Это странное чувство

      Я помню, как Минерва, махнув мантией, съехала из квартиры и стала работать в школе помощницей профессора трансфигурации. Помню, как она несколько раз за неделю присылала письма с убедительными просьбами подписать развод. Мы с ней не жили вместе уже достаточно долго, но отдавать мою Макгонагалл ни старому профессору трансфигурации, ни бывшему начальнику я не мог. Моя супруга может ненавидеть меня до глубины души, но она слишком благородная и верная… И это в ней очаровывает меня. Я не могу отдать мою красавицу никому.       Раз в год мы с ней встречались у чёрного каменного памятнику нашему сыну. Она ничего не хотела слушать от меня и лишь приносила огромную охапку тёмно-красных роз. Конечно же четное количество. Моя милая не знала, что я уже отомстил всем, кто не заметил раньше, что у него проблемы с сердцем. Они уже все заплатили за опоздание…       Меня насторожил визгливый крик миссис Лестрейндж. Она бесила меня настолько сильно, что я бы с огромным удовольствием убил её на глазах других пожирателей, чтобы сильнее припугнуть тех, кто все ещё сомневается, да вот только она слишком хороший боец. Медленно я спустился в подвальные помещения в резиденции Малфоев. Пожирательница пытала кого-то круцио, но, кроме одного лишь тихого стона, не добивалась ничего. Это злило её ещё сильнее, и та только ожесточеннее старалась добиться крика и информации от кого-то… Беллатриса тут же упала мне в ноги, от чего мне стало только противнее.       Я взглянул за решётку и моментально вспомнил свою жену. О том, что я женат, знаю разве что только я сам и Макгонагалл. Она гордо подняла голову и невидящим взглядом посмотрела на меня. Я моментально заметил яркие синяки на запястьях и вторую ладонь, полностью залитую кровью… Гордячка! Ты делаешь вид, что не боишься и словно никогда не видела и не знала меня. Хотя я прекрасно понимаю, что при всей своей ненависти ты не забыла те три месяца счастья, до того, как я решил так привязать тебя к себе. — Я сам с ней разберусь… — по-змеиному холодно сиплю я пожирательнице, и та, опустив голову, заклинанием открывает решётку и отдает тонкую волшебную палочку мне в руки. Тёмные верёвки обматывают тонкие запястья миссис Макгонагалл, и я замечаю, как лишь на одно мгновение она морщится от боли. Секунда, которая позволяет мне понять, что она настоящая, живая, хоть теперь и старается быть холодной… Я веду её к себе, и как только мы с ней попадаем ко мне в покои, она тихо выдыхает. Я улыбаюсь, смотря на неё и, уничтожив верёвки, любуюсь секундой облегчения на её лице. — Ты же знаешь, для чего я пришла… — Минерва медленно сжимает раненую ладонь и все же морщится от боли. Мне хочется хоть что-то для неё сделать и, призвав из другой комнаты небольшую аптечку, я протягиваю ей пару необходимых пузырьков. Она сначала демонстративно стирает свежую кровь об подол строгой юбки, но потом на секунду посмотрев на меня с сомнением берёт из рук необходимое. Одним из них она промывает ладонь, а потом насыпает светлый порошок. Я беру марлевую повязку и бережно обвязываю холодную ладонь. Макгонагалл достает из глубокого кармана мантии вновь знакомый документ и протягивает его мне. — Том, я прошу тебя… — Она одна может называть меня так. Только моя своенравная гриффиндорка… — отпусти. Дай мне свободу. У меня есть любимый человек, и я хочу быть с ним… — Не лги мне, — наклонив голову, я с жадностью разглядываю любимые черты лица. У тебя появились морщинки у глаз и губ… Ты стала чаще щурится, когда разбираешь непонятный почерк неблагодарных студентов. — Минерва, я же сам тебя берегу от твоей глупости… — Только не говори, что это твоя жертва, Реддл! — она быстро освобождает раненую ладонь и старается отодвинуться от меня. — Элфинстоун уже три раза делал мне предложение. Но я все ещё замужем… — Он настолько сильно хочет тебя, Макгонагалл, — насмешливо смотрю в её лицо, — что готов отказаться от своего холостяцкого образа жизни лишь ради нескольких ночей с тобой. — Я шепчу ей эти слова, стараясь мягко обнять её за тонкую талию. — Он тобой воспользуется и потом если не бросит, то будет изменять тебе с удивительной частотой… — Она напрягается в моих руках, но пока и не думает отстраняться. — Как же я соскучился по тебе, Минерва… — Неожиданное решение, что она не успевает сбежать от меня. Моя супруга пытается меня отстранить, но повалить её на кровать проще-простого. Я хватаю её за запястья, и та шипит как рассерженная кошка. — Реддл, даже не думай… — сипит она, когда я начинаю покрывать её тоненькую, лебединую шею горячими поцелуями. — Я не думаю, дорогая… — я шепчу ей в поцелуй, и она через несколько мгновений сдается — я просто беру, то что мне нужно. — Она позволила мне очень быстро расстегнуть её рубашку и рывком задрать длинную юбку. Она тихо стонет подо мной, выгибается как кошка навстречу наслаждению… Я же осторожно подхватываю острые бедра Минервы. Всего за несколько минут её кожа становится горячей, женщина начинает постанывать громче, сжимает мои плечи сильнее, я же тоже не могу удержаться от тихих стонов…       Макгонагалл медленно проводит указательным пальцем по моей груди, лениво вырисовывая какой-то рисунок. Тяжелая голова женщины лежит на моей руке. Я стараюсь нежно обнять свою жену. Она прикрывает глаза и медленно засыпает… Я осторожно отстраняюсь от своей жены и, укрыв её одеялом, стараюсь бесшумно привести себя в порядок. Минерва, я не видел тебя настолько близко уже очень много лет, но ты все ещё такая же… Тонкие, островатые черты лица женщины смягчились, она даже чему-то улыбнулась во сне. Пока я выходил в кабинет и рассматривал маленькую чёрную коробочку, миссис Макгонагалл успела теперь сама привести себя в порядок и мягко сесть в кресло напротив меня. Тёмные волосы все ещё были распущены, и я невольно залюбовался красивой женщиной… — А чем ты отличаешься от Урхарта? — Минерва, как маленькая девочка, опустилась подбородком на руки, лежащие на столе. Она наклонила голову и с некоторым интересом смотрит на меня. — Разве ты сейчас не для этого меня спас от своей последовательницы? Не думаю, что ты импровизировал… — Я то сейчас был со своей женой, дорогая, — я мягко провожу пальцами по её щеке. — И все же за столько лет ты давно со мной не была… Ты ведь знаешь, что я ничего не подпишу. Так разве не для этого ты появилась здесь? — Я хочу развестись, вот и все… И, вполне возможно, хочу забыть тебя как страшный сон… — она все ещё взглядом следит за мной, иногда перебирая пальцами по гладкой поверхности стола. — Да вот только мне никто так услужливо память не сотрет… — мне надоедает этот фарс. — Ты ведь обычная шпионка Дамблдора… — Я притянул Минерву к себе. — На что такие жертвы, Макгонагалл? — я несколько гадко улыбнулся, приблизив своё лицо к её лицу — Неужели настолько велико желание выслужиться? — Я хочу с тобой развестись, Реддл, — холодно бросает Макгонагалл мне, не отворачиваясь от меня. — Гордячка… — я отпускаю свою жену, и она нервно потирает ноющие запястья. — Хочешь забыть, что когда-то была со мной? — я насмешливо смотрю на неё и достаю из коробочки тонкую золотую цепочку с небольшим медальоном с маленьким, ярким изумрудом. Минерва позволяет мне повесить украшение на её тонкую шею. — Или Дамблдор настолько волнуется за тебя? Я, конечно, могу тебе стереть память, но как только я смогу захватить министерство магии, я вернусь к тебе и верну тебе твою замечательную память… — она внимательно смотрит на меня, потом на несколько секунд задумывается и хитро улыбается. — Тебе придется со мной развестись, Том, — она мягко шепчет это мне на ухо. — Как я буду жить, не зная тебя, но в тоже время находясь с тобой в браке? — Это наверное уже моя задача, Макгонагалл, — я мягко провожу рукой по тонкой шее и, наклонившись, ловлю её губы своими. Она с любопытством смотрит на медальон и усмехается. — Считай это подарком на день рождения, милая моя… — Она приподнимает брови и мягко улыбается. — Ты уверена, что не хочешь ко мне присоединиться? — У нас с тобой ничего не может быть, — она строго смотрит на меня и сильно сжимает ладони, не обращая внимание на боль. — Ты знаешь почему. — Я знаю почему, Минерва. А вот то, что тебя довел до состояния нервного срыва Дамблдор, ты не воспринимаешь… И, возможно, именно из-за того, что ты каждый день терпела вмешательство Альбуса в нашу с тобой семейную жизнь, ты настолько не подумала о себе самой. Я знал, что виноват. Должен был более спокойно отнестись, учесть, что ты несла нашего с тобой ребёнка… Если бы ты родила в срок… — Ты действительно этого хочешь? — я знаю, что возвращение памяти очень болезненно. Да и сможет ли спокойно жить Минерва, не зная совершенно ничего обо мне? — Мне это не дает покоя… — сипит женщина, с мольбой смотря на меня. — Расслабься, — тихо говорю я Макгонагалл, — иначе боль, пока я буду стирать память, гарантирована.

***

      Голова болела, словно кто-то ударил меня молотом по ней. Отвратительное ощущение — понимать, что кто-то слишком нагло воспользовался твоей беспомощностью — бедра и запястья просто жгло огнем… Я вижу перед собой обеспокоенные лица Альбуса и Урхарта. Последний шумно выдыхает и старается мне тепло улыбнуться. Дамблдор мягко старается выудить хоть что-то, да вот только если бы я сама что-либо помнила. Как факты в моей голове проносилось то, что мой муж, вот убейте, не помню как зовут, не подписал развод. Мой теперешний начальник желает мне хорошо отдохнуть и исчезает в камине. Я только сейчас понимаю, что я нахожусь в своей квартире… — Минерва, как успехи? — Элфинстоун мягко гладит меня по руке. — Он не подписал, — тот кривится на несколько секунд, но потом словно вспоминает, спрашивает, как я себя чувствую, хочу ли я чего-либо. Но я лишь прошу оставить меня в покое, и тот, опустив глаза исчезает в зеленом пламени. Спать тянуло неумолимо — я так и провалилась в темноту, не желая думать не о чем.       Я тщетно пыталась вспомнить хоть что-то… Я вспоминала своего супруга, да вот только, даже как он выглядит, забыла окончательно. В голове у меня рождался какой-то слишком идеальный образ. Впрочем этот самый образ и постепенно рассыпался у меня на глазах. Он никак не отзывался, хотя это было как-то странно. А потом, когда я «неожиданно» узнала, что беременна, мне казалось, что случается какое-то дежавю. Да вот только я не могла понять — кто отец? Мой муж или тот, кто стер мне память? А возможно и просто какой-то волшебник, желающий снять напряжение…       Какое-то чувство необъяснимой вины подкралось ко мне, когда я только стала думать о аборте… Из-за этого чувства я все же решила воспитать настоящего человека, кажется или когда-то это со мной уже происходило? Эти долгие девять месяцев были относительно легкими — максимальный дискомфорт приносили лишь продолжительные головные боли и вечно ноющая спина. И я искренне была счастлива, что моя малышка Алиса родилась за неделю до падения Того-Кого-Нельзя-Называть… Однако то, что мне неожиданно в роддом принесли письмо с поздравлением и некоторой суммой, вновь вернуло меня к моим мыслям. Если это неизвестный, который просто воспользовался мной — зачем это письмо? Не верю я в проснувшуюся совесть… Потом мне вовсе пришло письмо о том, что я стала вдовой. Я его не помню, поэтому не могу действительно прочувствовать всю возможную боль…       С рождением моей радости я стала все меньше думать о том, кто, зачем и почему… Для меня было важно, чтобы моя дочь спокойно спала по ночам, не болела и хорошо ела. И Алиса меня всегда успокаивала просто своим присутствием после моих расспросов и раздражающих загадочных улыбок Дамблдора. Мне нужны ответы, и если они у него есть, то почему ни разу мне не ответил?!        Элфинстоун сделал мне предложение, когда Алисе был уже год. Он целовал мои руки, сипел что-то о любви и водил в маггловский театр… И я согласилась, потому что его мне просто стало жалко. Искренне жалко, что он столько лет добивается ненужного ни мне, ни ему. Он действительно пытался воспитывать мою дочь и вечно подмечал «удивительное» сходство меня с ней. Мы с Алисой очень похожи, разве что черты лица у неё менее острые и глаза, глубокие, какие смутно знакомые — темные, глубокие и очень красивые…       Три прекрасных, счастливых года, за которые Элфинстоун действительно стал дорогим и близким моей дочери, хотя та, кажется уже тогда что-то стала понимать. А вот дальше все пошло по накатанной — слишком частые задержки на работе, подозрительные письма, да и в принципе общая раздражительность Урхарта прекрасно говорили сами за себя… Да, сильная и безумная любовь Элфи просто заставляет тебя изменять мне чуть ли не каждую неделю, да, Элфи?       Алисе через неделю шесть лет. Как быстро протекло время, когда я с мамой и мужем учила её ходить, говорить, читать… Я же видела, с каким желанием она смотрела на тот самый набор волшебных шахмат. В её возрасте я бы этим не увлекалась, но мою дочь затянули эти самые шахматы! А старый набор с ворчливыми живыми фигурами которые только через раз делали, что от них требовалось не сильно радовал её… Вот и уговорив Альбуса отпустить меня с последней пары у первокурсников, поспешила в этот самый магазин и обрадованная, как маленький ребёнок, вернулась домой.        Дом встретил меня совсем тихой музыкой. Мы вроде очень редко, когда включали старенький патефон, оставшийся у меня от папы… Оставив подарок на верхней полке настенного шкафа кухни, я с некоторым удивлением заметила штопор с пробкой от вина. Я быстро поднялась на второй этаж, где музыка звучала чуть громче. Остановившись рядом с детской, я не удержалась и осторожно заглянула в комнату. Моя дочка мирно спала и вроде даже не собиралась просыпаться… Тихо прикрыв дверь, я подошла к двери спальни. Какой же ты мерзавец, Урхарт! Девица с полурастёгнутой рубашкой вскрикнула, увидев меня. Элфинстоун же смотрел на меня как на привидение. Громко хлопнув дверью, я оставила этих двоих наедине, даже в коридоре звучало: «Она не должна была придти так рано, милая… Ну не обижайся… Я не мог предположить…»       Алиса сонно вышла из детской и, улыбнувшись, полезла меня обнимать. Я взяла её за руку и, предложив горячего шоколада, на что моя маленькая сладкоежка конечно же согласилась, повела на кухню. Через несколько минут моя радость делилась тем, что сегодня пыталась читать учебник по трансфигурации для первого курса. — Мам, вот как ты там хоть что-то понимаешь? — она с искреннем удивлением смотрит на меня. — Просто, Алиса, ты пока не подросла настолько, чтобы понимать эту магию… — тихо посмеиваясь, я глажу по волосам свою дочку. В этот же момент Урхарт, придя на кухню, наливает себе в бокал темно-алую жидкость из полупустой бутылки и залпом её выпивает.       Мне очень хочется просто ударить своего супруга или, ещё лучше, наслать на него проклятие. Алиса словно тоже чувствует это напряжение и, поблагодарив меня, идет к себе в комнату. Я слышу, как она поднимается, и только после этого позволяю себе чуть ли не по-змеиному холодно, отбирая у него бутылку, шипеть на него: — Не хватало бы, чтобы ты ещё нажрался, — мужчина вдруг прижимает меня к себе и, целуя меня, старается углубить поцелуй. Я стараюсь отстраниться от него, но Элфинстоун берёт меня на руки и тащит в свой кабинет… Уже поправляя юбку и стараясь привести прическу в порядок, я холодно говорю мужу: — Это было пошло и мерзко, — он закашливается и до того, как успевает что-либо мне сказать, я выхожу из кабинета. Алису я нахожу сидящей в гостиной. Она читает сказки Барда Бидля и вдруг, протянув мне книжку, просит почитать сказку про зайчиху-шутиху… Милая моя Алиса, я хочу, чтобы ты была счастлива… Моя радость, пожалуйста, пусть ты спокойно отнесёшься к этому моему разводу… Доченька моя…       Элфинстоун относительно спокойно отнеся к моему решению и с первой же моей просьбы подписал все необходимые бумаги… Он дарил на день рождение Алисы ей то книги, то платье, то маленькую детскую метлу. Откуда Урхарт взял такие деньги, я не знала, а на мои расспросы он лишь загадочно улыбался. Удивительно было то, что после развода мы не стали друг друга ненавидеть или, наоборот, сильно скучать — просто стали общаться как близкие друзья, не позволяя друг другу перейти эту черту.       Прошло столько лет, за которые моя дочь быстро вытянулась и стала своими манерами напоминать мне кого-то. Но кого, я все никак не могла вспомнить. Впрочем, я уже давно забросила свои попытки найти этого мерзавца. У меня была моя дочка — единственное, ради кого я, наверное, и живу… И как же сложно быть матерью маленькой девочки, которая по-детски искренне влюбилась в мальчика-который-выжил! Она помогает ему в его ночных вылазках и берёт всю вину на себя, пользуясь тем, что в Хогвартс она поступит лишь через год…       А уже через год моя маленькая слизеринка — о, Снейп, как вы были не в себе! Я даже вам в утешение послала бутылочку шотландского виски… — вновь покоряла новые вершины издевательства над уставом школы на пару с Поттером! А ещё я узнала в один день, что Гарри и Алиса владеют змеиным языком… Слизеринка успела добавить в моих волосах седые пряди — моя неразумная девочка побежала за Гарри Поттером в Тайную комнату! А когда Сириус Блэк сбежал — она первая помчалась спасать его из темницы замка… Как только такая непоседливая дочь могла у меня родиться? А когда моя слизеринка, со всей своей хитростью и расчетливостью дочери профессора трансфигурации и истинной ученицы Снейпа, выступала против Амбридж, подшучивая на её уроках — я искренне гордилась своей Алисой! А вот когда Снейп убил Дамблдора… Беллатриса, заметив что-то в моей дочери, оглушила её и забрала с собой непонятно куда!       Спустя несколько часов, пока я не знала, куда мне себя деть, мне пришло письмо с порт-ключом и одной лишь строчкой: «Я тебя жду, Минерва…»