Жизнь — обман с чарующей тоской

      Незаметно пронеслось почти четыре месяца. Зима пришла в Йокогаму.       Грустный и одинокий Акутагава бродил по знакомым улицам. Вокруг было холодно, сыро и… спокойно. Казалось, что город с приходом зимы как будто заснул, и чтобы не разбудить его, следовало вести себя как можно тише. Эта незнакомая ранее тишина одновременно тревожила и успокаивала Рюноске. Находилось время, чтобы подумать о многих вещах, которым он раньше не уделял внимания; привести в порядок мысли и чувства.       … После небольшого перерыва Мори начал давать Акутагаве задание за заданием, и обладатель Расёмона почти два месяца не появлялся дома. Времени хватало лишь на то, чтобы справиться с порученным делом, получить сдержанную похвалу от Мори и отправиться восвояси. Если удавалось спать, Акутагава спал; если нет — становился мнительным и раздражительным. Приступы кашля к зиме стали повторяться все чаще, и иногда справляться с ними было просто невыносимо.       О Хигучи и ее маленькой сестре, оставленной без опеки, Акутагава старался не вспоминать. Неудача так разозлила Рюноске, что он дал себе слово больше не вмешиваться в жизнь бывшей подчиненной. Его это абсолютно не касается — существуют дела поважнее. Пусть Гин изображает из себя заботливую сестрицу для Ичиё (хотя, интересно, с чего — это при живом-то брате), пусть Мори проявляет свой авторитет, как ему вздумается. Жизнь Хигучи никак не должна отражаться на жизни Акутагавы.       Поэтому Рюноске гулял по набережной, когда выдавалось время, и невзначай задавался вопросом: а как бы поступил в подобной ситуации Дазай? Стал бы он лезть вон из кожи, чтобы помочь товарищу, или же бросил бы его на произвол судьбы? Акутагава помнил лучшего друга Дазая — Оду Сакуноске — который погиб от рук главаря террористической группировки «Мимик». Кажется, они даже вместе участвовали в нападении на лидера группировки. Тогда, помнится, Рюноске, несмотря на всю свою мощь, проиграл вчистую Андре, а вот этот самый Сакуноске… Во-первых, он обладал необычным даром предвидеть будущее, когда ему грозит опасность. Во-вторых, никогда не убивал. Многие фыркали и воротили нос, за глаза называя Сакуноске «белоручкой», «слабаком» и иными лестными прозвищами. Да и у самого Акутагавы не укладывалось в голове, как можно было работать на Мафию и так упрямо отстаивать детские идеалы? Ведь когда-нибудь Мори должно было надоесть наблюдать за подобным благородством, и он просто приказал бы убрать этого человека. В-третьих, было в Сакуноске кое-что еще удивительное, кроме его способности и нежелания убивать: на памяти Акутагавы Сакуноске Ода был единственным, помимо Мори, кому удавалось заткнуть Дазая Осаму.       Странная была парочка.       Обладатель Расёмона отбросил мысли о Сакуноске и задумчиво посмотрел на реку, вдоль которой гулял. Она еще не промерзла до конца, но ее воды были темными и тягучими. Акутагава помнил, как однажды в детстве мальчишки сбросили его в ледяную реку просто потому, что он им не нравился. Рюноске был бледным и болезненным мальчиком — слишком худым даже для вечно голодающих и живущих на улице детей. Он не то что за себя постоять не мог, но и был не в состоянии защитить Гин. Возможно, именно поэтому она научилась защищать себя сама… Тогда Акутагава еще не знал о том, что у него есть верный и смертоносный спутник — Расёмон, и ему приходилось терпеть обиды и лишения. Теперь же Рюноске может беспощадно зарубить любого, кто косо посмотрит в его сторону. Только какой в этом толк?       Акутагава до сих пор не мог понять, правильно ли он сделал, решив бросить Хигучи на произвол судьбы. Конечно, он считал ниже своего достоинства возиться с какой-то раненой девушкой, ведь его Расёмон способен на более масштабные дела. Однако без постоянной заботы и помощи с ее стороны Рюноске терялся. Он не знал, как описать охватывающие его чувства, но они вызывали смутную тревогу. И чем больше времени проходило с их последней встречи, тем чаще Акутагава начинал думать, что все-таки совершил ошибку.       Иногда Рюноске едва сдерживался, чтобы не набрать номер Гин и не выведать у нее все, или того хуже — самому отправиться в медицинский блок и увидеться со своим бывшим телохранителем. По слухам Акутагава знал, что сестра должна была оставаться с Хигучи, и что Мори не выставил ее на улицу. С Гин же Рюноске почти не общался, их связывали лишь рабочие отношения. Сестра сердилась на него за то, что он бросил Хигучи, но Акутагава предпочитал игнорировать ее недовольство. Вскоре ей самой надоест совмещать роль заботливой младшей сестры и роль убийцы из Черных Ящериц, вот тогда и посмотрим. Но в глубине души Рюноске все-таки соглашался с сестрой… Быть может, Акутагава просто плохо старался? Может, не стоило сразу бросать попытки вернуть память Хигучи? Ведь если Рюноске снова ошибся, это значит только одно — он абсолютно никчемный.       Но как понять, где правильный путь? Рядом с Акутагавой никогда не было человека, который мог бы помочь, подсказать… Кроме бывшего учителя… Рюноске протянул руку и провел ладонью по покрытому снегом заграждению. Пальцы тут же обожгло холодом, но Акутагава ухмыльнулся и не отдернул руку. Нет, ему не нужен никто, чтобы идти вперед! Он справится один! И вдруг…       — Тебе нравится снег? Что ж, всегда замечал в тебе склонность к созерцанию.       Акутагава в ужасе повернулся и уставился на говорящего. Он даже не заметил, как напряженно замерла над перилами рука.       — Дазай, — только и смог выдохнуть Рюноске. Бывший учитель довольно улыбнулся, но Акутагава заметил, что его глаза остались по-прежнему холодными. Нет, нельзя верить улыбке, которая так легко появляется на губах. Тем более улыбке Дазая.       — Странно, — промолвил Осаму, — не думал, что встречусь с тобой вот так — всего лишь на улице, гуляющим… Надеюсь, я не спугнул твою подружку?       — Дазай! — вновь воскликнул Акутагава. Вечно он издевается! Ведь прекрасно знает, что нет у него никакой подружки. Молодой человек почувствовал, как внутри поднимается волна неконтролируемой злобы. Вот зачем судьба подсунула Дазая, когда Акутагаве и так плохо?       — Ты неважно выглядишь, — заметил его бывший наставник, видя, что Рюноске не реагирует на шутки. — У тебя что-то случилось?       — Какое тебе дело? — огрызнулся Акутагава. Дазай грустно посмотрел на него и снова улыбнулся. Опять, что ли, придумывает какой-то план? — Что ты здесь делаешь?       — Просто решил пройтись. Думаю, вдруг встречу кого-нибудь знакомого. И тут — такая удача…        — Ты бросил меня! — неожиданно для себя рыкнул Рюноске. — Ты бросил и сбежал к этим… к этим… паршивым овцам из Агентства. И нашел себе нового ученика! А он — вообще ничто! У него никогда не было таких способностей, как у меня!       Дазай не делал ровным счетом ничего, а Акутагава против воли высказывал все обиды, накопившиеся за последние несколько лет. Ему было больно, страшно, одиноко, и Дазай оставил его ради какого-то мальчишки-Тигра. Рюноске был уверен, что эти мысли останутся погребенными глубоко в душе, что он будет питаться ими, когда будет необходимо совершить что-нибудь зверское и жестокое. Но вместо этого он, как плачущая девчонка, жаловался Дазаю на самого Дазая, а ему, кажется, было абсолютно все равно. Акутагаве было ужасно стыдно, он злился на себя, но не мог замолчать.       — Верно, — медленно и спокойно проговорил Дазай, поймав взгляд Акутагавы. — Но его стартовые способности намного больше, чем были у тебя когда-то.       Рюноске был готов рвать на части при помощи Расёмона, кромсать и резать человека напротив, но лишь стоял, полный гнева и презрения к самому себе и к Дазаю. Как может этот оборванец из приюта, даже не умеющий контролировать свою способность, быть лучше него? Чем он заслужил милость Дазая и его признание? Ревность, словно нож, полоснула по сердцу. Больно, страшно и одиноко — прошло столько лет, но ничего не изменилось и вряд ли изменится.       — Я слышал, с твоей подчиненной произошел несчастный случай? — легко улыбаясь, спросил Дазай.       — Ты неправильно слышал.       — Вот как? Получается, Мори меня обманул?       — Мори? — едва ли не взвизгнул Акутагава. Он переставал понимать, что происходит. Откуда все это известно Дазаю? Здесь что-то не так. — С чего бы Мори рассказывать тебе про мою подчиненную? И зачем это ты вообще виделся с Мори?       — Я думаю, он расскажет тебе, если посчитает, что ты должен об этом знать, — с достоинством отозвался Дазай, поправляя разметавшиеся от дуновения ветра волосы. Он по-прежнему бинтовал руки: глупое занятие…       — А я думаю, что ты просто скользкий мерзавец.       Разговор не получался. Акутагава понятия не имел, каким образом они двое смогли встретиться на улицах Йокогамы. Рюноске отдал бы все, только бы больше никогда не видеть своего бывшего учителя или же… чтобы всегда быть рядом с ним, вызывать его восхищение. Однако Акутагава редко получал в жизни что-то без боя, и в этих боях с ним всегда был Расёмон. Но поможет ли Расёмон завоевать первое место в сердце Дазая? Акутагава может сотню раз проткнуть лезвиями человека-Тигра, но он не умрет. Может направить Расёмона против самого Дазая, но тот остановит бывшего ученика одним прикосновением. А уж говорить о том, чтобы сразиться с призраком Сакуноске, и вовсе не приходится. Сердце Дазая никогда не вмещало его — худого и бледного Акутагаву — потому что всегда было полностью отдано лучшему другу. Но потом в нем нашлось место для человека-Тигра, который почему-то вдруг оказался достоин находится рядом с умершим Сакуноске… Думать об этом было невыносимо.        Тревога и беспокойство, преследовавшие Акутагаву последние пару месяцев, чувствовались сейчас как никогда остро. «Чем я хуже? — хотелось сказать Рюноске. — Почему ты всегда выбираешь не меня?» Он уже почти открыл рот, чтобы произнести слова, много лет вертящиеся на языке, но Дазай вдруг солнечно улыбнулся и помахал рукой.       — Что ж, до скорого, Акутагава, — и, развернувшись, направился прочь. Он исчез так быстро, что Рюноске не успел сообразить, что к чему. Их разговор состоял всего из нескольких фраз, но поднял в душе бешеную бурю различных эмоций. Отходить от внезапной встречи Акутагава будет не один день.

***

      Наутро, несколько дней спустя, проснувшись после тяжелого задания (работать в метель было сложно и неприятно), Акутагава обнаружил на выключенном телефоне двенадцать пропущенных звонков от Гин. Сердце сразу подскочило: должно быть, случилось что-то серьезное, иначе сестра не стала бы так настойчиво пытаться с ним связаться. У Акутагавы появилось нехорошее предчувствие; так люди подходят к краю дома и, имея возможность уйти, все равно заглядывают за угол, чтобы увидеть что-то ужасное. Нахмурившись, он набрал номер Гин.       — Это ты? — глухо спросила девушка.       — Да, что случилось? — Рюноске всегда был нетерпелив, но сейчас ему хотелось просто сжать телефон до хруста. Он волновался сильнее, чем обычно. — Чего ты молчишь? Что произошло? Отвечай!       — Хигучи пропала.       Сердце замерло, и комната поплыла перед глазами… Через полчаса Акутагава уже тряс Гин за плечи и кричал:       — Как такое могло произойти?!       Но никто не знал, что случилось, и как девушка, едва-едва снова начавшая ходить, могла самостоятельно покинуть медицинский блок. Хигучи по всем законам должна была пройти через охрану… Рюноске угрожал, требовал, злился, но ни один человек, в том числе и Гин, ничего не мог сказать ему о Хигучи. Пытаясь лихорадочно прикинуть в уме, куда бы она могла отправиться, Акутагава вдруг понял, что это Мори мог приказать всем замолчать. Внутри похолодело при мысли об этом. Если босс действительно решил избавиться от Хигучи, то Рюноске уже ничем не сможет ей помочь. Но зачем тогда Мори держал ее в больнице четыре месяца? Почему не предпринял ничего раньше?       На негнущихся ногах Акутагава направился в кабинет к Мори. Он не знал, что сейчас услышит от босса, и как ему потом поступить. Вряд ли Мори будет щедр на долгие рассказы и нравоучения, но стоило хотя бы попытаться вытянуть из него правду. Напряженный, как струна, Акутагава поздоровался с Мори и кратко изложил суть вопроса. Однако глава Портовой Мафии лишь помотал головой и ответил, что ничего не знает о пропаже Хигучи.       — Я уже давно перестал следить за ней. Организация поставила Хигучи на ноги, и она могла пойти, куда пожелает.       Но в подобное объяснение верилось с трудом. Мафия никогда не расставалась просто так со своими сотрудниками, и единственным, кому удалось избежать расправы, был Дазай Осаму. Но Хигучи — не Дазай; она не представляет для Мори никакой ценности. И зачем бы ему сохранять ей жизнь?       — Либо ты занимаешься поисками своей подчиненной сам, либо этого не делает никто. Нужно лучше следить за тем, что тебе принадлежит, Акутагава. — Рюноске дернулся, словно получил пощечину. — Только не слишком увлекайся: ты можешь понадобиться мне в любой момент.       Акутагава был в отчаянии — он ушел от Мори ни с чем и совершенно не представлял, где искать Хигучи. Босс не разрешил ему задействовать для ее поисков Черных Ящериц, даже когда обладатель Расёмона очень настойчиво об этом попросил. И запретил предпринимать какие-либо вылазки без его ведома. Пару раз звонила Гин, но не сообщала никаких радостных новостей. Младшая Акутагава побывала у Хигучи дома, расспросила маленькую сестру Ичиё, но не нашла никакой информации.       — Я останусь, посижу с ней, — сказала по телефону Гин.       — С кем? — не понял Рюноске. После неожиданного известия о пропаже Хигучи он вообще стал туго соображать.       — С ее сестрой!       — Хорошо. Спасибо, — зачем-то поблагодарил старший Акутагава. Он до сих пор не понимал, почему Гин взялась опекать Хигучи и ее сестру. Она преследует какую-то цель или в ней всегда была эта склонность заботиться о ком-то? Рюноске попытался вспомнить те времена, когда между ним и Гин еще не было такой отчужденности, как сейчас. И действительно: будучи совсем малышкой, сестра все время беспокоилась о нем. Акутагава помнил, как Гин отдавала ему остатки своей еды, делилась одеялом, когда он болел. Это потом Рюноске открыл в себе способность Расёмон и стал членом Портовой Мафии… Значит, все-таки склонность заботиться.       Закончив вызов, Акутагава принялся перебирать в уме все мало-мальские яркие воспоминания, связанные с Хигучи. В какое место она могла направиться, если практически ничего не помнит из своей прошлой жизни? Магазин, прачечная, его квартира, парочку кафе, в которые они часто ходили. День начинал клониться к вечеру, но Акутагава не преуспел в своих поисках. Каждый раз слыша новое «Нет», он начинал нервничать еще сильнее. Мало ему проблем в жизни, так теперь еще нужно бегать по всей Йокогаме и искать Хигучи…       На секунду Рюноске закрыл глаза и попытался представить, что он почувствует, если его худшие опасения сбудутся. Эффект был неожиданным и пугающим: перспектива увидеть Хигучи в каком-нибудь темном переулке с перерезанным горлом приводила Акутагаву в отчаяние. Во всех посещаемых им с Ичиё когда-то заведениях Рюноске оставлял свои контакты на случай, если его сбежавшая подчиненная появится. Но надежды на подобный исход было мало.       Когда солнце зашло за горизонт, обладатель Расёмона едва не срывался с катушек от охватившей его безысходности. Йокогама была слишком большим городом, чтобы вести в нем поиски в одиночку. Конечно, Рюноске сообщил о своих успехах Гин, но она не смогла сказать ему ничего одобряющего. Если исчезновение Хигучи — это дело рук Мори, то можно считать, что девушка уже мертва. Но Акутагава не хотел, чтобы это было так. Ему совсем не нужна была мертвая Хигучи! Рюноске уже готов был мириться с тем, что она совсем его не помнит — лишь бы была жива. Акутагава научит Хигучи всему заново, и она снова будет его телохранителем. Как раньше…       Ночь прошла в бесцельных поисках. Акутагава едва мог шевелить ногами, а глаза предательски слипались. От усталости чувства притупились, но тревога никуда не исчезла. Она подгоняла его, заставляла снова и снова обыскивать темные грязные дворы и переулки. К рассвету стало окончательно понятно, что один Рюноске не справится. Он позвонил Гин.       — Девочка спит, я не могу ее будить, — сразу сказала девушка приглушенным шепотом.       — Хорошо. Я так понимаю, ты не сможешь выйти на поиски?       — Ты предлагаешь сменить меня дома у Хигучи?       Да, это было глупой идеей. Акутагава попрощался и громко выдохнул. Кажется, у него не осталось никаких вариантов, кроме…

***

      — Ты?! — заспанный сотрудник Детективного Агентства вытаращился на Акутагаву и потянулся за оружием.       — Спокойно, — холодно остановил его Рюноске. — Мне нужен ваш босс.       — Господин Фукудзава еще не…       — Мне плевать, делай, как я сказал! — без дальнейших церемоний Акутагава толкнул дверь и прошел в коридор. Сотрудник Агентства не поднял на него оружия — что ж, замечательно.       В кабинете Рюноске пришлось прождать недолго. Буквально через десять минут на пороге появились Юкичи Фукудзава и Осаму Дазай. Конечно, Дазай же не может ничего пропустить… Мужчины сдержанно поздоровались.       — Если Мори пытается таким образом… — начал директор Детективного Агентства, но Акутагава быстро его перебил:       — Это не связано с Мафией.       — Тогда что? — тут же осведомился Дазай.       Рюноске нашел в себе силы посмотреть ему в глаза. Казалось, что горло залили расплавленным металлом, и теперь оно горело. Фукудзава и Дазай удивленно переглядывались, а Акутагава едва мог совладать с собой. Он молча мерил шагами комнату, изредка издавая короткие жалобные звуки. Слова застревали внутри, и произнести из вслух Рюноске не мог. Но через несколько минут молчать стало невыносимо, и он, наконец, выдавил:       — Я пришел по личной просьбе… Пропала моя подчиненная.