Как закаляется сталь

Алина распахивает глаза и тут же болезненно щурится: ночь была бессонной. Скинув с себя одеяло, она молниеносно поднимается с постели и начинает собираться. Её руки машинально кладут полотенце в спортивную сумку, ставят её у двери, пальцы заплетают волосы секунд за пятнадцать, а ноги ведут её прямиком в столовую. Привычная овсянка с мёдом и стакан вишневого сока. Ермолова ведёт себя так, будто два с половиной года она не смотрела мужественно в глаза врачей, будто не слышала этих слов «В повседневной жизни тебе ничего не будет мешать». Так, будто все это был длинный, затянувшийся сон, и наконец он закончился, даруя свободу. Ощущение такое, как будто кандалы с рук спали, оставив лишь красный след на запястьях. — Доброе утро, — напротив девушки садится Дина и приветливо улыбается, делая глоток чая. — С возвращением. — Спасибо, — Алина только на секунду поднимает уголки губ и продолжает свой завтрак. — У тебя, кстати, расписание совпадает с моим. Сначала хореография в девять, в десять — зал, с двух до четырёх перерыв, потом вторая тренировка до восьми и свободное время. Желательно в бассейн, нагрузки то неимоверные на спину, — Аверина быстро тараторит и жестикулирует руками, забыв о своей еде. — Да-да, я учту это, — Ермолова прерывает девушку и, доев, встает с места и направляется на хореографию.       Станок чуть поскрипывает под напором рук спортсменок, музыка, играемая на фортепьяно, привычным ритмом отдаётся в голове. Алина напрягает стопы, отвыкшие от такого темпа работы, и чуть хрустит хрупкими косточками. — Алина, как мы соскучились по твоим идеальным линиям, — восхищенно восклицает хореограф.       Да, тут и вправду было, чем восторгаться: стройные от природы, длинные ноги с безупречной выворотностью и подъемами стоп. Выглядит так, будто половину своей жизни Ермолова провела в зале балетного училища. Не меньше восторга получали и руки, сравнимые с руками хрустальной куклы. Алина Ермолова — девочка, поцелованная природой, выкованная страданиями и болью. Граненый алмаз.       Час хореографии прошёл быстро, и девушка вновь ощутила каждую мышцу своего тела и загорелась желанием новых побед с ещё большей силой. Алина зашла в спортивный зал и тут же заметила горячо любимую Елену Львовну, что тепло улыбалась ей. Вспомнились тренировки на одном ковре с великой Яной Кудрявцевой и их дружба, канувшая в лету. Но это ничего, ведь все когда-то заканчивается. — Здравствуйте, — Ермолова улыбнулась, поставила сумку на пол и начала разминку.       Все начинается с малого. Сначала всем своим телом вспоминаешь когда-то привычные элементы и работу с предметом, с досадой повторяешь десятки раз то, что раньше было твоим коронным элементом. Это как заново учиться ходить. Но и через это Ермолова уже проходила. — Алина! Соберись, пожалуйста, — Елена Карпушенко с досадой взглянула на подопечную. — Все когда-то падали. И Кудрявцева ногу ломала, и Чемпионат Мира выигрывала. Давай, вставай и начинай сначала.        И она поднимается, стирает крапинки пота со лба и продолжает работать. Ей гимнастика нужна, как воздух для утопающего. Алина стойко держит пять счетов равновесия на высоком полупальце, сглатывая и про себя считая. А потом Елена Львовна даёт ей в руки обруч и ставит новую программу. Просто наброски, без музыки и образа, но это уже огромный шаг к чему-то большему.       Алина пробует риск. Несколько вращательных и ловля ногами. Она уже делала это раньше, делала без запинки. Только сейчас обруч предательски отскакивает от ног и с глухим стуком бьется о ковёр. Раз за разом, едва не доводя Ермолову до слез. — Алина, если не получается, может, стоит бросить это все? — тренер смотрит на неё, говоря ледяным голосом. — Я могу это сделать, — чуть не рычит девушка, опираясь руками о колени. — Тогда сделай, докажи!       Спортсменка выдыхает, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и дрожащей рукой берет обруч. Просто правильно рассчитать траекторию, быстро сделать два шене, переворот и поймать в кувырке. Это реально. Это даже легко. Алина закрывает глаза, а в голове у неё мысли собрались практически в алгебраическое уравнение. Кидает обруч и ни секунды не стоит на месте, перемещаясь по площадке. Последняя секунда. Ногами чувствует обруч, прибивает предмет к полу стопами и спокойно встает. Ни радостных ликований, ни всплесков эмоций, ни самодовольной улыбки. Ничего. Алина всегда все держит в себе, и, даже когда на шее золотая медаль, позволяет себе только лёгкую улыбку и загадочный взгляд. Холодная и непроницаемая. Благородная.       Алину не окрестят птицей-фениксом, не узнают о всей серьёзности травмы, её никогда не назовут бедняжкой, не скажут, что её возвращение триумфальное или какое-то ещё. Алина не из тех, кто ярко полыхает. Она из тех, кто впивается в сознание до самой последней клеточки, кто оставляет несоизмеримый след и западает в самое-самое сердце искренностью, изяществом и ледяным спокойствием. Каждый будет помнить не отдельные эпизоды её побед, а всю её историю полностью и каждое движение её рук, потому что таких, как она, больше нет. Ермолова вернётся на ковёр так, будто никогда не пропадала. Это будет её личным триумфом. — А теперь повтори ещё трижды то, что ты только что сделала, — спокойно произносит Елена Львовна и откидывается на спинку стула, не отводя взгляда от спортсменки. — Я сделаю десять, Елена Львовна.       Алина не из тех, кто психует по любому поводу, бросает булавы в стену, стучит руками по полу и проливает слезы без причины. Травма изменила её, сделала характер заново. Ермолова просто тихо работает в своей части зала, даже не смотрит на других. А смысл? Они уже между собой Этапы Кубка Мира делят, а она, Алина, ещё даже в составе сборной официально не числится. Здесь нужно проявить терпение, а оно у человека, который тайно питал надежду вернуться в Новогорск два с половиной года, очень крепкое.