Копия тебя

Кунимицу сидела на массивном столе неподвижно, будто изваяние. Изваяние с горящей и страдающей душой. Ее мысли вертелись лишь вокруг Юмико, которая находилась недалеко, за закрытыми дверьми. Ёшимицу принес раненую девушку в лабораторию доктора Босконовича, который согласился срочно заняться пулей в ее боку. Операция шла лишь жалкие пять минут, но это казалось бесконечностью, которая мучает, выматывает, заставляет сходить с ума. Даже часы, проведенные без движений в засаде не казались такими долгими, как эти пять минут одиночества. Внешне она была абсолютно непроницаема, но в голове сами собой возникали жуткие картины, хищные мысли как пираньи слетались на запах крови, атаковали любой лучик надежды, сжирая его, не оставляя шанса. От этого женщина всё ниже опускалась в отчаяние, всё что происходило вокруг оставалось незамеченным. Холодные, будто каменные пальцы вцепилась в маску Юмико, упавшую с ее лица по дороге. На белой поверхности, прямо поперек узкого выреза глаз, виднелась трещина. "С ней всё будет хорошо" — раздался голос сзади. Услышав его, такой до боли родной, куноичи удалось вынырнуть из забвения. В лабораторию вошел Ёшимицу. Куноичи оторвала взгляд от маски и подняла голову, которая поддалась с большим усилием. Она лишь безмолвно кинула взгляд на мужчину через узкие прорези маски. Но можно ли ещё его так назвать? Эти безумные метаморфозы отозвались чем-то болезненным в груди. Чтоб больше их не видеть, уйти от ещё одной неприятной мысли, женщина наконец проскользила взглядом по месту, где оказалась. Все вокруг обволакивал синий свет. Подземное помещение было больше похожа на лабораторию пришельцев для опытов: высокие потолки, стены в металлических пластинах, массивные столы с дорогим оборудованием, экраны и колбы в человеческий рост. В дальнем углу стеллажи со странными механизмами, больше походящими на орудия пыток. Рядом, в том-же углу лежала груда металла, обугленная с одной стороны. Видимо когда-то это было что-то на подобии робота, но какая разница чем это было раньше? В любом случае теперь это лишь обугленная груда металла. Чуть в отдалении стоял стол, на котором высились стопки бумаг, свёрнутые чертежи как трубы высились над столом а скомканные бумажки начинали расползаться из мусорной корзины по полу. Кунимицу обнаружила себя, судя по всему на столе для опытов, окруженную стеклянной армией химической утвари. Чашки петри, по стенкам которых расползались тучные колонии микробов, пробирки и колбы, наполненные жидкостями абсолютно разных цветов и консистенций, кое-где копоть, белые налеты и кучки пены: всё это, хаотично разбросанное по столу, источало огромное количество запахов, сливаясь в единый дух лаборатории, идеально вписывалось в обстановку логова свихнувшегося ученого. — Босконович разбирается не только в технике и химии, — он медленно подошел, поставив на стол железный контейнер с красным крестом на крышке, - много лет практики он посвятил биоинженерии и спасал меня ни один раз. "Зачем аптечка?" - на долю секунды в голове проскочила мысль, что его тоже ранило. Лишь сейчас она заметила странные ощущения в предплечье. На фоне всех переживаний ранение вовсе забылось. Куноичи наблюдала за ловкими движениями незнакомых ей, но будто родных для него когтистых рук. Она коротко зашипела, когда бинт, пропитанный спиртом, коснулся раны. На секунду Ёшимицу остановился. — Все хорошо, — залепетала она, опережая вопрос. - Извини, более быстрого способа отрезвления я тогда не нашёл. - Я знаю, - усмехнулась она в ответ, всё ещё не поднимая головы. Ёшимицу это заметил, но спокойно продолжил: - Вы вместе пошли на дело или ты просто удачно оказалась неподалёку? - голос его понизился. Так происходило всегда, когда речь заходила о волнующих его вещах. - Она никого не слушает. Если что-то придёт ей в голову, то и молотом не выбить. — Очень похоже на тебя. — Ей семнадцать. — слова казались тяжелыми и трудно выходили наружу, - уже считает себя взрослой, думает, что со всем справится сама. Руки ниндзя сами опустились. Делать вид, что всё хорошо он больше не мог. Игла боли пронзила сердце, но почему? Ведь всё давно в прошлом. — Почему ты мне не сказала? — Что я должна была тебе сказать? — она подняла на него тяжелый и усталый взгляд, скрываемый за маской. — В один день появиться на пороге и заявить о беременности? Это не твоя проблема. — Ты могла вернуться в любой момент, ты была одной из нас, ты была моей. — БЫЛА одной из вас, — выпалила он, эмоции дали слабину, — была твоей, но ты отвернулся от меня! В один прекрасный день я забылась, стала не нужна. Ты даже не пытался меня искать. Она дернулась, резко поведя плечом, будто пытаясь увильнуть от ниндзя, но его хватка оказалась куда сильнее. Он мгновенно сжал ее плечи, развернув Кунимицу обратно к себе. Их взгляды встретились. Они враждовали лишь на словах, лишь в глазах окружающих; заставили самих себя и других думать, что враги друг другу, но концовки их схваток означали лишь обратное. Бамбуковый лес укрывал их от чужих глаз. Они могли сражаться пока один просто на просто не потеряет контроль над собой. На удивление обоих, первым почти всегда терял самообладание Ёшимицу. Это происходило ту секунду, когда в пылу схватки он хватал ее за запястья или прижимал к земле, тогда уже не выдерживала и она, целуя его в ответ. Эти двое отчаянно нуждались друг в друге и понимали, что они те самые, нужные друг для друга, но сила обстоятельств не давала им быть вместе. Самое ужасное в этой ситуации было то, что они сами выстроили эти баррикады из песка и пепла. — Ты ошибаешься, - его голос был спокоен, - Очень сильно ошибаешься. Кто бы не был отцом этого ребенка, я бы принял это и помог. Ты даже… — А ты бы принял то, что она твоя дочь? — она оборвала его на полуслове. — Принял бы, что та, которую ты изгнал из клана, носит твоего ребенка? — смотреть ему в глаза стало невыносимо. — Я не хотела подвергать твое лидерство сомнению. Если в клане узнают… Так не должно было случиться. Ёшимицу оцепенел на долю секунды. Все смешалось, происходящее казалось бредом, было такое ощущение, что голова пошла кругом. — Юмико — моя дочь? Он опустил руки на стол и вопрошающе глянул на Кунимицу. Длинные когти стукнули по каменной поверхности. Куноичи, смотря ему прямо в глаза, тихо ответила: — Да. Это правда. От этого признания ей стало окончательно невыносимо, от понимания того, что она наделала стало тошно и ком подступал к горлу. —  Все это время у нас был ребенок, но ты молчала. — злоба в его голосе нарастала, — Молчала все 17 лет. Почему ты мне не сказала? — он опять ухватился за ее плечи, сдавливая их еще сильнее, рывком притягивая ее ближе. Она лишь коротко вздохнула, боясь смотреть ему в глаза. — отвечай! Казалось, злость его достигла своего пика и он был готов к чему-то необдуманному и ужасному, но ее трясущаяся рука медленно и боязливо потянулась к его груди. Он ощутил ее еле теплую ладонь и замер. Под своими руками Ёшимицу начал чувствовать, как начинали содрогаться ее плечи. Тихие, еле слышные всхлипы сотрясали спертый воздух лаборатории и на секунду его сердце остановилось. Она потянулась к нему, как бедное создание, требующее покоя и утешения. Всхлипывая, она положила голову на его грудь, подавляемая лавиной эмоций. Всхлипы куноичи становились все громче, все отчетливей, доходя до его сердца. В секунду все растворилось, вся его злость исчезла. Он лишь вплотную подошел к столу, уменьшая расстояние между ними и обнял, прижимая к себе. Тогда их общая трагедия достигла своего апогея.