Внеорбитные

Костяшки пальцев болели от бездумных ударов о стены аэропорта. Чувство бессилия и безграничная ярость не отпускали его ни на секунду с того момента, как он предпринял попытку позвонить Полине. Антон, так и хотелось неприлично зарифмовать это уродское имя, появился из ниоткуда и, кажется, отнял у Кулагина его единственный шанс все исправить. Сегодня он ночевал во втором своём любимом месте, помимо дебаркадера. При мысли об этом он улыбнулся. Полина всегда хихикала над ним и называла его дом баржей. Он упрямо сопротивлялся этому прозвищу, но у блондинки были особые способы отстоять свою точку зрения. Кулагин прилёг на неудобный диван, постоянно ворочаясь в отчаянных попытках найти удобную позу. Возможно, он просто не хотел спать или просто не мог. Мысли не давали покоя, а сердце лишь на мгновение затихало, чтобы вновь застучать с бешеной скоростью. Его разрывало непреодолимое желание сорваться с места и наведаться к Полине домой. Но судя по совсем недавно услышанному в трубке голосу, обладателю которого так хотелось дать по роже, Полина уже для себя всё решила. Вопросов было больше чем ответов. Неужели один случайный поцелуй смог разрушить все, что было между ними? Или Полина сочла все произошедшее ошибкой или того хуже предсвадебным мандражом? Кулагин непременно хотел бы знать больше, услышать её ставший уже родным голос, готов был умолять о прощении, но, судя по всему, ей это было уже не нужно. Верить в такой исход Лёша не хотел. Он помнил их поцелуи и объятия, их уютные вечера, проведенные вместе и не желал верить в то, что это всё было фальшивкой. Смотря сквозь широкие стекла на едва мелькавшие ночные огни, он постепенно уходил в тяжелый, беспокойный сон.

***

Проснулся Кулагин то ли от беспощадно палящего прямо в лицо солнца, то ли от разговоров проходящих мимо людей. Когда разговоры стали слишком отчетливыми, он всё-таки открыл глаза и увидел перед собой свой экипаж. Оглядевшись, Лёша заметил, что тут не хватает самого важного для него человека, но быстро спохватившись, Полина ведь уже не была его вторым пилотом, он поднялся, провёл руками по помятому от сна костюму, пытаясь разгладить нелицеприятные складки и выдавил из себя улыбку. — Здорова, ребят! — он протянул ладонь Никите, но тот почему-то лишь опустил взгляд на его руку, и приветствие пилота осталось безответным. Митя, лучший друг Леши, обычно с широкой улыбкой и крепкими дружескими объятиями, от которых Кулагин всегда отмахивался, не забывая в шутку интересоваться о традиционности его ориентации, подходил к нему самый первым. Однако сейчас он стоял поодаль, его рука лежала на плече Насти, скрестившей руки в немом укоре, и глаза упрямо смотрели в пол. — Ну и чё здесь происходит? — недолго смог Кулагин выдерживать эту молчаливую пытку. Жанночка, до сих пор не участвовавшая в странном зрительном контакте и мирно поглощавшая пончик в шоколадной глазури с чашкой двойного эспрессо, подошла к Кулагину вплотную и без запинок, словно всю ночь заучивала текст, проговорила: — Тебя к Степанову вызывают, сейчас же. Он вздохнул с облегчением, мысленно радуясь, что с ним хотя бы кто-то разговаривает. Лёша понимал, что они явно так быстро не забудут ту сцену на квесте и хотел бы объясниться с ними всеми, но не сейчас. С Полиной бы разобраться. Полину бы… Забыть? — Так у меня же сейчас рейс, потом зайду! — произнёс Кулагин расслабленно и сделал шаг кофейному аппарату, взбодриться бы ему не мешало. — не у тебя, а у нас! — Никита наконец подал голос. — Ах да, конечно, мы же одна команда! — издав привычный смешок, сказал Кулагин тарабаня кулаком по кофемашине, которая как обычно его не слушалась. — Ты не понял, — Никита продолжил, — ты больше не в нашем экипаже. — Че за бред? — Кулагин обернулся, на секунду потеряв дар речи от удивления. — Все остальное к Степанову, он кстати тебя уже час ждёт! — Никита отвернулся и зашагал прочь, вслед за ним последовали и остальные. — Ребят, вы чего? Митя? — он уже перешел на крик, но никто так и не обернулся. Он яростно ударил кулаком по столу. «Неужели все так обиделись только из-за этого идиотского поцелуя? Ещё и Степанов вызывает, чёрт!» — кофе пить перехотелось.

***

— Виктор Юрьевич, вызывали? — Кулагин заглянул в кабинет к начальнику. — Вызывал, Кулагин, два часа назад вызывал, а тебя все нет и нет. — он смотрел с укором, а Кулагин заметил, что он совсем не дружелюбен как обычно. — Извините, меня просто только сейчас предупредили. — обычно дерзкий и уверенный в себе Кулагин сейчас стоял и мялся как нашкодивший подросток, — слишком неприятны и неожиданны были для него события минувшего утра. — Я буду краток! — Степанов указал пилоту на стул. — Сегодня руководству стало известно об одном неприятном эпизоде два месяца назад с Полиной Овечкиной в заполярье. —  Но… — от неожиданности Кулагин вскочил со стула. Степанов жестом приказал не перебивать его. —  В связи с этим было принято решение оштрафовать тебя и временно перевести во вторые пилоты. Кулагин, и это только из-за того, что я тебя давно знаю. Ты хороший человек и хороший пилот. Не подведи меня, и ты сможешь снова быть первым пилотом.— по взгляду начальника Лёша понял, что сейчас спорить бесполезно. — Хорошо, Виктор Юрьевич. Но могу я хотя бы объясниться? — Мы уже всё выяснили… А теперь иди, познакомься со своим новым экипажем, он подвинул к пилоту стопку документов. Кулагин уже без пререканий взял бумаги и поспешно вышел из кабинета.  И лишь в тот момент, когда дверь за ним полностью закрылась, он произнёс поистине легендарную фразу для пилота. — Ну приплыли!