eternal love

      — То есть меня здесь не ждали?       С тяжестью свинца слова вылетают изо рта девушки, отлетая глухим эхом от каменного лица напротив стоящего парня, с каждой секундой взрывая терпение первой.       — То есть я здесь не нужна?       Лиза сделала шаг в тишину комнаты, обвивая шагами стоящего посередине Кашина.       — То есть… — взгляд упал на букет фиалок, ярким фиолетовым пятном врезаясь в блеклые, серые, угнетающе-тяжелые тона комнаты. — т-то есть…       — Три года.       Солнце за окном выплевывает на Питер свои последние теплые лучи за этот день. Непривычная погода для этого времени года. Только вот. какое сейчас время года? Зима, лето, весна или осень… Без разницы. Дане все равно. С того самого момента, как сумка из грубой материи коснулась низом массивного слоя пыли, бытующего на полу третий год подряд;       как только взгляд Данилы коснулся осунувшейся Лизы, немного накрашенной, в платье, но неизменно в кедах;       как только услышал ее тихий голос, проникающий в грязь квартиры, ничуть не изменившийся голос с их последней встречи…       Для Кашина все стало абсолютно параллельно. Главное — цветы в огромной вазе на привинченному к стене стеллажу отлично подошли оттенком к теням на глазах Лизы.       Главное — Лизины пальцы до сих пор помнят родинку у Кашина за ухом. Помнят и смело здороваются друг с другом, как только рука Лизы потянулась к голове парня.       Главное — его Лиза все-таки приехала, наконец-то вспомнила своего Кашина, а теперь мирно обнимает его в кровати.       И совершенно неважно, что Неред начала краситься, носить платья.       Она все так же любит грустные пристани Петербурга, фиалки и Даню.       Жаль, что любит она это только потому что судьба сказала, что все должно быть наоборот.

***

      — И зачем ты бросила меня? — фраза эхом разносится в голове, вытесняя все мысли и заполняя образовавшуюся пустоту собой.       Лиза замешкалась, начав выпутываться из крепких объятий. Около носа стремительно пролетела маленькая весенняя бабочка, коих сейчас на улице полно. Пестрая, извещающая о чем-то хорошем. О весне или летних сладких грёзах, напоминающих нам о счастье. Навряд ли.       — Я просто не стала ждать, когда за меня это сделаешь ты… — девушка вытянула руку и осмотрела. Браслеты, тонкие и ажурные, с аккуратной гравировкой любимых цитат Неред. Кольца на пальцах, инкрустированные различными драгоценными камнями. В окне отражается профиль, на шее — ожерелья и подвески. В момент у Лизы в голове промелькнула вся ее жизнь до. До того, как она уехала. До того, как стала фальшиво-счастливой, ложно-счастливее. Другие — любящие — друзья. Иные — искренние — прогулки и тусовки. И Лиза, полностью потерявшаяся.       Резко захотелось сбросить все, что связывает как-то с тем, как она жила эти три года. Судорожно сняла все браслеты и кольца, порой оставляя царапины и ссадины на кистях и фалангах пальцев. Руками размазала приторную помаду, ядерного цвета тени на глазах. Слезы, хлынувшие из глаз, должно быть, смоют остатки косметики, но Лизе все равно. Она смотрит в окно, руками обхватив плечи и разглядывая фасад под окном. Каким призрачно-далеким он ей казался там, куда она уезжала «от одиночества». Возле забора, на ее памяти вечно помятого, теперь красовалась скамейка, еще не тронутая местными вандалами с манией все расписывать, а фонарь, который они сами и расписывали, старый фонарь, лампочка у которого в день лопалась по три раза, и вовсе снесли. В основном все то же, что и было. Но как-то по другому, не искренне. А может вовсе Лиза выросла, не заметив.       Кашин сидел, сложив ноги позой «лотос», смотря на выплескивающую эмоции подругу.       — Как будто ты и правда думала, что я тебя брошу. Глупая, глупая Лиза. Очень глупая, — не тронувшись с места, но опустив голову Данила тоже начал вспоминать. Их прогулки, их радостную жизнь раскрепощенных подростков. Не имея практически средств для существования они, казалось, были самыми счастливыми людьми, заполняя друг друга любовью и страстью.       — Думать может и думала, но особо не получалось… — Неред, переборов желание стоять и реветь так до самой смерти, наконец прекратила себя обнимать и жалеть, решив перейти от состояния «медузы» к действиям. — Я думаю, пока ты рядом, а мы безмерно друг по другу скучали, платье мне просто ни к чему.       А завтра девушка первым делом, отойдя ото сна, выкинет весь свой гардероб, привезенный из-за островов. Наденет бесформенную рубашку со штанами, выкинет всю косметику, раздарив сережки старым подругам, с которыми встретится на любимой Питерской пристани сразу после того, как закажет новые, ярко-зеленые обои в их с Кашиным квартиру. Маленькую, надоевшую, старую, но такую родную и напоминающую о прошлом. Только о хорошем прошлом. О Лучшем прошлом. О их с Кашиным прошлом.       В ту самую квартиру, в которой они будут вершить лучшее будущее. Еще лучше и счастливее, если это вообще возможно. И если да — Лиза, как и Даня, будут делать все, чтобы всё было именно так.