Вермут

      Грейнджер думала об альпаках. Чудесные животные, красивые. Неспособные жить в одиночестве и полезны только как биогенератор материала для шарфиков, но красивые. Да и чего скрывать, шарфики получаются отменные. Хотела бы она посмотреть на альпак. Должно быть в Перу сейчас тепло, а с шарфиком из шерсти альпаки вообще замечательно. — Вы слышите меня, детектив Грейнджер?! — Возглас Слизнорта прозвучал особенно громко. Гермиона невольно поморщилась. Что бы не происходило в Перу, там сейчас лучше, чем здесь. — Да, сэр, — тихо, куда-то в сторону отколовшейся плитки под столом шефа. — Хоть понимаешь, что ты натворила?! — Да, сэр, — все также в пол и в мыслях где-то далеко с альпаками. –О, нет, Грейнджер! Кажется, ты совсем ничего не понимаешь! — выкрикивая каждое слово Слизнорт брызгал слюной и задевал круглым животом стопки бумаг отчего они угрожающе накренились в сторону, — знаешь, что будет с нами после твоей выходки? Я имею в виду вообще с нами?!       Грейнджер думала, что рассыпаная по полу бумага не сделает настроение шефа лучше, но поймать папки она не успеет. Грейнджер не думала, что будет со всеми после ее выходки. Грейнджер знала, что будет с ней. Стопка бумаг полетела на пол. — Вот дьявол! — Раскрасневшийся шеф полиции неловко всплеснул руками, застревая между двумя состояниями — грозный начальник полный праведного гнева и престарелый мужчина тучного телосложения в нелепых попытках разобраться в бардаке.       Грейнджер присела на корточки, чтобы собрать папки под ногами. Коллекция «грошовых дел». От поножовщины в соседнем баре, до кражи велосипеда. Будь Слизнорт чуточку смелее он бы давно отправил эту стопку в мусорное ведро. Для других же эти черно-белые листы с синими и красными печатями стоили лет жизни и сломанных судеб. Как для Антонио Бруно — итальянского эмигранта, укравшего велосипед, чтобы устроиться курьером в службу доставки. Он клялся, что вернет деньги прежним владельцам, как только получит первую зарплату, но справедливый закон посчитал, что такому человеку место в исправительной колонии сроком на два месяца. — Я всего лишь хотел спокойно дожить до пенсии, — Грейнджер засунула выпавшие листы с делом Бруно назад в папку и подумала, что Антонио хотел того же, — вынужден оповестить, детектив, что ты отстранена от дел на неделю. — Стойте, сэр! — К счастью для Гермионы, Слизнорт не заметил как побелели костяшки ее пальцев, сжимающих папки, — у вас нет на это оснований. — Отчего же? Несанкционированный рейд, причинение неудобств частному бизнесу в личных целях, отклонение от прямого приказа заступить на дежурство, в конце концов, — шеф напряженно выдохнул, словно бы заставляя себя успокоиться, — я бы мог забрать твой значок прямо сейчас, но не сделаю этого из уважения к памяти твоего отца. — Сэр, это несправедливо… — Я все сказал, Грейнджер, — Слизнорт перегнулся через стол, что с его комплекцией было большим достижением, потянул папку с делом Бруно на себя. Гермиона не заметила как крепче перехватила дело. Слизнорту пришлось приложить усилие, — отдохнешь недельку, подумаешь над своим поведением. — Я не могу, сэр! — Грейнджер еще крепче вцепилась в папку, словно она олицетворяла ее отстранение, — у меня дело о пропаже человека, важен каждый день! Вы не можете так поступить. — Очень даже, — папка медленно выскользнула из рук Гермионы, — могу. — Но… –Никаких «но», — Слизнорт откинул многострадальную папку Бруно в угол стола, — с твоим делом разберется Вуд, а ты сиди тихо и надейся, что Он — пухлый указательный многозначительно показал вверх, — простит нам твою своевольность.       Гермиона хотела сказать, что не согласна. Гермиона поняла, что Слизнорт имел в виду не Бога. Гермиона опустила руки. — Я поняла вас, сэр, — пальцы не слушались в попытках отстегнуть полицейский значок, — могу я посещать участок? — А вот это зависит от того как скоро нас отблагодарят за твой визит.       В голосе и взгляде Слизнорта блеснуло что-то такое, что Гермиона всегда боялась увидеть в себе. Каждое утро, просыпаясь от навязчивого кошмара, вечером после работы и перечитывая дело Нойли Прат. Гермиона знала, что так блестит страх.       Двери в кабинет резко открылись. В участке мало людей позволяющих себе зайти к шефу без стука, учитывая, что Грейнджер уже находилась внутри, то количество таких наглецов стремилось к нулю. — Сэр, тут…это… — голос звучал приглушенно и как-то издалека и явно не подходил человеку, стоящему в дверном проеме. — Дьявол, — также приглушенно, как и младший офицер за спиной посетителя, выругался Слизнорт.       Гермиона медленно обернулась к двери и мысленно согласилась. — Доброе утро, шеф Слизнорт, — прислонившись в дверному косяку и не вытаскивая рук из карманов, посетитель улыбался, если, конечно, эту ухмылку можно было назвать улыбкой, — ничего, что я без стука?       Дьявол — он и есть дьявол.

***

      Комната для допросов классически мрачная. Грейнджер казалось, что кто-то специально обшарпал в ней стены и сломал лампу. На психику преступников давило впечатляюще, на нервы офицеров вдвойне.       Малфой чувствовал себя в своей тарелке. Расслабленная поза, зажигалка, танцующая между пальцами, нога закинутая на другую и взгляд безотрывно сопровождающий каждое действие Гермионы. Казалось, еще вот-вот и он попросит ее принести чашечку американо с тостами, но он молчал. — Ты рано, — тишина в одной комнате с Малфоем невыносима, говорить без оскорблений тоже, но чуть легче, — думала ты приедешь завтра. — Я торопился, — голос, как обычно, бархатный, так мог бы звучать самый ароматный кофе в мире, но Гермиона предпочитала вермут, — ты доставила приглашение лично, разве может быть что-то важнее?       Грейнджер знала, что просто не будет. Грейнджер чувствовала, что взглядом ее уже раздели и облизали каждый сантиметр кожи. Грейнджер очень хотела помыться. — Мы могли бы поговорить в моем кабинете, зачем было пугать весь участок? — Предпочитаю, — Малфой откинулся на спинку стула и засунул руку во внутренний карман пиджака, — более интимную обстановку.       Серебристая зиппо послушно чирикнула в руках хозяина и по комнате распространился аромат дорого табака. –Здесь не курят. — Тогда поехали туда, — Малфой глубоко затянулся, превращая кончик сигареты в тлеющий пепел, — где курят. — Просто закончим с этим побыстрее, — ответила Гермиона скорее самой себе. С той секунды как она увидела его в дверях кабинета Слизнорта и до этого момента, ее не оставляло чувство опасности. Нет, даже больше. Она чувствовала опасность с самой первой встречи. Он смотрел на нее, он следил за ней, как большая пятнистая кошка следит за беззащитной альпакой. Вот только Гермиона лучше отдаст свою шкуру на ковер, чем сдастся жадному леопарду. Она знала, что этот человек способен причинить боль и он оправдывал ожидания, — У меня к тебе дело, Малфой.       Драко моргнул. Было удивительно, что он вообще способен, но его взгляд на секунду изменился и Грейнджер почти поверила, что он тронут. — Не собирай больше волосы, — Гермиона скептически подняла бровь. Все же показалось, он не способен на честные чувства, — не хочу, чтобы остальные пялились на твою шею. — Ты не меняешься, Малфой, — Гермиона смотрела на него через клубы сизого дыма и почему-то совсем забыла, о чем собиралась спросить. С ним всегда было так, поэтому он представлял угрозу. — Отнюдь, — еще одна затяжка, сигарета казалась бесконечной, — могла бы предложить мне кофе, раз хочешь о чем-то попросить.       Гермиона задыхалась в сигаретном дыме. Он окутывал ее пахучими объятьями, как туманы окутывают серые кварталы Эбби-Роуд. Она чувствовала себя беззащитной и уставшей. Давно закопанные воспоминания, призраками облачались в табачный дым и хрипло шептали ей в уши: «сирота, плебейка, нищебродка». Гермиона хотела сбежать, но теперь некуда. Она сама пригласила хищника на ужин и нечего удивляться, что к салату он не притронулся.       Тугая резинка на запястье, наверное, ее единственный женский аксессуар. Вихры волос возмутились теснотой, но сдались под ловкими пальцами. Гермиона усмехнулась и воздух из ее легких отогнал навязчивый морок табака. — Ты ошибаешься, — Пальцы еще путаются в волосах, непослушные локоны падают на спину, оголяя шею. Как и много лет назад она приняла вызов заносчивого ублюдка. Надеяться на победу не приходилось, но и Лондон не похож на Перу, где несчастных альпак ждут только ковры и смерть, — Мне нужна информация. И ты охотно мне все расскажешь. — И это ты говоришь, что я не изменился, — он почти смеялся, — информация может дорого стоить. — Грязнокровки, — Малфой моргнул второй раз и Гермиона подумала, что этот день стоит записать в историю, — расскажи мне о них.       Сигарета истлела за считанные секунды. Кощунство бездарно переводить дорогой табак. Такие вещи принято смаковать, а не втягивать в легкие одной затяжкой. –А что, если нет? — Я знаю все твои подпольные клубы, каждый, — голос чуть плавнее в попытке подражать собеседнику, — буквально каждый гадюшник, в котором твои дилеры толкают подросткам лизергин, — Малфой окинул ее взглядом, чуть задерживаясь на открытой шее, ему нравилось то, что он видел, — я буду каждый вечер приходить туда в форме с табельным на поясе и ловить их. Ты, — кончик пальца почти упирался в пуговицу на его рубашке, — будешь их вытаскивать. И так до бесконечности, пока трусливые сопляки не разбегутся по другим притонам. — О, ты этого жаждешь, — Малфой подался вперед и пальцы Гермионы уткнулись в его грудь. Грейнджер отдернула руку, словно ошпарившись, Малфой не пытался подавить усмешку, — вот только детишки на скоростях — это больше хобби. Дохода от них мало, в отличие от головной боли. Буду рад, если ты закроешь парочку поставщиков лет на -дцать. Меньше голодных ртов, меньше проблем. Грейнджер поборола желание подуть на руку, ну, или, хотя бы, вытереть ее о форменную рубашку. Взгляд Малфоя все еще блуждал в районе ее шеи, загипнотизированный нервным движением мышц. Угрозы Грейнджер на него не действовали. — Тогда может мне повнимательнее присмотреться к твоим сделкам с недвижимостью? Всегда казалось странным, что простой лондонский бизнесмен может позволить себе масштабную застройку Белл-стрит.       Крышечка зиппо открылась с характерным звуком. Малфой затянулся второй подряд. — Правда? Слышал, что официально это собственность Нотта. Предпочитаю не лезть в его дела, — всё в движениях, позе, и даже чертовом дыме, говорило о том, что Малфой лжет, но, провалиться на этом месте, лжет красиво, — его арест будет печальным, но я смирюсь, Грейнджер, незаменимых нет, — Гермиона невольно сжала зубы и услышала скрежет, — кроме тебя, конечно.       Мысли Гермионы лихорадочно искали выход. Заставить Малфоя говорить было почти также сложно, как заткнуться. Он умел изворачиваться, но Грейнджер не стала бы рисковать работой, чтобы просто обменяться любезностями в дымной допросной. –Еще варианты?       Грейнджер хотелось смеяться. Она не любила покер, но сейчас чувствовала себя словно собрала стрит-флеш в самом прогнившем казино Лас-Вегаса. Стереть спесь с лица Малфоя — хороший куш, при ставке на значок полицейского. — Что насчет тех ребят, что пасутся у моего дома?       Лицо Малфоя осталось непроницаемым, только забытый пепел упал на отворот пиджака. Взгляд встретился с глазами Гермионы, с шеи будто сняли удавку. Он молчал и это ознаменовало триумф. — Так что, Малфой, — впервые за весь разговор Гермиона чувствовала себя свободной. Сигарета медленно умирала в его руках, — как быть? Это преследование должностного лица. Сталкерство в чистом виде. Ты же понимаешь, что мне не составит труда доказать, что эти ребята работают по твоей наводке. — Так ты догадалась, — Малфой бросил окурок на пол и отряхнул пиджак, — отдаю должное твоим навыкам. Не расскажешь, как они себя выдали? — Заняли мое парковочное место, Малфой, а я не люблю, когда кто-то занимает мое место. — Транспортная полиция, — Драко понимающе кивнул, словно подтверждая догадку. — Данные пришли утром, за пару минут до того, как Слизнорт вызвал меня к себе из-за облавы на твой клуб. — Что ж, подловила, — поднявшись с места, Малфой медленно размял шею и направился к Гермионе. Грейнджер застыла, когда он навис над ней, обхватывая в кольцо рук. Он приблизился к уху и сдул непослушную прядь, вызывая галоп ледяных мурашек, — до встречи в суде.       Еще секунду Гермиона боролась с мышцами в своем теле, которые отказывались слушаться, больше времени ушло на голову. В носу свербело от пряного одеколона и табака. У Малфоя на руках флеш -рояль. — Стой, — Гермиона наконец-то очнулась от оцепенения, — ты не можешь просто уйти! — Разве? — Драко остановился в дверях. Его лицо излучало искреннее изумление, — по-моему очень даже могу.       Гермиона тоже подскочила со стула, но это не вернуло уверенности. Разница в росте работала против нее. — Это вопрос жизни и смерти, Малфой. — Насколько я понимаю, не моей, — холодные костяшки пальцев коснулись скул, Гермиона резко отпрянула, — и даже не твоей. Остальное не имеет значения. — Что с тобой, Малфой? Думаешь, что я блефую? Думаешь, раз понимаю, что пойду на дно вместе с тобой, то не сделаю этого? — Гермиона злилась так сильно, что ей не хватало дыхания. Рука Малфоя так и застыла на уровне ее лица, — Так вот знай — сделаю. С превеликим удовольствием! Я бы сделала это давно, я каждый день во сне делаю это и просыпаюсь от счастья, видя твою надменную рожу за прутьями тюремной решетки.       Драко смотрел на нее, как и прежде, не моргая. С каждым словом его лицо становилось жёстче. Двигались желваки на скулах, а дыхание становилось чаще. Он бы, наверное, закурил, если бы в комнате не было такой концентрации дыма. — Делай, что вздумается, — его голос звучал неожиданно тихо, но Грейнджер отчетливо слышала каждое слово, так будто он произносил его прямо в ее голове, — осуди меня, обанкроть, можешь оболгать, или убить, — он приблизился к ней еще на шаг и теперь Гермиона могла видеть только его глаза, но, боги свидетели, там было на что посмотреть, — можешь вскармливать свои детские обиды пока они не сдохнут от передоза, но я сделаю все, чтобы не пустить тебя в это дерьмо.       Грейнджер тяжело дышала, Малфой, казалось, тоже. В воздухе бегали разряды тока, а ведущие химики мира отдали бы свои органы во благо науки за возможность посмотреть на эту реакцию. Грейнджер было что сказать, Малфою было, что ответить. Так заканчивалась каждая их встреча. — Пропала девушка. Она может быть уже мертва, — Гермиона буквально чувствовала, как ее дыхание оседает на коже Драко, — не смей сравнивать нашу мелочную вражду с чужой жизнью. — В этом вся ты, — Гермиона дышала и это был воздух из его легких — полный табака и сарказма, — чужая жизнь дороже собственной.       Драко отступил назад. Сейчас он больше всего напоминал обычного парня. Со слегка растрепанными волосами и хлопьями пепла на одежде. Правая рука разминала шею, наверное, потому что он просто не знал, чем ее занять. Годы работы в криминальных кругах научили не бить стены кулаками. Пользы от этого нет ни стенам, ни кулакам, а вот образ разрушался моментально. — Знаешь, поэтому я тебя и заметил, может поэтому не могу отпустить? — Псих. Ты сделал мою жизнь адом.       Малфой неожиданно улыбнулся. Он больше не смотрел на Гермиону, скорее куда-то в пол, а может просто в себя. — Взаимно, Грейнджер, взаимно.       Повисло напряженное молчание. Первый поединок был сыгран в ничью. Теперь каждый боролся с собой. — Просто расскажи мне о грязнокровках, — прервала молчание Грейнджер. — Я уже сказал, что не подпущу тебя к этому. — Значит, ты не оставляешь мне выбора.       Драко снова поднял глаза на Гермиону. Он смотрел долго и пронзительно. Он смотрел умоляюще, она — решительно. –Ты ведь все равно полезешь в это? — Можешь не сомневаться.       Железная дверь за спиной Малфоя натужно заскрипела и, лязгнув засовами на все тональности, впустила в комнату Вуда. — Откуда столько дыма, — офицер помахал перед лицом папкой с документами, пытаясь разогнать клубы сизого, но безуспешно. Еще секунду Оливер походил на самого себя, стоило ему увидеть Малфоя, как вся его доброжелательность рассыпалась как песочный замок в штормовую погоду, — здесь не курят.       Появление Вуда вернуло Малфою высокомерную осанку и язвительность. На первый взгляд ничего не изменилось, но Гермиона буквально чувствовала, как яд в его взгляде прожигает дыры на коже. — Офицер Вуд, верно? Это наша первая личная встреча, не так ли? — Так, — просто ответил Оливер. В ситуациях открытой конфронтации он не отличался красноречием. — Рад, что на страже нашего покоя стоят такие доблестные люди как вы, офицер, — Малфой обошел Вуда со спины и встал так, чтобы офицер оказался дальше от Грейнджер. Оливеру это не понравилось. — Вы пришли на допрос, мистер Малфой? — Скорее дружеский визит. — Полагаю он закончен, — в голосе Вуда звучала сталь, во взгляде Малфоя чугун. — Полагаю, что так, — Малфой перевел взгляд с Оливера на Гермиону и обратно. Его ухмылка не предвещала доброго, — очень надеюсь, что вы с головой посвящаете себя работе, офицер. — Будьте уверены, что так, мистер Малфой, — Оливер приоткрыл скрипучую дверь, впуская в помещение свежий воздух, — всего хорошего. — И вам, — рука Драко скользнула за спину Гермионы и она почувствовала, как что-то тянет волосы вниз, а затем пушистые пряди рассыпались по плечам. Покручивая на указательном растянутую резинку, Малфой направился к двери и остановился только в дверном проеме, — сегодня в полночь, Грейнджер, машину ты знаешь. Не говори потом, что я не пытался тебя остановить.       По коридору раздавались гулкие шаги Малфоя, откликающиеся эхом в обшарпанных стенах допросной. Офицеры молчали, пока лязг еще одной двери не избавил их от оцепенения. Малфой ушел. — И это того стоило? — наконец прервал молчание Оливер, очевидно сдерживавший себя от этого вопроса уже целое утро, а может и ночь. — Тебе не стоило вмешиваться, — Грейнджер шла к выходу, она чувствовала себя измотанной и опустошенной. Малфой не сказал ничего полезного, только разворошил осиный улей болезненных воспоминаний. –Хотела, чтобы я оставил тебя с самым опасным человеком Лондона наедине? — Впервые за долгое врем совместной работы в голосе Оливера звучало что-то отдаленно напоминающее раздражение, — ты плохо меня знаешь. — Я прекрасно знаю тебя, Оливер, — Гермиона устало потерла виски, стены коридоров участка давили на нее. Может Слизнорт был прав и ей стоит взять перерыв? — что у тебя за документы? Большая ладонь обхватила предплечье, заставляя Гермиону остановиться. Грейнджер по привычке вырвала локоть и приготовилась к удару, но это было не нападение. Немного испуганный Оливер стоял у стены с поднятыми руками, ловко зажимая большим пальцем папку в правой. Гермиона резко выдохнула, ей точно следовало отдохнуть. — Прости, это привычка. — У тебя опасные привычки, Гермиона, — Оливер опустил руки и разгладил складки на рубашке, — просто я хотел сказать пока мы наедине… — Что, Оливер? — офицер не спешил продолжать и Гермионе не нравилось его молчание. — Понимаешь, пока ты разговаривала с Малфоем, ко мне подошел Слизнорт и передал дело. — Вот как. — Он запретил делиться с тобой материалами, пока ты отстранена. — Даже так, — слова Гермионы сочились язвительным сарказмом и обидой, но в целом ей было плевать. — Я тоже считаю это несправедливым, но ты должна понимать, — рука Оливера легла на плечо Гермионы. Его ладони были теплыми, не такие как холодные пальцы Малфоя. Гермиона встряхнула головой, вызывая водопад непослушных волос. Ей очень не хватало резинки. — Отлично. — Ты в порядке? — Гермиона ускорила шаг и Оливеру пришлось разговаривать с ее спиной.        Забавный вопрос. Что он вообще имеет в виду под порядком? Да, ей все еще не хочется расстрелять из табельного половину участка, а затем прыгнуть с крыши ближайшей многоэтажки. Но у нее болела голова, а в ушах звенел голос Малфоя. Он как частицы урана-235 проникал через все тело и разрушал на молекулярном уровне. Еще ее отстранили от дела на выдуманном основании и этого уже вполне достаточно для нервного срыва, но были еще кошмары об ублюдке, убившем ее отца. Гермиона не была в порядке, кажется, с 1986 года. — В полном. — Подожди, стой, — во второй раз, Вуд не решился останавливать Гермиону руками, — я знаю, что тебя отстранили, но это дело наше и поэтому тебе стоит знать. — Да, Оливер? — Мы так и не восстановили день исчезновения Нойли Прат и я собираюсь поехать к ее дому, чтобы поискать на камерах видеонаблюдения. — В их квартале нет камер, — Грейнджер притормозила у дверей в главный офис. Она тоже думала о камерах, но дом Нойли находился в трущобах, за которыми некому следить. — Я тоже так думал, но патрульные ребята сказали, что недавно там открылся ломбард и его уже дважды попытались обнести. — И хозяин поставил камеру? — И сигнализацию. — Дом Нойли просматривается? — Да и въезд в квартал, — Оливер приоткрыл дверь, пропуская Гермиону вперед, — это тупик, так что другого выхода там нет. — Это уже что-то, — Гермиона понизила голос, мало ли кому из коллег приспичит доложить на нее начальству, а неделя отстранения и так покажется вечностью, — просмотри также день, когда Нойли подвозил ее, так называемый, начальник. Было бы не плохо установить машину. — Хорошо. И Гермиона? — В голосе напарника проскользнуло, что-то тревожное, но Грейнджер была слишком вымотанной, чтобы это заметить. — Да? — Что ты будешь делать? — Пойду домой, выпью, лягу спать, — это ведь даже нельзя назвать ложью, верно? Она просто сказала полуправду. — А Малфой? — Что Малфой? — О чем вы говорили?       В мыслях всплыл до боли знакомый ядовитый образ. Он улыбался и, как всегда, безотрывно смотрел на нее. По спине побежали мурашки. — Ни о чем, он не сказал ничего важного, — еще одна полуправда, может, если сложить, получится целая? — Ладно, — Оливер был деликатен и Гермиона в мыслях благодарила его за это, — надеюсь, ты будешь держаться от него подальше. От этого человека нельзя ждать ничего хорошего. Не согласиться с Вудом было сложно, но и слушать его Гермиона не стала. — Тебе пора, Оливер. — Да, ты права, — офицер согласно кивнул, но продолжал смотреть ей в глаза, ожидая чего-то. Гермионе стало немного стыдно, но ему действительно было пора, а дома ее ждал вермут и непродолжительный сон.

***

«13.22 — миссис Прат возвращается домой с продуктовыми пакетами.» «16.34 — Нойли Прат покидает дом. Прм. Больше на камерах видеонаблюдения не появляется» «23.17 ¬– мистер Прат выходит из дома. Прм. возможно, собирается выпить в баре.»       Томное гудение процессора усыпляло. Вуд сделал подробные записи о всех обитателях дома Пратов в вечер исчезновения, но сама Нойли появилась на видео лишь однажды. Вуд сделал глоток из стаканчика с кофе, но обнаружил, что он пуст. К сожалению, это единственное, что он обнаружил за время работы.       Мистер Растер — хозяин ломбарда ¬– оказался приятным и услужливым человеком, по крайней мере, с людьми в форме. За все время общения он трижды поинтересовался как продвигается дело по краже его имущества и трижды услышал, что Оливер не имеет ни малейшего понятия, но обязательно поинтересуется в участке. Растер принес кофе и пончики, чем окончательно бы покорил сердце Вуда, если бы тот не умел отличать щедрость от корысти.       Нойли Прат ушла на работу в вечернюю смену. Ее немного тощая фигурка, почти бегом пересекающая улицу, еще долго не помутнеет в памяти Вуда. Он просмотрел двенадцать секунд ее короткого путешествия тысячу раз и мог бы узнать на улице столько же. Но Нойли Прат исчезла с видеозаписи, с улицы и, возможно, вообще из этого мира.       Оливер автоматически схватился за стаканчик, слишком поздно вспомнив, что кофе закончился. Никаких зацепок. Совершено обычный день, обычные люди и дела. За девушкой никто не следил, у дома никто не парковался. Старший брат, мать и все остальные домочадцы даже не подозревали, что могут видеть Нойли в последний раз. — Принести еще кофе, сэр? — заискивающий голос за спиной означал появления Растера. — Не откажусь, — согласился Оливер в мыслях продолжая составлять цепочку событий. Нойли вернулась домой рано утром. У нее была объемная сумка, в которой, вероятно, лежала рабочая одежда, а на плечах джинсовка. Похоже, в ней лежал тот самый бейджик, который она оставила дома в день исчезновения. Обычная невнимательность, или… — Сложная у вас работа, офицер. Расследуете, что-то серьезное? — Не хуже и не лучше, чем у других, — ответил Вуд, раздраженный вмешательством в поток его мыслей. — Понимаю, — Растер ненадолго замолк, рассчитывая на продолжение, но его игнорировали, — что ж, принесу вам кофе.       Ростовщик ушел, оставляя Оливера наедине с мерным гудением процессора и тощей фигуркой Нойли Прат на мониторе.       За весь день она не выходила на улицу. Видимо, отсыпалась после ночной смены. Снова показалась на экране лишь вечером, выходя на работу. В руках все та же большая сумка, только теперь без джинсовки. И в этом до отвратительности не было ничего странного. Вуд отмотал еще пару секунду, Нойли снова закрыла входную дверь. — Ваш кофе, — Растер протянул очередной стаканчик, над которым еще поднималась струйка витиеватого пара, — Есть успехи? Очень надеюсь, что мое содействие окажется полезным для полиции. — Спасибо, мистер Растер, — Оливер принял стаканчик и сделал небольшой глоток, слегка обжигая язык, — вы очень помогаете следствию. — Всегда рад, — фраза получилась чересчур заискивающей, но Растер этого не заметил, в отличие от Вуда. — Где ваша охрана? — О, эти бездельники, — густые брови ростовщика сошлись к переносице, образовывая одну лохматую и очень злую гусеницу, — я уволили их всех после ограбления. Уверен, что они как-то замешаны во всей этой истории. — Правда? — Оливер снова смотрел в экран, наблюдая за торопящейся к своей роковой судьбе Нойли. — О, да, я говорил об этом вашему коллеге. — И теперь за ломбардом следите только вы? — Да, знаете, — в голосе Растера звучала гордость, — так надежнее. — Думаю вам стоит задуматься о страховке, — Оливер сделал еще один глоток, кофе уже не был таким обжигающим, но все еще хорошо бодрил, — могу я посмотреть другие записи? — Что? — Совет офицера вызвал недоумение у хозяина ломбарда, кажется, он начал жалеть, что перевел слишком много кофе на этого человека, — да, конечно, офицер.       Миссис Прат не назвала точной даты, а Гермиона дала вполне четкие указания. Вуд был расстроен отсутствием зацепок и готовился провести в ломбарде всю ночь, ну, или пока мистер Растер не попросит его уйти.       Файлов было много и все они до тошноты напоминали друг друга. Оливер ставил на быструю перемотку и как заядлый фанат какого-нибудь сериала радовался появлению на экране знакомых лиц, разве что скринов не делал и все еще не заказал футболку с провокационной надписью «люблю Пратов».       В коробке для пончиков было пусто, в блокноте для записей тоже. Вуд уже жалел, что подписался на эту работу, но чувствовал себя слишком бесполезным, чтобы просто встать и уйти. Грейнджер отстранили и, отчасти, из-за него. Конечно, она его не винила, только себя, но от этого было гаже. И еще Малфой. Скользкий тип. В участке давно ходят сплетни, что его и Грейнджер что-то связывает, но Оливер никогда не спрашивал, что именно. Он знал про необычную неприкосновенность Гермионы в преступных кругах и, честно говоря, боялся предполагать причины. Наверняка ему было известно только, что Гермиона давно знает Малфоя, а ненавидит, возможно, дольше. И теперь ее отстранили, потому что он помог им встретиться. Отвратное чувство. Почти такое же как остывший кофе.       Еще пара суток пролетели на перемотке. Вуд был близок к отчаянью, он чувствовал почти физическую необходимость что-то найти. Спокойная реакция Гермионы на отстранение настораживала и ему очень нужна была причина навестить ее сегодня вечером. И еще Малфой. Очень скользкий тип. Хуже мыла в тюремной душевой. Его фраза, брошенная в участке как бы между прочим, не давала покоя.       Таймер на видео показывал 20.42 и ничего. Оливер моргнул и таймер показал на десять минут позже. Вот только он не моргал. Пришлось трижды прокрутить это место, чтобы убедиться в отсутствии галлюцинаций. Десять минут из жизни дома Пратов отсутствовали на записи.       В обще картине ничего не менялось. Никто не входил и не выходил, только цифры на таймере скакали, как гнедые на «Кентуккском дерби». И это могло значить только одно — кто-то вырезал с записи эти десять минут. Топорно вырезал, явно дилетант, не рассчитывающий, что кому-то придет в голову просматривать файлы.       Вуд пролистал запись до конца. Нойли больше не появлялась в кадре. Очевидно, пропали десять минут с ее возвращением. Догадка пришла в голову мгновенно. Еще полчаса кропотливой работы и оказалось, что как минимум еще в трех файлах Нойли исчезла. Учитывая, что работала она в разные смены, все это мало походило на совпадение. — мистер Растер! — Шаги за спиной прозвучали слишком быстро, словно ростовщик ждал за дверью. — Да, офицер? — Растер буквально расширял горизонты заискивающих интонаций. — Кто последнюю неделю имел доступ к записям? — Только я, сэр. — Вот как, — Оливер обернулся и с удивлением заметил свежий стаканчик кофе. В голову невольно закрались мысли об отравлении, — тогда вы сможете объяснить почему в записях вырезаны куски? — Что? — Растер выглядел шокированным, — это невозможно. — Но факт. — Я не представляю кому бы и зачем это понадобилось, — руки ростовщика мелко дрожали, едва ли не разливая кофе, — это точно был не я. — Тогда хорошенько подумайте кто еще имел доступ к записям на прошлой и этой неделе, мистер Растер, — Оливер видел, что хозяин находится на грани паники, но все равно скрестил руки на груди для усиления эффекта, — иначе я буду вынужден принять меры. — Да, конечно, конечно, –еще более трясущимися руками Растер попытался всунуть Вуду стаканчик, но с его позой это было проблематично. Ситуация выглядела комичной, но Растер не оценил юмора, — сейчас сложно вспомнить. — А вы попытайтесь. — Если честно… — Да, мистер Растер, продолжайте. — До этого понедельника здесь еще работали охранники… — И? — Лицо хозяина покрылось легкой испариной. Его натура безжалостно разрывалась между жадностью и трусостью. — Я просто попросил их уйти. Они должны были быть мне благодарны за то, что я не сдал их полиции, как пособников. Я заслуживал компенсации. — Вы не заплатили им, — резюмировал Вуд, — другими словами обокрали своих же работников. — Я даже не догадывался, что они могут сотворить что-то подобное, — Растер продолжал оправдываться, — честно, я ничего об этом не знал. — И они просто ушли? — Д-да, — похоже ростовщик сам слабо верил, что ему могло настолько повезти, — повозмущались, конечно, но, когда я пригрозил полицией, сразу ушли. Вуд оценивающе осмотрел испуганного мужчину. Он побледнел и больше не пытался заискивать. Не похоже, чтобы он врал. Также, как не похоже на то, что вырезанные записи связаны с ограблениями. Как минимум не совпадали даты, как максимум поведение охранников выглядело подозрительно. Вряд ли кто-то согласится сохранить обокравшему тебя шефу все зубы, даже после угрозы полицией. Вуд взял стаканчик из рук несчастного Растера. Наконец-то он нашел что-то странное. — Мне нужны копии всех файлов, мистер Растер, — ростовщик согласно закивал, а Вуд невозмутимо глотнул кофе, испытывая приятное чувство победы, — и данные о ваших работниках, разумеется.

***

      Гермиона бежала по коридору. Дыхание сбилось, в боку кололо. Поворот. Еще поворот и выход к лестнице. Гермиона хорошо знала школу, Гермиона хорошо знала от чего бежит. Лестничный проем за три ступеньки и снова вниз, пока не спустилась на первый. Гермиона бежала словно за ней гналась смерть. — Эй, Грейнджер, куда ты? — язвительный голос подгонял не хуже плети работорговца. Но как бы она не напрягала свои ноги, голос всегда оставался за спиной.       Огромные школьные двери выглядели спасением. На улице можно спрятаться в лесу у озера, или в теплицах, если знать, как пролезть, а она знала. Осталось только пробежать через холл. И Грейнджер бежала.       Ноги превратились в свинец. Каждый шаг через силу, но этот голос мог догнать в любую секунду. Он уже догнал других и им было больно. Гермиона не любила, когда больно. — Зачем бежать? Я все равно поймаю тебя, Грейнджер.       Створчатые двери вели в дождь. Дождь она тоже не любила, но не так сильно, как этот голос. Все вокруг как будто замедлилось, особенно ноги. Дыхание вырывалось из легких и разрывало горло. Оставалось не больше трех метров.       Гермиона уже чувствовала прохладные капли дождя и насыщенный озоном воздух. Пять шагов, и она свободна. Шаг и расстояние увеличивается в километры. Два и створки захлопываются с оглушительным стуком. Три — наступает полная тишина. Четыре —ухмылка и не моргающий взгляд. Пять: — Куда бежишь, грязнокровка?       Грейнджер открыла глаза. Всего лишь сон. Еще минута на то, чтобы привести в порядок дыхание, две — прогнать навязчивый образ. Простыни отдавали сыростью, словно она пробежала марафон в реальности. В дверь барабанили с настойчивостью налоговиков, или смерти, но Грейнджер ставила на последнее, потому что в этом мире никому не должна. — Какого черта вам нужно? — Вопрос вслух и уже громче, — минуту!       Откатив ногой пустую бутылку вермута под кровать, Грейнджер сделала усилие, чтобы подняться. Брюки она нашла на полу, там же рубашку. Не хватало только резинки, но та, к несчастью, пожертвована безвозвратно. Было бы не плохо, если бы Малфой вернул ее сегодня, но встречаться с ним не хотелось даже ради резинки. По крайней мере не так, как во сне. Будильник на тумбочке заведен на десять и сработать должен через пятнадцать минут, но кому-то приспичило увидеть ее раньше. В дверь продолжали стучать. — Да иду я, иду, — замок послушно щелкнул вправо, дверь приоткрылась на сантиметров пятнадцать и натянула цепь. В щель заглянула лохматая голова. — Только не говори, что ты спала, — пара зеленых глаз укоризненно смотрела на Гермиону. Даже линзы круглых очков поблескивали неодобрительно. — Привет, Гарри, — Гермиона сняла цепочку, открывая дверь полностью и не без удивления заметила, что он не один.       За спиной друга стояла симпатичная, миниатюрная девушка. Она была обладательницей самых рыжих волос, что доводилось видеть Грейнджер, а еще у нее были милейшие веснушки и лисья улыбка. Мысленно Гермиона поставила Гарри высший бал. — Знакомься, — Гарри кивнул головой в сторону рыженькой и отступил на шаг назад, позволяя Гермионе полностью рассмотреть девушку. Это было несколько затруднительно, потому что все это время в руках он держал громоздкую коробку с вычурным черным бантом, — Джинни — моя девушка. — Гермиона. Приятно познакомиться, — Грейнджер вежливо кивнула и отступила, пропуская гостей. Еще пара секунд и у Гарри отвалятся пальцы в попытках удержать неудобную коробку, — проходите.       Лампочка в прихожей перегорела уже много недель назад, но полное осознание этого факта пришло только сейчас. Как, впрочем, и мысль о том, что в таком беспорядке принимать гостей не самая лучшая идея. — Извините, у меня не прибрано. — Да забей, — Гарри по-хозяйски прошел в гостиную и с облегчением скинул свою ношу на журнальный столик. — Кофе, чай? — Прости, у тебя есть кола? — Голос рыженькой идеально подходил ей. Она звучала как красивая флейта, или детский смех во дворе. Джинни вся была как что-то ребяческое и праздничное и это едва уловимое ощущение, заставляло расслабиться. — Да, сейчас принесу, — Грейнджер развернулась, чтобы сходить на кухню, искренне надеясь, что у нее еще остались чистые стаканы, — располагайтесь. — Спасибо, — послышался вслед все тот же задорный голос.       Гермиона думала, что Джинни приятная девушка, пока искала подходящие стаканы и откалывала кусочки льда. Она все еще чувствовала липкие остатки сна в своем сознании и была благодарна Гарри за внезапный визит.       Оставалось всего два часа до очередной встречи с Малфоем и не хотелось бы провести их во сне, где ее преследует его образ. Лед приятно хрустел в объятьях черных пузырьков и Гермиона чувствовала себя почти спокойной.       Когда Грейнджер вернулась в гостиную, Гарри и Джинни уже успели удобно устроиться на диване, держась за руки. Гермиона чувствовала себя немного неловко и не знала о чем говорить. — Что это? — Первым нарушил молчание Гарри, указывая на коробку. — Ты меня спрашиваешь? Это твоя коробка, — Гермиона устроилась в кресле напротив и пригляделась к злосчастной коробке. Она была плоской, но достаточно большой, чтобы спрятать в ней приличную контрабанду. Обычно такие коробки присылали дизайнерские магазины, если сделать у них заказ на неприличную сумму, но Гермиона этого не знала, из дизайнерского в ее доме был только принт на этикетке вермута. — Нет, — Гарри загадочно переглянулся с Джинни и посмотрел на Гермиону, в его глазах плясали бесенята, — курьер доставил ее тебе, но не смог достучаться и попросил передать до десяти вечера. — Чья-то шутка? — Гермиона привстала, рассматривая коробку поближе. Стакан мешался в руках и его пришлось оставить на полу, потому что коробка занимала столик целиком. — Хороша шутка, на тысячу фунтов. — В смысле? — Ты правда не знаешь откуда она? — В голосе Джинни звучало искреннее изумление. Ее удивлял факт того, что кто-то может не знать таких очевидных вещей, — это упаковка фирменного магазина МакКвин. Кто-то оформил специальный заказ на твое имя, и ты не знаешь? — МакКвин — это кофейня на Сентрал-стрит?       Джинни искренне рассмеялась, посчитав вопрос Гермионы шуткой, но тут же сконфузилась, словив на себе недоуменный взгляд хозяйки квартиры. — Гермиона — офицер полиции до кончиков ногтей, Джинни, — вступился за подругу Гарри, — она расскажет тебе все о ювелирных, банках и прочих охраняемых заведениях, но модные дома… Это вряд ли. — О, я не имела в виду, что это плохо, — Джинни очень хотелось понравится подруге своего парня, — просто… необычно. — В любом случае, скорее всего это ошибка. — В бланке доставки я расписался за Гермиону Джин Грейнджер, — бросил неоспоримый аргумент Гарри и прикончил остатки колы. — Я просила тебя этого не делать. — Но курьер был так несчастен, мне стало его жалко — запротестовал Гарри. — Это верно, — согласилась Джинни, — было похоже, что если он не справится с этим заказом, то его уволят. — Сначала он даже не хотел отдавать коробку, Гарри кивком подтведил слова своей девушки, — пришлось показать наши совместные фотки, чтобы он поверил и отдал посылку.       Грейнджер насторожили слова друзей. Курьеры не испытывают такого трепета к доставляемой продукции. Внутри могло находится что угодно. Кто-то мог пытаться подставить ее. Прислать коробку с мечеными деньгами и обвинить во взятке, или даже подсунуть бомбу. Гермиона успела нажить много врагов как в полиции, так и на противоположной стороне. Заносить коробку в дом было глупо. — Давайте посмотрим, что там! — Джинни оказалась быстрее, — пока Гермиона панически соображала, что может находится внутри, девушка Гарри уже развязала бант и подняла крышку. — Стой! — Выкрикнула Грейнджер в последний момент, с ужасом наблюдая за медленно поднимающейся крышкой. Джинни стояла ближе всех, Гарри заглядывал внутрь с любопытством и Гермиона не смогла бы спасти даже саму себя, не то, что друзей. — Прости, — ничего не произошло. Стены остались на месте. Все живы. Внутри мягкими волнами лежал черный шелк и коробки поменьше. Голос Джинни пробивался в сознание Гермионы словно сквозь вату и звучал в крайней степени виновато, — ты, наверное, хотела сама это сделать. — Нет, — сконфуженно призналась она, ощущая, как разлитая на полу кола, задетая ногой в попытках остановить Джинни от смерти, холодит ступни, — все в порядке. Я принесу тряпку. — Тебе помочь? — Казалось Джинни пыталась загладить вину, за открытую коробку. — Не стоит. Я быстро.       Грейнджер пришлось постараться, чтобы найти тряпку в своем доме. Она редко делала уборку, а полы мыла только, когда ноги начинали прилипать, сейчас был как раз такой случай. И все это кардинальным образом отличалось от ее рабочего места. Там Гермиона придерживалась идеального порядка. Любой стикер, висевший не на своем месте подвергался сию минутной утилизации. Гермиона любила порядок, в первую очередь в голове.       Вернувшись в комнату, она обнаружила, что все содержимое коробки уже подверглось тщательному изучению. Возможно, чувство вины Джинни было гораздо меньше, чем обычное девичье любопытство. — Ты только посмотри на это! — Восхищалась девушка, — туфли из последней коллекции с авторским клеймом! — Должно быть это круто? — Без интереса спросила Гермиона. — Это означает ручную работу, — продолжала восхищаться Джинни, — а украшения! Я никогда раньше не видела такой огранки! — Кто все это прислал, Гермиона? — Гарри не разделял восторга своей возлюбленной, но тоже выглядел впечатленным. — У меня есть догадки, но я бы не хотела, чтобы они подтвердились, — Грейнджер размазывала колу по полу, уже смутно представляя свое будущее. — Может это раскроет личность загадочного незнакомца? — Голос Джинни прозвучал заговорчески, из-за этого она еще больше напоминала лисицу. Ее аккуратные пальчики уже вскрыли белый конверт, и она дожидалась, пока Грейнджер бросит свою скучную тряпку и прочтет записку.       Гермиона протянула руку за конвертом с усталым вздохом. Ей не нужно было читать содержимое, чтобы понять, что там. Почерк Малфоя и так просвечивался в каждой детали посылки. Грейнджер бегло прочитала содержимое конверта и молча поднялась на ноги. — Мне потребуется твоя помощь, Джинни, — наконец сказала она, — я не разбираюсь во всех этих, — Грейнджер обвела взглядом аксессуары и платье, — штуках. — Правда? Я могу помочь?! — Во взгляде Джинни читалась благодарность, — всегда хотела почувствовать себя стилистом! — Хорошо, — Гермиона испытывала облегчение, — легкий нрав Джинни пришелся ей по душе, — только сначала я схожу в душ.       Гермиона отправилась в спальню, чтобы по пути захватить свежее белье, оставляя Гарри и Джинни наедине с коробкой, которая была для нее опаснее бомбы, или меченых денег. — Что там? — спросил Гарри, кивая в сторону записки.       Джинни подошла к столику и вгляделась в витиеватый почерк. — «Я знаю, что ты любишь красное, но черный хорошо сочетается с твоей кожей. Встретимся в двенадцать.», — прочитала вслух девушка. — У нее появился парень? — Похоже на то. — Хотел бы я посмотреть на этого щегла, — Гарри облокотился на спинку дивана, запрокидывая голову, — спустить тысячу фунтов на вечерний наряд. У него должно быть денег немерено. — Нет, Гарри, — Джинни присела рядом, позволяя парню приобнять ее за плечи, — здесь гораздо больше тысячи фунтов.       Грейнджер ошибалась, считая Джинни милой девушкой. По своей натуре она была диктатором. Жестким, требовательным и не терпящим препирательств. В полном мере рыжая бестия раскрыла себя еще на стадии примерки. Увидев простое хлопковое белье Гермионы, Джинни устроила настоящую репрессию шкафу, безжалостно выкидывая из него всех старых поселенцев. Больше всего споров возникло вокруг лифа, в котором Джинни обнаружила въевшееся пятно от соуса чили. Грейнджер любила этот удобный предмет своего гардероба, но Джинни была неумолима. В конце концов выбор пал на черный комплект из гладкого трикотажа. — Не идеально, но пойдет, — прокомментировала Джинни и отправила Гермиону переодеваться.       Дальше было сложнее. Смело вступив в схватку с непослушными кудрями, Джинни сломала расчёску и потратила весь свой резерв лака, которой так удачно носила в своей дамской сумочке. Удачным это обстоятельство считала только она, в то время как Гермиона чувствовала жгучую необходимость почесать голову, по которой, как ей казалось, бегал целый табун кровососущих муравьев. Гарри предпочитал отмалчиваться. Он понимал в укладке волос не больше Грейнджер и искренне сочувствовал страданиям подруги. Однако, результат впечатлил даже его.       Пушистые кудри превратились в мягкие локоны, а пара невидимок убрали пряди, открывая шею и уши, что максимально подчеркивало красоту украшений. Оставался макияж и Гермиона успокаивала себя необходимостью происходящего. Пока Джинни наносила румяна Грейнджер думала о том, что ждет ее ночью. Честно говоря, она боялась и очень хотела отвлечь себя от навязчивых мыслей. — А как вы познакомились с Гарри? — Спросила Гермиона, чтобы не думать о Малфое. — Она сестра моего лучшего друга, — Ответил вместо возлюбленной Гарри, — мы вместе отмечали Рождество, и я ей признался, — Гарри выглядел смущенным, но очень счастливым. — О, это было так романтично, — казалось, Джинни тоже светится изнутри, — втяни щеки, — скомандовала она и продолжила рассказ, — мы поехали в загородный дом родителей и устроили вечеринку. Было много алкоголя и ребята играли в какую-то тупую игру типа «Правды, или действие». И когда кто-то спросил у Гарри кто нравится ему в этой комнате… — Это был Рон, — добавил Гарри. — Да, но он это отрицает, — Джинни сменила кисточку, — а теперь посмотри вверх, — на нижнее веко Гермионы посыпались блестки, — в общем Гарри признался, что влюблен в меня и оказалось, взаимно. — Я был дико счастлив, — признался Гарри, наблюдая за порхающими ручками своей девушки. — Конечно счастлив! Ты бегал за мной еще когда я встречалась с Дином. — Ты делала это, чтобы разозлить меня! — Даже если и так, — Джинни немного посмеивалась, что не мешало ей сделать черные стрелки идеально ровными. — Звучит очень круто, — проговорила Гермиона, стараясь почти не шевелить губами, чтобы не мешать Джинни, — наверное, твой брат был счастлив. — О, нет, — Джинни рассмеялась. — Совсем нет, — подтвердил Гарри, — он чуть не сломал мне нос. — Сломал бы, если бы я не остановила. — Да, так и есть. — На самом деле у меня пять братьев. — Ого, — удивилась Гермиона, которая никогда не знала, что такое быть неединственным ребенком в семье, или вернее, что вообще такое семья. — Да, но остальные не такие вспыльчивые, как Рон. — Это потому, что он очень тебя любит, — вступился за друга Гарри. — Не спорю, — Джинни нанесла на очередную кисточку помаду, — но это не значит, что нужно быть таким. — Ты просто злишься на него из-за Лаванды. — Нет! — резкий мазок чуть не испортил всю работу, Джинни недовольно цокнула, — просто мне она не нравится. Она слишком ветреная. — Похоже вы с братом близки, — заметила Гермиона, пока Джинни поправляла макияж. — С самого детства, — призналась Джинни, — он классный. — Тебе бы понравился, — добавил Гарри, — умеет шутить и очень заботливый. — Об этом я и говорю. Ему нужна девушка вроде Гермионы. Жаль, что у тебя уже есть ухажер.       Грейнджер дернулась, как от удара током. — Он не ухажер.       Джинни и Гарри переглянулись, но не прокомментировали ее слов. — Ну если тебе вдруг захочется носить фамилию Уизли, ты знаешь к кому обратиться, — пошутила девушка. — Как минимум есть еще четыре варианта, — подтвердил Гарри. — Да, кроме Билла, он женат.       Грейнджер рассмеялась. Впервые ее кто-то пытался сватать. Это было даже приятно. — Возможно, — Гермиона позволила нанести блеск, — в какой-нибудь параллельной вселенной, где меня взяли в школу волшебства, например.       Гарри рассмеялся, подхватывая шутку подруги. — И мы вместе бы боролись с каким-нибудь Темным лордом. — Да, и отнесли бы кольцо в Мордор, — прервала друзей Джинни, нанося последние штрихи макияжа, — что ж, можешь смотреть.       Гермиона повернулась к зеркалу. Ей неожиданно стало страшно. Она уже выглядела так раньше и это были не лучшие воспоминания в жизни. — Тебе не нравится? — Обеспокоено спросила Джинни. — Нет, что ты, — Грейнджер завороженно смотрела в зеркала на идеальный тон кожи и соблазнительную влажность губ. Макияж был прекрасен, — просто не могу привыкнуть. — Поверь тебе очень идет, — Джинни положила руки на ее плечи и приблизила свою голову к ее, заглядывая в зеркало, — ты красавица. Правда, Гарри? — чуть надавив на плечи девушка заставила Гермиону обернуться. — Бесспорно, — Гарри тоже выглядел удивлённым, но улыбка светилась гордостью, что значило — он не врет, — у моей девочки золотые руки.       Грейнджер вновь повернулась к своему отражению. Незнакомка в зеркале была чем-то обеспокоена. Снова платье, макияж и Малфой. Не хватает только вермута. Какая ирония. — О, боже, — громко воскликнула Джинни, — уже почти двенадцать! Гермиона поторопись. Джинни схватила Гарри под руку и побежала в гостиную, собирать свой огромный дамский арсенал. Кажется, она переживала за внешний вид Гермионы больше ее самой. Грейнджер еще задержалась у зеркала, продолжая вглядываться в свое лицо. Ей действительно шел макияж и это платье. Она могла бы выглядеть так всегда. Она могла бы просто жить и ездить в загородный дом на Рождество, и ходить с друзьями на вечеринки. Она могла бы закончить с ними колледж и встречаться с братом Джинни. Она могла бы, если бы родители были живы. Если бы Джин Грейнджер выбрал профессию стоматолога и никогда не оказался в том старом амбаре. Если бы он провел в этом мире чуточку больше времени. Если бы в ее жизни никогда не было Малфоя. — Гермиона! — Позвал голос из гостиной. — Уже иду! — Грейнджер отвела глаза от своего отражения. Она ничего не может сделать с приставкой «если», но у нее есть шанс изменить все для Нойли Прат и ради этого можно рискнуть жизнью. ***       Накрапывал дождь, противно оседая крошечными каплями на одежде и коже. Он больше походил на снег. Гермиона думала, что одета не по погоде. Гермиона чувствовала, что с табельным было бы теплее.       Машина ожидала у подъезда. Грейнджер действительно знала ее, но даже, если бы нет, то ошибиться сложно. Идеальный черный сиял искрами дождя в свете фонарей. Серебряный зверь мок на решетке радиатора, а в глубине капота мерно рычало его сердце. Тонированное задние скрывало опасность. Грейнджер вышла под дождь и над ней раскрылся зонт. Ее ожидали. Водитель открыл пассажирское, помогая сесть в салон. В нос ударил запах дорого табака. — Ты долго, — голос с соседнего сиденья как всегда бархатный, — но тебе идет платье. — Это обязательно? — Гермиона окинула Малфоя недовольным взглядом. Безупречен. До отвращения безупречен в клубах горького дыма, — надеюсь ты не ожидал благодарности. — Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, — окурок погибает в пепельнице, рассыпаясь в тлеющий прах. Внутри еще четыре. Он долго ждал, — например знаю, что у тебя не было подходящего наряда в гардеробе. — Гермиона ухмыльнулась и отвернулась к окну. Для таких знаний не обязательно быть детективом. Но отвечать не хотелось. Вода на стекле превращала улицу в карикатуру. Окно упорно отражало Малфоя и его жадный не моргающий взгляд. Водитель занял свое место. — Можешь ехать, — скомандовал Драко, не поворачивая головы.       Ягуар плавно тронулся. Спальный квартал исчезал в темноте, его затмевали огни. Неоновый свет в дожде и глянце черной машины. Грейнджер молчала. Она не знала куда едет и тратила время в тщетных попытках запомнить дорогу. Малфой молчал. Он рассматривал ее и был доволен. Его расчет был верен. Грейнджер никогда не завалит операцию, не позволит личной неприязни мешать делу. В любой другой день она бы задушила его рукавом этого дорого платья и вбила шпильку в висок, но не сегодня. Сегодня она послушная и мягкая, насколько, конечно, это можно отнести к Грейнджер. — Не против музыки? — Расслабленно спросил он. Водитель поднял глаза на зеркало, ожидая реакции, но Грейнджер продолжала смотреть в окно. Малфой кивнул. В салон вошла музыка. Не прогремела, не упала на уши тяжелой наковальней, эта была та музыка, которая вежливо стучится в парадный и вытирает подошвы прежде, чем войти, но оказавшись внутри с невинным видом разносит сервант вдребезги. — Рахманинов? — В голосе Грейнджер звучало скептичное удивление. — Он гений, — подтвердил Малфой, полуприкрыв веки и пропуская сквозь себя звуки, — не знал, что ты разбираешься. — Мама хотела, чтобы я играла на фортепиано, — пояснила Гермиона, впервые отвернувшись от окна, — после школы я исполнила ее желание. — Что ж, есть еще вещи, которых я о тебе не знаю, — признал Драко, — приятно.       Гермиона резко дернулась, но строгий крой платья мешал свободно двигаться. Ей было неловко и страшно от своих слов. Разговаривать с Малфоем как с другом странно, делиться детскими воспоминания — перебор. — Куда мы едем? — Желая реабилитироваться, Грейнджер сменила тему и охладила тон. Рахманинов сделал резкий пассаж, ягуар плавно влево. Малфой лишь ухмыльнулся. — В одно злачное место, в котором закон не нарушали ты и, разве что, виски, — Гермиона машинально опустила руку на пояс, но вместо оружия нащупала только шелк. Она догадывалась о подобном, но все равно не была до конца готова, — хотя про виски я бы еще поспорил. — Твой клуб, — предположила Грейнджер, — была там вчера, бар не плох, но музыка — так себе. — О, нет, — Малфой оценил шутку, он точно наслаждался поездкой, а Рахманинов вторил ему изящным аккордом — малышка, мой клуб — пуританская церковь по сравнению с тем Содомом куда мы едем. И, предвещая твои вопросы, мне это место не принадлежит, так что если хочешь вернуться домой такой же красивой и, — Драко сделал короткую паузу и Гермиона почувствовала его напряжение, — живой, то запомни парочку правил. — Правил? — неоновые огни пробежали в такт гаммам по лобовому. Машина давно покинула центральные улицы. В такие места даже патрульные не любят соваться, — обычно их устанавливаю я. — А я нарушаю, — Драко вгляделся в ночь за окном. Оставалась не далеко, — но сегодня другой случай, — водитель проехал по узкой улочке, где с трудом могли разъехаться два достаточно неловких велосипедиста. Ягур казался здесь слоном в посудной лавке. Дорогим, красивым, но совсем неуместным, — припаркуйся где-нибудь незаметно и жди, — приказ уже водителю. — Какие правила, Малфой? — Грейнджер даже не пыталась всматриваться в темноту. Все стены выглядели серыми, мокрыми и абсолютно одинаковыми. — Во-первых, — машина свернула в переулок, Рахманинов перешел в аллегро, — твое имя. Слишком на слуху в наших кругах. Сегодня ты Муфалда Хмелкирк. — Серьезно? — Гермиона проговорила имя про себя, лучше оно не стало, — у тебя проблемы с фантазией, Малфой. — Это реальное имя. — Тогда мне жаль эту девушку. — Не стоит, она берет взятки и не платит налоги, — Драко продолжал напряженно вглядываться, словно кого-то ожидая. Шутливый скерцо звучал неуместно, Рахманинов издевался. — Хорошо, следующее правило, — Гермиону начинало раздражать поведения Малфоя. И ей хотелось побыстрее со всем покончить. Заключительные аккорды взрывной волной по салону. — Держись в поле моего зрения, — Рахманинов сдался. В окно пассажирского постучали.