***
Следующие моменты жизни прошли не так радужно. Конечно, никто не поверил в Иккингу, Фурию искать отрядами не стали, а отец был весьма и весьма зол. А шатен расстроен. Ему, конечно, было сказано сидеть дома, но он все равно сбежал в лес. Ведь он-то видел, что Ночная Фурия упала где-то в лесу! Значит, нужно просто её найти, добыть трофей и вернуться домой, купаться в лучах славы и почёта. Осталось только найти зверя, что, кстати говоря, не получалось. — Я проклят богами! — разочарованно утверждает мальчишка. — Кто-то теряет носок, карандаш, какую-то свою вещь, а я же умудрился потерять целого дракона! После таких поисков действительно хотелось сдаться, ведь он несколько часов плутал по знакомому лесу, и все бестолку. Только удар сухой ветки в лицо отрезвил ум. Слишком низко находилась эта большая ветка. Взгляд Иккинга сразу же скользнул по дереву, и оное оказалось поваленным, причём совсем недавно. Пройдя еще дальше, шатен заметил большой след на земле, свидетельствующий о том, что тут кто-то упал. Кто-то огромный. Сердце сразу же пропустило один удар при мысли о том, что он всё-таки нашел свою цель. Хеддок аккуратно выглядывает из-под камня, и видит… его! Поверженного зверя! Ночную Фурию в сетях, его сетях! А это точно правда, а не плод возбужденного воображения? Иккинг снова прячется за камнем, чтобы перевести дыхание и достать оружие. Вот он, момент истины. Сейчас мальчонка станет настоящим викингом. Его наконец-то заметят. «Давай, просто выйди и покончи с этим» — утешал шатен в мыслях самого себя. Помогало слабо, конечно, но всё-таки через какое-то время юноша нашел в себе силы встать. Дело за малым — спуститься к дракону и прикончить его. Почему всё так просто лишь на теории? За нерадужными мыслями следует глубокий вздох. Утомленный и обреченный. Почему-то чем ближе то самое мгновение, тем менее радостно становится. Зеленые глаза, кажется, еще сильнее мрачнеют оттого, что не могут понять собственных чувств. Неуклюже Иккинг спускается к дракону. Немного испачкавшись в земле, ободрав кожу на ладони от выпирающих корней. Ноги становятся ватными при виде легендарного дракона, но Хеддок не подает вида и гордо выпрямляется, а затем крепко сжимает мелкий кинжал в руке. Выдыхает и подходит ближе. Но есть что-то в этом драконе, что заставляет медлить. Или это просто трусость шатена? Нет, не трусость! Юноша злится на себя за медлительность и сильнее сжимает клинок, тем не менее не подходит ближе, а смотрит на загадочного зверя. Фурия лежала на боку и тяжело дышала. Во всем её виде были лишь обреченность, спокойствие и… великолепие. Черная, переливающаяся на свету чешуя, мощные крылья, окутанные веревкой, сильные лапы, — всё это приковывало внимание подростка. Иккинг вдруг находит в себе смелость склониться к легендарной Фурии и дотронуться до неё, но встречается с взглядом салатовых глаз быстрее, и ладонь его так и повисла в воздухе на расстоянии пары сантиметров от черной чешуи. Хеддок не верил самому себе, когда смотрел в глаза поверженной рептилии. Он никогда и представить не смог бы, сколько эмоций может плескаться в очах дракона. Это и осуждение, и смирение со своей трагичной судьбой, и ожидание. Ожидание конца, но тем не менее такое спокойное ожидание, что по телу Иккинга побежали мурашки. Ему стало противно от самого себя, тошно, страшно и досадно из-за этого дракона. Это неправильно, но шатен чувствует весь спектр этих эмоций. Он… сожалеет. Должен радоваться и добывать трофей, а на деле сожалеет и смотрит в эти глаза. Глаза с донельзя узким зрачком. Иккинг морщится и отводит взгляд. Нет, он не в силах лишить жизни этого дракона. Хотел что-то доказать, а в итоге стал еще более жалким. Позорище. Хеддок снова кидает беглый взгляд на рептилию, потом шумно вздыхает и начинает… перерезать веревки. Он не может даже оставить его умирать здесь. Он дает Ночной Фурии свободу от оков, просто потому что не смог поднять на неё оружие после того, что увидел у неё в глазах. Дракон удивляется, и удивляется сильно, ведь никогда прежде он не видел викингов, которые так просто отпускают свою добычу. Этот мелкий, видимо, просто безумец! Это мог бы быть какой-нибудь хитрый план по одурачиванию, мол, сначала дать жертве надежду, а потом её убить, но Фурия почему-то на подсознательном уровне понимала, что это не тот случай. В подтверждение этому послужили веревки, которые совсем ослабли и не удерживали больше. Свободную Ночную Фурию этот мальчишка уж точно не смог бы одолеть. Рептилия вскакивает с места и одной лапой прибивает подростка к земле, отчего у того темнеет в глазах. Вот и всё, сейчас он отправился к Хель! Молодец, высвободил дракона. Хеддок нервничает, уже обдумывает, как все были бы ради его гибели на Олухе, но тем временем ничего не происходит. Подросток трусливо открывает глаза и натыкается на взгляд, сначала задумчивый, а после злой и недовольный. Дракон суживает зрачок, после фыркает и убирает лапу с тела юноши. Не успел подросток ничего понять, как Ночная Фурия удаляется восвояси. — Что это… было? — выдыхает шатен перед тем, как потерять сознание.***
Тот самый день можно отнести к тем, после которых жизнь делится на «до» и «после». Во всяком случае, у Хеддока жизнь действительно перевернулась с ног на голову, и мировоззрение вместе с ней. Иккинг действительно стал смотреть на мир иначе после этого происшествия, ведь после чего еще можно быть одержимым идеей подружиться с драконом? Вот это дело даже в теории звучало непросто, но тем не менее Иккинг не был бы Иккингом, если бы не решился на очередное безумство. Визиты в овраг, где обосновалась Фурия, были кульминацией каждого дня юноши. Теперь его жизнь приобрела краски. Но и тут всё не может быть гладко, спасибо богам! Стоик Обширный обязал своего сына учиться на драконоборца, и подростку ничего не оставалось, как принять это решение. Получилось весьма иронично: ему хотелось проводить больше времени с драконом, которого он не смог убить, а его отправляют учиться убивать ему подобных. Отнекиваться нет смысла, боги действительно смеются над ним. Каждое занятие на Арене приносило с собой порцию унижений от сверстников, но Хеддоку это все было настолько привычно, что обращать внимание на это не имело никакого смысла. Благо, что после тренировок следовала встреча с Фурией, которая, кстати говоря, обзавелась именем. Теперь это не просто Ночная Фурия, злобное порождение молнии и самой смерти, но и Беззубик. Почему Беззубик? Это первое, что пришло на ум, когда Иккинг увидел рептилию вблизи. У него оказались втягивающиеся клыки, которые могли снова прорезаться по желанию дракона, но с самого начала шатен думал, что у него вовсе нет зубов. Это, естественно, вскоре опроверглось, но кличка как-то прикрепилась за драконом. Беззубик и не был против, что странно, учитывая, какой он привереда. Благодаря времени, проведенному с Беззубиком, Хеддок узнавал о драконах все больше информации и некоторые навыки применял на Арене. К нему даже относиться иначе стали. Забияка и Задирака не стеснялись высказывать своё удивление и восхищение методам сына вождя, Сморкала просил научить, Рыбьеног задавал много вопросов, одна лишь Астрид относилась ко всему этому довольно настороженно. И завистливо отчасти. Но Иккингу не было интересно времяпрепровождение в компании сверстников, и все чаще от них он сбегал в кузню. В кузне он работал над одним изобретением, которое могло бы вернуть Беззубику небо. Так вышло, что во время того рокового падения дракон повредил хвостовой плавник, и один элерон уже не подлежал лечению. Шатен видел в этом исключительно свою вину, поэтому старался исправить это хотя бы протезом. Все дни так и проходили в одном темпе: пробуждение-Арена-Беззубик-кузня. За исключением одного дня. Этот день Хеддок будет долго вспоминать. Обучение на Арене подходило к концу, и близилось время экзамена. В тот день было последнее занятие, когда старейшина выбирала, кто же именно достоин такой чести, как убить дракона на глазах у всей деревни. Вышло так, что выбор был между Астрид и Иккингом, и в результате выбрали последнего из-за его «особого» подхода к рептилиям. Хофферсон негодовала, и поэтому сразу же после своего позора скрылась в лесу. Она любила наедине с собой метать секиру в деревья, когда день не задался, и в этот раз она делала тоже самое, но недолго. Ей было очень интересно, что же именно скрывается за победами рыбьей кости на Арене. Паззл не складывался до конца: она видела Хеддока в лесу пару раз, всегда он носил с собой какие-то странные вещи, часть рыбы пропадала, сам он чаще обычного находился в кузне по вечерам. Кто его тренирует? Вдруг это какой-то чужеземец, который затаился на Олухе? Ох, ему не поздоровится, если это окажется правдой! Блондинка точно решила для себя, что ей нужно найти тайное место Карасика, и незамедлительно отправилась на поиски. Он знала лес, как свои пять пальцев, поэтому сразу же вспомнила, где она видела Иккинга раньше. Там поиски и начались. Воинственная Хофферсон, держа в своих руках секиру, была готова к любому повороту событий. Даже к драке. Но действительность оказалась более жестока, чем можно было представить. Астрид всё-таки наткнулась на овраг с Ночной Фурией и была изгнана оттуда ей же, ибо дракон выглядел крайне недружелюбно. Подходить к рептилии, когда она готовит для тебя залп — плохая идея. Вдруг Хофферсон вспомнила про то, что во время прошлого налёта Хеддок утверждал, что сбил Фурию. Неужели это оказалось правдой? Оказалось, боже! Первая красавица острова уносила ноги подальше от оврага и едва сдерживалась, чтобы не вскрикнуть от произошедшего. Неужели эта рыбья кость подружилась с драконом? Нет, бред! Но почему тогда в этом овраге были вещи, которые смастерили явно человеческие руки? Почему на драконе было седло?! — О, Один, что же делать? — спрашивала Астрид, скорее, у самой себя, но тем не менее смотря при этом на небо. Единственным разумным решением казалось просто… предать этого хилого мальчишку и рассказать обо всем Стоику. Это нельзя терпеть. Иккинг оказался предателем, теперь она его тоже предаст. Решительности от таких мыслей прибавилось, и та снова побежала, теперь уже целенаправленно в деревню. А Иккинг видел её. Видел из-за какого-то камня, как она бежала со стороны оврага и очень боялся, что она видела то, что ей не стоило видеть. Хеддок уже на Арене принял решение бежать с этого острова как можно скорее, но теперь это стало единственным выходом, потому что у него с Беззубиком, скорее всего, большие проблемы.***
— Вождь! — раздался звонкий девичий зов, стоило только Стоику выйти из дома. И выйти, кажется, весьма вовремя, потому что звала его только что прибежавшая Хофферсон. Запыхавшаяся, она согнулась пополам, стоило ей только приблизиться к Обширному. Тот же все не мог понять, что такого могло произойти, чтобы Астрид Хофферсон откуда-то бежала, и после этого его звала. Вождь нахмурился и посмотрел сначала на Плеваку, который стоял рядом, а затем на блондинку. — Говори, что случилось. — Иккинг… он… — тут Стоик хмурится еще сильнее, а Плевака становится обеспокоенным.- Он сдружился с драконом! Я видела Ночную Фурию в лесу… в овраге. Нужно скорее отправиться туда и убить её, пока над нашим островом не нависла огромная угроза. Стоик Обширный был мрачнее грозовой тучи. И всё-таки сын его не обманывал в тот раз. Что же, раз он так хотел отряд, чтобы найти и убить дракона, то сейчас он его и получит. — Викинги! — грозно кричит он, привлекая тем самым внимание жителей Олуха. — Собираемся! Поход на дракона! После вождь посмотрел на уставшую от бега Хофферсон и кивнул: — А ты веди нас. А Астрид не имела права отказаться. На данном этапе.***
— Беззубик, здравствуй, братец! — нежно, но почему-то тихо произносит Иккинг, зайдя в овраг. С собой он не нёс много рыбы, как раньше, лишь пару рыбешек были где-то в сумке. Сегодня при нем было лишь всё самое необходимое: запасной протез, вода, немного еды и запасная одежда. Дракон подходит к своему другу и пихает его мордой в бок, урча что-то на своём. — Я тоже рад тебя видеть, но нам нужно бежать, и как можно скорее! Мне кажется, что у нас с тобой большие проблемы. Хеддок гладит Фурию за ушком, но вскоре ускользает к хвосту, чтобы проверить надежность закрепления элерона. Затем осматривает седло и крепит сумки. Беспокойство вызывает поведение Беззубика — в один момент он насторожился, ушные отростки взлетели вверх, и после послышалось утробное рычание. И не зря: дракон услышал крики викингов, звон металла и запах опасности и смерти. — Летим, Беззубик, летим! Иккинг нервничает, и голос у него скачет, особенно после того, как он сам уловил чей-то воинственный клич. Астрид его все-таки сдала отцу. Больно и неприятно. Однако сейчас нет времени расстраиваться, медлить нельзя. Шатен запрыгивает на дракона и закрепляет ногу в самодельном устройстве. Голоса викингов уже стали отчётливо слышны. — Сейчас мы уходим вверх, очень и очень быстро, — шепотом оповещает своего друга изгой Олуха. — Как можно выше. Нельзя, чтобы нас достали стрелы, хорошо? Беззубик урчит в знак согласия с планом, и шатен выдыхает. — Тогда вперед! Дракон раскрывает свои черные массивные крылья и готовится к прыжку. Иккинг настраивает хвостовой плавник в нужном положении, и вот, когда головы первых викингов виднеются невооруженным взглядом, рептилия взмывает в воздух, подобно стреле. — Не дать им уйти! — кричит Стоик, стоило ему увидеть вещественное доказательство слов Астрид. — Взять их, и плевать, живыми или мертвыми! Вождь был очень зол на своего сына. Хотя, именно с этого момента он привык считать, что детей у него нет. Обширный замахнулся было в сторону улетающих, но тут же с досадой кинул топор в землю, потому что цель была уже слишком далеко в небе. Астрид смотрела им вслед и всё пыталась понять: а как этой рыбьей кости удалось приручить чертову Ночную Фурию?