POV Тодороки Шото
Я не знаю, стоит ли ей говорить о том, что сейчас я виделся со своей матерью, что всё это время заперта в психушке. До того, как я увиделся с ней, я всё время возлагал на свои плечи огромный груз, вместо надежд на то, что я смогу стать настоящим героем. Я чувствовал себя виноватым всё это время, а отца я и вовсе ненавидел. Признаться честно, его я и сейчас не переношу. Так же ненавижу. Однако, после встречи с мамой спустя такое длительное количество времени, мне стало намного легче. Легче от её лёгкой милосердной улыбки, от добрых глаз, от белых блестящих волос, которые я частично, так скажем, унаследовал от неё. Именно та часть меня, что принадлежала ей, не давала всё это время мне кануть в бездну и не бросить начатое, а именно, становление героем. Мама сказала мне, что я не виноват в произошедшем. Я не верил ей, сбрасывая всё на материнский долг, но… она сказала, что так сложились обстоятельства и мне не надо себя винить в этом. Она сказала, что нужно принять произошедшее, чтобы двигаться дальше и приближаться к своей мечте. Также, она напомнила мне тот разговор давным-давно. Тот разговор, когда она прижала меня к себе после очередных выпадов отца и сказала: «Шото, ты ведь хочешь стать героем?». Я никогда не хотел становиться героем, как мой отец, ибо считал и считаю его лицемером. Герой в обществе и тиран в семье. Ни за что. Потому уже тогда я провёл для себя черту, за которую я никогда не перейду. Я хотел и хочу стать таким героем, каким хочу быть именно я, и в котором люди будут видеть опору, а близкие люди — верного товарища. Теперь же я думаю, стоит ли мне рассказывать о своих переживаниях Мико. Не станет ли она относиться ко мне иначе? Я имею в виду, хуже. Она, наверное, видит во мне образцового будущего героя, ибо я сын героя номер два и учусь в самой престижной академии Юуэй, а ещё мне теперь навесили это звание… Второе место в Спортивном Фестивале. На меня возлагают большие надежды и потому я не хочу ничего рассказывать Мотидзуки, чтобы не рушить в её глазах этот образ, что я создал своими действиями и словами. — Но теперь? — Теперь всё будет иначе. Мне вспомнились те слова, что я произнёс. Теперь же я поднимаю на неё взгляд. Она смотрит на меня щенячьими глазами, обеспокоенно хлопая ресницами. Она выжидает ответа, который я боюсь ей дать. Она может меня оттолкнуть. Оттолкнуть вместе с моими проблемами. Я никогда не доверял людям по одной лишь причине: их моя жизнь не касается. Но теперь с ней… с ней всё как-то иначе, но причина всё же есть. — Шото, — начала спокойно она, глядя мне в глаза, — прошу, расскажи мне. Если это гложет тебя, то лучше скажи. Нет, я не хочу на тебя давить, но также и не хочу, чтобы ты потом из-за этого страдал, — она приложила свою ладонь, как говорится, к сердцу, — если ты думаешь, что меня не волнуют твои проблемы, то ты глубоко заблуждаешься. — А ты изменилась, — вырвалось у меня. Я слегка усмехнулся, а на её лице появилась некоторая обеспокоенность. Наверное, подумала, что в плохую сторону. На самом деле, она и впрямь изменилась. Когда мы только-только познакомились, тогда, в классе, когда она впервые в меня врезалась, что она очень любила и любит делать до сих пор, судя по всему, она показалась мне какой-то чрезмерно радостной и болтливой. Она была слишком открытой и при этом рассеянной. Эти качества я очень не любил и не люблю в людях, но даже тогда в ней было что-то отличающее, потому я продолжал за ней наблюдать. Когда в её жизни стали происходить все эти ужасные события и правда о её семье вскрылась, в ней не были заметны какие-то резкие перемены. Она оставалась такой же, однако… бывали моменты, когда её радостная маска трескалась. Тогда я видел её слёзы, озадаченное выражение лица и беспокойство. Тогда я и стал понимать, что она вовсе не одна из тех кукол, что всю жизнь ходят с натянутой улыбкой. Она тоже человек со своими проблемами. Шло время и она приобретала некоторый опыт, как и все мы, но на ней это сказывалось сильнее. И даже несмотря на это, она не сломалась. Но теперь… Когда та девчонка в коридоре врезалась в меня и стала спешно извиняться предо мной, она мне очень сильно напомнила Мотидзуки в первый день. Когда же Мико открыла дверь и посмотрела мне в глаза, она была такой же, но в то же время, она уже стояла гордо. Её взгляд стал более живым, нежели обычно. Мне стало казаться, что, скорее всего, это произошло благодаря как раз-таки всем этим событиям. Знаете, это вроде как, когда у тебя в жизни много плохого и ты начинаешь ценить любое хорошее. И как бы ей не было сейчас плохо, я искренне рад, что могу хоть как-то ей помочь справиться со всем этим. Теперь она уверенно смотрит мне в глаза и говорит, что ей не безразлична моя жизнь. И впрямь… изменилась.POV Мотидзуки Мико
— И вот она, полная решимости, самонадеянно требует ответа… — театрально растянула Минэко, полулёжа расположившись на подоконнике и глядя то на меня, то на Шото, который продолжал смотреть мне прямо в глаза. И всё же, его гетерохромные глаза до сих пор заставляют меня содрогаться. Нет, это вовсе не ужасно, но… мне всегда было не по себе. Это, наверное, меня и привлекало в нём. — Хорошо, — ответил он, откинувшись на спинку стула, — помнишь мою реплику об отце-монстре? — я киваю, вспоминая обрывки разговоров перед Спортивным фестивалем и после него, — А знаешь, почему я так сказал? — на самом деле, я подозреваю, но не хочу самонадеянно ставить свои теории в графу «истина», потому пожимаю плечами, продолжая слушать, — Потому что с четырёх лет он силой заставлял меня тренироваться, чтобы стать сильнее. Сильнее настолько, чтобы в конце концов стать героем номер один, — моя теория оказалась верна, но я всё же нервно сглатываю, ибо это было далеко не всё, что Шото хотел мне сказать, — По этой причине детство у меня было не самым радужным. Моя мама всё это время была рядом и была моей опорой, но однажды… — он касается ладонью своей левой части лица, где был шрам. Не может быть… — Она… — вырвалось у меня шёпотом. Я вовремя успела заткнуться. Его мама и оставила этот ожог?.. Шото кивнул. — Она прыснула в меня кипятком, за что отец отправил её в психушку, где она и по сей день, — я содрогнулась. В соседнем крыле мама Шото? Она прыснула в него кипятком? Но… — Но почему?.. — Она видела во мне не столь своего сына, сколь отражение мужа-тирана, — ответил он уверено. Это было ужасно, — но… Она не была виновата, — он убрал ладонь от лица, скрестив руки на груди, — Отец настолько мучил меня и мою мать, что пыталась меня вытянуть из всего этого, что она просто стала сходить с ума и вот однажды и произошло это. — Это ужасно… — опускаю взгляд. Я чувствовала, как содрогаюсь от всех этих слов. Никогда бы не подумала, что у Шото было столь сложное детство. — По этой причине я и не мог прийти к тебе, — я вновь поднимаю на него взгляд, — я чувствовал себя виноватым и, находясь неподалёку от психиатрической больницы, мне уже было паршиво на душе, не то, что если бы я зашёл сюда. Однако, — он сделал краткий вздох, — сейчас я был у неё. Мои глаза распахнулись до невероятных размеров, как показалось лично мне. — Сначала я очень боялся, что она не хотела меня видеть, но… — он задумался, — она обняла меня. Слабо, но всё равно было так тепло, как и раньше, в детстве. Она сказала, что чувствовала и чувствует себя виноватой за это. Увидев мой ожог, она помрачнела в лице, ибо она не застала того времени, когда мне сняли бинты. Тогда на душе было так паршиво, но я не смог выдавить ничего, кроме как, что это не её вина, — он нахмурился, — но в этом и вправду нет её вины. Всё так сложно. Он чувствует виноватым себя, а она себя. Один лишь только Старатель, наверное, наплевал на всё это. В моих глазах герой номер два опустился ниже плинтуса, в подвал Преисподней. А ведь я когда-то его считала столь добрым и милосердным героем. Это ужасно. Я не знаю, что можно сказать, чтобы хоть как-то подбодрить Шото. Ему тяжко даётся говорить мне об этом, я вижу это по его выражению лица. — А мне нравится… — вырвалось у меня почти шёпотом. Я почувствовала на себе непонимающий взгляд Шото. Указываю на свою левую часть лица, намекая. — Он… тебе нравится?.. — растерянно проговорил Тодороки, удивлённо приподняв брови. Я неловко киваю, — Не надо лгать мне, чтобы утешить. Людям мерзко на него смотреть и они пугаются его. — Я не лгу! — возразила я, — Это правда! Я с самого первого дня не видела в нём ничего мерзкого и никогда не пугалась его! Я всегда видела в нём что-то притягательное и особенное, уж не знаю, как остальные, которые и прыщей на лице могут шарахаться! — я уже с трудом дышала, ибо всё это я выпалила на одном дыхании. Шото смотрел на меня, наверно, как на идиотку. Внимательно, изучающе. Прям как на крыску за стеклом. Мне сразу стало неловко и я покраснела. — Удивительно, — сказал он. — Что? — Ничего. Классный ответ. Спасибо, Тодороки! И только сейчас я поняла, что Минэко испарилась.***
— Я зайду завтра? — спросил он, уже уходя, так как время посещений подошло к концу. — Да, конечно! — заулыбалась я. Он одобрительно кивнул, выходя за порог. — Ну тогда… — он хотел что-то сказать, но я взяла его наполовину перебинтованную ладонь правой руки, вопросительно глядя на него, — Упал, — ответил он. — Ты? Упал? Да я скорее тест по японскому языку бы написала на высший балл, чем ты упал! — После Спортивного Фестиваля так и не зажило, — он стал смотреть в пол, лишь бы не пересекаться со мной взглядом. — Тодоро-о-о-о-ки… — протянула я, не выпуская ладонь из рук и наклоняясь так, чтобы заглянуть ему в глаза, что были направлены вниз. Мне это особо не составляло труда, ибо… рост, фигли, — А Исцеляющая Девочка?.. — После твоих этих баек и рассказов я сам к ней иногда побаиваюсь ходить, — опять прячет взгляд. — Ну ты и дурачок, хах! — рассмеялась я, продолжая держать его ладонь обеими руками. — Сама-то, — процедил он. И я вновь рассмеялась. — Ладно, иди, а то потом тебя точно не пустят, потому что нарушаешь режим, — улыбчиво ответила я, отпустив его ладонь. Он кивнул и, попрощавшись, ушёл. Закрываю дверь и иду к койке. Минэко сидела на стуле, на котором сидел Шото, закинув нога на ногу и прикрыв глаза. — Что ты на это скажешь, м? — ехидно поинтересовалась я у Минэко. На это она нахмурилась, так и не открыв глаза. — Он солгал тебе, — резко ответила она. Я вопросительно посмотрела на неё. Она открыла глаза и посмотрела на меня своими пурпурными глазами с мельчайшими зрачками, будто бы выражая агрессию. — Его рука… — продолжила она, — Это не после Спортивного Фестиваля. — Откуда ты знаешь? — Оттуда же, откуда и ты, — сначала я не поняла, о чём она, но затем… Перед глазами стали пролетать обрывки воспоминаний. Бакугоу победил Тодороки и тот потерял сознание, после чего его направили к Исцеляющей Девочке, где полностью залечили раны. К тому же, после Спортивного Фестиваля прошло приличное количество времени и даже если бы врач Юуэй пропустил какую-то царапинку (что мало вероятно), то она бы уже давно более менее зажила. — Тогда… — растерянно начала я, — почему у него бинты на руке?.. Минэко пожала плечами, а мне теперь остаётся лишь догадываться.*Ранее в этот же день*
— Я тебе сейчас башку оторву, виноградоголовый дебил! — разорался Бакугоу, хватая Минору за фиолетовые курчавые волосы, что липли к рукам за счёт причуды. На это Катсуки ещё больше начал злиться, но уже с презрением и отвращением. — Успокойся, Бакугоу, — начал Иида, как всегда пытаясь оттащить своего одноклассника от жертвы. — А какого хрена он везде разбазаривает, что Мотидзуки в Реабилитационном Центре Причуд, а?! — разорался он ещё больше, уже сдавливая голову Минору, на что тот стал верещать, — Эти уроды с параллели теперь будут думать, что она ненормальная! В это время подошёл Тодороки, который услышал эти вопли. Одноклассники испуганно посмотрели на него, ибо они не хотели, чтобы тот слышал. «Катсуки — дебил…» — подумала про себя Мино Ашидо. — Ха, слышал, что сталось с этой неформалкой из класса героев 1-А? — начал один другому, второй пожал плечами и вытаращил свои глаза, ожидая продолжения, — В психушку упекли! Ха-ха! — Да ладно-о-о! — протянул второй. — Правда-правда! Я слышал это от её одноклассника! — Того мелкого-то? — первый закивал на предположения второго. Это происходило после сбора учеников Юуэй для обсуждения результатов Спортивного Фестиваля, потому и было возле Академии. Что было ещё более «распрекрасным», так это то, что эти два парня и были теми самыми, кто пытались травить Мотидзуки после того, как она покрасилась. — Ещё не надоело?.. — послышалось у них из-за спины. Леденящий душу голос стал причиной появления мурашек двух парней из класса 1-В. Они дважды наступили на одни и те же грабли, потому паника охватила их. — Ты?.. — испуганно проговорили они, — Нет-нет-нет! Мы ничего такого не имели в виду, — первый стал махать руками, в знак отрицания. Тодороки будто пропускал всё это мимо ушей, медленно подходя к парням, они же поспешили попятиться назад. — И что же ты сделаешь нам?! — разорался второй, — За свою-то эту больную неформалку! Опять заморозишь нас, да?! Как бы не так, двумордый! — Заморожу?.. — Тодороки флегматично поднял брови, — Нет. Звук удара. Второй был повален на землю, но во время удара он выпустил «шипы». Это была его причуда. Эти самые шипы задели руку Тодороки, которой он и нанёс удар. Его кисть была повреждена и истекала кровью, но он не подавал виду, будто его это беспокоит. Хотя, на тот момент его это и не беспокоило. Он поднял безэмоциональный взгляд на первого, что ошарашенно смотрел на своего лежащего на земле друга, после чего поднял на Шото испуганный взгляд. — Не надо, пожалуйста! — Не надо?.. — продолжал безэмоционально и пусто говорить Тодороки, — Говорить того, чего не знаете — не надо. А верить малоросликам — дело гиблое, — намекал на болтливого Минору, — В любом случае, я предоставляю тебе выбор из трех вариантов. Первый, — первый палец, — я могу ударить тебя, как его. Второй, — второй палец, — я могу заморозить тебя, как в прошлый раз, — он сделал некоторую паузу, после чего показал уже третий палец для подсчёта вариантов. Сделал он это медленно и гордо, — Третий… — он поднял пугающий взгляд на своего оппонента, — я подпалю тебе часть одежды и ты пробежишься перед своими одноклассницами без штанов, если не без трусов. Лежащий на земле парень кое-как встал, держась за челюсть и вжимая в себя шипы, после чего принялся бежать. Его друг последовал примеру и тоже устремился прочь. — Тц, — Тодороки цокнул языком, глядя на свою руку, с которой стекала кровь.***
Шото спускался по лифту, глядя на свою руку. Он думал о том, что чуть было не попался. Благо, на эти темы Мотидзуки не столь проницательна, сколь на другие. Как только лифт прибыл на назначенный этаж, Шото вышел из него, а мимо него прошла девушка чуть ниже его ростом, на которую он вовсе не обратил внимания из-за собственных мыслей. Но вот она… она обратила на него внимание сразу. Русоволосая окинула его взглядом, после чего зашла в лифт. — То-до-ро-ки… — произнесла по слогам Иноэ, нажав кнопку, после чего слегка приподняла уголки губ прежде, чем двери лифта закрылись.