Нас всё ещё можно спасти

Кристиан с трудом, медленно открыл глаза. Зрение снова подводило, он видел лишь смутные очертания каких-то приборов рядом с собой, а вот дальше них все было скрыто мраком, кромешной, черной темнотой. Он напрягал глаза, но сил было совсем мало. Он моментально устал и снова сомкнул веки. Кристиан почувствовал едва ощутимое дуновение, словно чье-то осторожное дыхание коснулось кожи. Сразу же его руку сжала нежная, теплая рука, и он, как смог, улыбнулся. Она… Рядом… Любимая! Он хотел кричать от счастья, но не мог даже открыть глаза. Скользнув большим пальцем по ее ладони, он замер в ожидании. Он жаждал услышать ее голос. — Кристиан. Она словно читала его мысли! Наклонись ближе, мысленно просил он. Невероятно, но ее губы тут же коснулись его губ, замерев в легком поцелуе на несколько секунд. Кристиан неимоверным усилием разлепил веки. Джоанна! Она улыбалась, глядя на него. В ее глазах горел какой-то лихорадочный огонь, она была бледной и уставшей. Она снова переживала за него, снова не находил себе места, а он опять, сам того не желая, заставлял ее страдать. — Я люблю тебя. — Я тоже… Неужели он смог это сказать? Откуда у него взялись силы? Из глаз Джоанны хлынули слезы. Она смеялась и плакала, не сводя с него глаз. — Ты поправишься, слышишь? — жарко шептала она. — Я помогу тебе. Я всегда буду рядом, любимый. Всегда. Слышишь? Джоанна подняла голову и, увидев улыбку на любимом лице, снова расплакалась от счастья. Да, сейчас она, наверное, была самой счастливой женщиной на свете! Ей хотелось кричать от счастья, делиться им со всеми, а потом остаться одной и плакать, плакать, плакать от радости. Кристиан уснул, а Джоанна еще долго сидела у его постели, прижав к губам его руку, и боялась пошевелиться, чтобы не потревожить его сон. Она смотрела на него и не верила, что он снова с ней, слышит ее и даже находит в себе силы отвечать ей. Сколько счастья видела она в его глазах! И как была счастлива сама! В палату заглянула пожилая медсестра Дени, которая с первого дня нахождения Кристиана в Сальпетриер, относилась к ним, как к собственным детям. Она подошла к Джоанне и положила руки на ее подрагивающие от приглушенных рыданий плечи: — Самое страшное позади, моя девочка. Уж поверь старой, опытной медсестре. Пойдем, милая, пойдем, ему нужно отдыхать. Скоро мы отключим все эти проклятые провода, и ты сможешь обнять своего Кристиана. Дени мягко, но настойчиво, помогла Джоанне встать и выйти в коридор. Там было гораздо прохладнее, чем в палате, и девушка глубоко вдохнула и утерла слезы. Она направилась было в ординаторскую, чтобы поговорить с Тео и поблагодарить его, но медсестра ее остановила: — Месье Руже занят, Джоанна. По его душу полиция приехала. Поэтому или подожди где-нибудь, или позвони ему позже. Думаю, это по поводу ночного инцидента. Ужас какой, и кому это понадобилось… Дени, охая и причитая, удалялась все дальше, а Джоанна в ужасе уставилась на дверь ординаторской, которая внезапно с грохотом распахнулась, и оттуда вышел Тео в сопровождении двух полицейских. Руки он держал за спиной, видимо, пряча от любопытных глаз закованные в наручники запястья. Тео скользнул по ней взглядом, остановился и горько усмехнулся. Полицейские тут же подтолкнули его к выходу. Все трое прошли мимо, даже не взглянув на Джоанну, которая не сводила глаз с доктора. Джоанна, вдруг осознав, что случилось, бросилась следом, но догнать мужчин не смогла. Когда она выскочила на крыльцо больницы Сальпетриер, полицейская машина, сверкнув маячками, скрылась за ближайшим поворотом. — Чёрт! — выругалась она, от безысходности сжав кулаки. — Проклятье! Джоанна металась по квартире Себастьена, словно раненый зверь в клетке. Что случилось с Тео? Неужели это действительно из-за того, что кто-то ночью отключил Кристиана от аппарата ИВЛ? Но допросить заведующего отделением нейрохирургии, лучшего нейрохирурга Франции, можно было и в ординаторской. И уж тем более не сковывать его наручниками. Джоанна наотрез отказывалась верить в то, что это сделал Тео. Он не мог, и она знала это наверняка. Откуда такая уверенность? Она и сама не знала. Интуиция, провидение — это можно назвать как угодно, но сути дела это не меняло. Она знала, что это не он. Но кто? Зачем? Она снова набрала номер телефона Тео, но уже в который раз ответом ей были лишь длинные гудки. Джоанна молила Бога о том, чтобы он просто был на операции — долгой, сложной, — и именно поэтому не мог ей ответить. Он перезвонит, обязательно перезвонит когда сможет, уговаривала она себя, откладывая телефон в сторону, но уже через минуту снова хватала трубку и набирала номер Тео Руже. Джоанна слышала, как в замке входной двери повернулся ключ, и выскочила из комнаты. Лали сразу бросилась к ней: — Ты была в больнице? Как Кристиан? — Была. Все в порядке. Он даже заговорил. С трудом, но все-таки… — глаза Джоанны искрились от счастья. Лали вскрикнула от радости и бросилась обнимать подругу. К девочкам присоединился и Себастьен. — А вы где были? — поинтересовалась Джоанна, устраиваясь в гостиной на мягком диване, и снова бросила мимолетный взгляд на экран зажатого в руке телефона. «Ну же, Тео, перезвони мне!» — пронеслась шальная мысль, но тут же забылась. Она видела, что Себастьен отводит взгляд, делая вид, что внимательно изучает обои за ее спиной. Зато Лали смотрела на подругу прямо, с вызовом: — Мы были в полиции. Сдали копам твоего Тео. Пусть теперь она разбираются, кто там, в этой больнице, желает смерти нашему Кри-Кри. Но лично у меня сомнений не возникает. Джоанна вскочила с дивана. Ее захлестнула волна негодования и злости. Она вплотную приблизилась к Лали и посмотрела ей в глаза: — Что ты сказала? — Что слышала! — та гордо вскинула подбородок. — Этот коновал должен ответить за свой поступок. И если ты не можешь или не хочешь этого, тогда это должны были сделать мы. Потому что Кристиан нам не чужой! А вот почему ты… — Да потому, что это не Тео! — взорвалась Джоанна. — Услышьте же вы меня! Это не он! — Слишком много совпадений. — покачав головой, тихо сказал Себастьен. — Так не бывает. Прости… — Да что ты перед ней извиняешься? — Лали тоже перешла на крик. — Это она должна была сразу бежать в полицию и рассказывать о событиях той ночи. Но нет! Джоанна же у нас благородная! Только это твое благородство никому не нужно. Кристиана чуть не убил этот Тео, а ты его покрываешь. Или тебе уже плевать на Кристиана? Ты влюбилась в этого Руже, так? Других причин выгораживать его я не вижу. От злости Джоанна сжала кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не наградить подругу увесистой оплеухой. Она понимала своих друзей, но почему они слышат только то, что хотят слышать? Как им доказать, что в том, что произошло ночью в больнице Сальпетриер, вины Тео Руже нет? Чёрт, так ведь доказывать это нужно не им! — В каком полицейском участке вы были? — А тебе зачем? — прищурилась Лали, снедаемая подозрениями. — Тоже хочу дать показания. Все-таки именно я — непосредственный свидетель тех событий. — Вот и правильно! — Лали достала из сумки визитку и протянула ее Джоанне. — Комиссар Бенар. Там же адрес участка. Правильно, Джоанна! Я рада, что ты приняла верное решение… Она говорила что-то еще, но Джоанна уже не слышала. Она схватила свою сумку и бросилась на улицу. Словно ожидая ее, у подъезда стоял желтый автомобиль такси. — Свободен? — спросила она и, после утвердительного жеста водителя, влезла на заднее сидение и назвала адрес полицейского участка. А уже через пятнадцать минут она сидела в кабинете комиссара Бенара. Он с нескрываемым интересом разглядывал Джоанну, пока та пыталась оправдать Тео своим рассказом. Но, судя по ухмылке полицейского, она только усугубляла его положение. Джоанна вдруг замолчала на полуслове. — Ну что же Вы замолчали, мадемуазель Маккормик? Очень интересный, любопытный рассказ. Я весь внимание. Джоанну вдруг передернуло от отвращения. Ей с ходу не понравился этот тип — слащавый, сальным взглядом оглядывающий ее с головы до ног. Она выпрямилась и уверенно, твердо сказала: — Месье Руже из ординаторской никуда не отлучался, был всегда в поле зрения. Он физически не мог отключить аппарат в реанимации. — Правда? — Бенар, усмехнувшись, прищурился. — А Ваши друзья рассказали мне совершенно другую историю. Кто из вас пытается завести следствие в тупик? И кому светит наказание за заведомо ложные показания? Он смотрел Джоанне прямо в глаза, но она выдержала этот взгляд, не шелохнувшись, не моргнув. Она едва заметно пожала плечами: — Скорее всего, мои друзья неправильно меня поняли. Так бывает. Тео не выходил из ординаторской до того момента, когда ему сообщили об отключении аппарата ИВЛ. Бенар не сводил с нее подозрительного взгляда. Джоанна видела, что он ей не верит, но доказать ничего не может. Тот кашлянул и, видимо, поняв, что она больше ничего не скажет, поднял трубку стоявшего на столе телефона и набрал короткий номер. — Приведите мне Руже. — распорядился комиссар, бросил трубку на рычаг и с усмешкой взглянул на девушку. — Сейчас проверим, кто из вас лжет — Вы или Ваши друзья. Тео вошел в кабинет почти сразу, будто ожидал этого вызова в коридоре. Он удивленно уставился на Джоанну, но та только отрицательно покачала головой, мысленно умоляя Бога о том, чтобы Тео понял этот ее жест. Комиссар принялся расспрашивать его о событиях прошлой ночи и, наконец, задал ему самый важный вопрос: — Скажите, месье Руже, ночью Вы выходили из ординаторской? Тео покосился на Джоанну, но та смотрела в окно, словно ей и дела не было до того, что происходит в этом кабинете. Мужчина недоумевал — что она здесь делает? Зачем заявила на него в полицию и что пытается сделать сейчас? — Выходил. — наконец ответил он, а комиссар победоносно улыбнулся. Джоанна невольно, почти незаметно вздрогнула, но Тео, все еще смотревший на нее, это заметил и повернулся к полицейскому. — Когда мне доложили, что в одной из реанимацонных палат отключен аппарат ИВЛ. Да и вообще вся аппаратура поддержания жизнедеятельности. Джоанна незаметно выдохнула и улыбнулась — он понял ее! Бенар от злости скрипнул зубами, но как ни в чем не бывало продолжил допрос, но девушка больше ничего не слышала. Тео сделал все как надо, теперь можно и расслабиться. Она смотрела на вечерний Париж из окна полицейского участка, и ее мысли снова и снова возвращались в больницу, к Кристиану. — Зачем ты это сделала? Далеко за полночь, уладив все формальности в полиции и выслушав извинения по поводу необоснованного задержания, они вышли из участка и медленно пошли по тихой улице, ярко освещенной желтыми фонарями. Джоанна остановилась и посмотрела на Тео: — Я не могла поступить иначе. Не знаю почему, но я уверена, что ты не мог этого сделать. Он не смог сдержать свой порыв нежности — взял ее за руку и притянул к себе, коснувшись губами ее волос: — Я никогда, слышишь, никогда не смогу сделать тебе больно и заставить тебя страдать! Клянусь тебе, у меня и в мыслях не было отключить Кристиана от аппарата ИВЛ или еще хоть как-то навредить ему. Я в первую очередь врач, а уж потом человек со своими чувствами и мыслями. — Тогда кто это сделал? — Джоанна вдруг всхлипнула. Оказывается, быть сильной совсем нелегко. Она так и не отстранилась от Тео, и они, обнявшись, стояли посреди пустынной улицы и тихо переговаривались. — Я найду того, кто это сделал. Обещаю! Этот кто-то получит по заслугам. Да и мне самому интересно, что за крыса завелась в моем коллективе. Меня ведь очень искусно подставили, и если бы не ты… — Я не сделала ничего сверхъестественного. Я просто не могу допустить, чтобы невиновный человек сидел за решеткой, а виновный разгуливал на свободе, имея неограниченный доступ в палату Кристиана. — Чёрт! — выругался вдруг Тео и огляделся по сторонам. — Неограниченный доступ в палату… Джоанна вздрогнула, отстранилась от него и посмотрела ему в глаза. В ее взгляде читался неподдельный страх и немой ужас, и Тео, наконец, заметивший вдалеке такси, взял ее за руку и потянул за собой. Кристиан снова открыл глаза. Вокруг было очень тихо и пусто, в палате стоял полумрак, видимо, была глубокая ночь. Тишину нарушали лишь негромкие звуки приборов. Он долго лежал, то закрывая глаза, то снова открывая, и призывал сон, который никак не шел. Он слышал, как дверь в палату тихо открылась, и в реанимацию кто-то вошел. Сам не зная, почему, Кристиан притворился спящим. Ему сегодня ввели столько лекарств, что заполучить еще и укол с дозой снотворного казалось ему совершенно сомнительным удовольствием, ведь хотя бы ночью его оставили в покое. Да и зрение все еще подводило, он смутно, словно в тумане, видел только очертания предметов. Невольно его ресницы дрогнули, и он открыл глаза и обомлел — перед ним маячил силуэт, который он видел перед тем, как проснуться. Он прекрасно помнил видение, которое предшествовало его выходу из комы. Именно за этим силуэтом он тогда спускался вниз по лестнице, в кромешную темноту. Девушка подошла ближе и наклонилась к его лицу так, что он смог рассмотреть ее лицо. Её дыхание неприятно пробежало по его ставшей вдруг чувствительной коже, и от этих странных ощущений он поморщился. — Неужели ты меня не узнаешь? Кристиан попытался улыбнуться, однако, этой встрече он был совершенно не рад. Он давно проклял тот день, когда связался с этой девушкой. Да, возможно, когда-то он ее любил (что, конечно, вряд ли, ведь в то время он любил только себя. Ну и Джоанну), но сейчас она была ему неприятна до глубины души. Она не была похожа на себя прежнюю, и его это отталкивало и даже немного пугало. Он мог многое ей сказать, но пока еще был очень слаб. Поэтому Кристиан лишь прикрыл глаза, показывая, что, конечно, узнал девушку. Она как-то зло усмехнулась, став похожей на ведьму из сказки о Белоснежке, и зашептала: — Помнишь… И я все помню. До мелочей, до взглядов. И, знаешь, чего я хотела все это время? Отомстить. Не просто отомстить, а так, чтобы тебе было по-настоящему больно. Тебе и твоей дылде! Поверить не могу, что ты все еще с ней! Ну ничего, это ненадолго. Самое страшное для нее, кажется, — потерять тебя навсегда. А откуда не возвращаются? Правильно! Самый надежный способ! Одним выстрелом я убью сразу двух зайцев, отомстив и тебе, и твоей невесте. А заодно и нашему несравненному доктору Руже. Кстати, ты знаешь, что он вот-вот затащит твою Джоанну к себе в постель? Хотя не удивлюсь, если он уже это сделал. Да, милый, пока ты тут валяешься, невеста твоя времени зря не теряет. Она с тобой только из жалости. Ну или спит с Тео для того, чтобы он позволял ей посещать реанимацию. А, может, она просто беспринципная шлюха. В общем, вы все отравляете мне жизнь, убиваете меня морально, заставляете страдать. Мне надоело это! И прямо сейчас я, наконец, покончу с этим. Ты отправишься к праотцам, Руже — за решетку (ведь у него железный мотив — освободить от тебя женщину, которая нужна ему), а твоя дорогая невеста лишится и тебя, и Тео. С этими словами девушка продемонстрировала Кристиану шприц, до краев заполненный прозрачной жидкостью. — Прощай, Кристиан. Когда-то я тебя очень любила, но ты этого не стоишь. Я смогу успокоиться только зная, что ты больше не ходишь по моей земле, не дышишь моим воздухом. Уж прости, но мне важнее мое спокойствие, нежели твоя жизнь. Кристиан обреченно смотрел, как она, подняв шприц на уровень глаз, выдавила из него воздух и поднесла к вене на его правой руке. Девушка вынула из нее иглу капельницы и поднесла шприц. Он попытался отдернуть руку, закричать, но тело не слушалось сигналов мозга. Он так и не смог… Он закрыл глаза и сразу почувствовал, как на него навалился тяжелый сон. Прощай, Джоанна… Прежде чем заснуть, это была его последняя мысль. — Твою мать!.. Тео бросился к медсестре и дернул ее за руку. В вене Кристиана остался шприц, доверху наполненный каким-то препаратом. Вбежавшая в палату следом за ним Джоанна стеной встала в дверях, а когда в ее объятия приземлилась медсестра, ее, наконец, осенило! Ну конечно же! Как же она могла ее забыть! Тереза, юношеская любовь ее Кри-Кри! Блондинка пыталась вырваться, но Джоанна мертвой хваткой держала ее. Тео же аккуратно извлек из вены Кристиана иглу и нажал кнопку вызова медсестры. В палату почти сразу вбежала Дени. Перекрикивая Терезу, Тео отдал ей какие-то распоряжения, принял из рук Джоанны бьющуюся в истерике девушку и вывел ее в коридор. Джоанна бросилась следом.