Жизнь — обман с чарующей тоской

«Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьёзно — смешно. Обращаться несерьёзно — опасно». Рюноске Акутагава (писатель).

      Отсутствие в своей жизни Хигучи Акутагава заметил, только когда чистые рубашки и брюки перестали сами собой появляться в шкафу, а продукты — замысловатым образом наполнять холодильник. «Что же мне теперь, самому нести все это в химчистку? — возмущенно думал Рюноске, глядя на кучу грязного белья, сваленного в корзине. — Самому идти в магазин?!» Почему-то бытовые заботы у него никак не вязались с образом беспощадного убийцы. По-видимому, у Ичиё тоже, раз она молча решила взять все обязанности по дому на себя.       — И когда она все успевала? — Акутагава в недоумении провел пальцем по книжной полке, смахивая толстый слой пыли. А самое главное: почему он этого не замечал? Ведь Рюноске действительно ни разу не видел, чтобы Хигучи целенаправленно убиралась в его квартире или приносила еду из магазина. Но он смутно понимал, что чаще всего все это делала она. А теперь придется в один из немногих свободных дней тащиться в химчистку, потому что свежих рубашек попросту не осталось.       Обычно выходные Рюноске посвящал книгам или занятиям по каллиграфии. Иногда прогуливался по городу, заходил в необычные кафе. Или просто спал. А сегодня нужно тащиться непонятно куда, ведь прийти на работу в грязной, неглаженной рубашке — немыслимо. Все-таки в понимании Акутагавы образ беспощадного убийцы не предполагал растрепанных волос и расхлябанных пуговиц, а, наоборот, требовал аккуратности.       На столе в прихожей молодой человек видел несколько брошенных визиток, среди которых и нашел адрес прачечной. Однако, где находится само здание химчистки, Акутагава представлял себе весьма посредственно, но не спрашивать же у прохожих дорогу… По пути в химчистку, волоча за собой огромный пакет с одеждой, Рюноске чувствовал себя не в своей тарелке. Ему казалось, что все оглядываются на него и смеются. Использовать Расёмона в подобной ситуации было бы нелепо, поэтому Акутагава нацепил на лицо такую агрессивную гримасу, что каждый встречный человек считал за лучшее перейти на другую сторону улицы.       Поход в прачечную по всем пунктам стал для Рюноске одним из самых неприятных событий последних месяцев. Кто бы мог подумать, что хладнокровный убийца будет стесняться девушки за стойкой регистрации, которая принимала одежду и пихала ему в карманы визитки с номером и адресом организации, не забывая улыбаться во все тридцать два зуба. Бр-р-р, жуть.       Путь до дома показался Акутагаве намного короче, хотя он не сделал ни одного крюка и не заблудился — держать карту в голове было несложно. Но так бывает всегда: в первый раз путь представляется длиннее, чем есть на самом деле, а вот возвращаться уже легко. Живот подозрительно заурчал, и Рюноске поскорее направился в небольшой магазинчик недалеко от дома. Выбрался он оттуда довольно быстро, но был раздражен до предела. Подумать только! Ведь миллионы людей делают это каждый день!       Уставший и раздосадованный Акутагава медленно плелся к дому, размышляя над тем, как его бывшая телохранитель могла все успевать. С момента, как он последний раз навещал Хигучи, прошло уже полторы недели, и ее маленькая сестра наверняка все еще дома одна. «А она ведь говорила, что денег у нее только на неделю», — вспомнил Рюноске, останавливаясь и доставая из кармана телефон, нисколько не смущаясь, что стоит посреди улицы с пакетами у ног. Номер у Акутагавы сохранился, но дозвониться в этот раз не получилось. Крайне недовольный сложившейся ситуацией, молодой человек поспешил домой.       Оставив пакеты, Акутагава направился прямиком в штаб Портовой Мафии. Если день не задался с самого начала, так, почему бы не выделить время и не навестить Ичиё? Однако визит в штаб, как все произошедшее за сегодня, не предвещал ничего хорошего. Как знать, может Мори уже выставил Хигучи в какую-нибудь дешевую больницу на окраине Йокогамы, и, заявившись сейчас, он не найдет никого. По дороге Рюноске попробовал позвонить сестре Ичиё еще раз, но никто не взял трубку. Странно…       Однако, когда Акутагава подошел к медицинскому отделению, его охватило волнение другого рода. А вдруг он и правда, как говорил Цутому, окажется тем единственным, кого сможет вспомнить Хигучи? Акутагава знал, что Ичиё была влюблена в него — возможно, именно поэтому она будет помнить его одного? Да и Расёмон сложно забыть. Мысли об этом нет-нет да приходили в голову и грели самолюбие.       Рюноске усмехнулся сам себе: он совсем не мог представить, как это — любить. Обычно Хигучи постоянно заботилась о нем, лезла с ненужными вопросами, подавала платок, когда он начинал кашлять. Иногда он чувствовал в ответ благодарность, но чаще ее назойливость раздражала. Акутагава не был слепым или невнимательным: он видел, как обижают девушку его грубость и равнодушие, но ему было все равно. В конце концов, он никогда не заставлял Ичиё идти за ним, и уж тем более не стремился поощрять ее чувства. То, что Хигучи плакала ночами, после того, как он ее ударит, было ее делом. Сугубо личным.       Акутагава и Хигучи были ровесниками, но, несмотря на статус, рядом с ней Рюноске все равно иногда чувствовал себя импульсивным подростком. Она — вечно рассудительная и осторожная — казалась неуместно умнее, опытнее, сильнее него. Мало того, что Акутагава ставил под сомнение свою способность любить вообще, так, тем более, мог ли он позволить себе испытывать добрые чувства к человеку, который подрывал его авторитет? Рюноске был твердо уверен, что нет. Но любил ли Акутагава когда-нибудь кого-нибудь? Возможно, свою сестру, но сейчас они так далеки, что Рюноске не мог ничего утверждать. Дазая?.. К своему бывшему наставнику Акутагава испытывал что-то среднее между восхищением, уважением и лютой ненавистью. Это точно нельзя было назвать любовью.       Подойдя к медицинскому корпусу, Рюноске застыл, не решаясь открыть дверь. А вдруг Хигучи спит? А вдруг его к ней не пустят? «Чушь какая! — одернул себя Акутагава, резко поворачивая ручку. — Никто не может меня остановить». Полный энтузиазма, молодой человек прошел по коридору к отсеку, где, как он помнил, должна была находится его бывшая подчиненная. И, подойдя, застыл от удивления: рядом с Хигучи, которая, кажется, что-то писала, стояла его сестра.       Акутагава не сразу нашелся, что сказать. Он молча стоял, пока Гин не повернулась и не увидела его через стекло. Сделав дикие глаза, девушка бросилась к жалюзи, закрыла их и через несколько секунд вышла к брату.       — Ты что здесь делаешь? — прошипела она.       — А ты что? — Рюноске немало удивился тому, как агрессивно встретила его сестра. Что она себе позволяет?       — Вообще-то Хигучи — моя начальница. Я здесь почти каждый день бываю.       — Зачем же?       — Потому что больше никто не интересуется!       — Я интересуюсь.       — Неужели? — неприветливо возразила Гин, отворачиваясь. — Только почему-то я тебя здесь не видела.       — Я был занят, — Рюноске задело поведение сестры. Как она смеет в чем-то обвинять его? Она вообще всего лишь девочка на побегушках, а строит из себя невесть кого.       — Конечно, — все так же сухо ответила Гин и закусила губу. — Ты всегда занят.       Они помолчали. В воздухе почти физически ощущалось напряжение, и Акутагава не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так глупо. Он ругался с младшей сестрой из-за того, что, якобы, не приходил к Хигучи целую неделю. Вот же, черт возьми, несчастье!       — Хигучи помнит что-нибудь? — наконец, холодно спросил Рюноске.       — Нет, — резко ответила девушка, поворачиваясь к Акутагаве так стремительно, что волосы ударили ее по лицу. — И тебе лучше уйти.       — Это еще почему?!       — Не думаю, что она будет рада тебя видеть.       — Гин! Она вообще не знает, кто я. Что может произойти? И где вообще хоть кто-то из медицинского персонала?       Кажется, вопрос застал младшую Акутагава врасплох. Она лишь вздохнула и пробормотала что-то про Мори. Рюноске бросил короткое: «Понятно» и двинулся к двери, ведущей в палату Хигучи.       — Подожди! Вообще-то я не разрешала тебе заходить! — пропищала за его спиной Гин, но молодой человек ее уже не слушал. Вот сейчас он откроет дверь, медленно зайдет, посмотрит на Ичиё с отстраненной полуулыбкой (Акутагава даже остановился, чтобы прорепетировать улыбку), она узнает его и расстроится из-за того, что он не принес ей, ну, например, букет цветов…       Рюноске дернул металлическую ручку, но она заела, и ему пришлось толкнуть дверь боком. Что ж, явиться, как король, не получилось. Акутагава медленно поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Хигучи, которая, конечно, уже должна была его заметить, и… ничего. Он застыл, в ожидании глядя на нее, но ничего не происходило. Красно-карие глаза, что обычно неотрывно следили за Рюноске, не выражали ничего. Девушка напротив просто молчала. Акутагава чувствовал, как за его спиной нервно дышит Гин, видимо, как и он, ждущая чего-то необычного. Только вот чуда не будет, осознал Акутагава. Потому что Хигучи — обычная тупая девица, которая бросилась под пулю! И сама виновата!       Позже Рюноске не сможет сказать, что его так разозлило. Гин будет вопить, что он слетел с катушек, но ему будет все равно. Акутагава, поняв, что Хигучи его не узнаёт, ощутил, как предвкушение сменяется другим странным и неприятным чувством. Позже Рюноске поймет, что этим чувством было разочарование. Но тогда он просто приказал Расёмону со всей силы раскрошить стену позади Ичиё, и черные лезвия со свистом заметались по палате. Акутагава не почувствовал, как искривилось его лицо, когда девушка закричала: «Что это?! Уберите их! Я ничего не сделала!» и, закрыв голову руками, рыдая упала на подушку. Гин в ужасе повернулась к Рюноске и с трудом выпихнула его в коридор. Кажется, одно из лезвий Расёмона ее поранило.       — Что ты творишь?! — закричала девушка, пока Акутагава продолжал тупо пялиться в закрытую дверь. Какого черта он вообще сюда пришел?! — Я тебя спрашиваю! — снова рявкнула Гин, хватая брата за руку.       — Полегче, — процедил молодой человек, вырываясь из ее хватки.       — Что ты там устроил?! — продолжала возмущаться Гин. — Мало того, что она из-за тебя потеряла память, так еще и…       — Она не из-за меня потеряла память! — раздраженно прикрикнул Рюноске, но сестра его не слушала.       — … так еще и ненормальной ее хочешь сделать?! Ты что, не понимаешь, что любое неверное движение, и она сойдет с ума?! Что она вообще ничего не вспомнит!       — Она и не вспомнит! — и старший, и младшая Акутагава перешли на крик.       На душе у Рюноске было горько и противно. Та визжащая девица не может быть Хигучи. Хигучи никогда бы не испугалась Расёмона. Его настоящая напарница видела вещи и страшнее и, несмотря на это, всегда оставалась рядом. «Может, ее подменили?» — думал Акутагава, отстранено слушая, как кричит на него сестра. В другой раз он бы приструнил Гин, напомнил, что они не должны никому раскрывать свое родство, но сейчас Рюноске был слишком… подавлен. Все-таки в глубине души он надеялся, что с его приходом проблемы решатся сами собой. И теперь детское чувство обиды не давало здраво мыслить.       — Она ведь не помнит ничего про Мафию? — невпопад спросил Акутагава у сестры.       — Нет, — тихо ответила Гин, поняв, что крики не действуют на Рюноске. — Я сказала Ичиё, что она стала жертвой несчастного случая. Она мне поверила.       — Да? А почему ты вообще всем этим занялась? — этот вопрос не давал покоя Акутагаве с самого начала их встречи.       — Потому что тебе все равно, так ведь? — девушка посмотрела на него и покачала головой. — Я всегда недолюбливала Хигучи, — вдруг призналась она. — Но я не могу позволить ей сгнить в медблоке, потому что до нее никому нет дела. Мы — одна команда.       Рюноске фыркнул. Ему все равно? Пожалуй, что так. Вот только если Гин придумывала для себя обязанности, наивно полагая, что они «одна команда», то старший Акутагава в облаках не витал. Если распылять свои силы на всех подряд, то и на самого себя не останется.       — Кстати, с сестрой Хигучи я уже связывалась. С ней все хорошо.       Обладатель Расёмона ничего не ответил. Больше всего на свете он хотел уйти из штаба и больше никогда не возвращаться.       — Давай сделаем так, — сказала Гин, не дождавшись ответа, — я не буду нагружать тебя заботами о Хигучи, но и ты не будешь приходить сюда и мешаться. Идет?       О, да. Как раз то, что нужно. Конечно, он согласен.       На улице накрапывал мелкий неприятный дождь. Впервые в жизни Акутагава пожалел, что позади него не стоит Хигучи, которая услужливо предложит свой зонт.