Красная Линия

      Макото молча сидела в коридоре больницы, ведь ни к сестре, ни тем более, к Нефриту ее не пускали. Тяжёлая атмосфера, создаваемая однотонно раздающимися звуками всеразличных аппаратов жизнеобеспечения, доносившившимися из окружающих девушку палат, давила на ее мозг, заполняя его безысходностью и ледяной отрешённостью.       Сколько прошло времени с того момента как все это произошло? Час? Два? Сутки? А может быть целый год? Она не знала, да и теперь ей было откровенно наплевать. Страшные мысли одна за другой, ядовитым потоком расползались по сознанию девушки и она даже не заметила как перед ней проскользнула до боли знакомая фигура, скрывшаяся прямиком в палате Нефрита. — Ты что здесь делаешь? — раздался хриплый голос шатена, когда он не без труда открыл свои измученные после произошедшего накануне глаза. — А на что похоже? — стягивая с лица маску, фыркнул Кунсайт и стал судорожно рыться в телефоне друга, стараясь найти в интернете нормы жизненных показателей и сравнить их с теми, что сейчас отражались на мониторах. — Похоже? Похоже на то, что ты одержимый псих… — слова давались шатену крайне тяжело, но он, все же, не утратил свою странную способность к юмору, даже находясь в таком непростом для себя состоянии. — Как ты сюда попал? — Джедайт помог. — Джед? Его отпустили? — от неожиданности парень попытался приподняться с постели, но тут же закашлялся и вернулся в прежнее положение. — Можно и так сказать, — не отрывая светлых глаз от экрана телефона, фыркнул Иото. Еще несколько мгновений он усердно сравнивал цифры, после чего вынес свой вердикт: — Прекрасно, жить будешь! Через два часа я вернусь, — заключил блондин и тут же скрылся из палаты друга. — И почему мне кажется, что это отвратительная идея? — тихо произнес Неф, уже проваливаясь в спасительный сон… Накануне:       Серые блеклые стены как нельзя лучше передавали атмосферу, царящую в подавленной душе Джедайта. Уже несколько дней он, практически безвылазно, провел в этой камере.       Конечно, Кимура прекрасно знал, что как бы ни старался детектив найти хоть какие-то улики и доказательства в причастности парня к творившемуся в городе хаосу, у того это не получилось бы даже чисто физически, ведь тех и вовсе не существовало в природе, но томительное ожидание неотступно надвигающегося ужаса, неимоверно угнетало блондина, делая его похожим на комок обнажившихся нервов. — Мистер Кимура, — раздался позади знакомый голос полицейского. Джедайт резко обернулся. — Вам снова несказанно везёт, можете быть свободны.       Бирюзовые глаза парня расширились от удивления, словно захлестывая озадаченного мужчину молчаливым гневом. — Вы не рады? — Как такое возможно? — Не имеет значения, но если Вы напишете чистосердечное признание, признаюсь, я буду только рад. — Я не виновен. — Тогда не смею Вас больше задерживать, — детектив обречённо сделал шаг в сторону, освобождая Джедайту пространство для выхода из камеры, чем тот, конечно же, не преминул воспользоваться.       Минуту спустя Кимура уже стоял на улице, устало втягивая в себя морозный воздух. — Чего застыл? Садись. — немного хриплый голос Кунсайта, заставил блондина выйти из ступора. Не веря своим ушам, он медленно обернулся назад и очередной немой вопрос отразился на его лице. — Ты? Но как? — Долгая история, у нас слишком мало времени, теперь все мы в опасности, — в тот момент, Джедайту показалось, что Иоко-младший вобрал в себя всю серьезность и немногословность своего отца, когда дело касалось действительно чего-то важного, поэтому, не раздумывая ни секунды, тут же запрыгнул в машину…

***

      Когда Мако все же нашла в себе силы и вернулась домой, в гостиной по-прежнему, толпились полицейские, окружая обезумевшего от горя отца, сидевшего в самом центре комнаты и, опиравшегося на дрожащие от пережитого ужаса руки. Рядом, почти в таком же положении, сгорбившись от сотрясающих его рыданий, над диваном нависал Сейя. — Папочка! — шатенка мгновенно рванула к мужчине, заключая его в свои объятия. — Папочка… — в пустых глазах Кенджи застыл колючий холод. — Это я… Это я виноват, Мако… — Не говори так! — Если бы я не ушел тогда на кухню… — Это случилось бы позже! Сейя! Скажи что-нибудь! — девушку накрыла истерика и она прекрасно это понимала, но пальцы уже сами вцепились в крепкие руки брюнета и нервно трясли его в поисках слабой, но всё-таки, поддержки. — Сейя… — прохрипела она, когда бесконечно синие, словно остекленевшие от страха глаза молодого человека, безжизненно устремились на неё. — Я ушел домой, мне нужно было уйти, Мако, они волновались… — Ты не виноват, в этом никто не виноват! — взорвалась шатенка и резко сорвалась с места. — Никто не виноват, слышите? НИКТО! — тонкие пальцы вцепились в каштановые кудри девушки, она была похожа на львицу, загнанную в клетку. И как же, в тот момент, она походила на мать… — Никто… Никто... — схватив с кресла свою куртку, она бросилась на улицу. — Никто… Никто… Никто не виноват…       Ярко-белый диск луны отражался в пушистых насыпях снега, через которые усердно пробиралась Макото. По ногам распространялась пульсирующая, словно разрывающая изнутри изящные щиколотки боль, но шатенка так же уверенно шла вперёд. — Минако… Мина, я не позволю смерти забрать ещё и тебя!       Изумрудные глаза затягивала прозрачная пелена слез, не давая девушке возможности адекватно ориентироваться в пространстве, впереди плыло все: дома, деревья, машины…       До больницы оставалось не более пятисот метров, когда сильные мужские руки бесцеремонно остановили шатенку, больно прижимая ее к стене. — Мако… — в нескольких сантиметрах от ее лица сверкнул хищный зелёный взгляд…