In The Web Of Feelings/В Паутине Чувств

Хазан - Ты сказала, что любишь меня! - Сказала. Да, сказала! Если хочешь, могу еще тысячу раз сказать  - я люблю тебя, я люблю тебя, я люб… - Ягыз не дал мне договорить. Он резко притянул меня к себе и закрыл рот поцелуем. 12 часов назад. Утро после вечеринки выдалось хмурым, монотонно накрапывал дождь. Под стать было и мое настроение – никаких эмоций, только твердая решительность. Ничего, жила я как-то двадцать пять лет без Ягыза и дальше проживу. Пора уже перестать строить иллюзии и то, что нам никогда не быть вместе, принять как данность. На часах была половина девятого, я неспешно оделась и спустилась вниз. «Да чтоб тебя!» Уже даже и не припомню, чтобы спустившись в гостиную, я не увидела там Огуза. - Доброе утро, Хазан, - поприветствовал он меня с легкой улыбкой. - Ты переехал к нам в особняк, а я этого не знаю? Огуз расплылся в еще более широкой улыбке. - Я пришел последний раз, обещаю. Хотел поговорить с тобой. - Слушаю, -  сказала я, не выражая никаких эмоций, и села около него. - Да, в принципе, говорить-то особо и нечего, просто хотел убедиться, что ты на меня не злишься, и мы останемся друзьями. Огуз улыбался, но голос его звучал непривычно робко. Вот что он за человек такой? Просто невозможно было сердиться на него, обижаться или отказывать ему. - Что за глупый вопрос? Конечно, мы друзья, - улыбнулась ему в ответ и я, а он взял меня за руку и как-то сочувственно посмотрел. - Прости, скорее всего, я лезу не в свое дело, но на правах друга, а ты сама только что сказала – мы друзья... - Огуз слегка замялся и продолжил: - Что у тебя с Ягызом? - Если бы мне за каждый такой вопрос давали по курушу, я уже была бы миллионершей, - пыталась отшутиться, но голос предательски дрогнул, да и улыбка вышла кривой. Посмотрела на Огуза, и его серьезное… нет, обеспокоенное, лицо вмиг лишило меня даже малейшего желания строить из себя дурочку. - Если честно, то я искренне надеялся, что увидев тебя с другим, поняв, что может потерять тебя окончательно и бесповоротно, он наконец-таки начнет бороться за тебя. Я сидела и, не моргая, смотрела в лицо собеседника. Как так-то? Все его ухаживания были лишь стратегическим ходом для воссоединения меня с Ягызом? Но с чего вдруг Огуз решил примерить на себя роль гребаного Купидона? Конечно же. Как я раньше не додумалась?! - Эдже? – только и смогла процедить я сквозь зубы. - Не сердись, - Огуз снова обворожительно улыбнулся, но в этот момент на меня перестали действовать его чары. – Она вкратце поведала мне о твоей проблеме и, если уже быть до конца откровенным, это было мое предложение. - Ты предложил Эдже приударить за мной? - Нет, предложением было устроить Ягызу шоковую терапию, - Огуз с видом нашкодившего щенка смотрел на меня, и я снова начала поддаваться его обаянию. – Но план мой провалился с треском. И когда он увидел нас в твоей спальне… - Стоп, что?! – Я не верила своим ушам, а глаза, казалось, уже нельзя было раскрыть шире. – Он видел? Нас… как мы… - все известные мне слова просто напросто вылетели из головы. - Ты не знала? – удивленно протянул Огуз, а я уже не могла сидеть на месте и вскочила с дивана. - Конечно же знала! Ты сейчас видишь лицо самого осведомленного человека в мире! Мне хотелось запустить чем-то очень тяжелым в этого филантропа. О, Аллах! Ягыз видел, как мы… Я даже про себя не могла проговорить это, а он видел! В висках появилась бешеная пульсация, а руки начали слегка подрагивать. Пыталась вспомнить, как он смотрел на меня после того злополучного вечера, а перед глазами стояло его лицо, полное отвращения. Сердце на миг замерло, но в следующую секунду восстановило свой нормальный ритм. Что из того, если он видел? Ягыз ясно дал мне понять - мои чувства к нему безответны и между нами ничего и никогда не будет. Взяв себя в руки, я снова опустилась на диван рядом с Огузом. - Это все теперь не важно, - поникшим голосом сказала я. - Шоковая терапия не сработала, потому что Ягыз любит другую, не меня. - Прости, но я в это ни за что не поверю, - Огуз резко покачал головой. - И вчерашнее его поведение на вечеринке - прямое тому доказательство, - тут он на мгновение задумался и протянул заговорщицким голосом: - а вот я, очевидно, повел себя неправильно. Возможно, мне не следовало вмешиваться, и вы, в итоге, все прояснили бы между собой… Да, да, да. Он тебя поцеловал, возможно, слегка грубо, но через секунду-другую ты бы ответила на поцелуй  и… - Прости, я тебе не мешаю? Огуз смотрел в противоположную от меня сторону и увлеченно беседовал сам с собой, видимо, проигрывая у себя в голове альтернативный план развития вчерашнего вечера. Он был похож на сумасшедшего писателя, который после длинной череды непродуктивных дней и бессонных ночей, наконец, обрел ясность ума и ухватился за руку Мельпомены. - Да, извини, увлекся, - Огуз озорно улыбнулся и продолжил: - Но я не верю в то, что Ягыз тебя не любит. - Верь не верь, а он сам мне об этом сказал. Прямо вот в это вот лицо, - я  сделала несколько круговых движений вокруг своей физиономии, чтобы до человека наконец-таки дошло то, что я пыталась донести. - Хм… тогда я вообще ничего не понимаю, - озадаченно произнес мой собеседник и откинулся на спинку дивана, но в следующую секунду снова подался вперед и взял меня за руку: - Нет, не убедила. Я могу руку на отсечение дать - Ягыз тебя любит. Не знаю, чем он руководствовался, когда говорил тебе это. Возможно… Нет, не знаю, ничего в голову не приходит, но я уверен, что он сказал неправду. Этот разговор одновременно и забавлял меня, и расстраивал еще больше. Буквально полчаса назад я проснулась с холодной решимостью выкинуть из головы и сердца любовь всей моей жизни (и только я и Аллах знали, каких трудов мне стоило уговорить себя), а Огуз сейчас вновь внушает мне надежду. Ведь нельзя же так. Какое сердце выдержит подобное? В один миг стена, которой я пыталась отгородить себя от мыслей о Ягызе, начала рушиться. С каждым словом Огуза, кирпичик за кирпичиком. - Вам нужно еще раз поговорить, - вдруг оживился мой друг. - Давай, представь, что я - это он. Скажи мне все, что у тебя на сердце. Я ошарашено смотрела на Огуза, а тот сидел напротив меня с таким серьезным выражением лица, какое я, действительно, видела только у Ягыза. - Огуз, это все, конечно, очень интересно - то, что ты предлагаешь, но мне сейчас не до спектаклей. - А причем тут спектакль? Я вполне серьезно, - мне хотелось рассмеяться от такой великолепной шутки, но его сосредоточенный и деловитый вид ввел меня в ступор. - Давай, представь, что перед тобой сидит Ягыз. Начинай. Закрыв на мгновение глаза и набрав в легкие побольше воздуха я просто выдохнула эти три слова: - Я люблю тебя. - Знаешь, - сказал Огуз, - если ты ему так же призналась в любви, то не удивительно, что он тебя выставил. Я выдернула свою руку из его цепких ладоней и стукнула друга по плечу. Тот притворно скривился и потер ушибленное место, отчего я улыбнулась и немного расслабилась. - Сделаем так, - по деловому начал руководить процессом репетиции Огуз, - Ты закроешь глаза, так тебе будет проще. Послушно выполнив указания режиссера, я закрыла глаза и вызвала в голове образ Ягыза. Проще не стало, так как вместе с тем в ушах снова прозвучал его голос: “Уходи”. Ягыз Голова с утра болела нестерпимо. Но так мне и надо. При воспоминании о том, как я повел себя с Хазан, захотелось провалиться сквозь землю, в самый ад. Мое зарождающееся самобичевание прервал телефонный звонок от Синана. Он был краток как никогда, чем не на шутку меня озадачил и встревожил. Мой младший братец, который всю жизнь пребывал в хорошем настроении, сейчас был невероятно серьезен, и единственное, что он мне сказал, так это попросил, как можно скорее приехать в особняк, после чего сразу же отключился. Я несколько секунд стоял и слушал тишину в телефоне, после чего наскоро собрался и поехал в отчий дом. О том, что могу там столкнуться с Хазан старался не думать, так как на данный момент, судя по всему, проблемы были посерьезнее. Прибыв к месту назначения, я практически вбежал в дом, но, услышав голос Хазан, доносившийся из гостиной, замер на месте. - Я люблю тебя... На подкашивающихся ногах я подошел к двери и, стараясь остаться незамеченным, заглянул в комнату. На диване, спиной ко мне, сидела Хазан, а рядом с ней, держа ее за руку, и с блаженной улыбкой на лице, расположился фотограф. Я стоял и смотрел на них, как завороженный, пытался унять бешеное биение своего сердца, потому что казалось - его слышат все. Но в следующую секунду Хазан снова заговорила, и оно на миг остановилось. - Я так сильно люблю тебя. И тоскую. И не важно, на другом ли ты конце города или на расстоянии вытянутой руки. Я тоскую по тебе всегда. Потому что хочу прикасаться к тебе, целовать твои губы, твои глаза, твои родинки. Хочу запутать свои пальцы в твоих волосах. Хочу крепко обнять, прижаться к тебе и слушать биение твоего сердца. Хочу быть только с тобой. До конца жизни. И не важно, когда он наступит - сегодня, завтра или через век. Я так сильно люблю тебя. Хазан замолчала и воцарилась мертвая тишина. Фотограф ничего не ответил ей, лишь провел ладонью по ее щеке. Не в силах больше выносить эту пытку, я начал на автопилоте подниматься по лестнице, направляясь в комнату Синана. Мне уже было абсолютно все равно, что такого страшного могло произойти у моего брата, потому как был уверен, ничего хуже, чем признание любимой женщины в чувствах к другому мужчине, я услышать не мог. Не успел переступить порог, как на меня, с объятиями, набросился Синан. Его страдальческое выражение лица вводило в полное недоумение. Что же могло довести до такого состояния моего младшего брата? Он на секунду отстранился, сжал руками мои плечи и как-то скорбно посмотрел на меня, после чего, чуть ли не рыдая, произнес одно единственное слово – «брат!» и снова заключил в крепкие объятия. - Синан? – осторожно вырвался я из его рук и с тревогой осмотрел брата: – Я умираю? - Отец! Отец для меня умер! – Синан сорвался на крик, стал метаться по комнате, круша и опрокидывая все на своем пути. Дверь с грохотом распахнулась, в спальню вбежал внезапно умерший для брата родственник. - Синан! – с порога кинулся к нему отец, попытался схватить его за плечи, но тот вырвался и, подойдя ко мне, вдруг начал нервно посмеиваться. - О, господин Хазым, вы очень вовремя. В полном недоумении, я не отрывал взгляд от брата, готовый в любую минуту позвонить в больницу, потому как начинал всерьез беспокоиться о его психическом состоянии. - Может, объясните мне? – обратился я, скорее всего, к отцу, потому как младший Эгемен был сейчас не в себе. - Хорошая идея! – воскликнул Синан. – Давайте, господин Хазым, расскажите моему брату все. - Синан, - тихо, с мольбой в голосе, произнес отец, и это меня удивило еще больше, чем состояние брата. - Нет! – Опять крик. – Расскажи Ягызу, как тридцать один год назад погибли в аварии его родители! И как вы с мамой взяли несчастного младенца к себе и сделали его своим сыном. Почему он был сослан в детские годы на другой конец земли? Чтобы стать лучшим проектом Хазыма Эгемена! - последние слова Синан практически выплюнул мне в лицо. Я как будто врос в пол и не мог сдвинуться с места. То, что говорил Синан, не могло быть правдой. Это явно какой-то бред, но отчего отец молчит и не пытается уличить его во лжи? Почему не скажет, чтобы я не слушал всю эту ересь? Что Синан просто не протрезвел с последней попойки и поэтому несет весь этот вздор. Но виноватый вид господина Хазыма лишь подтвердил все сказанное братом. Братом? - Отец? – позвал я. Пусть скажет только одно слово. Пусть скажет, что все это неправда, и я поверю. Правда, поверю! Но он молчал, а у меня перед глазами пронеслась вся жизнь. Все те горестные моменты, которые еще вчера я мог с легкостью списать на родительскую строгость, больше не вписывались в подобное объяснение. Потому что такие моменты переживал только я. К братьям всегда относились более лояльно, терпимо, и я даже убедил себя в том, что, действительно, только я и заслуживал наказания. Шалости братьев всегда умиляли и веселили отца. Даже когда мама с укором взывала их к послушанию, у господина Эгемена на это была лишь одна фраза – «Оставь их, Севинч, это же мальчишки, проказничать – их право». У меня такого права не было. Я годами был в обиде на отца за то, что он выслал меня из дома, но при этом все равно, на протяжении всего этого времени, искал причину в себе. Пытался понять отца, посмотреть на все это его глазами. Но часто мы видим лишь то, что хотим видеть. А иногда и вовсе ничего не видим. Сколько бы причин для поступков отца я ни передумал за всю мою жизнь, до такой правды не додумался бы никогда. Говорить, выяснять что-либо, не было никакого желания. Да и что выяснять? Наконец-то я все понял. Не сказал ни слова. Развернулся и уверенно вышел из комнаты. Отец рванул за мной, на ходу выкрикивая какие-то извинения и оправдания. - Ягыз, сынок, - голос его звучал сбивчиво и с ноткой паники, - подожди, не убегай так быстро! Да, я молчал, не говорил тебе всего, но только потому, что ты мой сын. Мой сын! Сбежав вниз по лестнице, я увидел Хазан с Огузом. Очевидно, их привлек шум, и теперь они стояли в дверях гостиной и непонимающе наблюдали за разворачивающейся перед их глазами картиной, где отец, спотыкаясь, бежит за сыном, выкрикивает какие-то нелепые оправдания, а сын, который и не сын-то вовсе, решительным шагом покидает отчий дом в последний раз. ****** Я сидел на диване в своей гостиной и неотрывно смотрел на собранные чемоданы. В голове звучал противный голос, который твердил мне, что я трус, капитулировавший без боя, но мне было все равно. За сегодняшний день моя жизнь перевернулась с ног на голову. Сил не было ни на обиды, ни на злость. Я слишком устал. Отчаянно хотелось, чтобы рядом оказалась Хазан. Именно в ее поддержке я нуждался. В ее объятиях, ласковом голосе, который убедил бы меня в том, что все будет хорошо. Но вместо этого в ушах, уже в который раз за сегодня, звучало ее признание не мне. Вылет рано утром, и время вроде бы есть для того, чтобы попытаться все исправить. Но как это сделать, что говорить – я не знал. Поехать к ней в особняк не мог, после того, как убежал оттуда - от объяснений отца, от его криков и мольбе о прощении. Телефон, который разрывался от непрекращающихся звонков Гекхана, я решительно  выбросил, и уже тысячу раз об этом пожалел, потому что теперь даже позвонить ей не мог. Оставалась еще одна возможность, надежда, но всеми силами пытался о ней не думать, потому как это по-детски глупо. «А трусливо сбегать на другой конец земли – это взвешенное, разумное, и, что самое главное, взрослое решение!» Посидев еще немного и собрав остатки смелости, я все-таки пошел туда, где мог получить хоть лучик света в конце моего тоннеля. Постучав в дверь квартиры Эдже, я никак не ожидал увидеть Хазан. - Ягыз? – Ее удивление было не меньше моего. Решительность мгновенно куда-то улетучилась. Хотелось развернуться и убежать, но осознание того, что в последнее время это уже вошло в привычку, заставило меня остаться. - Я пришел к Эдже. Хотел поговорить. - Поговорить с Эдже? И о чем же? Помявшись немного у порога, я все-таки вошел в квартиру. Придумать более-менее невинную причину не получилось. - Так Эдже дома? – сказал, стараясь выглядеть непринужденно, и озабочено огляделся по сторонам, делая вид, что ищу хозяйку квартиры. - Она уехала на несколько дней повидаться с родными, - Хазан старалась говорить ровно, но по тому, как нервно подрагивали ее пальцы, я понял, что она не находила себе места. В последнее время эта девушка неуютно чувствовала себя в моем присутствии. - А ты? - А я не уехала. - Легкое раздражение появилось в ее тоне, но она быстро взяла себя в руки и уже более спокойно продолжила: - На эти несколько дней я перебралась сюда, - и, посмотрев  мне в глаза, добавила, - хотела побыть одна. - Тогда извини, что нарушил твой покой. Мы неотрывно смотрели друг на друга. Каждый думал о своем. Что было в ее мыслях, я не имел ни малейшего представления. У меня же в голове вспыхнула мучительная картина, где Огуз прикасается к Хазан. В ушах ее стон, который с каждой минутой становился все громче. Злость подкатила к горлу, и я с силой сжал кулаки, которые просто чесались от желания пройтись ими по вечно сияющему лицу фотографа. - И от кого же ты решила здесь спрятаться? – спросил и сам услышал ехидные нотки в своем голосе, а рот растянулся в ироничной улыбке. – Или нашли укромное гнездышко на несколько дней со своим возлюбленным? Так сказать, чтобы никто не мешал. Помнил, что всего несколько минут назад я шел к Эдже с надеждой, что она поможет мне хоть что-то исправить в моей разрушившейся жизни, но при виде Хазан, в той же блузке, которую еще недавно снимал с нее Огуз, пелена злости и ревности окутала разум полностью, и я уже не контролировал те слова, которые выдавал мой рот, и сильно сомневался - прошли ли они до этого через мой мозг. Лицо Хазан исказила презрительная гримаса. - Почему тебе не дает покоя мой возлюбленный? Другая бы подумала, что ты ревнуешь, - в тон мне ответила девушка, чем вмиг стерла с моего лица ухмылку. - Мне нет абсолютно никакого дела до тебя и твоего фотографа. - Тогда, может, прекратишь каждый наш разговор начинать с упоминания о нем? – Хазан продолжала улыбаться, но глаза ее сверкали злостью и чем-то еще. - Ты не чужой мне человек, - пытался говорить спокойно, но чувствовал, что каждое слово дается мне все с большим трудом. – Просто хотел убедиться, что тебе с ним хорошо. Я очень надеялся, что Хазан не услышала той надежды в моем голосе, которая так в нем сквозила. Надежда на то, что она кинется мне в объятия и уверит в том, что ничего у нее с фотографом не было, нет, и не может быть по той простой причине, что любит она меня. Но проклятые воспоминания об увиденном несколько дней назад и услышанном всего несколько часов назад, мгновенно меня отрезвили. - Конечно же мне с ним хорошо. Да и что я буду тебе рассказывать, - опять с легким ехидством и ноткой горечи произнесла Хазан. – Насколько мне известно, ты и сам все видел. В один миг кровь прилила к моему лицу. Чувствуя, что сдерживаться мне становится все труднее, резко развернулся и вышел в коридор, с силой захлопнув за собой дверь. Буквально через несколько секунд я влетел в свою квартиру, а еще через мгновение за мной следом вбежала Хазан. Она была разгневана не меньше моего. - Браво, молодец! Это у тебя получается лучше всего! – кричала она, а глаза ее метали молнии. – Ты с ума меня скоро сведешь. Будь так любезен, хоть раз прекрати убегать и объясни, что тебя вывело из себя? - Ты сказала, что любишь меня! – прорычал ей в ответ. - Сказала. Да, сказала! Если хочешь, могу еще тысячу раз сказать  - я люблю тебя, я люблю тебя, я люб… Больше не в силах сдерживаться я притянул Хазан к себе и с силой впился в ее губы. Плевать на ненавистного фотографа, на то, что я никогда не смогу стать для любимой первым мужчиной. Сейчас я просто хотел, чтобы она, хотя бы этот единственный раз, но принадлежала мне. Хазан с такой искренней страстью отвечала на поцелуй, что даже если у меня и были какие-то остатки сомнений, то и они растворились в желании. Оторвавшись на миг от ее сладких губ и, посмотрев в любимые глаза, я на выдохе прошептал: - Я люблю тебя, Хазан. Я тебя люблю. После произнесенных мною слов она прикрыла глаза, а по щеке скатилась слеза, которую я тут же поймал легким поцелуем. Губы заскользили по шее, кончик языка коснулся ее кожи. Громко втянув в себя воздух, Хазан слегка отстранилась и начала судорожно расстегивать пуговицы на моей рубашке. Ее руки дрожали и совсем не хотели слушаться, и я одним движением стянул ее через голову. Мое дыхание было тяжелым, так же как и ее. Обоняние  уловило легкий запах парфюма и тот неповторимый, едва ощутимый аромат  тела любимой женщины. Я провел ладонью по ее щеке, убрал непокорный локон. Она вздрогнула от прикосновения, ее руки легли мне на грудь, не отталкивая, но и не приближая, как преграда, разделяющая наши тела. Хазан Я чувствовала жар желания и предвкушения, заливающий щеки, рождающийся где то в глубине,  разливающийся волнами по всему телу. Ожидание прикосновения его губ заполняло сознание, перед которым меркло все -  и страх, и стыдливость. Ягыз осторожно, неторопливо коснулся моих губ своими. Я дрожала от наслаждения, которое мне дарили его прикосновения. Поцелуй полностью охватил мой разум, лишая воли и отдавая меня всю ему во власть. Языки сплелись, лаская друг друга и пробуждая еще большее желание. Я уже не упиралась в его грудь, а обнимала, прижимаясь как можно сильнее к любимому. Ласкала его широкую сильную спину, стараясь слиться с ним в одно целое. Сильные руки подхватили меня за талию, и я обхватила Ягыза ногами. Через несколько секунд мы оказались в его спальне. Он положил меня на кровать, а сам навис сверху. Несколько мгновений мы просто смотрели друг другу в глаза, не веря, что все это происходит на самом деле. Ягыз начал медленно снимать с меня блузку и покрывать горячими поцелуями мое тело. Я застонала и прижалась к нему изо всех сил. Мои пальцы запутались в его волосах. Одной рукой он опирался на кровать, а другой исследовал каждый кусочек моего тела. От его прикосновений кожа пылала, а все чувства устремились вниз живота. Ягыз приподнял мои бедра и одним движением стянул с меня брюки. Его пальцы поползли вверх и сжали мою грудь. - Ягыз… - простонала я, и он прильнул к моим губам и принялся расстегивать бюстгальтер. - Ты прекрасна, Хазан… - его глаза блестели, а в следующую секунду губы уже ласкали мою шею. Вдруг он отстранился. Но лишь затем, чтобы избавить себя от такой ненужной сейчас одежды. Без его горячих прикосновений. Ягыз снова навис надо мной. Осыпал страстными поцелуями и водил пальцами по моей, ставшей невероятно чувствительной, коже. Его руки опустились мне на бедра и начали снимать последнюю часть нижнего белья. Я лежала перед ним полностью обнаженной, но меня это не волновало. Он раздвинул мои ноги и лег между ними. Его глаза смотрели в мои, в них была одновременно и нежность, и страсть. - Хазан, - вдруг услышала его хриплый голос. - Если ты хочешь, чтобы я остановился… - Нет, - перебила я, и Ягыз впился в мои губы глубоким, несдержанным поцелуем, а в следующий миг резко вошел в меня. От боли я широко распахнула глаза, впилась ногтями в широкую спину и стала хватать ртом воздух. Ягыз с полным недоумении во взгляде некоторое время смотрел на меня и уже собирался отстраниться, но я еще сильнее вцепилась ему в плечи. Когда боль практически ушла, я обхватила его шею руками и потянулась за поцелуем. Но, когда между нами остались считанные миллиметры, он одернул голову и посмотрел на меня странным взглядом, после чего накрыл мои губы долгим поцелуем. Ягыз стал двигаться во мне, постепенно набирая темп. Я застонала и обхватила его талию ногами, давая ему полную свободу действий. Он двигался все быстрее и быстрее. Его губы целовали каждый сантиметр моего тела, до которого могли дотянуться. Наши тела были горячими и мокрыми. Дыхание тяжелое и прерывистое. Я растворялась в волнах наслаждения, которые, набирая обороты,  прокатывались по моему вздрагивающему телу, а внутри все сокращалось в сладких спазмах. В следующую секунду громко застонала и выгнулась дугой, прислушиваясь - не остановилось ли у меня часом сердце. Ягыз сделал еще несколько движений во мне, после чего я ощутила, как по нему пробежала легкая дрожь. *** Проснувшись утром и сладко потянувшись, я ощутила легкий дискомфорт в теле, который тут же перестала замечать, как только вспомнила произошедшее ночью. В кровати Ягыза не оказалось, и я стала прислушиваться к звукам в квартире, чтобы понять, где его искать. Едва уловимые шорохи, где-то внизу, уверили меня, что там-то я и найду своего родного, единственного и любимого мужчину. Наспех натянув трусики и ту самую футболку Ягыза, в которой уже когда-то щеголяла, я начала спускаться вниз с широкой улыбкой на лице. Но увидев, что те звуки, которые, как я думала, издавал Ягыз, исходили от его противного младшего братца, застыла на месте. Синан смотрел на меня широко раскрытыми глазами, а я пыталась как можно ниже натянуть футболку, которая доходила мне лишь до середины бедра. - Сестренка? - пришедший в себя мужчина растянулся в лукавой усмешке, а в глазах у него начали плясать черти. - Что ты здесь делаешь? Да еще и в таком виде. Синан без стеснения блуждал взглядом по моим голым ногам, а мне хотелось убежать и спрятаться под одеяло. - Где Ягыз? - игнорируя и его вопрос, и его беспардонное рассматривание, спросила я, озираясь по сторонам в попытках найти в этой квартире еще и Ягыза. - А Ягыз улетел в Америку, - произнес Синан и скомкал в кулаке какой-то листок, который все это время держал в руках, и поспешно спрятал его в карман куртки. - В какую Америку?  - я не понимала о чем он говорил. А Синан продолжал улыбаться и, как будто наслаждался каждым своим произнесенным словом, ответил: - В ту самую, из которой он так отчаянно не хотел возвращаться. В ту самую, где покоится его любимая, которую он поклялся никогда не покидать. Вчера он позвал нас с Гекханом в ресторан и попрощался нами. А ты не знала?