Нас всё ещё можно спасти

Жозе медленно шёл. Он просто шёл, не зная сам куда. Он бесцельно бродил по острову, стараясь привести в порядок мысли. Но это было очень нелегко. Джоанна… Кристиан… Черт возьми, у них была такая любовь! Возможно, она все ещё жива. А что ему с этим делать? Жозе мысленно чертыхнулся, стараясь отогнать от себя эти мысли. Как же хотелось вообще ни о чем не думать! Может, напиться? Он огляделся и увидел неподалёку, на пляже, небольшое кафе. Очень кстати! Он почти бегом бросился туда, но в нескольких метрах от некоего подобия крыльца перед ним вдруг резко затормозил внедорожник. От неожиданности Жозе вздрогнул всем телом и уже хотел было покрыть трёхэтажным матом этого горе-водителя, но не успел и рта раскрыть. За рулём сидела Бенедикт.  — Я тебе сигналю уже минут пять! — улыбнулась она. — О чем задумался? Жозе совершенно не хотелось обсуждать свои мысли и чувства с кем бы то ни было, поэтому он заставил себя улыбнуться:  — Привет! Рад тебя видеть! Он подошёл к машине и губами прикоснулся к щеке девушки. Бенедикт взъерошила ему волосы давно забытым движением:  — Тебя подвезти?  — Нет, спасибо. Я посижу в кафе.  — Что-то случилось? Ты поссорился с Джоанной?  — Все в порядке. Просто захотелось выпить в одиночестве.  — Жозе, я ведь прекрасно тебя знаю. А у тебя совершенно не получается обманывать меня. У тебя что-то произошло… Уверен, что хочешь побыть один? Он хотел кивнуть, но, посмотрев в глаза Бене, которые в темноте блестели каким-то невообразимо ярким светом, вдруг передумал:  — Составишь мне компанию?  — С удовольствием. Бенедикт заглушила машину, и они вошли в маленькое, но очень уютное кафе. Народу почти не было, и они заняли один из столов на веранде. Лёгкий ветер дарил долгожданную прохладу, дышать было легко и, казалось, этот свежий воздух проникает в каждую клеточку тела, разнося по венам чувство беззаботности.  — Надеюсь, Джимми не будет против нашей импровизированной вечеринки? — улыбнулся Жозе, сделав заказ. Бенедикт вдруг сникла, опустила глаза и попыталась улыбнуться:  — Не будет. Он только что улетел в Швецию. Жозе от такой неожиданной новости подпрыгнул на месте и удивленно посмотрел на девушку:  — Как это? Ты шутишь?  — Нет. Я еду из аэропорта. Мы расстались, и он принял решение вернуться на Родину. Мы уже давно стали чужими друг другу, и наш разрыв был лишь делом времени.  — Мне очень жаль.  — Не стоит. Все к этому шло, мы были к этому готовы. И… Мы больше не любим друг друга, так зачем же мучиться, пытаясь сохранить то, чего давно уже нет? Думаю, мы поступили правильно. Оба замолчали. Бенедикт понемногу свыкалась с мыслью о том, что снова одна и пыталась понять, как ей жить дальше. Жозе же обдумывал её слова, которые тронули его до глубины души, вдруг заставляя его посмотреть отношения с Джоанной с другой стороны, под другим углом. Неужели и они тоже пытаются сохранить то, от чего уже не осталось и следа? А, может, и правда расставание — это для них единственный выход? Из задумчивости его вывел тихий голос Бене:  — А что стряслось у тебя? Поругался с Джоанной?  — Давай не будем обо мне. — взмолился Жозе. Говорить о том, что происходит сейчас в его жизни, было выше его сил. Он уже отчетливо чувствовал начало конца, все ещё отчаянно хватаясь за любовь, но понимая, что это безнадёжно. Жозе ощущал злость, ярость, негодование, и эти чувства относились в равной мере и к Кристиану, и к Джоанне. Нет, он был уверен, что между ними не было физической близости, но душами они были связаны неразрывно. Он чувствовал это, видел, осязал. Официант принёс заказ. Жозе и Бенедикт молча ковыряли вилками в своих блюдах. Обоим кусок не лез в горло. Тягостное молчание, прерываемое лишь тихим шелестом ветра в листьях деревьев, затянулось надолго. Наконец, Бене оторвалась от содержимого своей тарелки, медленно огляделась и поёжилась:  — Мне здесь неуютно. Может, поедем ко мне? Совершенно не хочется в одиночестве возвращаться в пустой дом. Жозе, словно ожидая этого предложения, мгновенно поднялся и протянул ей руку:  — Поехали. У выхода он передал официанту счёт и деньги:  — Спокойной ночи! Когда последствия погрома, учинённого Жозе, силами Джоанны, Лали, Элен, Николя и Кристиана были устранены, была уже глубокая ночь. Ребята мысленно радовались, что утром могут выспаться, ведь впереди был уикенд. Выпив по бокалу вина, Лали ретировалась в свою спальню, Элен и Николя уехали к себе в хижину. Кристиан, отказавшись от предложения ребят подвезти его до отеля под предлогом помощи Джоанне с посудой, остался в доме друзей. Они перемыли остатки посуды и вышли на веранду. Джоанна полной грудью вдохнула свежий ночной воздух, глядя куда-то в пустоту. Её мысли неизменно крутились вокруг Жозе и сегодняшних событий. «Где он? Что делает? Не наделал ли глупостей? Черт бы побрал мою забывчивость! Забыв обо всем, полетела плакаться Элен в жилетку, бросив на столе записку Кристиана! Ну как можно быть такой идиоткой?! И о чем я только думала в тот момент? Почему вообще не выбросила эту злосчастную бумажку? Перечитывать хотелось? Зачем? Чтобы почаще напоминать себе о чувствах Кристиана? Да что за детский сад? Что за ненужная никому сентиментальность?» Внутри Джоанны кипела бессильная злость на саму себя. Она успокаивала себя, как могла, мысленно повторяя себе, что уже ничего не изменить и нужно что-то с этим делать. Но уговоры не помогали, и она снова и снова злилась на себя. Ей безумно хотелось последовать примеру Жозе, и она с трудом сдерживалась, чтобы не разнести в клочья их дом. Наверное, если бы не Кристиан, который находился рядом (надо признать, довольно кстати!), она бы так и сделала. Кристиан понимал, что Джоанна сейчас не в духе. Она полностью погрузилась в свои мысли, казалось, не замечая ничего вокруг. Но большего он от неё и не ждал. Ему хватало лишь одного её присутствия, возможности видеть её любой, поддержать, чтобы она не чувствовала себя одинокой и покинутой. Кристиан, не сдержавшись, обнял девушку:  — Это я во всем виноват. Прости меня. Джоанна усмехнулась:  — В том, что я — забывчивая, неосторожная дура, виновата только я.  — Не говори так! Если бы я не прислал тебе букет… Если бы я не приехал на Лав Айленд… Если бы я не любил тебя… В том, что сейчас происходит, лишь моя вина. Я виноват в том, что так и не смог забыть тебя, что до сих пор люблю одну тебя, что мне без тебя просто невыносимо, и поэтому я прилетел сюда. И, кажется, снова испортил тебе жизнь. Наверное, другого я и не умею. Всю жизнь я только и делаю, что люблю тебя и делаю тебе больно. Всю жизнь я причиняю тебе одни лишь страдания. Прошло немало времени, но ничего не изменилось. Мне больно это осознавать, но это действительно так. Кристиан замолчал, наблюдая за мотыльком, бившимся в стекло фонаря. Джоанну же от его слов бросало то в жар, то в холод. Она чувствовала на себе все, что чувствует сейчас Кристиан. Они делили эти чувства и мысли пополам, словно были единым целым. Ей вдруг стало жаль его, и она не сдержалась:  — Ты не прав. Это совершенно не так. Возвращаясь, ты не мог знать, что я теперь с Жозе. Да и… Я ждала тебя. Все это время я верила, что ты вернёшься. Пусть не ко мне, пусть только другом, но ты будешь в моей жизни.  — То есть, если бы ты знала, что я вернусь, ты бы не была сейчас с Жозе? — ухватился Кристиан за эту маленькую, призрачную надежду на то, что Джоанна не остыла к нему. Он повернулся к девушке. На её лице смешались смятение и нежность, но она, пряча глаза, пыталась скрыть их за лёгкой улыбкой.  — Не лови меня на словах. — тихо попросила она. — Может быть, ты и прав, но какое сейчас это имеет значение?  — Ты любишь меня? Кристиан и сам не понял, как эти слова слетели с его губ. Он прикусил язык, но было поздно. Исподлобья взглянув на Джоанну, он наткнулся на укоризненный, но совершенно не холодный взгляд:  — Не нужно на меня давить, прошу тебя! Я понимаю, какого ответа ты ждёшь, но я не могу… По крайней мере, пока…  — Пока не поговоришь с Жозе?  — Пока не разберусь в себе и своих чувствах. — отрезала она. В голосе слышалась стальная твёрдость.  — Прости. — Кристиан взглянул на часы. — Уже совсем поздно. Я пойду.  — Можешь остаться. Я постелю тебе на диване в гостиной. Она не хотела, чтобы он уходил, и готова была простоять с ним в этой ночной тишине ещё долго, но боялась этих мыслей и желаний и все ещё гнала их от себя. Впрочем, уже понемного сдаваясь, ведь сил бороться с этим с каждым днём было все меньше. Она сдавалась практически без боя, снова подчиняясь судьбе и чарам Кристиана. Но, вопреки её ожиданиям, он отрицательно покачал головой:  — Не стоит беспокоиться. Думаю, что это будет лишним.  — Может, тогда возьмёшь мою машину?  — Ничего, до отеля я доберусь на такси.  — Кристиан… Он привлёк её к себе, обхватив рукой за талию, и на мгновение коснулся губами её губ. Внутри него кипела страсть, желание било через край, но он не мог себе позволить ничего большего. Этого не позволила бы и Джоанна. Кристиан отпустил её, провёл кончиком пальца по нежной её щеке и тихо, стараясь не нарушить покоя ночи, сказал:  — Спокойной ночи. Он давно скрылся в темноте, а Джоанна все ещё неотрывно смотрела во мрак, а по щекам безудержно катились крупные солёные слёзы. Бутылка виски, выпитая на двоих, и поздний час давали о себе знать, и Жозе с трудом понимал, что происходит. Бенедикт сидела напротив, такая подавленная, такая убитая своим одиночеством, что ему вдруг стало жаль её. Он взял её руку и поднёс к губам.  — Бене… — выдохнул он, ощущая её такой знакомый, такой родной запах. Как же он скучал, оказывается! И не забыл… Но сейчас он не находил слов. По щеке девушки поползла слеза, и Жозе почувствовал досаду. Он терпеть не мог чьих бы то ни было слез и истерик. Он всегда терялся и не знал, как себя вести, что говорить и что делать. Вот и сейчас он отвёл глаза, но крепче сжал в руке хрупкую ладонь Бенедикт. В глазах плыло, но не от опьянения, а от близости бывшей невесты. Его будто окатили ледяной водой, так быстро слетел с него хмель. Он поднял глаза на Бене и увидел, что она не сводит с него взгляда.  — Бене… — повторил он, но она не дала ему ничего сказать, приложив к губам палец.  — Все в порядке. — шепнула девушка. — Это виски так действуют. Я ни о чем не жалею.  — А я даже рад… Жозе вдруг вскочил с кресла и потянул Бенедикт за собой. Она обвила руками его шею и прильнула к его губам. Страстный поцелуй заставил его вспомнить, как он любил её, как хорошо им было вместе и как глупо они расстались. Жозе снова чувствовал её тепло, её запах, и это сводило его с ума. Но когда Бене расстегнула пуговицы его рубашки и её пальцы скользнули по его груди, он вдруг вздрогнул от прозвучавшего где-то в подсознании голоса Джоанны:  — Жозе! Он едва сдержался, чтобы не оттолкнуть от себя Бенедикт, лишь слегка отпрянув от неё.  — В чем дело? — она смотрела на него затуманенным страстью взглядом.  — Прости, я не могу…  — Жозе… Девушка попыталась поцеловать его, но он отвернулся и нетвердой походкой пошёл в комнату для гостей, где для него уже была приготовлена постель.  — Спокойной ночи. — через плечо бросил Жозе и с грохотом захлопнул за собой дверь. Он разделся и залез под лёгкий плед. Несмотря на прохладу, проникающую в комнату через открытое окно, его тело горело. То ли от страсти, то ли от стыда. Его неудержимо тянуло к Бенедикт, страсть захлёстывала его, затмевая разум. Проклятый виски, подумал он. Нет, это неправильно, я не должен… Его мысли были прерваны звуком открывшейся двери. Жозе открыл глаза и в дверном проёме увидел Бенедикт.  — Я хотела извиниться… — еле слышно начала она. Но он не дал ей договорить. Жозе вскочил с кровати и опрокинул девушку на постель, срывая с неё одежду и страстно покрывая поцелуями её разгоряченное тело. Лёгкая улыбка наслаждения скользнула по губам Бенедикт, и она безвозвратно растворилась в страстном огне возбуждения. Она вдруг почувствовала, что Жозе снова принадлежал лишь ей одной.