***
POV Минэко
Вновь предупреждаю Юно о том, что задержусь. С каждым разом мои отмазки становятся всё менее правдивыми, а у женщины возникает всё больше вопросов, на которые порой я могу с трудом дать вразумляющий ответ. Уже шесть часов вечера. Я блуждаю по коридорам штаба Семьи, а вокруг ни души. На самом деле, сама обстановка в здании пугала Мико: всё было слишком мрачно, но вечером… благо, она этого не видит, ибо в штаны бы уже наделала, ей Богам! Меня, конечно, не цепляет подобное, однако это не значит, что у меня нет какого-то странного чувства. Слышу позади себя шорохи. Поворачиваюсь в кромешную тьму. В конце коридора на стене висел светильник, который начал моргать. Из одной из комнат выходит Тэдд, держа в руках свечку, что-то бормоча себе под нос о том, что IT-этаж совсем уже распоясался. Непроизвольно чувствую какой-то стяг на лице. Касаюсь рукой и понимаю, что уголки моих губ приподнялись. Это что, улыбка?..***
POV Мария
Раскладываю перед собой свой арсенал. Пояса и ремешки, к которым были прикреплены мои ножи и всё, что было с лезвием. Рассматриваю каждый из них, едва сдерживая своё безумное восхищение. Ещё бы! Я вчера надраивала каждый из них, вытачивая нечто особенное. К своему холодному оружию я отношусь с бережной заботой. Киваю сама себе, прикрепляя ремешки к ногам, рукам и телу. Надеваю куртку, застёгиваю молнию. Я уже давно привыкла к тому, что под моей курткой самая настоящая «жилетка из ножей». С годами я научилась надевать ремешки так, чтобы при ударе они не врезались в мою кожу и не протыкали плоть. Да, и такое бывало, а кому сейчас легко?.. Мойра вызвала меня… лично. Это стало причиной, почему я отозвалась почти сразу. Она редко прибегает к тому, чтобы связаться с кем-либо лично. Несмотря на то, что она очень хорошо относится к членам своей организации, она всё равно редко одаривает их своим присутствием. Каким-то совершенно глупым людям в голову приходило, что она просто себе сидит на верхушке здания да попивает кофеёчек из чашечки, глядя на прекрасные виды из своего окна… да если бы. Как не прихожу к ней — на её столе самый настоящий бардак, состоящий из стопок бумаг. На стенах у неё доски с планами по тем или иным операциям. Кругом куча информации и всё не только на стенах, но и в её голове. Для общества — она злодейка, поэтому жить среди людей и не попадаться, скажем так, задача не из лёгких. Так вот, продолжим. Она вызвала меня лично и сказала, что дело чрезвычайной важности. Откликнувшись на её зов, я встречаю её снова. Спустя неделю с лишним. Я думала было, что меня оставят в покое, но… … она попросила меня о защите. Защите некой Мотидзуки Мико. Мойра сказала, что появился крайне опасный человек и он охотится за ней. На мой вопрос, почему её волнует эта девчонка, ведь она совсем новобранец, она молча смотрела мне в глаза. Спустя какое-то время она выдала фразу таким голосом, словно не принадлежащим ей. — Я не прощу себя, если с ней что-то случится… — сказала она отрешённо от этого мира. Брови её нахмурились, а глаза взблеснули огнём. Она, как и обычно, презрительно прищурилась, но затем отвела взгляд, — … и не только себя, но и того, кто посодействует этому. Тогда по моей коже прошёлся табун мурашек. Сама по себе Мойра крайне пугающая. Не то, чтобы она была по-настоящему злодейкой, да и плохого она ничего не делала, но… в ней было что-то пугающее, но завораживающее. Она пугала и притягивала. Этим она заманивала к себе людей. Так я попала к ней в ловушку. Да, я чёртова рабыня, девочка на побегушках. И мне это нравится. Мне нравится сила, что развила она собственноручно. Мне нравится, что я нахожусь под долей покровительства такой, как Мойра. У неё есть свои взгляды на жизнь, свои принципы и у неё достаточно силы воли, чтобы воплотить желаемое в реальность. С этими мыслями я выхожу из комнаты и понимаю, что в коридоре погас свет. Включаю фонарик на телефоне и следую вперёд. В конце показывается мальчишка в зеленом костюме, держащий свечку, то и дело нашептывающий проклятья на того, кто снова не уследил за электричеством. Он довольно-таки специфичен. Вроде и совсем юнец, ребячащийся, словно ему не двадцать, а всего пять лет, но иногда в его взгляде горит что-то, схожее с мудростью. Новая ли это стадия тупости или настоящая мудрость — я не знаю, однако несмотря на его детское поведение, он ночами зачитывается в библиотеке романами. Конечно, он читает и свою эту мангу, принятую в Японии, как отдельный вид искусства, но всё же отдаёт предпочтение классике. Он — самый настоящий клоун, читающий серьёзные книжки, да и ведёт себя, как ребенок со старческим синдромом. Такой противоречивый, что и слов не находится. Свет фонарика телефона озаряет впереди находящиеся объекты голубым светом. Тогда я натыкаюсь на эту девчонку. — Что ты тут стоишь, как вкопанная? — обращаюсь я к ней. Она медленно поворачивает ко мне голову, улыбаясь, как безумка, — Господи Иисусе, что за рожа. Что с тобой такое? — Не знаю, — растерянно отвечает она, после чего её лицу возвращается каменное выражение, — Вы готовы? — киваю. Дальше мы идём вместе.***
Сегодня мы должны патрулировать западный район. Как сказала Мойра, там и был найден тот самый человек, угрожающий Мико. Она решила использовать девчонку в качестве приманки? Нет, не думаю. Точнее, это так оно и есть, но она под надёжной защитой. Никто не знает, что все лучшие силы сегодня были направлены именно сюда. Айзек, Ёко, я, Жанна и сама Мойра. Все мы прибыли сюда, чтобы найти этого человека и защитить девчонку. Что же в ней такого важного?.. С этой мыслью я оборачиваюсь на неё, когда мы идём по тёмному переулку. В её глазах ни проблеска какой-то живости. Каменное выражение лица и глаза без какой-либо доброжелательной эмоции. Ещё с прошлой нашей встречи я заметила, что её радужка переливается каким-то пурпуром. Он не слишком заметен, однако в какие-то моменты её глаза прямо-таки сверкают этим цветом. — Что такое? — спрашивает она. Я фыркаю и отворачиваюсь, глядя вперёд. — Да так, — протягиваю я беззаботно, — думала кое о чём… неважно, — позади раздаётся цоканье языком. — Вы расскажете мне, что за жидкость или нет? — вновь задаёт вопрос она. Я вздыхаю, затем поворачиваюсь к ней. — Ты действительно хочешь знать это? — усмехаюсь, но на это она лишь кивает, — Окей, без проблем, но для начала… — присаживаюсь на стоящую железную лестницу, — Уясни одно, девчонка: то, что я сделала ради тебя нечто подобное — значит, что я выказала либо почтение, либо просто мне любопытно. Дай сюда флакон, — командую я, выставляя руку вперёд, подняв ладонью вверх. Девушка порылась в кармане тканевой куртки, найдя флакон, после чего положила мне его в руку. Взяв тёплое стекло с жидкостью, начинаю крутить и вертеть его на свету садящегося солнца. Красная жижа перетекает равномерно и плавно. Даже не открывала. Пускаю смешок. — Скажем так, — начинаю я, подбрасывая его ей. Она ловит налету, — эта штука даст тебе ответы на вопрос, что с тобой происходило в Р.Ц.П. Тебе стёрли память, девчонка, а я дарю тебе возможность вспомнить всё… — встаю с лестницы, подходя к ней в упор, — но тебе решать, хочешь ли ты знать всё. — Странные слова вырываются из Ваших уст, Мария-сан, — усмехается она, — Если эта жижа, о происхождении которой Вы так и не обмолвились, может вернуть мне память, что мне вроде как стёрли, то… почему я должна думать, что этого не стоит делать? Я пожимаю плечами, расплываясь в улыбке. — Ответы на вопросы не всегда хороши. Иногда лучше не знать правды ради собственного же блага, — разворачиваюсь и иду дальше, постепенно ускоряясь, — но, как я и сказала, тебе самой стоит решить, как лучше поступить. Девчонка проследовала за мной, не сказав ни слова.*В это же время*
На высоте одного из зданий стоял человек. Мужчина с угольно-чёрными волосами стоял на чём-то, схожим с бордюром. Он тихо смеялся сам себе, глядя сверху вниз на девушек. Он смотрел на ту что была позади. Голубые глаза, больше похожие на серые, сверлили спину девушки и её затылок. Мужчина безумно улыбался, глядя ей вслед. Переходя спокойной, вальяжной походкой, с крыши на крышу, он следовал за девушками, пока не заметил впереди себя два силуэта. Широкоплечий мужчина и, вроде как, какая-то старуха. Мужчина помялся и предпочёл скрыться в тени одной из водонапорных башен. В метрах трёх от мужчины и в самом деле прошёл широкоплечий мужчина с бородой и седыми волосами, а с ним старушка с явно крашенными чёрными волосами, которая на ходу расчёсывалась. — Ёко, мы на важном задании, — подал голос мужчина, глядя на низенькую старушку, что всё никак не могла угомонить непослушную прядку чёлки, — нам сейчас некогда прихорашиваться. — Тебе, амбалу, это и не поможет, — язвит она, прилизав прядку, — а вот мне, даме, не полагается ходить, словно обезьяне крашенной. Мужчина усмехнулся, но не из-за шутки женщины, а, скорее, собственным мыслям. Они прошли мимо. Мужчина, что таился в тенях, прищурился. «А это ещё что за два кретина?» — подумал он про себя, уже выходя из темноты. Он посмотрел в сторону переулка, что теперь уже пустовал. Ругается себе под нос, — «Неважно. Найти не так уж и сложно. Не думаю, что она ушла так далеко…» И всё такой же вальяжной походкой, словно под выдуманную им же музыку, следует вдоль переулка.POV Тодороки Шото
В последнее время Минэко стала себя вести ещё куда более странно, чем раньше. Ранее она просто сидела дома и ничего не делала. Приходила только на занятия в академии и всё. Теперь же… её не бывает дома до ночи. Об этом я узнал от Юно Мотидзуки. Не так давно она позвонила мне и спросила, не со мной ли Мико. Также она поделилась со мной своими переживаниями о том, куда пропадает её дочь… точнее, племянница. Она является домой с синяками и ссадинами, которых, к слову говоря, я не замечаю на практике. После каждой, так сказать, вылазки, нас с ней осматривает личный врач Старателя, который контролирует наше с ней состояние. Он фиксирует любой синячок, но суть в том, что Минэко за всю практику не получила ни одного. Сегодня она весь день теребила свою сумочку, постоянно что-то проверяла. За Минэко ранее не наблюдалось такого волнения. Она всегда была холодной, отстранённой, а в остальном она была просто пассивно агрессивна. Не могу не отметить и того, что от неё прямо-таки веяло (да и веит до сих пор) аурой уверенности. Её взгляд смотрит без доли сомнения куда-то вперёд и даже в этой ситуации, произошедшей в городе, она не мешкалась. Конечно, само собой, я не считаю, что она поступила правильно, рискнув жизнями людей, но я был восхищён её уверенностью. Возможно, я не стал читать ей лекции потому, что не мог понять, рассчитала ли она всё до мелочей или… … или я просто слишком привязался к Мико, чье лицо теперь принадлежит Минэко. Не могу себе простить того, что не смог помочь ей и не смог предотвратить появление её второй личности. Иногда я думаю: не вышло бы всё лучше, расскажи я тогда Мико в столовой обо всём сразу?.. Тогда, когда Юуэй скрывали от неё всё, а я отказался давать ответы. Наверное, именно тогда она надломилась… — Я не могу тебе сказать. — Почему? — На это есть свои причины. Вздыхаю и продолжаю следить за ней.***
POV Минэко
До конца я так и не поняла, что имела в виду Мария. Мы продолжаем блуждать по переулкам, а я лишь смотрю на булькающую во флаконе жидкость тёмно-красного цвета. Она так и не дала мне точного ответа на вопрос, что это такое. Однако то, зачем это нужно, меня заинтересовало. Хотя на самом деле, меня больше заинтересовало то, какие воспоминания должна восстановить эта жидкость. В голове проигрываются моменты из Р.Ц.П. Не могу вспомнить отчётливо, что же происходило это время. Всё будто бы в тумане… Сначала мне казалось, что это связано с тем, что теперь телом владеет не Мико, а я, но, как оказалось, нет. Дело в стороннем вмешательстве. Загадкой теперь лишь остаётся, кто решил стереть мне воспоминания и зачем. После этой вылазки я приму эту жидкость. Плевать, что это такое. Марии нет смысла меня гробить, ибо она под крылом Мойры. Если со мной что-то случится, то именно её голова полетит с плеч. Ладно. Тому, чтобы я узнала обо всём с Р.Ц.П, суждено случиться. Всё это лишь дело одной секунды, когда я открою этот флакон и выпью содержимое. Так или иначе, — это тело… оно не моё. И если я умру, то значит так тому и быть. — Мария-сан, — начинаю я, смотря ей в спину, — Вы не знаете, что это за человек был тогда? — В переулке? — вопрошает она, даже не замедлившись, — Нет, не знаю. — У меня есть опасение, что он знает о нас. О том, кто мы такие и всё такое. — С чего такие доводы, девчонка? — задает ещё один вопрос она. Я понимаю, что если вывалю ей те подробности про то, что он назвал моё имя, не двигая губами, то всё будет потеряно. Если Мария узнает о его некоторой заинтересованности во мне, то тогда вылазка мне светит только в Макдак через дорогу, не более. И то под её надзором. — Интуиция, — коротко отвечаю я, — она меня редко подводила. Она недоверчиво фыркает. — Держи свою «интуицию» при себе, — раздражённо произносит она, — а иначе твоя голова полетит с плеч. Не от моей руки, конечно, хотя… — Поняла-поняла, Мария-сан… — протягиваю я. Ещё какое-то время мы опять же прошли молча. Мы блуждали по пустым тёмным переулкам, залазили на какие-то здания. Всё было, как обычно. Ничего интересного в этих вылазках я не вижу. Говорят, что этот район самый опасный, однако… пахнет враньём, ибо даже мой двор будет побеспокойнее: то кто-то подерется за песочницу, то начнутся разборки среди малолеток. Вздыхаю. — Никогда не пойму ваших этих японских традиций, — задумчиво проговорила Мария, поправляя лезвие на повязке левой руки. Я окидываю её взглядом. — Вы же не с Японии, получается… — притворяюсь глупой. Ну, то есть Мико. — Какая ты догадливая, — ядовито усмехается женщина, слегка повернувшись на меня. Ну да, по её внешности не сказать, что она не японка равняется тому, чтобы быть кромешным дебилом. — Так откуда же вы? — поддельный интерес. — Россия, — выплёвывает название своей страны, — когда-то была процветающая страна. Ровно до момента появления причуд. И раньше было беспокойно из-за преступности, хотя всё как-то держалось наплаву, но затем всё пошло коту под хвост! — я не до конца поняла последней её фразы. Коту под хвост?.. Она смотрит мне в глаза и находит в них непонимание, — А, извиняюсь, в Японии таких фраз нет. Ну, скажем так, всё стало хуже. — Преступность повысилась по всему миру, не только в России, — предоставляю ей факты. — Тц, — цокает она, — само собой. Однако в России всегда были люди, которые обходили правила. Будь то самая невинная овечка, грех за ней всё равно числился. Какой-то да числился. После появления причуд все «сорвались с цепей». Их внутреннее эгоистичное и злобное «я» вылезло из них, развязав руки… — попутно мы с ней залазили на лестницу. Нам открылся вид на ночной город: тёмно-синее небо, освещаемое большой полной луной, а также бесчисленное количество огоньков в городе, — Только в больших городах, вроде Москвы или Санкт-Петербурга было более менее спокойно. Все же туда стекались из покон веков. Столицы ведь. — А вы? — А что я? Мы жили в более маленьком городе, незначительном. Однако только о нём в новостях и трепались. Мол, самый преступный город и всё такое. Вот только, кто направил к нам героев? Никто. Просто трепались. — И никто?.. — Никто, — Мария поняла, о чём я, — никто, кроме моей матери. По иронии судьбы, геройство её и погубило. Я прониклась ненавистью не только к лицемерным героям, но и даже к своей родине, что, скорее всего, до сих пор полнится такими мерзкими лицемерами, жаждущими лишь выгоды. — Вас с Мойрой прямо-таки роднит позиция о героях, как погляжу, — подмечаю я, уже забравшись на крышу здания и подавая руку женщине. — Есть такое, — не отрицает она, принимая помощь, — но назвать себя шестёркой Семьи я не могу. Так или иначе, я верна лишь Мойре за то, кем она является и что делает. Семья — для меня ничто, но Мойра — последний оплот надежды. Однажды она перевернёт этот мир и я верю в это. Я буду той, кто будет пробивать ей этот путь… собственными руками. В глазах женщины было восхищение. Оно отражалось вместе со светом луны, звёзд и огней ночного города. — Не подумай, что я фанатик, — продолжила она, — но я считаю, что цели Мойры благородны. Она пережила столько лишений, боли и горечи, а осталась наплаву. Стала сильнее. Я восхищаюсь ею и именно поэтому готова исполнить любой её приказ. Чёрные прямые волосы обрамляли её лицо, а серые глаза сейчас не казались такими мертвенными и безжизненными. Сейчас они, словно светились во тьме. Поднявшийся ветер стал развевать волосы женщины, разнося приторно-сладкий аромат её духов. Едва заметно я поморщилась, но, казалось, что я запомню её лицо навсегда. Внутри что-то кольнуло и перед моими глазами предстали фрагменты. Женщина. Больничная койка. Лезвие. Кровь. Скитание. Аэропорт. Япония. Драки. Блеск заточенных лезвий ножа. Грязь. Решётка. Мойра. Свет. Я услышала голос, но Мария не размыкала своих губ. Голос раздался в моей голове эхом. Правильный ли путь я избрала?.. Когда я была маленькой, то мечтала стать героем, а теперь я злодейка, но… не чувствую вины. Мама, дай мне знак, хотя бы один… скажи мне, правильно ли я поступаю?.. Внутри что-то вновь кольнуло и задрожало. Мико. Она хотела стать героем?.. Да ведь?.. Да… она мечтала стать героем. С самого детства. Я не понимала причины, не видела смысла в её рвении, но теперь… Она с детства видела пример для подражания. Она видела героев, что раз за разом спасали людей, светились по телевизору, видела всё это в блёстках. Девчонка загорелась желанием быть такой же, как они, но не представляла, как это тяжело и опасно. Ей было интересно. Это было любопытство. Поступила в академию и увидела всю эту «кухню» изнутри, но ничуть не испугалась. Её вера не пошатнулась, а лишь была усилена. Она видела себя только героем, ибо её чувство справедливости мучило её изнутри всё это время, с самого детства. Её сковывала неуверенность в своей причуде. «Маскарад». Губы мои невольно разомкнулись. — Мария-сан, — обращаюсь я к женщине, подавшись вперёд на один шаг, а затем и на два, — если Вы делаете что-то, полагаясь на своё чувство справедливости и восхищение, — это правильно. Дорога, что Вы избрали, терниста и крива, она темна и полна опасности, не спорю. Вы выбрали такую жизнь, ибо светлая и позерская жизнь героев слишком отвратительна Вам. Я разделяю Вашу позицию и понимаю Вас. Вы — пример для восхищения, потому что не отступились до сих пор от своих принципов и идеалов, даже когда СМИ говорят обратное. Женщина смотрела на меня всё это время, не говоря ни слова. Казалось, что сейчас её глаза наполнятся слезами. — Ваша мать была героем, — продолжаю я, — поэтому это передалось и Вам. Необязательно иметь лицензию, чтобы спасать людей. Вы — герой. Мария отвернулась, а волосы ударили ей по лицу. Спустя несколько секунд она подняла голову к небу и звонко засмеялась. Казалось, что её безумный смех был слышен на всю округу, особенно, если учесть, что мы стояли на крыше. Звуки доносились словно из внутренней колокольни её души. — Ты не так проста, Мотидзуки Мико, — произносит она, усмехнувшись и, наконец, успокоившись, — то ходишь с каменным выражением лица, вызывая мурашки по всему телу, то говоришь такие слова. Я почти растаяла… — смотрит на меня через плечо, — Что ж, мне кажется, что не стоит медлить с содержимым того флакона. Киваю. Достаю фиал, слегка потряхивая его. С трудом, но открываю его, поднося к носу. Сразу же врезается запах какой-то кислятины. Выжидающе смотрю на Марию. Она кивает. Киваю в ответ. Выпиваю содержимое спустя столько времени ожиданий. Тёплая жидкость достигает языка, спускается вниз через горло. В моём рту остаётся неприятное металлическое послевкусие. Внезапно меня будто прошибает молнией. Вытираю тыльной стороной ладони губы, смотря на алые капли, оставшиеся на коже. Это… кровь?..