кофейня 'saintcup'

Я хочу с тобой засыпать, Я хочу просыпаться с тобою. Мир делить на пополам И называть это любовью.

      Катя распахивает глаза под надоедливую трель будильника, песня на котором когда-то была любимой. Девушка тут же тянется к телефону в попытке отключить его, а потом сменить мелодию на какую-нибудь стандартную, потому что эту она точно больше слушать не может – утро отнимает все то, что ей так нравилось раньше.       К этому списку Трофимова причисляет и завтрак: йогурт и зеленый чай, за много лет употребления которых стало неимоверно тошнить. Тоже самое происходит с выбором одежды и первым вдохом прозрачного утреннего воздуха. Рутина настолько поглотила темноволосую, что в её жизни осталась только одна деталь, дарящая искреннюю радость и успевшая стать приятной частью обыденности.       Этой деталью был симпатичный парень из кофейни, что уже две недели подряд садился за один и тот же столик, заказывая горячий шоколад с корицей и опуская глаза каждый раз, когда официантка ставила перед ним чашку космической расцветки с маленьким сколом. Катя вообще ничего не знала о юноше, кроме предпочтения в напитках, и вообще сомневалась, что он может говорить, потому что после её коротеньких фраз кончики его ушей краснели, длинные пальцы перебирали ручку, которой тот что-то сосредоточенно строчил в блокноте, а незнакомец не произносил ни слова.       Парень всегда приходил в одно и тоже время и был одет во всё чёрное, но эту часть рутины Катерина любила и с радостью бежала на работу после долгого дня в универе, надеясь быстрее увидеть загадочного гостя кофейни.       Нынешний день вызывает у девушки гораздо меньше восторгов, потому что её смена начинается рано утром и в новой кофейне, а, значит, заказчика шоколада с корицей она не увидит ближайшие два дня.       Катя слегка улыбается при мысли об уехавшей из Питера на несколько дней подруге, которую она сегодня подменяет. В последнее время девушка была светлее, чем знаменитые Белые ночи. Единственной, кто способен конкурировать с Неред, была Регина. Жданова наконец-то открыла новенькую кофейню и окончательно помирилась с Поперечным.        Трофимова практически хлопает себя по лбу, когда вспоминает о приглашении Регины на стендап Дани, от чего Екатерина яростно отнекивалась – ей было страшно неловко находиться в компании постоянно милующихся и влюбленных друзей. Но подруга настояла, аргументируя это тем, что Поперечный приведёт какого-то своего крутого и (на этом моменте хозяйка кофейни ухмыльнулась и приподняла брови) одинокого друга.       Катя быстро добирается до "Saintcup" и долго ищет привычный горшок с цветком, игнорируя тот факт, что здание абсолютно другое. Раздраженно вздохнув, девушка распахивает дверь и повторяет свою рутину: бросает сумку, надевает привычную светлую форму, собирает цветные волосы в пучок и нацепляет дружелюбную улыбку, репетируя её естественность перед зеркалом.       Вдалеке звякает колокольчик, и Трофимова слышит голоса ещё пары работников, которых Жданова наняла совсем недавно, поставив их рядом со своим "доверенным лицом" (в лице Лизы), способным обучить непутёвых. Но, так как обязанность подруги перешла Кате, ей приходится долго и нудно объяснять тонкости, параллельно отвечая на вопросы страшно раздражающей новенькой официантки.

***

      К концу смены Катя чувствует себя настолько озверевшей, что готова треснуть подносом свою временную напарницу и позвонить Регине, чтобы по-детски пожаловаться на раздражающую девчонку. Самое глупое, что Трофимова даже не может выделить причину настолько отрицательного отношения. Может быть, дело в том, как девушка взмахивает волосами, как фальшиво улыбается, заигрывая с приходящими парнями, или покачивает бедрами, двигаясь по кофейне. Но одного Катерина отрицать не может – кофе новенькая варит отменный.       Девушка заканчивает работу минута в минуту и, быстро скинув форму, выбегает на улицу, не удосужившись даже попрощаться со временными коллегами. Катя быстро сверяется с часами и чертыхается – времени до стендапа Поперечного осталось совсем мало, а Трофимова так мечтала как-нибудь успеть домой, чтобы принять теплый и расслабляющий душ.       Решение Катерину не радует, но приходится подчиниться совести и подружечьему долгу и поторопиться в клуб, который находится совсем рядом (темноволосая буквально видит конец небольшой очереди при входе, отмечая некоторую популярность Дани).       В толпе Катя смутно узнает несколько знакомых Поперечного и Кашина, а также завсегдатаев Saintcup'а, приведших своих друзей, а внутри Трофимовой колышется гордость за долгожданное исполнение мечты Данилы.       Она настолько увлекается рассматриванием людей, что не замечает, как буквально сталкивается лбом с кем-то. От неожиданности Екатерина ойкает и как-то нелепо извиняется, стараясь от неловкости сбежать быстрее. Только через несколько метров девушка понимает, что даже не увидела того, на кого налетела, но от оглядывания её отвлекает знакомый голос:       — Катя!       Откуда-то сбоку на Трофимову выпрыгивает довольная Лиззка, а следом за ней появляется ухмыляющийся Даня с сигаретой во рту. Оба обнимают подругу, но Неред задерживается на несколько секунд дольше, успевая задать несколько вопросов о прошедшем дне. Количество слов в минуту является настолько невероятным для русоволосой, что Катя не успевает отвечать, озадаченно смотря на Кашина и пытаясь найти в нем поддержку.       — Хей, тараторка, угомонись, — улыбается Данила, обнимая Лизу поперек талии прямо на ходу и останавливая её.       Девушка хмурится и недовольно елозит в руках своего парня, но при этом с трудом пытается не засмеяться, что сразу же сводит весь эффект её недовольства на нет. Она с трудом поворачивается к Дане, который вопросительно приподнимает светлые брови, и кивает, выпутываясь из цепких объятий.       До гримерки Поперечного ребята протискиваются через скопление людей, не переставая делиться восторгами по поводу грядущего стендапа. Больше всех почему-то радуется Неред, при этом загадочно улыбается, когда смотрит на Катерину. Трофимова пытается поймать взгляд Кашина, но тот или специально избегает этого, или просто не хочет следить за действиями Лизы.       Русоволосая распахивает дверь и проскальзывает в душную комнату, которая пропахла алкоголем и сигаретами. Сам Поперечный стоит прямо под единственной лампочкой, свисающей с потолка, со стаканом какой-то тёмной жидкости в руках и шумно доказывает что-то своему организатору – Ане. Она только отрицательно покачивает головой, что ещё больше распаляет Данилу. На пыльном диване сидит Регина, разложившая на коленях свойственные ей бумаги, которые она везде таскает с собой, и не принимающая ровным счетом никакого участия в разговоре, и параллельно печатает что-то в телефоне.       Появление компании отвлекает всех от их дел, и Жданова поднимается со своего места, обнимает обеих подруг сразу, шепча тихое «Слава Богу», а потом несмело пожимает руку Дани. Тот тоже выглядит несколько смущенным, но отвечает на этот простой жест, повторяя его с Поперечным и Марджерой.       После череды приветствий повисает вязкая тишина, разбавляемая тяжелыми басами и монотонным шумом речи приходящих зрителей. Катя косится на Данилу и замечает, что рыжий смотрит в пол, покручивая кистью и будто бы взбалтывая жидкость в стакане. Длинные пальцы слегка подрагивают, а сам юноша дышит сквозь стиснутые зубы.       — Евген придет? — осторожно интересуется Регина, подходя к Поперечному и прижимаясь к нему. Трофимова пытается отвести взгляд, но рядом стоят обнимающиеся Лиза и Даня, поэтому темноволосая практически стонет из-за невозможности скрыться от этого хоть куда-то.       Нет, девушка страшно рада за своих друзей, но вечное чувство неловкости достигает своего апогея, когда Аню зовут в зал и она остается одинокой в своем одиночестве (как бы глупо это не звучало). И только в этот момент Катя концентрируется на вопросе Ждановой и не имеет ни малейшего понятия, кто такой этот «Евген».       В комнате снова хлопает дверь, и возвращается взъерошенная Аня, выталкивающая Поперечного, который пытается чмокнуть свою женщину в щеку, в зал, где восторженно шумит толпа.       Регина удовлетворенно вздыхает и проводит друзей за стол, где уже сидит какой-то парень.       — Кто это? — спрашивает Катя у Кашина, по-дурацки дергая рыжего за рукав, но он только пожимает плечами и приподнимает одну бровь, когда Жданова подкрадывается к сидящему со спины и закрывает ему глаза. Парень дергается от неожиданности и разворачивается, а Катерина останавливается на месте как вкопанная, когда узнает в юноше завсегдатая кофейни, вечно заказывающего горячий шоколад с корицей.       Он, кажется, тоже замечает знакомую, потому что зеленые глаза, такие яркие в синеве света клуба, расширяются.       — Ребят, это Евген, — представляет друга Регина. — Жень, это Лиза, Даня и Катя.       Неред тянется к нему за объятиями, но парень отступает на шаг назад, а девушка замирает, не зная, что делать с руками.       — Оу, да, прости, — мямлит Женя и все-таки обхватывает хрупкие плечи Лиззки, которая теперь выглядит гораздо более довольной и спокойно проходит к столу, где уже стоит её любимое пиво. Евген ещё раз бросает взгляд на новых знакомых и возвращается на свое место, никак не приветствуя остальных.       Пока Катя решает, куда ей сесть, Кашин занимает единственное место за маленьким столиком, не соприкасающееся с Женей, поэтому девушке приходится опуститься на стул, отодвинувшись максимально далеко. Почему-то Трофимовой страшно неудобно, как и парню, который опускает глаза в стол и почти на ощупь тянется к единственной бутылке воды.

***

      К середине стендапа Катя расслабляется, позволяя себе смеяться громче, и даже немного смещается в сторону нового знакомого, который тоже выглядит спокойнее. Он даже тянется к стакану пива и делает пару глотков, вступая с Кашиным в коротенькую дискуссию по поводу какой-то шутки Поперечного.       Неловкость исчезает, и все становится прекрасным ровно до того момента, когда картина перед глазами Трофимовой резко качается в сторону, а в ушах возникает навязчивый писк. Она резко подается вперед и стукается лбом второй раз за день, соприкасаясь с плечом Евгена.       Парень оборачивается, а девушка практически падает к нему на колени, теряя равновесие от неожиданности.       — Что с тобой? — обеспокоенно спрашивает Женя, беря Катю за щеки и смотря в её глаза, пока мир в голове темноволосой несколько замедляет свое вращение.       — Думаю, мне нужно выйти, — шепчет Катерина и пытается подняться. Её ловко обхватывают за плечи, и Евген произносит:       — Я провожу тебя.       Он что-то говорит Регине, хотя Трофимова не разбирает слов из-за смеха зала, усиливающего шум в ушах, а потом, придерживая, выводит Катю на воздух, где она судорожно вздыхает.       — Хочешь присесть? — этот вопрос Жени больше похож на констатацию факта, поэтому он усаживает девушку на бордюр, не выпуская её из рук.       Они сидят молча какое-то время, пока Катя приходит в себя под чутким контролем Евгена, прихватившего из бара бутылку с остатками воды. Девушка делает глоток за глотком, пока юноша собирает локоны в хвост и машет рукой, в попытке охладить разгоряченную кожу.       С каждым его движением и легким дуновением ветра мир устаканивается, а внезапно возникшая тошнота отступает.       — Спасибо, — одними губами благодарит Женю Катя.       — Совсем не за что.       — Но ты правда помог мне, — чуть хмурится девушка, а парень только улыбается, из-за чего в уголках глаз появляются очаровательные морщинки.       Женя шумно выдыхает, зарываясь пальцами в темные волосы, и прикрывает лицо руками. Его плечи тяжело и резко вздымаются, и Трофимовой кажется, что он медленно считает, будто бы пытаясь успокоиться.       Парень выглядит настолько встревоженным и взволнованным, что Катерина прикасается ладонью к руке юноши и чувствует, как она подрагивает. Евген снова становится тем юношей из кофейни, который краснел при каждом крошечном разговоре с официанткой, теряя всю отточенность своих действий.       Он явно хочет что-то сказать, поэтому Катя ждет, сидит на бордюре, вдыхая прохладный воздух, смешанный с едва уловимым ароматом парфюма парня, и ждет.       — Господи, мне никогда не было так страшно, — наконец выдыхает Женя, убирая руки от лица и утыкаясь взглядом в потрескавшийся асфальт. — Ладно. Я снимаю фильм. Хотя, нет. Я пишу к фильму сценарий и... Черт, я, кажется, деградировал. В общем, я хотел тебя попросить сняться там. С самого первого дня, когда увидел тебя в Saintcup.       Несколько эгоистичная и себялюбивая сторона девушки надеялась на что-то большее, чем приглашение на съемки, но она все равно согласно кивает. Трофимова пытается встать на ноги, но Евген ловит её за запястье, усаживая обратно.       — Это еще не все. Вернее, не самое главное, — говорит парень, поправляя челку, падающую на глаза. — Больше, чем позвать тебя сниматься в фильме, я хотел сказать, что ты мне нравишься... Катя.       Женя вглядывается в глаза темноволосой, чуть щурясь и ожидая хоть какой-то реакции. В это мгновенье несколько пугающий парень, что так нервировал и смущал Трофимову на работе, становится просто влюбленным и стеснительным юношей.       — Почему именно горячий шоколад с корицей? — неожиданно для самой себя задает вопрос девушка, но Евген только пожимает плечами.       — Это буквально единственное, в чем из списка я был уверен.       И Катя начинает смеяться. Так искренне и свободно, что это ощущается непривычным и будто бы давно забытым, но ровно до момента присоединения к её смеху чуть грубоватого, но одновременно невероятно легкого хохота Жени. Девушка так распаляется, что заваливается на плечо своего собеседника, а тот почти утыкается подбородком в затылок.       Когда оба практически задыхаются и оказываются на грани начала мучительной икоты и получения мышц, сведенных судорогой, совместно принимается решение перестать и вытереть выступившие в уголках глаз слезы.       — Знаешь, — с трудом выдает Катерина, — а ты пугал меня в кофейне, когда садился в углу и долго смотрел на меня. Мне даже думалось, что ты какой-то маньяк.       — Шоколад должен был придать мне уверенности, но... — Евген не успевает закончить свою мысль, когда Катя целует его в чуть потрескавшиеся губы, на которых ей чудится привкус корицы. Парень втягивается в поцелуй в ту же секунду, проводя пальцами по скулам девушки и слегка потирая щеки. Он прихватывает губы Трофимовой и чуть покусывает их, стараясь при этом не навредить и не сделать первый поцелуй слишком развратным и неуместным. И с задачей юноша справляется, потому Катя мысленно заносит этот момент в список самых лучших во всей её гребанной жизни, параллельно пытаясь восстановить полетевшее к чертям дыхание.       Ребята соприкасаются лбами и глупо улыбаются друг другу, отказываясь хоть как-нибудь анализировать произошедшее. Это просто не имеет смысла.

Ведь Евген обрёл смелость, а Катя теперь уж точно рассталась со своей рутиной.