Бессердечные истории

И он стоит, уставший и осунувшийся, перед зеркалом в ванной комнате. Под глазами залегли тёмные тени — следствие ночных дежурств, бухла, неправильного образа жизни и чего — то там ещё, какой-то назойливой фигни дающей о себе знать именно такими ночами. Когда шёлковые простыни холодные, а вместо вина — бутылка виски. Гребанная неразделенная любовь. Мужчина всматривается в своё отражение и зарывается пальцами в тёмные волосы, поправляя непослушную чёлку. Нужно состричь эти патлы к чёртовой матери, как долбанный хиппи, честное слово. Он тупо пялиться на человека в зеркале и не узнаёт самого себя, понимая, что сыт этим всем по горло. Упирается руками в умывальник и криво усмехается. — Соколов, бля, что ты творишь. Самому себе, под нос бубнит. Такими темпами скоропостижно можно превратиться в одного из пациентов дурки, которых пачками вылавливают по подьездам. С тремором и осипшим голосом. Витамины что-ли какие-то попить, а то совсем, блин, как зомби. В гостиной начинает звонить телефон. Это нормально, он привык к таким вызовам среди ночи. Гопники, бомжи, алкаши — Серёжка тут как тут. Сука, не участковый, а ёбаный «Черный Плащ» — только свистни, он появится. Ступая босыми ногами по белому кафелю он медленно бредёт из ванны. На часах почти полночь, разве нельзя дать человеку нормально провести свой едва начавшийся выходной. Вздыхает, в темноте легко находит источник света — мигающий дисплей. На пути к кровати натыкается на неосторожно брошенную на пол книжку с Уголовного кодекса и чертыхается. Злой и уставший как собака, хватает телефон готовясь произнести пламенную речь полную нецензурной лексики и едких слов. Если это с работы — пошлёт, а если тёлка — тем более. Фокусирует взгляд и вчитывается в буквы на экране телефона. Ожидает прочесть там «Света клуб» или «Аня сосалка», на худой конец «Полина ол инклюзив». Но звонят не с работы и не «давалки». Звонит она. Девушка с каменным сердцем. Персональный ад наяву. Он берёт трубку и не давая ей вставить ни слова, произносит всё как на духу. Язвительно и колко. Как он умеет. — Катерина, не ожидал от вас столь позднего звонка, вы случайно номер не попутали? Это не круглосуточная доставка суши. — Привет — низким голосом и едва слышно. — Ты там точно, именно нужные цифры нажимала? Или в телефонной книжке все мужские имена на «С» перемешались? — с явным пренебрежением и холодом произносит он. Чтобы уколоть её побольнее, заслужила ведь. — Соколов, пожалуйста, я …– первый всхлип не даёт услышать конец фразы. А он молчит и глубоко дышит. Наверное переборщил. Идиот. Слышит, как она пытается договорить, но с губ срываются бессвязные слова. И прежде чем он успевает хоть что-то сказать, отшутиться или принести свои извинения за нелепые фразы, она произносит всего 2 слова, которые совершают сальто-мортале в его голове. — Приезжай, пожалуйста — на выдохе, протяжно и больно. Что-то внутри надламывается. В грудной клетке слишком мало воздуха и он думает, что надо бы вдохнуть. Она.Просит. Его. Бля, это игра в перевёртыши? Он вслушивается в нарастающие всхлипы и не верит своим ушам. Катя просит его приехать. К себе домой. Плачет и просит. Господи, ты мазохист Соколов. Ты, сука, шизик. Не смей блин, слышишь, не смей падать на колени, как последний каблук. Это просто девка. Очередная потаскушка. Сука, которая всегда выбирает не тебя. Ты слышишь? Она не для тебя.  — Серёжа? — надломлено, шепотом. Как трескающийся лёд весной. Как первый ландыш из-под снега. Это же она. Его Катя. Маленькая и слишком хрупкая. Беззащитная. Одна, и вероятно напугана. Его девочка. Сердце колотится как отбойный молоток. Гордость вопит во всё горло, разрывает свой грязный чёрный рот. Чтоб не смел поддаваться соблазну. Не предавал свои принципы, обещания. Сраный зарок который он давал самому себе. Не ждать, не бежать, не нуждаться. В горле стоит комок. Нервов и напряжения. Он сглатывает и хрипит в трубку: — Сейчас буду. Внутренние демоны в унисон подвывают гудкам в телефоне. Склоняют свои головы, служат своему хозяину правдой и верой. Вот так, блять, знайте своё место. Он сам решит, что ему делать. Он лучше знает как ему покончить с жизнью. Выпилиться из окна, или утонуть в её голубых глазах. Сергей уже давно не спрашивает у Бога, где так нагрешил. Он просто молча одевается и идёт к ней, зная что его гордость давно уж набросила петлю на шею. Затянула узел покрепче и сиганула вниз. И ему на это, мягко говоря похуй. Ведь есть она. И её дрожащий голос, который повторяет его имя. И по-моему, ему этого достаточно.