Страна, в которой все улыбаются.

— Пора… — Роланд! Вот ты где!       Тонкий голос короля эхом раздался в тронном зале, а звонкий стук его обуви создавал такое ощущение, словно у замка появилось сердцебиение, тревожное и быстрое, как будто центр недавно появившегося королевства проникся каким-то опасливым чувством. Стены здания стали, по ощущениям, холоднее обычного, и тишина, создающаяся между шагами, была такая короткая, но такая давящая, что внутри короля начало что-то сжиматься, не то от страха, не то от смятения. Еще недавно Эван говорил воодушевляющие речи, тем самым заставляя народ ликовать, а сейчас у него словно ком в горле появился, стоило Роланду попасться на глаза. Нет, главный консул никак не портил настроения; настораживала лишь какая-то светлая аура вокруг него, отчего создавалось ощущение, что друг соткан из света. Красиво, завораживающе, но не внешний вид этого явления имеет смысл. Что-то горькое стало чувствоваться во рту. — Неужели… — Заметил, значит.       На лице консула появляется легкая улыбка, но Эван не хочет верить своим догадкам. Мягкие уши короля нервно дергаются, когда его взгляд скользит по телу Роланда. Нет, аура не исчезает. Исчезает только сам главный консул. Как в это можно поверить? Король смотрит на телохранителя разочарованно, но на подсознательном уровне все еще не может понять масштаб беды. — Но твой мир… — Да. Возможно, в месте, куда я возвращаюсь, меня ждет только смерть.       Сердце юного короля почему-то сжимается, да так, что начинает ныть. Эван прячет взгляд и морщится. Так больно это слышать и осознавать. — Неужели ты не можешь остаться тут навсегда?       Король только сейчас понял, что не хочет отпускать от себя Роланда. Не так давно ему угрожала смерть, и это было даже серьёзнее, но даже тогда король Эвалании верил в то, что все обернется хорошо. В данную же секунду ощущения были иные. Эван прекрасно понимает, каков будет исход, но отчаянно цепляется хоть за что-то, что могло бы исправить ситуацию. — Боюсь, что нет. Я чувствую, что вот-вот меня затянет обратно, и я не могу этому препятствовать.       Внутри что-то ломается от таких слов. Мальчик жадно наблюдает за каждым движением Роланда: то, как тот кладёт руку на сердце, как меняется его мимика при каждой фразе. Почему-то это всё вдруг стало таким необычайно важным. Словно наблюдаешь за каким-то существом из Красной Книги, которого больше никогда не увидишь. Причем за… дорогим, близким существом? Нет, его даже существом язык не поворачивается назвать, слишком пренебрежительно! Хочется выть от разочарования. Блондин было уже открыл рот для того, чтобы что-то сказать, но Роланд его перебивает: — Я никогда не забуду время, проведенное в этом мире. Эван, ты мой самый лучший друг.       Консул улыбается, и король тоже расплывается в ответной теплой улыбке. Резко захотелось прижаться к Роланду и крепко его обнять, и на мгновение стать таким же слабым, каким он был еще в момент переворота в Коронелле. Хочется обнять его и удержать здесь. Эван держит себя в руках: он не имеет права делать ничего подобного. Но ему так хочется, и от этого желания даже хвост стал нервно покачиваться из стороны в сторону, а ладошки вспотели. И всё-таки надо отпустить Роланда. Правда, перед этим хочется сказать ему столько всего, но мысли путаются, все в голове превращается в огромный непонятный комок, который никак не может распутаться. Хочется поблагодарить, хочется пожелать удачи, хочется рассказать о своих чувствах, но сам Эван еще не понимает, что чувствует. Мысли не хотят становиться чем-то целостным, чтобы вылиться в слова. Во рту пересыхает, и юный король просто таращится на консула. Как долго он будет винить себя потом за такое бездействие? Роланд протягивает руку, которую Эван вскоре неловко пожимает. — Я… — почему слова даются Няндалу так нелегко? — Я надеюсь, что у тебя все будет в порядке, Роланд. Я никогда не забуду наших приключений, не забуду, как ты спасал мне жизнь, и…       Консул исчезает, оставив после себя только лишь частички холодного света. Недосказанные слова так и повисли в воздухе. Где-то глубоко в сердце правителя Эвалании тоже что-то исчезло вместе с ним, и тоже навсегда. Дыхание спирает, Эван тянется к частичкам света, пытаясь их зачем-то поймать. Бессмысленно. Консула это не вернет, как ни крути. И только после этого Эвану стало очень-очень горько. Он не успел ничего сказать, а то, что успел, звучало донельзя нелепо. Король опускается на колени и смотрит на частички пустым взглядом. В последний раз настолько же тошно было тогда, когда погибла Альми. Как больно… Взгляд Няндала опускается вниз, на пол. Мягкие светлые волосы закрыли его лицо, словно оберегая его на тот случай, если кто-то зайдет. Не хочется никого видеть. Лишь бы никто не заходил! Руки будто бы сами приняли такое положение, словно Эван обнимает сам себя. Каким слабым он себя ощущает сейчас… И насколько винит себя за то, что ничего толком не сказал. Вернуться бы в прошлое на несколько минут назад!.. Глаза сами закрываются оттого, что король потратил сегодня слишком много сил на эмоции. После такой потери хочется только лежать и не двигаться несколько дней, поэтому тело стало таким тяжелым и неповоротливым, что королю просто пришлось упасть на пол. Позор какой, лишь бы его так никто не увидел.       Почему королю страны, где все улыбаются, хочется плакать от боли утраты? Справедливо ли это?