Нас всё ещё можно спасти

Поздним вечером Джоанна в одиночестве сидела на кухне квартиры Себастьена. Она крутила в руках уже опустевшую чашку и вспоминала то счастливые лица своих друзей, снова обретших друг друга, то бледное, изможденное лицо Кристиана. Вот уже две недели она с согласия Тео ежедневно посещала реанимацию, где говорила с любимым обо всем на свете. Она рассказывала ему о счастье Лали и Себастьена, за которых он так переживал, о том, что оставшиеся на Лав Айленде ребята постоянно звонят, интересуются его состоянием и передают приветы, о том, как внимательны и добры к нему и к ней врачи и медсестры больницы Сальпетриер, а еще о том, как сильно она его любит, как ждет его возвращения, строила планы на их совместное будущее. Тео говорил, что с Кристианом нужно разговаривать, потому что сейчас ему нужен мощнейший толчок для выхода из комы, ему нужно помочь разрушить воображаемый стеклянный купол, под которым он сейчас находится. Любой стресс может привести к этому, и нужно этому способствовать. Тео… Джоанна нежно улыбнулась при мысли о докторе. За эти две недели они очень сдружились. Помимо этого она испытывала чувство безграничной благодарности, ведь он, нарушая все мыслимые и немыслимые правила и инструкции, позволял ей сидеть в реанимации ежедневно. Он предоставлял ей и Кристиану пол часа, которые принадлежали только им двоим. Было лишь одно «но» — Джоанне казалось, что для Тео она не просто друг. Каким ласкающим был всегда его взгляд, как осторожно он обнимал ее, с какой нежностью гладил ее ладонь, когда она в слезах выходила из реанимации. Тео всегда находил для нее время, каким бы загруженным не был его день. Иногда Джоанна тихонько сидела на диване в ординаторской и наблюдала за тем, как он заполняет истории болезни, как дает указания другим врачам и медсестрам, как сосредоточенно думает о назначениях для своих пациентов. В эти моменты его красивый высокий лоб пересекала глубокая морщина, от чего он казался грозным и даже злым. Но Джоанна уже давно поняла, что за неформальной внешностью Тео скрывается добрый, ласковый, умеющий самозабвенно любить человек. Его открытая душа и большое сердце никого не оставляли равнодушным. Она была бесконечно благодарна ему за дружбу и поддержку, без которых она, наверное, давно бы впала в отчаяние. Нет, Лали и Себ, конечно, старались быть с ней каждую свободную минуту, но Джоанна знала — они потеряли так много времени, что сейчас им просто необходимо быть только вдвоем. И она старалась не мешать друзьям, предпочитая общение с Тео. Джоанна отставила, наконец, пустую чашку и взглянула на часы. Стрелки показывали без четверти двенадцать. Что-то ребята задерживаются, подумала она. В душу тут же ворвалось унылое одиночество, и ей вдруг остро захотелось услышать голос Тео — негромкий, спокойный, бархатный. Джоанна взяла мобильный и набрала его номер. Тот ответил после первого же гудка: — Почему ты еще не спишь, моя девочка? Джоанна невольно улыбнулась этой отеческой интонации и тихо сказала: — Ребята ушли в кино. Их до сих пор нет, и я вдруг почувствовала себя так одиноко… — Приезжай ко мне! — тут же, не раздумывая, отозвался мужчина. Джоанна, помрачнев, молчала, а в трубке раздался веселый смех Тео: — Я в больнице, Джоанна. У меня ночное дежурство. Она облегченно выдохнула, мысленно обозвав себя идиоткой, и улыбнулась: — Скоро буду. Девушка вызвала такси и в мгновение ока переоделась, сменив пижаму на длинное черное платье и бежевый джемпер, распустила собранные в высокий пучок волосы и слегка коснулась губ помадой. Окинув свое отражение в зеркале, она удовлетворенно хмыкнула и, взяв сумку, направилась к выходу. Уже в дверях она столкнулась с Лали и Себастьеном. — Куда это ты собралась? — прищурилась Лали, с подозрением разглядывая подругу. — Ночь на дворе. Это тебя у подъезда ждет такси? — Меня. — кивнула Джоанна, обуваясь. — Я еду в больницу. — Что-то случилось? — забеспокоился Себастьен. — Нет, все по-прежнему. — слегка улучшившееся было настроение Джоанны снова скатилось на ноль, как и каждый день уже на протяжении почти двух месяцев. — Уж не Тео ли тебя туда так влечет? — Лали все это очень не нравилось. Если Джоанна не говорила о Кристиане, то говорила об этом хирурге. — Спокойной ночи. Джоанна поцеловала друзей и вышла из квартиры. Лали, кипя от возмущения, скинула туфли и вихрем влетела в гостиную. Она повернулась к Себастьену и махнула рукой в сторону двери, за которой минуту назад скрылась Джоанна: — Как тебе это нравится? Под носом у Кристиана, лежащего в коме, она крутит роман с его врачом! Себастьен потянул девушку за собой на диван. Когда она села рядом, он обнял ее за плечи и тихо сказал: — Ну что ты придумываешь? Это совершенно не похоже на Джоанну. Она никогда бы так не поступила с Кристианом. Да и вообще ни с кем так не поступила бы. И потом, ты же видела этого исполина! Уверен, что он совершенно не в ее вкусе. — Видела, поэтому и переживаю. Между прочим, мой дорогой Себастьен, Тео очень мил. И если бы не ты, я бы обязательно с ним… Но парень не дал Лали договорить, шутливо завалив ее на диван и сомкнув пальцы на ее шее. — Тогда ты не достанешься никому! — целуя сопротивлявшуюся девушку, засмеялся он. — А потом я займусь твоим милым Тео. — Тоже будешь душить и целовать его одновременно? — Тьфу, какая гадость! — Себастьен отпустил Лали и снова сел. Она последовала его примеру и тяжело вздохнула, уткнувшись носом в его плечо: — И все-таки не нравится мне все это. Ты видел, как этот Тео смотрит на нее? Мне кажется, он влюблен в Джоанну без памяти! Думаю, он способен на все, чтобы завоевать ее расположение. Его глаза горят при виде Джоанны, и всем своим видом он показывает, что будет пытаться покорить ее сердце. Он не только нейрохирург, но и отличный психолог. Джоанна только с ним говорит о Кристиане, и я не удивлюсь, если она рассказала Тео всю их историю от корки до корки. — Второй «корки» у их истории еще нет. — улыбнулся Себ. — Брось, Лали! Ты же знаешь Джоанну не хуже меня — она не способна на предательство. Тем более в такой ситуации. Не для этого она бросила Жозе и ушла к Кристиану, не за новой любовью она приехала в Париж. Посмотри на нее — Джоанна убита горем и готова день и ночь проводить у постели своего Кри-Кри. Лали молчала. Речь Себастьена была очень убедительной, Джоанна действительно не могла так поступить. Но… — Сердцу не прикажешь. — наконец тихо сказала она. — Мне что-то категорически не нравится во всей этой истории, но я пока не могу понять, что именно. — Ясновидящая моя! — шутливо воскликнул Себастьен, укладывая ее на диван. Он мгновенно расстегнул пуговицы ее легкой, прозрачной блузы и коснулся пальцами ее горячей кожи. По телу Лали пробежала дрожь возбуждения, и она тут же забыла и о Джоанне, и о странном докторе Тео Руже, и обо всем на свете. Снова они были вдвоем в целом мире. Летняя ночь уже давно закралась даже в самые потаенные уголки города. В воздухе витали ароматы цветов, высаженных в небольшом сквере рядом с больницей Сальпетриер. Вокруг было непривычно тихо. Обычно Джоанна приходила сюда днем или утром, когда в больничном дворе туда-сюда сновали врачи, медсестры, пациенты и их сопровождающие. Сейчас же рядом со зданием больницы не было ни души. Девушка поднялась по каменным ступенькам крыльца и тихо стукнула костяшками пальцев в тяжелую дверь. Та практически сразу открылась, и на нее невидящим взглядом уставились заспанные глаза местного охранника. — В чем дело? — совсем недружелюбно поинтересовался он, оглядывая Джоанну с ног до головы. — Я — мадемуазель Маккормик. Доктор Руже должен был предупредить о моем визите… Дверь открылась шире, и мужчина, пропуская ее внутрь, посторонился. В его голосе зазвучали нотки доброжелательности и любопытства: — Проходите пожалуйста. Месье Руже предупредил меня. Простите… Джоанна, не останавливаясь, прошла к лифтам, и, уже нажав кнопку вызова, до нее снова донесся тихий голос охранника: — Счастливчик Руже. Я бы тоже не отказался провести ночь с такой красоткой. Джоанна, с трудом сдержав смех, лишь фыркнула и шагнула в гостеприимно распахнутые двери лифта. Она быстро преодолела уже знакомый путь до ординаторской, тихо приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Тео сидел на диване и читал книгу. Возле него стоял маленький столик, за которым врачи обычно обедали. На нем стояла откупоренная бутылка вина, коробка конфет и ваза со всевозможными фруктами. Джоанна тихо скользнула в ординаторскую и плотно прикрыла за собой дверь. — Что празднуешь? — улыбнулась она. Тео отбросил книгу в угол и бросился ей навстречу. Он, не сводя с нее глаз, взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван. Ее руку из своей ладони он так и не выпустил, а Джоанна вдруг постеснялась ее отнять. — Я уже стал беспокоиться. Ты долго ехала. — Пробки. — усмехнулась она. — Ночью? — Ага. На пороге квартиры. Тео рассмеялся. Он так и не отводил глаз от нее, и Джоанне начало казаться, что его взгляд проникает ей под кожу и холодит ей кровь, останавливает сердце. Она знала, понимала, что стала для Тео кем-то больше, чем просто родственником пациента. Он готов был сделать для нее все, что она не попросит, и Джоанна с трудом сдерживалась, чтобы не подбить его на должностное преступление и разрешить ей днем и ночью находиться рядом с Кристианом. Девушка отвела взгляд от его черных глаз и кивнула на стол: — Так что у тебя за праздник? Тот пожал плечами: — Спокойное дежурство в приятной компании. Это ли не праздник? Вина? — Нет, спасибо. — Джоанна отщипнула пару ягод винограда. — Скажи, как Кристиан? Тео, не скрывая досады и разочарования, поморщился. Сейчас, находясь с Джоанной наедине, ему меньше всего хотелось обсуждать состояние здоровья ее жениха. Тем более, что в нем, кажется, намечалась положительная динамика. Как врача это, безусловно, не могло его не радовать, но как влюбленного мужчину, это больше раздражало, ведь вело к неизбежной разлуке с Джоанной. Да, она тянулась к нему, но он видел и понимал, что он для нее всего лишь друг. И это — в лучшем случае. В худшем же — он просто лечащий врач ее жениха, о котором она забудет тотчас же, как только вместе со своим Кристианом покинет стены больницы Сальпетриер. Из задумчивости его вывел тихий голос Джоанны: — Тео? Его вдруг захлестнула ярость. Она, вперемешку с болью и любовью, заполняла его изнутри, словно вода сосуд. Он вскочил на ноги, наклонился к Джоанне, приблизившись вплотную к ее лицу, и взял ее за плечи: — Кристиан? Я бы пол жизни отдал за то, чтобы его не было. Понимаешь? И еще пол жизни за то, чтобы ты ответила мне взаимностью. Неужели ты не видишь, что я люблю тебя, Джоанна? С первой же нашей встречи! Джоанна растерялась и испуганно смотрела на Тео. Она, не ожидавшая такого порыва, словно застыла. Его слова «Я бы пол жизни отдал за то, чтобы его не было» выстрелом поразили ее в самое сердце. Ей казалось, что она перестала дышать. Девушка смотрела в глаза Тео, которые то метали молнии, то смотрели на нее с нежностью и любовью, и понимала, что он ждет чего-то от нее. Джоанна опустила глаза и тихо сказала: — Прости, я… Всю жизнь любила, люблю и буду любить одного Кристиана. Тео отпустил ее и резко выпрямился. Злая усмешка исказила его красивое лицо: — Это мы еще посмотрим. Он мельком взглянул на часы и стремительно вышел из ординаторской. Повисла зловещая тишина. Джоанне вдруг стало страшно. Вся эта ситуация, казалось, не предвещала ничего хорошего. Она хотела было уйти, но ее словно держало здесь что-то невидимое. Прошло не менее получаса, когда, наконец, в ординаторскую вернулся Тео. Он, как ни в чем не бывало, опустился на диван, налил в бокал вина и залпом выпил. Шумно выдохнув, он посмотрел на Джоанну и загадочно улыбнулся: — Прости, я повел себя, как идиот. Но, прошу заметить, идиот влюбленный, поэтому, наверное, заслуживаю твоей снисходительности и великодушия. Джоанна тоже улыбнулась в ответ: — Все в порядке. Давай не будем об этом. — Давай. Тем более, надежды я не теряю. Может быть, когда-нибудь… Девушка улыбнулась и отвела глаза. Она-то знала, что этого не может быть никогда, пока в ее жизни и сердце живет Кристиан. Она исподлобья внимательно следила за Тео. Он то и дело поглядывал на часы и нервно покусывал губу. Его глаза бегали по обстановке ординаторской, ни на чем не задерживаясь. Он тоже искоса поглядывал на нее, то усмехаясь, то словно с сожалением и раскаянием, то с победоносной нежностью. Тишина, обволакивающая Джоанну, была какой-то тягостной, зловещей, тревожной. Девушка давно уже пожалела, что согласилась на предложение Тео приехать в больницу. Она оправдывала себя только своим желанием быть рядом с Кристианом. Она хотела было попрощаться с Тео, но с грохотом распахнувшаяся дверь ординаторской заставила ее вздрогнуть. Перед ними стояла медсестра, бедная, как полотно. — Говори! — коротко распорядился Тео. — Месье Руже, у Рокье кто-то отключил все аппараты жизнеобеспечения! Даже аппарат ИВЛ. Джоанна в ужасе замерла, осознавая услышанное. По ее телу прошел озноб, вышибая холодный пот. Тео вскочил с дивана: — Где Тереза? — С ним. — А какого черта ты еще здесь? Девушка, покраснев, бросилась вон из ординаторской. Джоанна следила за Тео, неспешно натягивающего халат. Когда он вышел из ординаторской, она бросилась за ним, догнав уже у самого входа в палату Кристиана. — Я пойду с тобой! — вцепилась она в рукав доктора. — Нет! — отрезал тот. — Пожалуйста, Тео! — Я сказал — нет! — рявкнул он и открыл дверь в реанимацию. Все, что Джоанна успела заметить, это заслонивших Кристиана собой медсестер и ровную, непрерывную линию на кардиомониторе.