросом, знает ли ребенок, что он его отец. Поэтому отказ бы достаточно жесток, для умирающего с голоду? Габриэль подошел к кроватке, встречая дите с наполовину закрытыми глазами, всматриваясь него. Габриэль долго смотрел на своего сына, а после взял его на руки. Он не видел ни одной схожей с ним черты. Ребенок унаследовал все от матери. Его волосы были золотистого цвета, и Габриэль по памяти узнавал, что они такие же мягкие, как у матери. У него были её ярко-зеленые глаза, такие же милые. У него был её нос. Её округлое лицо. Её нежное присутствие. — Я уверен, что она хотела, чтобы ты был с ней, — пробормотал Габриэль ребенку.Он вспомнил, что Вейлы были очень заботливы со своими детьми. Он не сомневался, что она любила Адриана. Адриан моргнул, метнув странным взглядом в него. Габриэль догадался, что ребенок не знает, как реагировать на то, что чувствует волшебник; если он даже не знает, что чувствует человек, держащий его на руках. Агрест тоже не знал. Большинство новоиспеченных отцов были рады иметь ребенка или, по крайней мере, были рады. Габриэль же не планировал этого ребенка. И, если честно, все еще не хочет. — Ты не сделаешь все это легким, — сказал ему Габриэль, положив руку в колыбель Адриана. Глаза мальчика расширились из-за этого. Он потянулся к руке отца, изумленно трогая и гладя её. Ребенок сжал его палец, что-то щебеча на своем языке. Габриэль поддался, немного нахмурившись. — Это будет не просто, — повторил он. Адриан лишь моргнул. Габриэль убрал руку, заявив: — ты должен поесть, Адриан. Как ты можешь быть наследником, если голодаешь? Адриан покрутился на маленьком матраце, размахивая руками, а после хихикнул и прижал их к лицу. Довольный Габриэль ушел. На следующее утро Натали с радостью сообщила, что Адриан поел.