(Не)идеальный...

      Двемерский паук, повинуясь движениям короткого посоха в руках у Айкантара, сделал несколько неуверенных кругов по лаборатории и замер.       – Впечатляет, – оценил Ондолемар. – А что он ещё может?       Не то чтобы он действительно был впечатлён, но почему бы и не продемонстрировать интерес?       – Ну... – Айкантар смутился. – Пока только это. К тому же управляющий блок вынесен вовне, – он покачал посохом, от чего паук переступил вправо-влево, – а должен быть внутри. Но мы пока не разобрались с распознаванием «свой-чужой»...       – Из-за чего уже дважды получили от мастера эпических... люлей, – мрачно вклинился Эларан, копающийся в какой-то совершенно неопознаваемой штуковине, стоя к ним спиной.       – За что?       – За едва не разнесённую лабораторию, – виновато развёл руками Айкантар.       Ондолемар с любопытством проследил, как повинуясь этому движению – посох-то Айкантар по-прежнему держал в руках – паук шустро рванул в сторону ничего не подозревающего Эларана.       – А ты думал, что... Ай, чтоб тебя! Айкантар! – рявкнул он, когда разогнавшийся паук врезался ему под колени, и ухватился за стол, чтобы удержаться на ногах.       Благо, стол был каменным.       – Прости, – вновь развёл руками Айкантар.       Ондолемар торопливо заткнул рот кулаком, видя, что паук снова пошёл на таран.       – Да мать твою так! – завопил Эларан, увернувшись. – Айк! Брось ты нахрен эту штуку!       – Сейчас я его отключу, – выпалил Айкантар. – Сейчас...       Вот только второпях он сделал явно что-то не то, потому что паук вдруг окутался сетью мелких молний и Эларан, попытавшийся отбросить его от себя пинком, взвыл, получив ощутимый разряд, и заскакал на одной ноге. А наблюдающий за двумя горе-изобретателями Ондолемар снова поспешно заткнул рот кулаком, чтобы не расхохотаться.       – И что это было? – мрачно осведомился Эларан, допрыгав до скамьи, на которой сидел Ондолемар, и разминая пострадавшую ногу.       – Не знаю, – отложив наконец злополучный посох, признался Айкантар. – Я его отключить пытался.       – Правда, что ли? – голос Эларана был полон скепсиса.       Паук не отключился. Это было ясно даже Ондолемару. Он стоял, слегка покачиваясь на неловко расставленных ногах... и продолжал искрить.       – Ну, – рискнул подать голос Ондолемар. – По крайней мере, он стоит на месте...       – Ну прости, Эль, – повинился Айкантар.       Тот вздрогнул. Но тут же отмахнулся:       – А, забудь. Я уже привык, что ты распездал рассеянный...       Ондолемар, не успев сдержаться, громко хрюкнул. Впрочем, здесь он мог себе это позволить: солдаты, приставленные его охранять – и, разумеется, шпионить за ним – в лабораторию Колсельмо с некоторых пор не допускались. Конкретно – с того самого дня, когда умудрились развалить двемерского центуриона, уронив его на Ондолемара, который ещё не оправился после того, как получил рукой все того же центуриона по голове, и попросту не сумел увернуться. Хорошо ещё, что обошлось без переломов и повторных сотрясений...       Как возмущался Колсельмо... На Айкантара просто жалко было смотреть. А как орал Эларан... Ондолемар потом нашёл стену, на которой стражники Подкаменной крепости угольком записали самые сочные выражения. И мстительно стёр, пока никто не видел. Потому что часть из записанного была адресована лично ему. Справедливо адресована, чего скрывать, но... Хотя это не слишком помогло, как показал подслушанный позднее отрывок разговора... точнее, очередной склоки ярла Игмунда с Тонгвором Серебряная Кровь. Но удовлетворение от тайно совершенной пакости он все же получил – физиономии стражников, обнаруживших, что их художества кто-то стёр, были непередаваемы.       Эларан же, вытащив Ондолемара из-под груды двемеритового лома, углядел в произошедшем неприятную закономерность. И посоветовал ему некоторое время в лабораторию Колсельмо не заходить. Хотя бы пока они не соберут этого злосчастного центуриона. Эларан конечно, применил совсем другой эпитет... но это же Эларан. Ондолемар тогда совета послушался. Правда, большей частью потому, что Колсельмо при каждой встрече смотрел на него, как на злейшего врага.       Центурион был в итоге всё-таки собран и даже установлен на специальном постаменте, откуда теперь угрожающе нависал над посетителями устроенного Колсельмо музея. Но доступ в лабораторию представителям Талмора – за исключением Ондолемара – был запрещён навечно. А ученики Колсельмо принялись восстанавливать двемерского паука. Которого тоже уже успели несколько раз разломать, разве что без посторонней помощи...       – Ну и долго он ещё будет так искрить? – мрачно осведомился Эларан.       Пока Ондолемар предавался размышлениям, он успел отойти от удара электричеством и предпринял ещё одну попытку пнуть паука куда-то под «брюхо». С тем же результатом, что и предыдущая.       – Энергия должна иссякнуть минут через пятнадцать, – ненадолго задумавшись, пожал плечами Айкантар. – Я использовал камень с курицей...       Ондолемар снова хрюкнул. А замерший в полусогнутой позе Эларан сначала вытаращил на Айкантара глаза... а потом заржал.       – Ку-урица! – сквозь хохот провыл он, плюхнувшись задом на пол.       Айкантар застенчиво и одновременно озорно заулыбался.       – Где ты её взял? – не выдержал Ондолемар.       – С Антоном договорился. Ему-то что, на вкус мяса это не влияет...       – Затейник... – Ондолемар спрятал лицо в ладони, беззвучно хохоча.       Ржать в голос, увы, не позволял статус: юстициар при любых обстоятельствах должен был быть «бесстрастен, ибо он – лицо Талмора». А с этими двумя попробуй быть бесстрастным...       И сейчас Ондолемар веселился от души, стараясь хохотать потише – чтобы не услышали приставленные к нему солдаты, коротающие время за дверями лаборатории. Уж очень потешно смотрелся раззадоренный Эларан, азартно нарезающий круги возле искрящего паука, явно снова прикидывая, как его половчей пнуть, чтобы хоть в третий раз не схлопотать заряд. Ждать, пока в камне душ иссякнет энергия, он, видимо, не желал.       Задача, на взгляд Ондолемара, была неразрешимая – и предыдущая попытка это полностью подтверждала. Впрочем, Эларан это понимал ничуть не хуже.       – Ну и как тебя отключить, пакость ты двемеритовая? – вопросил он, снова плюхнувшись на пол и скрестив по-каджитски ноги.       – Любовью и лаской, – не сдержавшись, хихикнул Ондолемар.       – Молчать, ибо я зол, – немедленно отреагировал Эларан. – И могу что-нибудь уронить. Будешь потом снова изображать... то, что изображал, подсвечивая себе фингалами и радуя глаз нежной зеленью лица, – пригрозил он, ткнув пальцем – для наглядности, видимо – в сторону Ондолемара.       Тот тихонько вздохнул – и угораздило же его тогда ляпнуть... И мысленно взмолился Ауриэлю о том, чтобы у Эларана поскорее появился новый объект для подначек. Хотя за пределами лаборатории тот был безукоризненно вежлив. И отстранён настолько, что Ондолемару порой хотелось схватить его за плечи и, хорошенько встряхнув, закричать в непроницаемо-вежливое лицо: «Эй, это все ещё я!»       Но за дверями лаборатории он сам был юстициаром. Эмиссаром второго ранга. Представителем Талмора, который Эларан, мягко говоря, не жаловал. Нет, он не позволял себе никаких оскорбительных или еретических высказываний, но и отношения своего не скрывал. И был в этом своём отношении упрям, как морровиндский гуар. Единственную попытку Ондолемара что-то объяснить он пресёк, попросив навсегда закрыть эту тему. Очень вежливо, но так, что было ясно – поднимать эту тему действительно не стоит. Именно тогда Ондолемар в первый раз подумал, что Эларан – не тот, кем кажется. Но попытка навести о нем справки окончилась ничем...       Так что собой Ондолемар мог быть только здесь. И только благодаря все тому же Эларану, как показал подслушанный однажды разговор. В голове его снова, как тогда, зазвучал по-данмерски низкий, чуть глуховатый голос:       «Понимаешь, Айк... Вы видите только плащ эмиссара. А я вижу мера в этом плаще. Живого мера. И пока я вижу, что он живой, я и общаться с ним буду, как с живым. Чтобы он сам об этом помнил...»       Отказаться от «плаща эмиссара» – в фигуральном смысле, разумеется – было непросто. Но Ондолемар теперь был искренне уверен – оно того стоило. А ведь поначалу после того случая с центурионом – первого, не второго – ему казалось, что Эларан его... презирает? Оттого и поддевает всякий раз, стоит ему оказаться поблизости. Раздражительность Колсельмо была привычной – старость Ондолемара учили уважать, да и имя Колсельмо в учёных кругах кое-что значило. Айкантар его откровенно побаивался. А Эларан... Эларан, как оказалось, пытался вытряхнуть его из плаща талморского эмиссара. Потому что разглядел в этом плаще – его. И ведь вытряхнул...       На самом деле он даже немного завидовал Эларану – тот не был ограничен правилами, которые сковывали любого альтмера из Доминиона, а не только юстициаров. Иногда Ондолемару казалось, что тот вообще плевать хотел на любые правила... и вообще, на первый взгляд читался, как раскрытая книга. Для детей.       Но чем дольше Ондолемар с ним общался, тем яснее понимал, что все это лишь видимость. Под маской паяца скрывались как бы не глубины Обливиона, населённые целым сонмом даэдра... и правила для Эларана всё же существовали. Но только те, что он установил для себя сам.       Ни Айкантар, ни Колсельмо ничего не замечали. Не заметил бы и он сам, если бы не опыт и умение подмечать мелкие детали и несоответствия. Взять хотя бы тот случай с центурионом: именно Эларан раскидывал самые тяжёлые детали, торопясь вызволить задыхающегося под их весом Ондолемара. Можно было списать это на сильное душевное потрясение, если бы Ондолемар не помнил лицо Эларана – тот не был потрясен. Сосредоточен, сердит... но не потрясен и не испуган. Да и дальнейшие осторожные наблюдения показали что Эларан действительно невероятно силён. Но тщательно это скрывает. Даже от тех, с кем, казалось бы, открыт и расслаблен.       Однако скрывал Эларан не только силу. Иногда Ондолемару казалось, что за внешностью юнца, не разменявшего и полувека, скрывается кто-то, кто намного старше. И не на десяток лет – на пару сотен, не меньше. Кто-то, рядом с кем Ондолемар сам порой чувствовал себя несмышлёным юнцом...       Он жадно отслеживал эти странности, надеясь, что однажды они все же приведут его к разгадке, сложившись в цельную картину: лёгкое движение брови, небрежно оброненная фраза, мимолётный прищур... колкий взгляд из-под ресниц, тень насмешливой улыбки в уголках губ. И почему-то чем дальше, тем больше подозревал, что насмешка эта адресована лично ему...       Вот только тайны, которые хранил в себе Эларан, не давали покоя. И хотя тот сам однажды сказал: «Хочешь что-то узнать – подойди и спроси», поступить так Ондолемару мешал страх утратить ту своеобразную дружбу, что была ему предложена. Но любопытство-то никуда не делось...       Виновник его размышлений тем временем о чем-то глубоко задумался, уставившись на паука. Пока Айкантар не тронул его за плечо:       – О чем ты сейчас думаешь?       – О двемерской смоле, – моргнув, отозвался Эларан.       Айкантар вытаращил глаза:       – Это ещё что такое?       Эларан едва заметно поморщился и вздохнул:       – На самом деле я понятия не имею, как эта хрень... этот материал называется. Просто... – он ненадолго замолчал. – Просто ещё давно мы с братом исследовали двемерские руины... в Морровинде. Ну а про то, чем тамошние пауки-центурионы отличаются от местных, ты и без меня знаешь.       – Конечно, – пожал плечами Айкантар. – Источником энергии для всех морровиндских анимункулей была, предположительно, энергия Сердца Лорхана. Но после Красного Года эту теорию стало невозможно проверить: вулкан все ещё извергается, а на материке... городов там было немного, и после землетрясения они недоступны.       – Да, – все так же задумчиво кивнул Эларан. – Кано писал, что Бамз-Амсшенд до сих пор затоплен по верхние уровни...       – Жаль, – вздохнул Айкантар. – О чем я? А, источник энергии... Ну, а пауки... у морровиндских не было четвёртой пары конечностей. Точнее, первой, служащей манипуляторами, – он мотнул головой на покачивающегося паука. – Хотя дяде, возможно, достался повреждённый экземпляр...       Эларан нахмурился:       – Нет, у них действительно первой пары не было. Но главное их отличие было... Постой, ты говоришь, у мастера есть один экземпляр? – подпрыгнул он.       Айкантар вздохнул.       – Был. Хотя... может, и сейчас есть, но я его не видел. Только чертежи, которые сделал дядя. Но он их никому не показывает. Я и то случайно увидел.       Эларан явственно расстроился. Впрочем, ненадолго.       – Ну и хрен с ними. Так вот, главное отличие было в том, что у них вот тут, – он привстал и указал на ребристое брюшко-контейнер, – был такой мешок с... клапанами, наполненный ядовитым газом. Или летучим зельем. Он был мягким, как кожа. Но совершенно точно не кожаным. Да и какая кожа продержится три тысячи лет?       – Чары? – рискнул предположить внимательно слушавший Ондолемар.       – Без сомнения, – кивнул Эларан. – Только один момент: после исчезновения двемеров обновлять их было некому. Но тем не менее этот материал не только сохранился, но и не утратил прочность и эластичность.       Ондолемар ошарашенно потёр подбородок. Айкантар же просто изумлённо разинул рот.       – А образец ты не взял? – как-то жалобно спросил наконец он.       – Увы, – развёл руками Эларан. – В тот момент нас с братом интересовало не то, из чего у паука этот мешок, а как понадежнее его сломать. Потому что пауков было много и они были нам не рады.       Айкантар приуныл.       – Жалко, – протянул он.       – И мне, – вздохнул Эларан. – Потому что мне кажется, что эта смола могла бы стать неплохой защитой от молний.       Паук наконец перестал искрить и повалился на пол. Эларан с Айкантаром тут же подхватили его и поволокли к свободному столу. Глядя на то, как они споро и без суеты снимают с паука двемеритовые пластины, чтобы добраться до «внутренностей», Ондолемар тихонько фыркнул. И тут же нахмурился – откуда у Эларана такие знания, в его-то возрасте? Живя под одной крышей и регулярно общаясь с исследователями двемеров, он всё-таки кое-чего набрался. Совсем немного, по верхам. Но и этого хватало, чтобы понять, что знания того же Эларана куда шире, чем он показывает. И что, рассказывая, он о чем-то умолчал. Эларан не лгал, но, умалчивая и играя словами, мог запутать собеседника не хуже даэдра. Он что-то пытался скрыть... но что? Ондолемар перестал прислушиваться к тихой беседе поодаль, тем более понимал он в лучшем случае одно слово из пяти, и погрузился в свои мысли, неторопливо перебирая в памяти услышанное.       Наличие у Эларана брата – точнее, двух – тайной не было. Один из них жил где-то в Сиродииле, другой – в Морровинде, сумев войти в один из тамошних Великих Домов. Ондолемару даже удалось тайком прочитать пару писем от обоих – ничего необычного. Обмен новостями, вопросы о здоровье... С тем, что писал из Сиродиила, Эларан успел попутешествовать по Тамриэлю и часто рассказывал о своём пребывании в том или ином уголке Империи.       Ондолемар замер, вспомнив то, на что раньше не обращал внимания: в рассказах Эларана неоднократно звучало слова «давно» и «долго»... а ведь это не пара недель. Или месяцев. Это годы. Даже для людей, чья жизнь гораздо короче, чем у меров. А Эларан выглядит ровесником Айкантара...       Ровесником? Но... Ондолемар нахмурился, вспомнив их первую встречу более десятилетия назад – вскоре после ареста Ульфрика и возвращения Маркарта под власть ярла Хролфдира. Взглянул на слаженно копающихся в механическом нутре паука учеников Колсельмо... А ведь тогда разница в возрасте между ними была довольно заметна. Конечно, меры меняются с годами гораздо медленнее людей, но меняются все равно. А Эларан...       Не выдержав, он уставился на объект своих размышлений так, словно впервые увидел.       Тёмно-рыжие волосы с красноватым отливом: данмеры называют такой оттенок «индорильским рыжим» – вроде как отличительная черта потомков кого-то из их святых... Тёмные, почти чёрные глаза – у альтмеров такие встречаются ещё реже, чем рыжина любого оттенка, но встречаются. А вот черты лица определённо данмерские. Настолько, что, если Эларана покрасить в серый, от настоящего данмера он будет отличаться только глазами. Ну, возможно, ещё ростом, для данмеров нехарактерно высоким. Полукровка. И на первый взгляд, и на следующие. Но... он вспомнил, что неоднократно пытался уязвить Эларана его нечистокровностью. Давно... Но всякий раз в ответ получал только насмешливое хмыканье. И взгляд – снисходительно-жалостливый, словно он, Ондолемар, говорил что-то настолько глупое, что даже на оскорбление не тянет. Примерно так он сам смотрел бы на... Ондолемар даже заморгал от неожиданно пришедшей в голову мысли... на ребёнка. Кем надо быть, чтобы считать его, эмиссара второго ранга, несмышлёным ребёнком?       – Эль, – позвал вдруг Айкантар, обращая на что-то внимание приятеля, и Ондолемар вздрогнул.       Эль... Эларан. Эль-Аран. С альдмерского переводящееся, как «бог-король». В истории Тамриэля уже был один король-бог. Тот самый, поклонение которому ныне повсеместно запрещалось. Мог ли Эларан быть?..       Как там он говорил? Подойти и спросить?       – Ондолемар! – выдернул его из размышлений голос Эларана. – Я, конечно, понимаю, что даэдрически привлекателен, но на мужиков у меня не встаёт. Так что будь добр, не смотри на меня так плотоядно.       Вертящиеся в голове мысли мгновенно рассеялись, точно вспугнутые его голосом. Ондолемар досадливо поджал губы и мысленно – сделать это в реальности мешало воспитание – сплюнул, поняв, что начисто забыл, о чем только что думал. Точнее – о том, до чего додумался...       А потом до него дошёл смысл услышанного.       – Тьфу на тебя, скотина неприличная! С такой мысли своими глупостями сбил! – возмутился он.       – Ты со своими мыслями того... – ухмыльнулся Эларан, – поосторожней. От них глупости в голове заводятся.       Глупости? Ондолемар возмущенно уставился на насмешливо скалящегося Эларана... и вдруг вспомнил, до чего додумался. Моргнул. Покосился на увлечённо копающегося в паучьем нутре Айкантара. И вновь перевёл взгляд Эларана. Тот по-прежнему насмешливо ухмылялся, но смотрел уже совсем иначе – внимательно и цепко, словно точно знал, о чем он думает. И от этого казался старше. Настолько, что Ондолемар, давно вышедший из юношеского возраста, внезапно ощутил себя зелёным юнцом. И почти невольно вскинул голову, с вызовом глядя в ответ.       «Я все равно узнаю, что ты скрываешь», – мысленно посулился он – то ли Эларану, то ли самому себе.       Тот удивлённо приподнял брови... и тут же усмехнулся шире. Словно говоря:       «Ну попробуй...»