***
— Они бывают полными придурками, — Блейз закрывает дверь в гостиную Слизерина и делает крайне недовольное лицо. — Ладно. Большую часть времени они бывают придурками. — Но это было мило, — Дафна пожимает плечами. В этот раз шутки однокурсников не выбили её из колеи. — Кстати, Тео ведь пошутил, что Слизнорт устраивает чаепитие в духе королевы Англии, соблюдая все правила этикета? Забини тут же реагирует на вопрос, наигранно задирая нос. — А ты их не знаешь? И где твои перчатки? — на секунду глаза Блейза становятся крайне удивленными. — Шутка. Я понятия не имею. Купе поезда не было похоже на Букингемский дворец. Идём. Они вместе направляются к выходу из Подземелий. — Астория тоже приглашена. Мы не будем её ждать? — Она вышла раньше, — у Блейза всегда и всё под контролем. Он буквально знает расписание и привычки всех обитателей Слизерина. Дафна облегченно выдыхает от его ответа. — Вы не пробовали поговорить летом? — дополнением к контролю идёт отвратительная привычка совать свой нос во всё происходящее, стараясь помочь. — Что? — и Дафна не верит, что он действительно спрашивает её об этом. — Поговорить. Это когда челюсть и язык двигаются в определенном… — Забини, ты забываешься. — Она раньше неплохо о тебе отзывалась, — буквально на секунду он выходит из образа заботливой тетушки, чтобы тут же вернуться к серьёзному тону. — А потом охарактеризовала, как лишенную эмпатии суку. — И вы мне улыбаетесь после этого? — Дафна морщится. — Только из-за этого и улыбаемся вообще-то. Она соврала? — Блейз тут же получает удар локтем в бок. — Ладно, извини. Когда я нервничаю, мой юмор ничуть не лучше юмора Тео. — Нервничаешь? Из-за Клуба Слизней? Блейз отвечает чуть дольше, чем обычно, будто зависает на секунду, решая: соврать или сказать правду. — Да. Меня пугает веселый характер профессора. Не в нашем духе, — и определенно врёт. Они заходят в комнаты Слизнорта последними. К несчастью, Поттера не оказывается за столом и все внимания Горация ровным слоем размазывается по каждому из присутствующих. Он расспрашивает о родителях, успехах в учебе, внеклассных занятиях… О планах на будущее. И здесь, конечно, становится особенно неловко. Дафна всё это время разглядывает младшую сестру, сидящую напротив неё за столом. Лишенная эмпатии сука. Довольно грубо. И всё же недостаточно, она ждала чего-то большего от сестры. И даже немного оскорбилась её ограниченной фанатзии. Или фантастической сдержанностью. В самом деле, Дафна охарактеризовала бы себя куда хуже. Было время, когда они с Асторией были не разлей вода. Всего год разницы. Удобно было быть лучшими друзьями друг для друга. Тори была хрупкой, любила музыку и тянулась к искусству. Ей не нравилось, как Дафна и Драко устраивали во дворе дуэли на деревянных мечах, пытаясь подражать рыцарям с картинок книг. Она обходила стороной их уроки стрелять из лука. И всегда была украшением компании. Она и сейчас остается украшением, просто компания стала больше. Но тогда, в детстве, это было комплиментом. А теперь раздражает. Словно фарфоровая кукла, лишенная эмоций. Она ничем не интересуется, ничего не запоминает. Ни о чём не хочет слышать. Ей не интересна глубинная магия, её заклинания стали слабее, хоть и остались изящными. И из синонима красоты для Дафны она превратилась в синоним скуки. Астория ловит на себе заинтересованный взгляд старшей сестры. И принимает его, заглядывая в глаза Дафны. Последняя морщится, словно увидела что-то отвратительное и отводит взгляд. Тори едва сдерживает печальную усмешку. Это так похоже на Драко. Удивительно, что не общаясь столько времени, они остаются одинаковыми. И это открытие не может оставить Асторию равнодушной. Злость пробегает по телу, заставляя девушку нахмуриться. Какая всё же бездарная шутка судьбы. Родителям стоило раньше отправить сестёр в одну школу. Или идти до конца и никогда больше не заставлять их встречаться в одном замке. — А кем работают твои родители? — Слизнорт подается корпусом вперёд, стараясь расслышать каждое слово. — Стоматологи… — Грейнджер тушуется. — Они врачи… Лечат… Эм… Зубы. — Она маглорожденная, — Блейз, словно улавливая немой вопрос во взгляде Дафны, наклоняется к ней для тихого уточнений. Гринграсс бросает на Забини удивленный взгляд, который последний считывает, как благодарность. Дафна переводит внимание на тарелку с десертом перед собой. И словно пытается прожечь лимонный пудинг взглядом. Маглорожденная. Стесняется компании или же их брезгливость к происхождению, подчеркиваемая колким словом «грязнокровка» тоже лишь напускная необходимость?***
— Как прошел вечер? — Пэнси отвлекается от игры в шахматы с Тео, чтобы поприветствовать Блейза, Дафну и Асторию, зашедших в Подземелья. — Скучно, надменно и излишне пафосно, — Тори закатывает глаза. — Пойду к своим, хорошего вечера. Она наигранно приседает в реверансе, словно ещё не отошла от встречи со Слизнортом и продолжает изображать из себя ценную единицу коллекции. А после, не дожидаясь какой-либо реакции, удаляется к однокурсникам. — Надеюсь, вам за это воздастся, — отзывается Трейси, наблюдающая за партией ребят. — Обязательно, — со знанием дела кивает Нотт. — На смертном одре непременно спросят: сколько авад ты выпустил? И, услышав в конце про вечера Слизней, каждую из них простят. — Вам просто завидно, — надувает щеки Блейз. — Вы уже зарегистрировали с Малфоем свой клуб? Тео не успевает ответить. — Кстати, а где Малфой? — Дафна обводит взглядом гостиную, в которой толпятся слизеринцы. Одни читают книги у камина, другие чешут котов, сидя на подоконниках у окон с видом на морских существ. Третьи, расположившись на полу, борются с конспектами на длинных свитках. И, кажется, что весь факультет здесь. Кроме Малфоя и Лойл. — Милая, это похоже на нездоровый интерес, — Тео щурит глаза. — Нам нужно что-то узнать? — Не смешно. Его всё время нет. — Найдем его позже, — Пэнси перехватывает инициативу. — Ты обещала мне лекции по сглазам, пойдем, я заберу, пока не забыли? Паркинсон бросает партию, поднимаясь с дивана. — Блейз, доиграешь за меня? Я оставляю тебе неплохой расклад, чтобы размазать фигуры Нотта. И Дафне ничего не остается, как последовать за девушкой в женскую часть Подземелий. Только когда дверь за ними в комнату закрывается, Гринграсс разрешает себе перестать подыгрывать происходящему. — И что это значит? Пэнси нехотя поджимает губы и облокачивается спиной о стену. — Лекции? — она цокает языком. Голос становится язвительным. — Ты снова пытаешься о них забыть. — Малфой, Пэнси. Почему его всё время нет? — Быть может у него появилась девушка с другого факультета? — у неё выходит произнести это предположение довольно беззаботно. Слишком беззаботно. Что означает фальшиво. — Исключено, он собирался обручиться с моей сестрой, — Дафна парирует. Ей не хочется указывать Пэнси на очевидные ошибки в поведении. — Тренировки по квиддичу? — Пэнси! Она выдыхает, сдаваясь. — Послушай, — её взгляд резко темнеет. А голос становится ниже. — Это не твоё и не моё дело. То, чем занимается Драко, известно ему и Тёмному Лорду. И никто не станет лезть в это, пока он не попросит помощи. Дафна опешивает. Она громко сглатывает подступивший к горлу комок. Затем, выигрывая время, направляется к своим конспектам. Находит те, что привезла из Дурмстранга про сглазы, и протягивает Паркинсон. — Они действительно используют вас для заданий? До неё вдруг доходит беспокойное поведение Блейза. Как глупо было предположить, что этот человек может нервничать из-за клуба Слизней. Что хоть кто-то из них может нервничать из-за Слизнорта или чего-либо ещё, происходящего в Хогвартсе в рамках уроков. — Нет, это всё одна большая комедия, где мы все тебя разыгрываем, — Пэнси даже взорваться по-настоящему не может. Слова выходят довольно спокойно, хотя должны были бы звучать громче и насмешливее. — Хватит пытаться поверить, что здесь всё хорошо. — Хогвартс — самое безопасное место на земле. А его студенты… — Убийцы, — Пэнси перебивает. — Его студенты убийцы. Одни уже состоялись, других продолжают растить для этого. И нет разницы, какой на твоей шее галстук. — Но ведь… — Знаешь, что самое удивительное? Самый опасный из нас — национальный герой. — Ты не знаешь, какое задание у Драко, верно? — Я уже сказала, что нет. И не буду лезть в это, — мышцы на её лице напрягаются, словно гусыня, она вытягивает шею вперед, защищая то немногое, что ей дорого. — Но Блейз знает. Сегодня узнал, так? Пэнси сглатывает. — Ты не станешь у него спрашивать. И вообще больше ничего про Драко спрашивать не будешь. Это никому не нужно. — Я просто… — Спасибо, — она выдавливает улыбку, поднимает полученные лекции в руке, давая понять, что разговор закончен, и как можно быстрее выходит из комнаты.***
В субботу утром в Большой Зал залетают совы. Их крик наполняет помещение. И на лице Дафны появляется невольная улыбка. Этот момент был всегда таким долгожданным и счастливым в Дурмстранге. Родителям разрешали писать раз в три месяца. И строчки писем перечитывались по несколько раз. Но здесь иначе. Она замечает, как слизеринцы втягивают шеи. Счастливая улыбка на её лице искажается. Она переводит взгляд на другие столы. И видит ту же самую картину. Да что с ними всеми не так? На стол перед ней падает запечатанный конверт с маминым почерком. А следом за ним приземляется на плечо филин. — Привет, друг, — Дафна протягивает печенье из своей тарелки. И, увидев насмешку в глазах птицы, меняет угощение на бекон. — Моя пишет про увядшие цветы в саду, — Лойл с ненавистью отбрасывает письмо. — Цветы осенью завяли, представляешь? Как удивительно и ужасно! А главное, неожиданно. — Ты знаешь, что так она пытается защитить тебя от прочих новостей, — Дафна поджимает губы, открывая свое письмо. Лойл в ответ недовольно фыркает. Их будто всю жизнь учат находить крупицы любви между строк. Почему просто нельзя написать правду. И заботиться о детях на самом деле? Тем временем Гринграсс достает письмо из конверта. Бумага пропитана ароматом маминых духов: лепестки гардении переплетаются с нотками мускуса, чтобы создать невероятную гамму. Заглавные буквы, красивыми вензелями расползаются по пергаменту. Дафна пробегает взглядом по первым строчкам. Мама жалуется на погоду, спрашивает, нравится ли ей в Хогвартсе. Она выдерживает нейтральный стиль, не говоря ни о чем конкретном, и обо всём сразу. А в конце добавляет, что авроры нашли тело Каркарова. Его объявили в розыск после начала учебного года и только сейчас удалось установить, что директор Дурмстранга действительно мёртв. Гринграсс закрывает рот рукой, прикусывая кожу, чтобы не издать не единого звука. Но лицо бледнеет. И это не остается незамеченным. Студенты Слизерина такие же внимательные, как и сама Дафна. — Директор мертв, — собрав чувства в кулак Гринграсс поднимает взгляд на Фоули. — Каркаров? — Лойл переспрашивает, на секунду теряясь. Дафна кивает в ответ, не желая повторять. — Убили? Опять кивок. Усмешка вырывается в мир. Глаза Лойл наполняются восторгом. — Так ему и надо. Мучителю детей — несправедливая смерть. — Именно, — выдыхает Гринграсс. Поднимается из-за стола и, бросая свой завтрак едва тронутым, выходит из Большого Зала. Благо, что сегодня выходной и можно дать себе время пережить. Она бредёт куда глаза глядят, радуется, что удаётся выйти к озеру. И, ни секунды не размышляя, занимает место под раскидистой кроной дерева на берегу, садясь на уже прохладную землю. Одиночество поглощает Дафну. Смерть Каркарова, по сути своей, не имеет к ней никакого более отношения. Но именно на нём держался их хрупкий мир Дурмстранга. А теперь он окончательно разрушен. Если и была надежда вернуться, теперь действительно больше некуда. — Не помешаю? Драко выдает свое присутствие, совершенно не стесняясь. — Уже мешаешь. — Хорошо, — он опускается на землю рядом с девушкой, не обращая внимания на её тон. — Как ты? — его взгляд прикован к зеркальной глади воды. Дафна поворачивает лицо в его сторону, вглядываясь в эмоции: издевается или серьезно спрашивает? — Отвратительно. Он невольно морщится. — Это ведь просто директор, — Драко не то пытается поддержать, не то добить. — Конечно. Просто, — Дафна вытирает лицо ладонями, проверяя, что слёз на нём нет. Есть ли смысл говорить с ним откровенно? Какой толк от того, что ты вывернешь перед ним душу на изнанку? Серые холодные глаза встречаются с ней взглядами. Он смотрит сквозь. И всё же видит. Будто где-то глубоко внутри всё ещё продолжает жить мальчик из детства, который был её близким другом. И которому сейчас не всё равно. — Просто директор, который в меня поверил, взял на факультет куда раньше девушек не брали. Который каждого из нас по имени знал и подбирал подходящие слова в нужный момент. Подбадривал. Замечал. Верил в нас. Учил проявляться. Просто. — А меня он не взял. Словно ноги об меня вытер, хотя я по всем параметрам подходил, — даже не моргает. Будто окаменел давным давно. Гринграсс выдерживает паузу. За напускным безразличием она замечает, как Драко сжимает челюсть. Она этого не знала. Никогда даже не задумывалась, что он тоже претендовал на место в Дурмстранге. Но ответ на его откровение рождается сам собой: — Не оттого ли, что ты на самом деле не хотел? Уголки его губ вздрагивают. Но так незаметно, что можно решить, будто показалось. — Я был бы плохим учеником для Дурмстранга? — Возможно, причина в том, что в этом случае ты не был бы хорошим учеником для Хогвартса. Драко усмехается. В звуке, который вырывается из его гортани, слышится горечь. — Для Хогвартса было бы лучше, если бы я вообще не был. Он обнажается. Привычно бледное лицо трогает румянец. На секунду он проваливается в детство, где можно было доверять. И тут же выныривает. Этот мир чужой для него. И люди в нём чужие. А ты пошёл за ней, чтобы найти оправдание для себя. И не получил желаемого. Его настроение резко меняется. — Не раскисай. Ещё много смертей произойдет. Я полагаю, первым повезло больше прочих. Они не увидят катастрофы. И не будут себя винить. Лучше жалей живых. — Так себе поддержка. — Я и не пытался поддержать, — он поднимается, отряхивая мантию. — Земля холодная, долго не сиди. И уходит, не попрощавшись. Даже не оглядывается. Дафна сжимается, обнимая себя руками. Довольно иллюзий. Если отбросить в сторону ожидания и воспоминания из прошлого: тебе не пришлось переживать боль в одиночестве. И у тебя есть альтернатива Дурмстрангу. Просто стань своей.***
— Гарри, — Гермиона одергивает друга за рукав мантии. — Мы не можем следить за ним все время, это не здоровое поведение! — Он что-то замышляет, я клянусь тебе. Грейнджер цокает языком, бледное лицо друга не обещает ничего хорошего. Колкий взгляд зелёных глаз прикован к фигуре Драко Малфоя, сидящего на берегу Черного Озера. — Директор просил тебя сосредоточиться… — А что если Дамблдор ошибается?! — Если мы ему не будем верить, то тогда что нас всех ждет? — Рон произносит вопрос тихо, обмениваясь взглядами с Гермионой. Гарри и его пугает своим поведением. — Кто-то из них должен проколоться. Может Лойл? Голос Поттера вздрагивает. Гермиона чувствует, как ёрничает её друг. Происходящее сводит его с ума, а ощущение надвигающейся бури заставляет думать иррационально. — Исключено, она там чужая, — Грейнджер старается говорить мягко настолько, насколько умеет. И выходит откровенно плохо. — Иначе бы не крутилась около Дина и Джин. — А Гринграсс? — глаза Рона загораются азартом. — Она ведь была с тобой в клубе Слизней? Что если сблизится с ней? Грейнджер дергает плечами, будто скидывает с них пыль. — Поверить не могу, что ты мне это предлагаешь, Рон. — Это хорошая мысль, — Гарри поворачивает лицо в сторону подруги. — Вы обе девчонки… — Отличное начало… — она закатывает глаза, собираясь пошутить о Святочном Бале, но не успевает. — Гермиона, пожалуйста! — Поттер дотрагивается до запястий Грейнджер. — Она еще не успела возненавидеть нас. Это может быть идеальным решением. — И судя по происходящему, Драко ей нравится едва ли не меньше, чем нам, — заканчивает спор Рон, указывая головой на завершившийся разговор у Черного Озера. Гермиона громко вздыхает ещё не соглашаясь, но уже и не споря. Идея лишена какого-либо смысла. Но если это остановит маниакальное желание Гарри следить за Малфоем, она готова по крайней мере сделать вид, что пытается.