Правдоискатель

Лира открыла глаза и пред её взором предстала бесконечная россыпь звёзд. Земля, на которой она лежала, была мягкой и холодной. «Приветствую тебя, дитя». Кобылка со стоном села и удивлённо моргнула. — Аппорот? Бог истины кивнул. Он сидел невдалеке от неё, поджав под себя все восемь ног. — Минуло немало дней с тех пор, как мы виделись в последний раз. — Да уж, — Лира потёрла лоб. — Значит, эм-м… я умерла? Единорожка осмотрелась; вокруг, до самого горизонта, простиралась зелёная равнина с невысокими холмиками, накрытая сверху огромным полотном небес, украшенным мириадами звёзд. — А ведь в прошлый раз тут всё было по-другому, — сказала она. — Не волнуйся, это просто другое место. — Здесь красиво. — Благодарствую, — улыбнулся Аппорот. — Нет, ты не мертва. Если бы ты погибла, то приветствовал бы тебя уже не я. Он медленно поднялся на ноги. — Идём же, дитя. Нам надлежит многое обсудить. Они пошли вдвоём по склону холма. — Погоди, если я не мертва, то… — Ты без сознания. Пока мы здесь, твои друзья везут твоё тело в больницу. Лира поморщилась. — И насколько всё плохо? — Я видывал и похуже. Ты будешь жить. — А Пинки и Винтер Белль? — С ними всё хорошо, тебе досталось куда сильнее. Лёгкий ветерок всколыхнул гриву Лиры, принеся с собой пару тихих голосов. «Она дышит?» «Э…» «Блу, она дышит?» «Э-э-э… кажись, да». «Лира, держись, просто держись, помощь уже в пути, тебе нужно только держаться». Лира вздрогнула и ветер исчез, унеся с собой голоса. Несколько мгновений двое молча шли под светом звёзд. — И… куда мы идём? Аппорот указал копытом вперёд, на три точки, неразличимые в тусклом свете звёзд. — Никуда, но ты поймёшь, когда мы придём, — сказал он. — Мне ведомо, что тебя гложут вопросы, дитя, так что лучше задай их сейчас, покуда мы не пришли. — У меня их три, — сказала Лира. — Где ты был, почему явился только сейчас, и как Холлиф?.. — Я наблюдал за тобой, — ответил Аппорот, — и явился потому, что не в моих силах дать ответ на твой третий вопрос, сколь бы я ни желал того. И говоря «не в моих силах», я подразумеваю, что действительно не могу, а не просто не хочу, или же не должен. — Тогда… в этом нет никакого смысла, — сказала Лира. Они почти дошли до вершины холма и ранее размытые силуэты теперь стали хорошо различимы — три точки оказалась беломраморными обелисками, образующими идеальный равносторонний треугольник. — Но ты — это ты. Аппорот остановился перед ближайшим к ним камнем. — И это часть проблемы, но далеко не вся она. — И в чём же заключается эта проблема? — Во мне. Одного голоса хватило, чтобы Лира содрогнулась от ужасающего чувства неправильности и от сильной, как никогда, пробирающей до костей дрожи благословения. С появлением же его обладателя, возникшего словно ниоткуда рядом с обелиском, стало ещё хуже. Казалось, само его присутствие было ложью. — Лира, это мой брат Торропот, — сказал Аппорот, — бог лжи. — Прошу прощения, — сказал поименованный, — кажется, тебе неприятно моё присутствие. — Совсем немного, — процедила сквозь зубы единорожка. — Ну, тогда я постараюсь объяснить всё по-быстрому. Торропот был немного ниже своего брата и куда более тощим. На голове у него была соломенная шляпа, заломленная на бок. Говорил он очень быстро, с неизменной улыбкой, доходящей до ушей. — Аппорот, я ничего не понимаю. — Тогда позволь мне всё объяснить, милочка, — сказал Топпорот. У него получилось: «м’чка». — Видишь ли… Аппорот прервал брата движением копыта. — Она спросила меня. Он повернулся и посмотрел Лире в глаза. — Дитя, тебя не обрадует то, что ты сейчас услышишь. — Но ты ведь всё равно расскажешь? — Ты предпочла бы, чтобы я этого не делал? — Конечно же, нет. — Молодец, девочка, — улыбнулся Аппорот. — Лира, когда я тебе благословил, ты стала моей Избранницей, а я стал твоим покровителем. По сути, ты стала моей, по крайней мере в глазах богов. —…В смысле как исполнительница, — поспешно добавил он, увидев, как изменилось выражение мордочки его избранницы. — Продолжай, — сухо сказала она. — К сожалению, из-за того, что ты работаешь на меня, у нас будут и определённые проблемы. — И какие же? — Другие боги могут избрать своих смертных служителей для противостояния тебе. Несколько секунд Лиры молча смотрела на своего покровителя, затем у неё в голове будто что-то щёлкнуло. — Так значит… значит, Холлиф, — она перевела взгляд на Торропота, — Холлиф твоя? Улыбка покинула его мордочку. — Да, я решил стать её покровителем, вот только она об этом ни сном, ни духом. — Я не понимаю, — сказала она. — Зачем? — Хм-м? Зачем что? — Зачем ты это сделал? — Вот теперь говорить было куда проще. — Она поработила целый город, напала на друзей Твайлайт и на меня. Она пыталась меня убить! Она пыталась убить всех нас! И кто знает, что ещё натворило это чудовище. Она обвиняюще ткнула в Торропота копытом. — Так почему же ты ей помогаешь? Торропот усмехнулся. Он подошёл к Лире и заглянул ей в глаза. На его мордочке вновь возникла пугающая улыбка. — Потому же, почему и мой братец благословил тебя, дорогая. Ради забавы! Лира отшатнулась от него. Её благословение стало просто нестерпимым, когда бог лжи подошёл настолько близко. — Ради… забавы? — Да! — сказал Торропот, отступая на шаг назад и вскидывая передние копыта к небу. — Ты хоть представляешь, насколько скучна жизнь бога? Целая вечность свободного времени, которое нам не на что потратить! — Были времена, когда у нас были свои божественные обязанности, но те дни давно минули. Сколько у вас в Эквестрии сейчас аликорнов? Пять? Пять и три трети? Мы нужны пони так же, как принцессы древней Юникорнии, большинство из ныне живущих даже не знают, что мы существуем! Он снова подошёл ближе, и Лира вновь отступила назад. — И вот тут появляешься ты, дорогая. Понимаешь ли, ты — прекрасная возможность поразвлечься, возможность, которая выпадает очень редко, и я намерен использовать её на всю катушку. — Так значит, для вас это всего лишь игра? — ужаснулась Лира. — Да. Грандиозная игра богов, что может быть увлекательнее? Конечно же, раз уж ты — звезда этого представления, то и сама сможешь поразвлечься! Он наклонился к ней и улыбка на его мордочке расплылась ещё шире. — В конце концов, ради этого ты и пошла на вторую «работу», а? Аппорот оттолкнул своего братца. — Довольно! Ты уже сказал то, что хотел, теперь оставь нас. — Как пожелаешь, братец, — сказал он, подходя к одному из обелисков. Остановившись, он повернулся и посмотрел на Лиру. — Я жду много от этой игры, м’чка. Не разочаровывай нас. В последний раз ухмыльнувшись, он шагнул за камень и исчез. Лира упала на колени, когда божество лжи исчезло. Она повернулась и посмотрела на Аппорота. — Для тебя это тоже игра? — Нет. Теперь нет, — ответил он, подав ей копыто. — Это перестало быть игрой, когда появилась возможность твоего проигрыша. — А если мы проиграем, то?.. — Если мы проиграем, ты умрёшь, — с печалью в голосе сказал бог истины. — Оу. На несколько секунд повисло молчание. — А как нам победить? — Чтобы победить, ты должна доказать, что можешь одолеть его избранника. Одолеть так, чтобы удовлетворить судью. — И кто же судья? — Она, — сказал Аппорот, указав копытом на вершину одного из обелисков. Лира проследила за жестом. На камне сидело нечто, смахивающее на ворону. Лира не могла почти ничего различить кроме чёрных перьев и устремлённых на неё глаз, мерцающих звёздным светом. — Наша мать, Шарасаад. Она вызвалась судить. Сидящее на обелиске нечто повернулось и улетело, оставляя за собой шлейф из странного золотистого свечения. В душе Лиры шевельнулась какая-то первобытная жуть и по спине пробежали морозные мурашки ужаса. — Кажется, я рискую куда больше тебя, — сказала Лира, оглянувшись на своего покровителя. — Немногого же может лишиться тот, у кого почти ничего нет. Если хочешь знать, я не хотел, чтобы это произошло, — вздохнуло божество истины. — Я не хотел тебя во всё это втягивать. — И тем не менее, я в игре. — Ты в игре, — он сел на траву, Лира присела рядом. — Есть и ещё одна плохая новость, впрочем, она же и хорошая… — Просто скажи, в чём дело. — Поскольку я благословил тебя, мой брат благословил свою избранницу. Скажу сразу, — он поднял копыто, оборвав только собиравшуюся спросить единорожку, — она не сможет тебе солгать. — Нет? — Нет. Взамен этого мой брат воспользовался своим доменом, чтобы сокрыть своего служителя от моего взора. Я не знаю, что делает его избранница, и не могу ничего узнать о ней. Также теперь от меня сокрыто всё, что я знал о ней раньше. — Вот почему ты не ответил, когда я спросила тебя про Холлиф, — сказала Лира. — До того, как ты назвала мне её, я даже не знал, что это имя существует. Очень неприятно не знать чего-то, особенно, когда ты бог истины. Боюсь, я не смогу тебе ничем помочь, разве только как наставник. — Я уже поняла, — сказала Лира. — Без обид, но почему-то у меня всегда было чувство, что вы не из тех, кто делает что-то своими копытами. — Ну, это ты не видела нас в молодости, — сказал он, слабо улыбнувшись. — Но если Холлиф стала бессмертной не из-за благословения… то как она вернулась с того света? Впрочем, зря спрашиваю, ты, наверно, и этого не знаешь. — Не знаю, но могу с уверенностью сказать, что мой брат не в силах даровать бессмертие. Что бы ни учинила его избранница, дабы обрести бессмертие, это было лишь её деяние. — Так много вопросов, и так мало ответов, — вздохнула Лира. Она легла на спину, чтобы удобнее было смотреть на ночное небо. Она никогда не была сильна в астрономии, но что-то подсказывало ей, что это совсем не то небо, что было у неё дома, на Эквусе. Вновь пронёсся низовой ветерок. «Рэдхарт, готовь стол». «Сейчас, Доктор». «С мисс Лирой всё будет в порядке?» «Всё будет хорошо, — сестра, быстрее!.. — с ней всё будет в порядке, обещаю». — Мы справимся с этим, — сказал Аппорот. — Да, справимся, — без особого энтузиазма сказала единорожка. Тут она кое-о чём вспомнила. — Слушай, а сколько у нас ещё времени до того, как я проснусь? — Не так уж и много, и я бы не советовал тебе надолго задерживаться тут после исцеления твоего тела. Твои друзья будут волноваться. — А можешь показать мне, как там Бон Бон? — Конечно. Земля ушла из-под ног. Звёзды сместились, образуя более привычные для Лиры узоры, на небосводе взошла Луна и появились облака. Под копытами вновь появилась земля, стремительно покрываясь травой и опавшими листьями. Из ниоткуда возникли десятки высоких деревьев, застивших своими кронами небо. Вскоре послышалось стрекотание насекомых, прячущихся среди травы и кустов. — Я, пожалуй, не стану воспроизводить влажность сих мест. Лира кивнула. Единорожка двигалась сквозь листья и ветки к чему-то, звучащему лишней нотой в симфонии жителей джунглей. Лира уже знала, кто это был, и донёсшийся вскоре голос подтвердил её догадки. — …Если бы ты меньше полагалась на свои мышцы и больше на мозг, Кэбот, может, из тебя и вышел бы неплохой боец. Клинок обрубил ветки и из появившейся в зарослях бреши вышла Флёр. Почти сразу из той же дыры вышла и Октавия. — Я оборотень, и мои когти куда острее любой из твоих железок! — рыкнула полуобернувшаяся земнопони. — А мой разум вдвое острее, чем они, — насмешливо ответила Флёр. Вскоре из зарослей вышли и остальные сокомандники. Бон Бон вышла последней. Лира бросилась ей навстречу. Низкие кустарники и трава проходили сквозь её копыта и ноги, а те, что повыше — сквозь туловище и даже через голову. Как ни удивительно, но ощущалось это не так странно, как звучало. Она встала на пути Бон Бон. — Помни, мы не здесь, — сказал Аппорот. — Она тебя не видит. — Я в курсе. Лира посмотрела на свою подругу. Выражение мордочки Бон Бон было очень обеспокоенным, хоть она и пыталась это скрыть. — Ох, Бонни, — пробормотала единорожка. Бон Бон шагнула вперёд и прошла сквозь Лиру. И ощутилось это так же странно, как и прозвучало.