Это странное чувство

      Солнце неумолимо опускалось в воду, раскрашивая небо алыми, светло-розовыми и нежно-оранжевыми пятнами. Я смотрел на морскую гладь и на то, как волны медленно поднимаются, нарастают, на самом верху появляется белая шапка, а потом волна резко разбивается о серую гальку. Я дышал морским воздухом и нервно перекладывал из одной руки в другую букет бордовых роз. Вот уже три часа я жду Макгонагалл. Глупо, конечно, но все-таки я надеюсь, что она придет… Вдруг мои глаза закрывают холодные тонкие пальцы бывшей студентки. — Ты смог меня дождаться… — сипит девушка мне прямо в ухо, щекоча мою шею распущенными волосами. — Ты меня таким образом проверяла? — повернувшись к ней и наклонив голову, поинтересовался я. Она пожала плечами, потом вдохнула аромат роз и расплылась в улыбке. Взяла букет у меня из рук и спрятала лицо в кровавых цветах. — Впрочем, я тут по делу. — Стараясь отвлечься от этой, прекрасной на мой взгляд, картины, я взял девушку под руку и медленно пошел прямо рядом с кромкой воды. Минерва чуть шикнула на меня, когда чуть не намочила ноги — прозрачная, совсем маленькая тень когда-то волны в пяти сантиметрах от неё разбилась об мокрую гальку. — Я вижу выгоду для себя, Том, — Макгонагалл все ещё любовалась цветами и лишь изредка поглядывала на меня с неким интересом. От этого становилось жарко, но, к счастью, очень легкий румянец на щеках можно было списать на лучи уходящего солнца. — Я смогу спокойно устроится в министерстве на ту должность, которую хочу, без этих «интересных» взглядов со стороны начальника, — девушка все же подняла свои большие зелёные глаза и уставилась на меня с интересом: — Но в чем выгода для тебя, Реддл? И почему ты все ещё здесь, когда так рвался в Албанию? — Непредвиденные обстоятельства, милая Минерва, — она совсем чуть-чуть покраснела. Или это предательские лучи солнца стали дразнить моё воображение? — Когда я уже делал документы на выезд, мне неожиданно сообщили, что для того, чтобы я спокойно мог поехать в Албанию, а еду я туда как минимум на три месяца, я должен быть связан узами брака… — я наклоняю голову, и девушка приподняла брови, удивленно смотря на меня. — Я поразмыслил и решил, что ты наиболее лучшая кандидатура. — Значит, есть ещё кто-то на примете? — с издевкой спросила Минерва, лукаво смотря на меня. И все же бывшая ученица Гриффиндора меня дразнит… Что же, получи чего хотела, дорогая. Я прижимаю девчонку к себе, медленно провожу подушечками пальцев по щеке, осторожно наклоняюсь к ней. Она тихо шепчет мне за секунду до того, как я накрываю её губы своими: — Я согласна…       Родители мисс Макгонагалл с огромной радостью приняли меня как будущего мужа своей дочери… Малькольм с сомнением смотрел на всю эту картину и лишь отворачивался, когда старшая сестра спрашивала, что происходит. Мать Минервы вовсе светилась от счастья, и я её понимал — она боялась, что её дочка разочаруется в парнях, а тут быстро оправилась и даже готова выйти замуж. В своем большинстве семья Макгонагллов быстро приняли меня, и я даже почувствовал себя счастливым…       Минерва потребовала не сильно громкой свадьбы, и я даже был рад тому, что та не хотела огромного застолья… Но слух по небольшому городку моментально распространился, и я даже замечал, как с небольшим удивлением и интересом слишком часто проходили рядом с домом Макгонагаллов. Моя невеста потребовала, чтобы я жил с ней, и я был очень даже рад. И вот, мисс Макгонагалл проходит со мной по яблоневому саду и рассказывает мне о том, что в десять лет, собирая яблоки, упала с дерева, но что, на удивление, только полюбила кисло-сладкие яблоки. — Минерва, — она приподнимает на меня красивые глаза с немым вопросом, — какие ароматы у твоей армотенции? — девушка уселась на самодельные качели, привязанные верёвкой к толстой ветке огромного дуба. — Запах горячего шоколада, — моя невеста в блаженстве улыбается, нежится в своих воспоминаниях, — цветущих яблонь и розы… — она смотрит на меня с теплотой в глазах. Мне очень приятно и самому становится тепло от этой нежности. — Том, можно тебя попросить? — мать Минервы, Изабелль, часто боится у меня что-нибудь спросить. И быстро поднимаюсь с нагретого большого камня, который стоит прямо рядом с качелями, благодаря чему, я даже не пытаюсь лукавить, мог спокойно разглядывать ножки Макгонагалл. Она часто дает мне подзатыльник, как только замечает моё «непристойное» занятие… — Да, конечно… Что нужно? — стараюсь дружелюбно говорить с будущей тёщей. Женщина чуть поднимает уголки губ и, передавая небольшую корзину, просит меня отрезать несколько веток у гортензии, вроде как хочет размножить растение, а вот спина разболелась. Вот и я иду за границу участка и, найдя небольшой куст, отрезаю секатором несколько веточек. Я поднимаюсь на ноги и вижу парня чуть старше меня со светлыми, пшеничного цвета волосами. Тот все сжимает кулаки, и, как только я полностью выпрямляюсь, чуть не попадает мне в челюсть. — Кто ты такой?! — этот парень вновь пытается меня ударить, но я успеваю перехватить его кулак и стараюсь удержать его в сильной хватке. — Что ты пристал к Минерве? — МакГрегор? — приподняв брови и сильно закусив губу, спрашиваю парня, уже с трудом удерживая кулак. Тот кивает и смотрит на меня с ненавистью, а меня смешит эта мина. — Что тебе нужно? — Минерва вышла из арки, которая находится у самой калитки. Подойдя ко мне, она заставила меня отпустить парня и скрестила руки на груди. Она на одну лишь секунду смотрит на меня, и я, поняв, что девушка хочет, обнимаю за талию и даже позволяю себе поцеловать его в висок. Парень вскипает и начинает дышать ещё чаще и тяжелее. — Это правда, что, этот, — он с презрением смотрит на меня, — твой жених? — Да, — кивает она, и улыбнувшись, целует меня в уголок губ. Потом мягко напоминает мне, что надо отнести матери возможные саженцы… Мне не хочется оставлять её наедине с Дугалом. Но я послушно иду и, отдав улыбающейся Изабелль корзинку, возвращаюсь к своей невесте. И кажется очень даже вовремя — Дугал бесцеремонно прижимает её к себе и пытается поцеловать. Вот теперь у меня кулаки чешутся разбить его милую морду. Минерва вскрикивает и вырывается из его рук, прижимаясь теперь ко мне. — Вон отсюда… — практически по-змеиному шиплю я на этого маггла, и тот, словно чего-то испугавшись, убегает вниз к побережью. Минерва жмется ко мне и тяжело дышит в шею. — Все хорошо, слышишь? — она медленно кивает и вновь целует меня в уголок губ. Нет, Макгонагалл, так не пойдет, — я успеваю поймать губы девушки и, возможно, слишком грубо углубляю поцелуй. Она несмело на него отвечает…

***

      Как странно чувствовать себя спокойной и абсолютно умиротворённой… Я уже несколько дней жена. Уже несколько дней я работаю в министерстве и живу в квартире, подаренной родителями. Уже несколько дней я встаю с каким-то глупым ощущением счастья. Очень бережно его руки обнимают мою талию, и он мягко касается своими губами моей шеи. У меня вырывается тихий стон и становится горячо где-то внизу живота. — Реддл, не нужно… — я не могу сказать громко. Не хочу его спугнуть, но не хочу продолжения. Нужно определиться! Но спустя пару мгновений Том сам все определяет, расстегивая мою рубашку, целуя теперь моё плечо. — Том, не отпускай… Он такой милый, когда спит. Во сне мой муж обнял меня чуть ниже талии и щекочет меня своим дыханием. Он размеренно дышит, чуть улыбается чему-то в своем сновидении. Я не могу удержаться — медленно, очень осторожно провожу рукой по его щеке, большим пальцем касаюсь уголка чуть раскрытых губ. Ресницы Тома чуть подрагивают, и потом он, сонно зевнув, только крепче обнимает меня и приоткрывает глаза. Парень мягко сипит моё имя и лениво тянется к моему лбу. Я только улыбаюсь как дурочка… — Не иди сегодня на работу, — он вновь зевает и с наигранным вниманием разбирает мои пряди. — Ты же знаешь, что я пойду? — улыбнувшись, я встаю и тут же накидываю неплотный халат. Том несколько разочарованно смотрит на меня и мягко просит, если уж я встала, заварить ему чай. Пока я завариваю чай, Реддл уже успевает одеться и опять обнимает меня сзади, целует в висок. Я вдруг понимаю, что не ожидала всей этой нежности, когда соглашалась выйти замуж… — Минерва, если у нас с тобой будут дети, то… — он берёт из подноса с фруктами виноград и отщипывает по ягоде. Одну ягоду он дает мне, а другую отправляет к себе в рот, — я хочу сына. — Не забывай, Реддл, что мы с тобой муж и жена лишь из-за выгоды, — я сама забираю из рук Тома ягоду и качаю головой. Слишком сладкий сок попадает на язык, и это заставляет меня улыбнуться. Том осторожно берёт горячий чайник с заваркой и наливает в чашку. Он откидывается на спинку кухонного стула и хитро улыбается мне. — Ну, я лишь частично тебе сказал про выгоду… — он берёт мою руку холодными пальцами и начинает мягко и медленно проводить по моей ладони. — Лично я хочу, чтобы ты так и оставалась моей женой… И после моей поездки в Албанию, — я же смотрю на часы и тихо сиплю ругательство — через тридцать минут я уже должна быть на работе. — Я спешу, Том, — вырываю руку из его хватки и слышу уже перед самым уходом из квартирки: «Я тебя встречу, Минерва…»       Реддл каждый день встречает меня после работы и демонстративно целует меня в губы перед моим начальником. Меня это несколько напрягает, но я чувствую себя счастливой, когда замечаю повышенное внимание моего мужа. Том, пока я на работе, успевает закупить продуктов и даже приготовить небольшой ужин. А пару недель назад вовсе купил целую корзину спелых яблок и в течении двух вечером мы с ним радостно уплетали сладкие плоды. — Том, ты предсказатель? — нервно стуча по столу, я смотрю на расслабленного бывшего сокурсника. Он поднимает брови, потом подходит, садится перед мной на колени и пристально смотрит прямо в глаза. Я чувствую сильную тяжесть в голове и неожиданно понимаю — он читает мои мысли. — Минерва, у тебя теперь есть восемь месяцев, чтобы придумать имя, — он улыбается как лис и мягко гладит мои руки. Я нахмуриваюсь и хочу дать ему пощечину — я не то, чтобы я не хотела быть матерью, просто я морально не готова! А хитрец-муж все предсказал и решил за нас двоих. Я мягко отталкиваю парня от себя. — Макгонагалл, я тебя люблю… — поднявшись на ноги, Реддл уходит на кухню и через несколько минут приносит мне мой любимый зелёный чай. — Том, меня это не успокоит, — я хочу расцарапать ему лицо, но тот лишь заикается про соленые огурцы, и теперь я хочу прикончить этого шутника. — Ненавижу тебя… — он не дает мне продолжить, целуя меня в раскрытые губы. — Мне так приятно, когда ты меня ненавидишь… — сипит он и вновь целует меня.       Три месяца пролетели очень быстро. Реддл старался сделать для меня беременность гораздо более комфортной… Он готовил нам завтрак, провожал как на работу и забирал меня оттуда. Заваривал мне слабый кофе, бегал в магазин за интересующими меня книгами. Старался купать меня в нежности, но я чувствовала себя все равно прескверно. Меня мучил сильный токсикоз, головные боли, по ночам мучили кошмары… Я всегда мечтала быть матерью… Хотела, чтобы у меня была дочка, да вот только никак не ожидала, что меня будет так штормить. Себя я успокаивала лишь тем, что просто была не готова, ни морально, ни физически. Да и просто надеялась, что рожу дочку… Но меня радостно обрадовали — у нас с Томом сын. — Минерва, — он мягко целует меня в лоб и старается приветливо улыбнуться. Меня же понемногу стало раздражать в нем все. Совершенно все — от его взгляда, до того, как он завязывает галстук! — я через неделю уезжаю в Албанию… — он, наверное, надеялся, что я немного расстроюсь, но нет… — Я постараюсь, как можно быстрее вернуться к тебе и нашему сыну. — Он ищет на моем лице печальное выражение, но я не могла сдержать улыбки! Я была только рада и теперь лишь ждала, когда эти бесконечные семь дней закончатся! Когда он уедет и, возможно, мне будет гораздо проще… — Я буду тебя с нетерпением ждать… — стараюсь быть более участливой, но в его глазах я вижу какое-то странное выражение и понимаю — он раскусил мою лесть как орешек. Мне становится неудобно, и я осторожно целую его в щеку. — Ты колючий, — потеревшись носом об его щетину, шепчу Тому на ухо. Он мягко меня обнимает и медленно предлагает сделать чай. Я лишь киваю…       Когда Том уехал, на прощание зацеловав меня, так что мне казалось, что сейчас не хватит воздуха, я неожиданно поняла, что так и не спросила своего мужа, зачем, собственно, он едет. Не то, чтобы мне было действительно интересно… Просто тогда я бы знала, что говорить Дамблдору, когда он, приподняв брови, спросил про Реддла. В первые дни мне было непередаваемо хорошо — не было этого бесконечного надзора и я могла теперь спокойно задышать в собственной квартире.       Но потом, как бывает, когда полностью расслабился — все улетучилось в мгновение ока! Теперь меня раздражал контроль Альбуса Дамблдора. Он «учтиво» появлялся в камине по утрам в моей квартире и спрашивал, то как я себя чувствую, то как спалось. Намеков мой бывший очень чуткий профессор вовсе не замечал и очень интересовался, как дела у моего супруга. Потом, когда я все же решила прикрыть свой камин в квартире, Альбус стал засыпать меня письмами и иногда приходил даже на работу. И, грубо говоря, я была уже на взводе! — Минерва, скажите, вы ведь знаете что Том Реддл интересовался темными искусствами? — Дамблдор расхаживает по моей кухне и вечно забирает мою чашку из целого серванта… И ладно, да вот только я налью себе в другую, как он словно специально благодарит меня и опять забирает чашку. То, что на другой стороне стола стала образовываться целая гора, и такими темпами возможно когда-нибудь поравнявшиеся с Эверестом, его явно не трогало… Если когда-то Тома интересовало, не переболела ли я профессором, то теперь я точно могла сказать ему: да! — Я знаю, что он чисто теоретически изучал их, — мне понемногу становится очень-очень плохо. Я чувствую, как тошнота накатывает к самому горлу. Мне кажется, что я чувствую то, чем вчера я поужинала. — Минерва, я смог связаться с одним своим давним приятелем, и ваш муж, — он старается не смотреть на меня. Что же, Альбус меня это вполне устраивает… Я медленно крошу имбирное печенье, стараясь привести себя в норму — я не хотела этого ребёнка, но раз уж я настолько дура, что не смогла остановить Реддла, то я должна буду воспитать его настоящим человеком… Во мне же должен проснуться материнский инстинкт, когда родится мой Райан. Да, я уже выбрала имя своему сыну — мне все равно, если Тому не понравится мой выбор, — он уже его сделал, когда даже не посовещался со мной, хочу ли рождать в этот поганый мир нового, ни в чем не повинного человека, — ищет особый артефакт… — Тёмномагический? — я чувствую, что начинаю раздражаться ещё сильнее. Ради вот этого чёртов профессор меня разбудил в пять часов утра?! Мне и так в три часа дня встречать на вокзале своего супруга… Уже семь месяцев я то под гнётом Реддла, то под речами Дамблдора. — Я боюсь, что да… — мужчина хмурится и, о чем-то задумавшись смотрит прямо на меня, но не читает мои мысли — я не чувствую его присутствия. — Значит, вы не уверены, но решили, что сообщить мне это рано утром, в мой единственный выходной — самая лучшая идея? Я скажу вам, что он привезёт, только уйдите отсюда! Мне до безумия плохо сейчас, и я не думаю, что вам хочется видеть, как я чуть ли не выплевываю свой желудок! — я понимаю, что говорю слишком грубо, но другие слова мне не подобрать. Мне действительно плохо — я не высыпаюсь уже месяц, ведь теперь Райан постоянно толкается по ночам, до этого он толкался лишь утром. Я не могу заставить себя лживо улыбаться и вежливо общаться со всеми, кого так волнует моя жизнь! — Отдыхайте, Минерва, — мягко сипит Дамблдор, похлопав меня по плечу, и потом с негромким хлопком исчез. Мне ещё более противно становится, но голова неумолимо тонет в черном, густом тумане. Меня будит мягкое поглаживание по голове и тихое «Какая ты красивая…». Том, неужели я не смогла тебя встретить… — Прости меня, Том, — я медленно встаю и целую мужа в щеку. Сейчас он меня раздражает гораздо меньше… Гораздо меньше, чем Дамблдор. — Я вижу, ты у меня замоталась, — он улыбается и смотрит на меня, даже вот такую стерву, с настолько нежным и светлым чувством, что мне становится несколько неловко рядом с ним… — Ты не хочешь сказать, что привез? — я слабо улыбаюсь и стараюсь скрыть усталость, в то время, как Реддл магией стал мыть многочисленные чашки. — Я сегодня встречусь со своими друзьями, — Том несколько криво улыбается, — сообщу им некоторую информацию и, конечно, расскажу тебе… — Значит, жена на втором плане? — я медленно подхожу к супругу и провожу по его щеке подушечками пальцев. — Нет, просто я хочу, чтобы ты меньше волновалась. Не переживай, Макгонагалл, никакой тёмной магии, — тихо рассмеявшись, шепчет мне в поцелуй Реддл. Я только сейчас понимаю, как рада тому, что не поменяла фамилию…       Но вечером я не удержала своё любопытство в узде и медленно пошла прямо за своим мужем, держа дистанцию, чтобы он меня не заметил… Он медленно шел, вечно оборачиваясь, но потом зашел в какой-то бар и там встретился с несколькими мужчинами. Я медленно зашла в грязное помещение и, закрыв лицо капюшоном, старалась не сильно показывать свой интерес к компании. У старого бармена я заказала огневиски, но пока не прикоснулась к стеклянной рюмке. Мой слух был напряжен не зря — я услышала… Не черная магия, Том?! Он медленно достал какую-то темную бархатную коробочку и показывал кому-то что-то сверкающее. — Мой Лорд, — кто-то из сидящих рядом с ним мужчин с мерзкой улыбкой взглянул на меня и сказал, так, чтобы все кто были в баре, услышали, — давайте снимем вот ту проститутку, — он указывает прямо на меня и я вижу чуть ли не алые глаза своего мужа. Он резко прячет что-то во внутренний карман и, бросив на стол несколько галеонов, подходит ко мне и, рывком схватив меня за, руку тащит из бара. Реддл не отпускает мою руку, и я понимаю, что завтра на ней будут яркие синие пятна. Я вижу его лицо и понимаю, что он не просто раздражен или зол. — Дрянь! — он слишком резко бьет меня по щеке, как только завел в квартиру. — Я ведь тебе все сказал, какого ты туда полезла?! — он не сдерживает себя и кричит на меня что-то… Я не слушаю его, чувствуя, что неожиданно становится слишком влажно. И Том видит это, и бешено смотрит на меня. Потом лишь он понимает, что происходит, видя моё испуганное лицо. — Вот же чёрт… — Сипит он и, беря меня на руки, выбегает на улицу. Как повезло, что ближайшая больница в десяти минут от дома. Как же это больно! Но в самом начале меня заставили выпить какое-то специальное зелье, и я вновь провалилась куда-то совсем-совсем глубоко.       Проснувшись, я вижу улыбающегося лицо седого доктора.Он мне говорит, что у меня родился сын. Что все сейчас хорошо, единственное, что малыш очень слабый… Но сейчас его надо покормить, и я, хоть и чувствую сильную потребность ещё поспать, слабо киваю. Он совсем крохотный… Мой Райан. Том гораздо позже заходит в палату и уже явно не злой… Он целует мои руки, улыбается, шепчет нежности и извиняется, что так получилось.       Да вот только это извинение я никогда не приму. Через неделю, когда я собиралась уже из роддома и старалась понять, что теперь у меня есть сын… Я уже бережно взяла его на руки, как вдруг заметила, что мой малыш выдохнул воздух и больше не вдохнул. Я вскричала и тут же прибежала медсестра, схватила Райана и моментально побежала уже к врачу. Том же старался меня успокоить, сжимал мои плечи, обнимал меня, сипел, что все будет хорошо… Да вот только после бесконечных двух часов всё тот же доктор подозвал к себе Реддла. Я уже все смогла прочитать по его губам…       Я уже месяц как сижу в квартире, не выходя из неё вовсе. Мой супруг заставляет меня хоть что-то есть… Он пытается со мной заговорить, да вот только мне даже рот открывать не хочется. Но вдруг я почувствовала сильный импульс, из-за которого заставила себя выйти на работу, и в один из вечеров я протягиваю Реддлу документ о расторжении брака. Он поднимает брови, смотрит на меня, и я понимаю, что он, конечно же, ничего не подпишет — Том медленно разрывает плотный пергамент и, сложив обрывки, сжигает их заклинанием… Через несколько недель он подарил мне цветы. Мои любимые розы… Я поднимаю палочку и тихо шепчу: — Инсендио! — вижу, как горят цветы прямо на кухонном столе. Как цветы сильно скручиваются, опаляются лепестки и через некоторое время они превращаются в тёмный пепел… — Том, я тебе никогда, слышишь, никогда не прощу смерть Райана…