Полуночники

Мне никогда не снились сны — эти яркие визуальные образы, отпечатки наших переживаний, я читала. Нет, только уютная обволакивающая темнота, и почти физические ощущения — я плыву в каком-то гармоничном стройном потоке, я бегу в нём до жжения в лёгких, и кажется это всё правильным, как оно должно быть. Зачем мне свалились на голову этот хаос? Ещё один груз на плечах. Не односторонний поток, он запутался, как нитки, одна волна течёт в одну сторону, другие в абсолютно разные, вкривь и вкось; я стою, не шелохнувшись, и не могу понять, где право, лево, верх и низ. Прорезался слух — мне ужасно больно. Музыка всех ритмов, мелодий, и мотивов, звуки от шорохов до громкого лязга и скрежета, миллионы голосов — незнакомые и знакомые: шепчут, кричат, поют, пытаются завести диалог, одни обращены на меня, как острия оружий, другие жалеют. Моя крыша машет ручкой. Самое мучительное начинается тогда, когда просыпается зрение. Цвета, тона, оттенки — яркие, блёклые, приятные и отвратительные, всё мешается в зловонную жижу и начинает бежать, ходить (или стоять на месте? Я не знаю уже), зажигаться и гаснуть. Хочется выколоть себе глаза. Я не понимаю, человек ли я, или что-то другое. Вижу только что-то около меня, или даже выше, что-то белое, мягкое, от него не будет больно, оно плывёт, проходит мимо, оно-то знает, что оно такое, знает, куда двигается. Обезумевшее создание, я могу лишь протянуть к нему конечности, непонятно какие, опять же. Облако гаснет. Я сгниваю, сгораю, пропадаю вслед за ним.

***

Сегодня я иду гулять. Мне радостно и волнительно — оттого что долго не гуляла, и оттого, что с Рустамом. Иногда я удивляюсь, как отличаются люди на фотографиях и видео от того, как они выглядят в жизни — кто-то лучше, кто-то, гхм, не очень. Но его бородка наверняка останется шикарной, я уверена. Встречают по одёжке, провожают по уму, так что бы такое надеть? Что-нибудь по случаю и настроению. Кто я для него? Приятельница или близкая подруга? Плиссированная юбка в пол кобальтового цвета — скрыть худощавые ноги, кофта светло-серого цвета с вырезом-лодочкой — подчеркнуть изящные плечи. С обувью не парюсь, надеваю кеды, ходить будем много. Посмотрелась в зеркало, и думала было потянуться за помадой поярче, да румянами щёки намазать пожирнее, и одёрнула себя: ты идёшь не на парад и не на свидание, Кристина! Естественная красота — идеальный овал лица, идеальный цвет кожи, идеальные синяки под глазами. А ресницы всё-таки накрашу.

***

Лучше на сорок минут раньше, чем на две минуты позже. На часах пять тридцать (договорились встретиться вечером), сижу, жду. А вот и Рустам, и идёт так спокойно, вальяжно. Он красив. Он очень красив. — Ну, привет! — Привет. — Опоздал на две минуты, — кидаю комично-раздражённый взгляд на часы. — Не торопился, забыл чуть-чуть про время, извини… — он неловко улыбается, — Тебе идут юбки. Очень красиво. — Где-то здесь должна быть шутка про юбку. — Н-е-е-е-т! Когда какой-нибудь человек посмотрит статистику преступлений в Санкт-Петербурге, он удивится, что у нас почти нет убийц, насильников, воров, но количество наркоманов зашкаливает. Их настолько много, что проходя по парку, он видит двух абсолютно укуренных парня и девушку: они самозабвенно хохочут ни над чем, и ходят, спотыкаясь от смеха. Но человек всё перепутал, это всего лишь я с Рустамом. — О, смотри! — Да где, где? А, вижу, и взгляд у неё хитрющий какой! — Прямо как у тебя, Крис. — Слышь! Мы подкрались, значит, к этому созданию, присели с горсткой орехов в протянутой руке. Она подбегает к Рустамовой руке, забирает орех. Он пытается погладить существо, но она резко начинает кусать его за пальцы, забирает второй орех из моих рук и удирает. — Мне больше не нравятся белки. Да я же к ней со всей душой… — он драматично шмыгает. — Хочешь, на пальчик подую? Я думала перед встречей, как себя вести, какое представление у него сложится обо мне. Одно дело — игры, жизнь слишком многогранна. Но стоило только сказать «привет», и общение пошло сразу легко. Я не знаю, как это объяснить: мы будто знаем друг друга как свои пять пальцев и одновременно только начинаем друг друга изучать. В обществе друг друга мы забыли обо всём, просто рассказываем разные мелочи из жизни, из игр, обсуждаем отвлечённые темы. У меня ужасная жажда такого тёплого общения. — У меня координация движений, как у акробатки. — Сказала та, которая сегодня споткнулась о собственную ногу. — Смотри что могу! Рядом стояла маленькая оградка до колена. Я вскочила на неё и теперь держу равновесие, раскачиваясь и растопыривая руки в стороны. Делаю первые шажки, и вдруг Рустам берёт меня за руку. Так гораздо лучше, спасибо, но я могла бы и сама. — Ну давай, покажи. Его рука крепкая, тёплая, и надёжная, настоящая поддержка. Раз шажок, два шажок, аккуратно… Я как акробатка на канате, и этот канат — моя чёртова жизнь. Рустам успел поймать меня. В его руках уютно. Он аккуратно отпускает меня. А я задрала голову и смотрю в небо: светлый серо-голубой плавно становится жёлтым, желтый перетекает в нежно-розовый, тот постепенно багровеет в красный. И мягкие перистые облака плавно текут по этому ожившему холсту художников. — Я много такого видел, но каждый раз удивляюсь, как в первый. Я посмотрела на него. И, видимо у меня был очень странный вид, потому что он беспокойно заглядывает в моё лицо. Мне хочется бесконечно доверять ему, но ему мои проблемы не нужны, испорчу общение. — Спасибо, мой рыцарь, — загладить складочку шуткой. — Всегда к вашим услугам. По домам? — Ага. Рустам провожает меня до дома. В обществе друг друга мы забыли обо всём, пожалуйста, можно забыться подольше? — Мне было очень приятно прогуляться с тобой, — его голос стал очень мягким. — Мне тоже. До встречи! Он легонько похлопывает меня по плечу, но рука чуть-чуть потяжелела и задержалась там секунд на пять.

***

Приятная, тяжёлая усталость накатывает. Ноги гудят, в голове гудит, как в трансформаторной будке, и где-то внутри невероятно тепло. Меня пригвождает к кровати.