Будни в Академии. На свидание до дебюта!

      — Ну, как все прошло? — спросила Юки, когда Рин вернулась. Она сидела за рабочим столом и что-то сосредоточенно писала в блочной тетради.       — Ну я даже не знаю. Вроде, неплохо, — протянула Рин, закрыв за собой дверь. Поставив изрядно полегчавшую корзинку для пикника в угол, скинула с плеч рюкзак и бросилась на кровать.       — Ммм, блаженство. Кстати, почему ты не пришла? Мы отлично посидели.       Юки, не отрываясь от тетради, сказала:       — Во-первых, я там никого не знаю, кроме тебя. Это ведь твои одноклассники, так? Во-вторых, мне уже нужно работать над стихами.       Рин стало как-то немного стыдно за свое разгильдяйство. Она вовсе не была лентяйкой, но ей бы точно не пришло в голову садиться за работу в первый же день. Рин решила, что стремление Юки к совершенству нужно поддержать, поэтому вскочила с кровати, тихонько переместилась Юки за спину и обняла ее:       — Моя ж ты лапочка трудолюбивая. Все-таки решила стать исполнителем?       Юки, вроде, была не против обнимашек. Она, до этого слегка напряженная, расслабилась.       — Ага. Я вспомнила, как мы встретились с тобой, и это подтолкнуло меня. Я подумала, что это все-таки классно — стоять на сцене и дарить людям улыбки.       — Ваууу, Юки, ты такая — наивная, хотела сказать Рин, но сказала — чудесная!       — К тому же, сочинять слова у меня получается лучше, чем сочинять музыку, — уже совсем другим тоном добавила Юки. — И еще мы договорились с моим партнером показать завтра друг другу свои наработки.       — И? Как успехи? — не отлипая от подруги, поинтересовалась Рин.       — Вот, — Юки указала на исписанные листки, застилающие стол неровным слоем.       Рин пригляделась. Сверху лежал, исписанный мелким почерком, ярко-желтый листочек с красиво выведенным заголовком: «К.У.К.Л.А».       — К.У.К.Л.А? Хм… Отличное название! *       Рин накрыла волна умиления. Во-первых, ей жутко понравилось название, а во-вторых, она прочла несколько строк, и они ее поразили. Даже если в них не скрываются истинные чувства Юки, все равно — они бесценны, потому что цепляют за живое. Умиление Рин вылилось в очередную порцию обнимашек.       — Юкии! Ты такая талантливая, — восторженно говорила Рин. — Но для кого ты так стараешься? Это ведь и правда очень хороший текст.       — Эмм… Я забыла, как его зовут, — призналась Юки, а ее щеки слегка порозовели. — Но этот тот парень, который догнал меня по пути в академию, когда мы познакомились с тобой. Он еще собирается петь и сочинять музыку одновременно.       — Ах, этот? — возмущенно спросила Рин. И сказала-выплюнула — Аомине Кен его зовут. Кен-кун, блин.       Юки слегка фыркнула:       — Ты выглядишь так забавно, когда возмущена. Но все-таки шутки в сторону: что он сделал тебе такого, что ты его невзлюбила? Вы были знакомы до академии?       — Угу. Познакомились в приемной Хьюги Рюи, я туда по делам заглядывала. Он тогда секретарем был. Поужинать вместе позвал, зараза такая. И не позвонил потом, — выплеснув из себя возмущение, Рин отвернулась к окну. — Фу, блин, Юки, зачем вот ты напомнила? Это, между прочим, моя первая любовная неудача!       Юки захихикала: Рин и правда выглядела безумно забавно. Впрочем, долго обижаться на мир Рин не могла. Ее сознание занимало другое: как бы исхитриться за месяц написать шесть песен? И не абы каких, а качественных, чтобы каждый из доверившихся ей ребят остался учиться в этой академии дальше. С другой стороны, от них самих тоже многое зависело: а вдруг они напишут плохие тексты. Ладно, в конце концов, она и стихи может написать в случае чего. Хм, собственно, почему это она за них так беспокоится? Не сдадут, и ладно. Ей же потом работы меньше… Рин, продолжая глядеть в темноту вечера, сжала губы, сдвинула брови и скрестила руки на груди.       — Рин? Что-то случилось?       — Да вот думаю, как поступить: по совести или все-таки разумно? — и Рин рассказала о том, что ее тревожило.       Юки, выслушав, подумала немного и резюмировала:       — Оказывается, ты умеешь находить себе работу на ровном месте. Но знаешь, может, они и не захотят никакой другой песни, кроме совместной. Так что пока не переживай об этом.       — Но готовить мелодии, пожалуй, стоит начать уже сейчас. Про запас, вдруг что-то подойдет. На самом деле, у меня уже есть несколько вариантов, но их так муторно искать, что, боюсь, придется новые писать. В конце концов, нужны песни специально под этих ребят.       — Задала ты себе задачку.       — Я вообще-то хотела их как следует напугать, чтобы они от меня сами в ужасе сбежали.       — Пикник не назовешь идеальным средством запугивания вообще-то, — резонно возразила Юки.       — Ну, начиналось все неплохо. Я их удивила своим появлением, заставила нарушить правила внутреннего распорядка и сказала грозную речь.       — А потом?       — А потом Мэй заплакала, и все пошло прахом.       Юки улыбнулась — все-таки Рин была очень доброй, хоть и отпиралась от этого всеми конечностями. Они посидели немного, занимаясь каждая своими делами: Юки доводила до ума текст, а Рин валялась на кровати, раскрыв ноутбук и разбирала фотки с сегодняшнего дня. Ошарашенные лица ребят выглядели забавно, так что она периодически хихикала.       — Ну слушай, так же невозможно работать! — возмущенно заявила, наконец, Юки. — Ты все время над чем-то ржешь, это отвлекает.       — Ой, извини, я постараюсь больше так не делать, — неискренне сказала Рин и снова захихикала. — Ой, не могу. Юки, иди сюда, я тебе покажу, и ты меня обязательно поймешь и простишь.       Через пару мгновений они уже вместе смеялись над лицами пятерых одноклассников Рин.       — Кстати, Юки, ты закончила песню уже?       — Почти. А что?       — Да я вот думаю, а не сходить ли нам в маленькую репетиционную — тут была, вроде на первом этаже парочка комнат — и не набросать ли мелодию к твоей К.У.К.Л.Е?       — Так отбой же, вроде, уже был.       — Это общага для творческих натур, к тому же, одиннадцать вечера — совсем детское время! Ну и, если честно, мне просто очень хочется первой исполнить такую офигительную песню.       Признание Рин подкупило Юки, так что они, переписав текст набело каждая для себя, отправились на поиски репетиционного зала. Нашли, и он, что удивительно, пустовал. Посреди зала гордо стоял рояль. Рин вдруг смутилась, а потом сказала:       — Я как-то больше по гитаре, но в принципе, и на рояле могу. Так, ладно. Поддержи меня, Юки!       — Эмм, ну… Удачи!       И Рин решительно откинула крышку, прикрывавшую клавиши. Аккуратно поставив листок с текстом на пюпитр и положив рядом карандаш, она закрыла глаза, сосредотачиваясь. Нерешительно пробежалась по клавишам, как будто прося подсказки у всех сразу: у рояля, у новорожденной песни, у ее автора и у самой себя. Пальцы зацепились за какую-то клавишу. Рин попробовала ее снова, а потом распахнула глаза, гипнотизируя клавиатуру. Задумчиво проговорила:       — Плачет девочка в ноутбуке…       — Чужая дача, друзья, подруги, — тихонько подхватила Юки.       

***

      По ту сторону двери, привалившись к ней, стоял с футляром с саксофоном в руках, Рен Дзингудзи. Он, задумчиво хмурясь, напряженно вслушивался в долетающие из музыкальной комнаты звуки. Рен был ночной пташкой и вечерами после напряженного рабочего дня расслаблялся именно здесь. Даже ему, хоть он и был экстравертом, нужно было хотя бы полчаса в день проводить с самим собой. Музыка помогала отвлечься от повседневной рутины, успокаивала и вдохновляла. К тому же не позволяла стоять на одном месте как исполнителю и давала надежду однажды затронуть в сердце Нанами Харуки другие струны — те, что отвечали за любовь. Не за любовь вообще ко всем — уж с этим у девушки не было ровно никаких проблем, а за любовь конкретно к нему, Дзингудзи Рену. Постояв еще немного, Рен подумал, что узнает как минимум один голос — пела Рин, причем какую-то неизвестную песню. Решительно тряхнув головой, избавляясь от лезущей в глаза челки — заколки не удерживали непослушные волосы — Рен развернулся и отправился в другую музыкальную комнату — о ней знали только старожилы академии, да и то не все. Психологических сил на то, чтобы с шутками-прибаутками выгонять студенток из этой комнаты, его любимой, не было, так что Рен на этот раз предпочел уступить. Он действительно очень устал.