Это непозволительно

-- Воды, еще воды! Принесите воды! – совсем вдалеке раздался знакомый голос, вот только она никак не могла припомнить, чей же он. -- Александр Христофорович, перестаньте, она дышит, -- уже ближе раздался второй голос, такой же знакомый и родной, как и первый. – Вот за что я люблю нашатырь! Так, милая моя, аккуратненько, поднимайтесь, да-да, вот так… Наконец, Лиза смогла открыть глаза. Тут же ее ослепил солнечный свет, проникавший в хату через распахнутое окно. Поморгав еще несколько секунд, девушка смогла разглядеть ласковое лицо Леопольда Леопольдовича, а с другой стороны раздраженное и смущенное лицо господина Бинха, который на миг перестал кого-то звать и орать на всю деревню. -- Лизавета Андреевна, что же, наша голубушка, так расклеились? – услужливо поклонился инспектор. – Хвала Небесам, наш Леопольд Леопольдыч всегда рядом. -- Александр Христофорович, оставьте, -- вздохнула Лиза. – Благодарю вас всех, что беспокоитесь за мое самочувствие. Смею вас заверить, что отныне мне вовсе не дурно, так что извольте не волноваться. – дождавшись, пока Бинх раскланяется и выйдет из комнаты, девушка обратилась к Бомгарту. – Леопольд Леопольдович, что же приключилось с Николаем Васильевичем? -- Ох, Лизавет Андреевна, я-то и сам не знаю. На утро нашли в церкви, будто живого, да он не дышал. Да еще в каком-то кругу белом. Я, знаете ли, ни в Бога, ни в черта не верую, но там что-то нечистое творилось в ту ночь! – врач неожиданно схватился за рюмку, стоящую на столе, и выпил ее залпом. – Вы уж простите меня, старого пьяницу, да не могу я. Николай Васильевич был мне, чего греха таить, единственным за всю жизнь другом. – на этих словах Лизавета Андреевна всхлипнула и поспешила вытереть слезы платком. – А ночь-то была…того гляди…совсем не простая. То семь девок на хуторе нашли мертвыми, то Николай Василича…Мы-то и вас, Лизавет Андревна, хотели на тот хутор отправить, хорошо, что уберегли все-таки…А Гоголя-то нашли в церкви в самой, да, там он и лежал. Рядом с ним еще был этот, убийца аль как его…Хома какой-то. Весь изуродован, даже сказать не могу, что за зверь такой на него напал. И покойница эта, Ульяна, из гроба встала, лицо страшное, да и вся церковь камнями завалена…Не плачьте, Лизавет Андревна, сделанного не воротишь…. -- Елизавета Андреевна? – в хату вошел Яким, вид у него был чрезвычайно скорбный. – Мне ваш кучер доложил, что вы здесь сидите. -- Да, Яким, что тебе? – подняла голову девушка. Она чувствовала, что это будет связано с Николаем. -- Простите, что ваш разговор прерываю, но Николай Васильевич мне наказал ежели с ним что случиться, то все его вещи вам передать, да чтобы мужу вашему они не достались ни в коем разе. – поклонился барыне Яким. Лиза уже не хотела ничему удивляться, а просто жестом показала, чтобы упаковали вещи в карету. -- Благодарю вас, Леопольд Леопольдович. – нежным голосом, который так любил прежде покойный писарь, произнесла она. Доктор лишь немного улыбнулся и посмотрел ей вслед. Оказавшись на улице, Лиза направилась к священнику той маленькой деревенской, теперь уже разрушенной, церкви. Тот пребывал в ужасном настроении, так что даже при барыне ни разу не поклонился и не улыбнулся. -- Отец Варфоломей, примите эти деньги, они на ремонт церкви и на помощь духовенству, -- графиня протянула священнику мешок с деньгами и драгоценностями. -- Ох, Елизавета Андреевна, как бы и на вас чертова сила не подействовала! – цокнул Варфоломей. – А то вона, общались-то с Николай Васильевичем, а теперь-то вот что! И отпевать его даже не буду! – духовник плюнул. – Эко развелось тут самоубийц-грешников! Темный сумрак комнаты начал пугать Лизу. Она все не могла жить с мыслью, что потеряла, похоже, единственного светлого человека в своей жизни. Но что же случилось в ту ночь в церкви? Как она ни старалась, отмахнуться от этих страшных мыслей девушке не удавалось. Она закрыла глаза и вдруг почувствовала легкий холодок, пробежавший по стене. Графиня обернулась и чуть не упала в обморок – перед ней стояла та самая ведьма, явившаяся когда-то к ней во время принятия ванны. На ней была белая рубашка, будто бы та шла купаться, волосы ее аккуратно лежали на плечах, но от нее самой веяло сыростью и…мертвячиной. Вспомнив слова Николая об этой мертвой девушке, Лиза все-таки решилась заговорить с ней. -- Он же ушел, -- едва слышно произнесла она. – Что еще ты хочешь от меня? -- А чтоб не вспоминала. А то утоплю. Хотя найдется получше моего управа! Черный всадник-то не успокоится, пока тебя не найдет! – глаза, играющие блеском свечей, лукаво смотрели на Данишевскую. –И запомни – меня он любит! Меня, Оксану. А про тебя, Лизка, и думать забыл! – утопленница рассмеялась и…исчезла. Лиза отвернулась к стене и, хотя не верила во все это, бессильно заплакала.