Мое сердце будет биться...

Безумная боль пронзила все мое тело и из горла раздался сдавленный крик. Я не мог понять, где верх, а где низ. Не знал, лежу я или стою. Не мог вспомнить даже свое имя. Существовала только боль, моя боль, пульсирующая по всем нервным окончаниям. Я мог чувствовать как густая, горячая кровь течет по лицу, залепляя глаза, но, с усилием подняв руку, я не обнаружил никакой жидкости. Какого черта я еще жив? Падение с пятнадцатого этажа должно было убить меня мгновенно, ведь даже морой не может пережить таких травм... Стоп. Морой? Причем здесь вообще морои? Я непонимающе открыл глаза и тут на меня нахлынула тяжелая реальность. Адриан Ивашков. Морой, с которым я связан. И я у него в голове. Значит это действительно случилось — он спрыгнул с крыши и теперь находится при смерти. С трудом поднявшись на ноги и безуспешно пытаясь убедить тело в том, что это не его боль, а боль Адриана, я помутневшим взглядом выделил в сумерках силуэт Розы. Она наполовину свисала с крыши и даже ее спина выражала боль и отчаяние. Только при взгляде на нее я понял, что звон в моих ушах вовсе и не звон, а ее безумный крик. - Адриан! - кричала она, захлебываясь слезами. - Нет, нет, нет! Боже, Адриан... Я видел, как в окнах загорается свет и жители дворца, коими являются Кристиан, Лисса и несколько других высокопоставленных особ, наверное сейчас подходят к окнам и выглядывают наружу в попытках выяснить, что же вызвало такой шум. Но мне было совершенно безразлично, я и не думал о том, что они могут увидеть. Я и сам видел достаточно, да еще и чувствовал. Но сейчас меня заботила лишь боль, испытываемая Адрианом, и совершенно убитая Роза. - Роза, - я осторожно приблизился к девушке и обвил руками ее талию, дабы удержать от случайного падения вслед за Ивашковым. - Роза, пожалуйста, приди в себя! Нам сейчас не до истерик! Он еще жив, ты понимаешь? Возможно его еще можно спасти! Медленно до девушки доходил смысл сказанных мною слов, но все же истерика и шок от случившегося брал вверх над здравым смыслом и она продолжала кричать и заливаться слезами. С тяжелым сердцем я занес руку и довольно сильно ударил ее по лицу. Роза на мгновение замерла, а после, прижав руку к покрасневшей щеке, с болью уставилась на меня. - Прости. Мне нужно было привести тебя в чувства, - тихо произнес я и не оглядываясь на возлюбленную, прибывающую в шоке от пощечины, со всех ног понесся вниз, к Адриану. Впрочем, я зря сомневался в Розмари. Когда до нее дошел смысл фразы «Он еще жив», она не только сумела меня догнать, но и обогнать. Я же, все еще привыкающий к ногам после долгого лежания, задыхаясь плелся позади девушки. Когда мы нашли Адриана, я сразу понял, что все бесполезно. Никто не переживет таких травм. Модная одежда парня была насквозь пропитана кровью, голову окружал ореол темно-красной жидкости, а всегда бледная кожа сейчас больше напоминала серую бумагу. Обе руки Адриана были неестественно вывернуты. Он представлял собой кошмарное зрелище, его невозможно было узнать. Смерть уже явно наклонялась к нему для последнего поцелуя... - Адриан, - сорванным от криков и плача голосом прошептала Роза. - Что же ты наделал... Я с болью наблюдал за тем, как Роза упала на колени в лужу крови некогда прекрасного парня и склонила голову к его еле вздымающейся груди. Я не просто видел, я чувствовал, как жизнь покидает его. Боли уже почти не было, оставалось лишь странное оцепенение, которое можно ощутить лишь на пороге мира мертвых. Он был... умиротворен. И это сбивало меня с толку. - Беликов! Почему ты ничего не делаешь? Приведи врача или Лиссу! Он еще жив, видишь? - У Розы вновь прорезался сорванный до этого голосок и она, борясь с истерикой, стала раздавать приказы. - Роза... - Я не знал, как сообщить девушке о том, что Адриана уже не спасти. Да как вообще можно говорить такое? - Хорошо, как скажешь. Я развернулся, намереваясь пробежать еще один марафон до, находящейся в другом конце двора, больницы. Но этого мне делать не пришлось, так как прямо за моей спиной стояла белая как мел, Василиса в компании не менее бледного Кристиана. Они оба таращились на окровавленное тело Адриана и, похоже, были готовы потерять сознание. Но вот Лисса пришла в себе и, не колеблясь больше ни минуты, рухнула на асфальт рядом с Розой и протянула свои руки к Адриану, борясь при этом с предательскими слезами. Но все уже было бесполезно... Я гораздо раньше других понял, что жизнь покинула Адриана. В моей груди будто оборвалась невидимая доселе ниточка, накрепко связывающая меня с Ивашковым. И пусть даже мы не были близки с ним при жизни, я всегда относился к нему с уважением и даже невольным восхищением. В какой-то степени, я даже относился к нему, как к младшему брату и эта потеря не могла пройти для меня безболезненно. И я сломался. Безвольно рухнув на холодный бетон, я беспомощно ухватил себя за волосы и взвыл, нет, не заплакал, а именно взвыл. Мне не было абсолютно никакого дела до зрителей, коих все больше и больше собиралось вокруг несчастной группы, которой являлись мы. Меня волновал только Адриан Ивашков, молодой парень, почти еще мальчик, с замашками героя. Он столько пережил за последнее время, а мы бездушно позволяли ему переносить все это в глухом одиночестве. Возможно, поговори мы с ним, он не лежал бы сейчас на холодном асфальте в объятиях бездушной смерти. А если бы он не спас меня, то сумел бы пережить все свои невзгоды даже в одиночестве. И так, и этак выходило, что его смерть на моей совести. И это убивало меня и заставляло слезы из глаз течь с новой силой.

***

Немного успокоившись, я поднял взгляд на остальных и понял, что Лисса все еще пыталась воскресить Адриана, сделать его «поцелованным тьмой». Но вскоре она, как и я, поняла, что душа Ивашкова уже не с нами и что-то, будь то судьба или желание самого мороя, не позволяло нам вернуть ее в его разбитое тело... Последнее, что я запомнил с того вечера, это как кто-то навсегда закрыл изумрудные глаза Адриана Ивашкова.