Эвакуация

      На уцелевшем полицейском корабле, по требованию Мегуми, был организован настоящий походный лазарет. Великая месть Эниши Юкиширо, конечно, носила личный характер, но вовлёк он в нее человек сорок — не меньше. Финальный поединок на острове закончился натуральной бойней. Кен-сан, хоть и заявил, что в его присутствии больше никто и никогда не будет убит, но через двадцать минут схлопнулся в глубокий обморок, вызванный традиционной, в его случае, потерей крови. В дело не мешкая вступил Сайто. Его подручные ещё битых полтора часа гонялась за солдатами Синдиката. До Мегуми то и дело доносились звуки перестрелки и звон сабель. В итоге, на берег приволокли ещё десятерых — все оказались китайцами. О том сколько человек осталось лежать хладными трупами в глубине острова — Мегуми предпочитала не думать. Её задача была простой — оказать медицинскую помощь, как своим, так и чужим. Под занавес в бухте взорвалась одна из мин, на которую напоролась полицейская шлюпка — обошлось без жертв, но восемь человек получили осколочные ранения и ожоги.       Тут и пригодился опыт сортировки раненых, который практиковал её отец во время восстания Айзу. Легкие — налево, средние — направо, тяжёлые — на операционный стол. В группу лёгких попали те самые восемь полицейских и арестованные китайцы. Мегуми выдала им склянки с заживляющей мазью и велела всем перебинтовываться самостоятельно.       Пациенты со средними увечьями преобладали — четверо полицейских с глазными ожогами, Сагара Саноске с раздробленными кистями рук, сотрясением мозга средней тяжести и сломанным ребром. Досталось и Шиномори Аоши — зубчатый клинок одного из громил Хейшина оставил довольно неприятную рваную рану на спине окаширы. К средним Мегуми отнесла и телохранителей Хейшина. Они были эвакуированы с пляжа последними, но пока не один из них до сих пор не пришёл в сознание.       Первую помощь, промывку ран и обезболивание Мегуми доверила полицейскому фельдшеру. Он действовал строго по инструкции — кипятил воду, разводил в плошках китайский порошок тяо, накладывал повязки. Мисао и Каору помогали ему бинтовать раненых. Было видно, что всеми нервами девчонка Камия рвётся к своему Кен-сану, и только строгий взгляд Мегуми останавливал её от необдуманных проявлений эмоций. Каору держала себя в руках, но выглядела потерянной. Бурная радость, вызванная окончанием поединка и ее долгожданным воссоединением с Химурой Кеншином сменилась мрачной тревогой, граничащей с отчаянием, после того, как он израненный упал на песок и обхватив её колени, надолго потерял сознание. Нынешнюю подавленность Каору, Мегуми объясняла и последствием затяжного стресса, в котором обитатели додзё и их друзья находились в течение долгих двадцати дней — с тех пор как Эниши провозгласил своё Джинчу. — Не раскисай, — бросила она девчонке. — Вспомни о чём я говорила с тобой в Киото.       Каору ничего не ответила. Только дёрнула плечом, опустила в пол вспыхнувшие глаза и занялась очередным полицейским. Слегка озадаченная такой реакцией, Мегуми направилась в кают-компанию — там разместили тяжёлых.       По её просьбе на пол постелили татами. На них рядком уложили четверых. У Яхико наблюдались все признаки внутреннего кровотечения — тошнота, бледность и сильные боли в правом боку. Мальчишка был в сознании, крепился, но пот лил с него градом. Мегуми молилась, чтобы не было фатальных разрывов. Операцию в корабельных условиях делать было опасно, поэтому, до прибытия в порт, она обложила Яхико холодными компрессами и строго наказала не делать резких движений.       У китайского компаньона Эниши Ву Хейшина были сломаны рёбра, вывихнута челюсть, выбиты зубы и один глаз. В первую очередь надо было разобраться с ним: станировать, отделить глазное яблоко от сухожилий, стерилизовать и перебинтовать.       Кен-сан вынырнул из обморока, но было видно, что ненадолго. К гематомам, ожогам, и вскрывшимся старым ранам прибавились два глубоких разреза, полученных в последней схватке и проклятое огнестрельное ранение. Пуля застряла в мягких тканях предплечья, рана сильно кровоточила. Потемневший и рассеянный взгляд экс-хитокири, указывал на сильнейшее сотрясение мозга. Также нельзя было списывать со счетов нервное истощение последних дней, проведённых мечником в токийском пристанище падших и общий упадок сил, наступивший после трех терминальных атак. Да, как ни посмотри, но Кен-сан снова становился главным пациентом Мегуми.       Бегло осмотрев Эниши, доктор Такани мрачно хмыкнула. Кеншин явно щадил своего брата-шурина. Ни одной резаной раны, только девять глубоких гематом от Кузу Рю Сен и кровоточащее левое ухо. Больше всего вреда Эниши нанесли нервы безумия — они повергли его в тяжёлый кататонический ступор. Выплеснув остатки своей ярости на Хейшина, Эниши упал на песок и больше никак не реагировал на внешние воздействия — только смотрел в одну точку сухим немигающим взглядом. В таком состоянии его и доставили на корабль. Мегуми даже сначала определила его к средним — сдала на попечение Каору и Мисао, а сама поспешила в кают-компаню. Но не прошло и десяти минут, как за ней прибежал один из полицейских — безучастный Эниши внезапно выгнулся, зашёлся в хрипе, глаза закатились, губы посинели, тело начало сотрясаться, сердцебиение зашкаливало. Мегуми испугалась разрыва сердца и приняла решение немедленно пустить кровь.       Держать мстителя вызвались трое, в том числе и Аоши Шиномори. Не без труда разогнул он, покрытую синяками и кровоподтёками, руку Эниши. Доктор полоснула по вздувшейся, похожей на канат, вене. Густая, почти чёрная, кровь хлынула в заблаговременно принесённую Мисао деревянную кадушку. Через пять минут парень обмяк и потерял сознание. Мегуми быстро обработала разрез и кинула замершей неподалёку Каору пачку бинтов. — Перевяжи его. Быстро!       Девчонка подскочила от неожиданности, но ничего не сказав опустилась перед своим недавним мучителем на колени. С какой-то странной трепетностью откинула с его влажного лба серебристую прядь и приложила к нему холодный компресс. Мегуми могла поклясться, что глаза Каору в этот момент излучали жалость и нежность.       Решив про себя, что осмыслит это наблюдение позже, Мегуми поспешила обратно в кают-компанию к Кен-сану. Тот уже был на полпути в бессознательное, но что-то кажется ещё улавливал остатками чувств. Поднял перебинтованную руку в протестующем жесте. — Мегуми-доно…оставьте меня, займитесь Яхико. Кажется он плачет. — Если я оставлю вас сейчас Кен-сан, вы истечёте кровью и умрёте, — тихо пробормотала Мегуми, — У Яхико, очевидно, разрыв селезёнки. Её придётся удалить, но делать это на корабле —безумие. Мы сразу же повезём его в европейскую клинику в Йокогаме, но пока ему придётся потерпеть. Ваш случай, слава богу, намного проще. Мне нужно удалить пулю и остановить кровь. Я не могу доверить это никому другому — есть опасность задеть артерию. Сейчас лежите, пожалуйста, тихо…       Спустя пять часов их плавучий лазарет вошёл в порт Йокогамы. Высадка больше напоминала эвакуацию военного госпиталя с передовой. Яхико и Хейшина вынесли на носилках. Эниши после кровопускания два часа провалялся в отключке, но к прибытию окончательно пришёл в себя и даже дал надеть на себя наручники. Слегка оклемался и Кен-сан. Перебинтованный и прихрамывающий, он самостоятельно спустился с трапа, опираясь на Каору. Оба выглядели расстроенными и беспомощными, но продолжали крепко держаться друг за друга.       Сейчас эти двое напоминали выброшенные на берег водоросли…       Похоже нескоро они отпразднуют очередную победу добра над злом, подумалось Мегуми.       Последнее, что она увидела, забираясь в медицинскую карету вслед за носилками с Яхико, так это Каору, протягивающую Эниши какую-то потрёпанную тетрадь. И внезапную искру света проскользнувшую в тёмном изумруде его глаз. «Всё-таки он фантастически красивый мужчина. Жаль, что злодей», — некстати подумала доктор и махнула вознице рукой.