Почти всё красное

Светопреставление, которое по какому-то недоразумению назвали следственным экспериментом, превзошло самые страшные ожидания. Усаженный на место Дениса оперативник, задачей которого было в нужный момент что-нибудь крикнуть и грохнуть бутылкой по ящику, никак не мог уловить нужного момента и издавал дикие крики в самый неподходящий. Впрочем, все остальные тоже дали ебу. Вспоминали свои действия в прошедшую ночь, метались по веранде и дому, то и дело сталкиваясь. Ваня мучительно морщился, наблюдая это всё и пытаясь понять, что же это ему напоминает, а потом понял: чуть ускорить в записи, наложить закадровую музыку и готово, выпуск “Шоу Бенни Хилла”. Судя по сложному выражению лица следователя и взволнованно топорщащимся усам, он думал о том же. Единственный островок спокойствия в царящем вокруг море хаоса и безумия был там, где были Порчи и Рестор. Эти двое как пришли, так и уселись на свои прежние места, продолжив прежний разговор, как будто и не прекращали его. Результатом безумия, по какому-то недоразумению именующимся следственным экспериментом явился один-единственный, но зато не подлежащий сомнению вывод: каждый из курсирующих на террасе непременно проходил за спиной сидящего Дениса. В общем, убийцей мог быть любой из дружной компании, кроме Порчи и Ресторатора. Это не могло не вызвать смятение, все начали бросать друг на друга взгляды, исполненные подозрительности и даже страха. – Может, это Ромка? – предположил Храмов, прикуривая от Ваниной зажигалки. – Только у него, в общем, мотивы могли быть. Проебался Дениска сильно где-нибудь в очередной раз, и приехал к Мирону: “Мироооооооон, я обосрался, разгреби”. Вот Локи и не выдержал. Рудбой хотел тоже взять сигарету, но пачка оказалась пустой. Он смял пустую пачку в комок и отбросил, без церемоний взял у Храмова из рук сигарету — Леха против такого никогда не возражал, да и вообще, он последнюю забрал, ему и расплачиваться. — По твоей логике это тогда, скорее, Мирон Дениса пришиб, — возразил он, выдыхая дым, — только это тогда год назад еще делать надо было, после скандала с обложками... Храмов согласно хмыкнул. Прелестный вечер наконец пришел к концу. Следователь Трущев очень твердо осчастливил всех присутствующих подписками о невыезде. Все взвыли в голос — графики были у всех забиты как Зомби-бой татухами, но Трущев был неумолим: выезд за пределы района совершенно исключался. Для всех, кроме Порчи и Ресторатора. Пока следователь собирал своих сотрудников, Ваня курил, стоя на веранде. Он заметил, как в кухне Ромка остановил Мирона и что-то ему сказал. Окси с явным интересом повернулся к нему, но тут Мирона окликнули оперативники, и он быстрым шагом вышел из дома, пройдя мимо Вани. Локи же вышел из кухни и зашел в туалет. Ваня, докурив и отбросив окурок, тоже хотел уже выйти на улицу, как вдруг заметил какое-то движение в коридоре, куда не проникал ни свет из кухни, ни из комнат. Там, в темноте, кто-то тихо и осторожно вышел из дома. Ваня вышел вокруг дома, обошел вокруг него, вернулся к веранде, на которой стояла, переговариваясь, вся компания. Рудбой остановился, не доходя до них, глядя с беспокойством и тревогой на хорошо знакомых ему людей. Близких. Друзей. Один из которых только что вышел из темной прихожей, стараясь, чтобы его не заметили. Кто? * * * Мирон и Марик решили съездить на следующий день в Краснодар, Локимин уехал еще с утра, оставив записку о том, что вернется поздно. Поскольку в доме все до последней крошки хлеба было съедено, с самого утра Женя с Рудбоем отправились закупать продукты на станичном рынке. Ваня выл и пинался, когда его будили, но Женя была неумолима - по странной местной традиции рынок работал всего до часу дня, надо было успеть. Накупили всякой всячины и среди прочего нашли рахат-лукум с миндалем, который Мирон жутко любил. Разложив кубики лукума в окси-лого на блюде, Женя поставила его на низкий столик у дивана, после чего они с Ваней, заперев дом, отправились по своим делам. Помогая Храмову в студии, Рудбой не переставал думать об убийстве, возможном убийце, а еще о человеке, который прятался в коридоре. В нем росла глубокая, хоть, может быть, совершенно необоснованная уверенность, что человек, затаившийся в прихожей, и был убийцей Дениса. Эти осторожные движения, стремление незаметно и бесшумно выскользнуть из дома, по Ваниному мнению, давали все основания так думать. В студии Ваня с Лехой проторчали допоздна, пришлось вызывать такси до станицы, Ваня поехал один, Храмов обещал подъехать утром. Выйдя из такси рядом с домом Мирона, Рудбой наткнулся на Женю, Марка и Мирона, выбравшихся из другой машины. — Чаю хочу, пиздец.— от вечерней прохлады Мирон зябко поежился, сунул руки в карманы бомбера. — У нас что-нибудь сладкое есть? — Ага, есть кое-что, спецом для твоего употребления, — хмыкнул Ваня. — А Ромки нет до сих пор, — заметил Мирон. — В окнах темно. – Может, уже спит... – Вряд ли, он ложится поздно, — Женя нахмурилась, — у нас вообще нет человека с нормальным режимом дня! Мирон начал копаться в поисках ключей, шепотом матерясь, Женя открыла дверь своей связкой. — Блин, да почему я их постоянно проебываю-то? — Мирон продолжал выворачивать карманы куртки, выкладывая всё содержимое на тумбочку в прихожей. Ваня прошел в комнату и щелкнул выключателем. — Вань, чайник поставишь?.. Вань? Рудбой стоял, окаменев, на пороге комнаты, не в силах вымолвить ни слова. В сильном свете лампы, висящей низко над журнальным столиком, его взору открылась жуткая картина. На диване сидел Степа Карма, лицом к двери, причем сидел странно, наполовину съехав под стол, откинувшись на спинку, запрокинув голову и бессильно опустив руки. Около правой лежал смартфон, около левой – надкушенный кусок рахат-лукума. Но самым страшным было его лицо – жуткого сине-зеленого цвета, рот разинут, глаза вылезли из орбит. Мирон, наконец, нашел ключи, достав их из кармана джинсов, посмотрел на онемевшего Рудбоя, а потом, следуя за его взглядом, на диван. – Какого ху… – начал было он и, не закончив, медленно подошел к столу, не спуская глаз с сидящего на диване. – Так этот сюрприз вы мне приготовили? – в ахуе произнес он. – Карму?! И как я его, блядь, должен был употребить?! За дверью послышались голоса остальных. Мирон, с трудом отведя взгляд от мертвеца, перевел его на Рудбоя. — Откуда он здесь взялся? Кто его впустил? Почему, блядь, он дохлый на моем диване?! Ничего не подозревающая Женя вошла в комнату и замерла на пороге. — Что это такое?! — Охуеть! – вырвалось у Марика, с глубоким изумлением уставившегося на труп. — Карма?! — Откуда он здесь взялся?! — Мирон шибанул кулаком по стене. — И где Локи? И почему, сука, всем так не терпится сдохнуть в этом доме?! — Может, он еще не умер? — высказал предположение Марик и шагнул к дивану, но его решимости хватило лишь на этот один шаг. – Так выглядит и не умер?! – Где же Рома? – уже в полной истерике завопила Женя. — Его тоже убили?! — Кого убили? — Рома в полотенце и с мокрыми волосами стоял на пороге ванной. — Вы чего орете, пожар, что ли? Взглянув на диван, он замолчал, подошел к трупу, наклонился, вглядываясь в лицо. Выпрямившись, он запустил руку в мокрые волосы и сказал: – А я-то ломал голову, как от него до твоего прихода избавиться… Остальные четверо глянули на него с неприкрытым ужасом. — И ты его грохнул?! — Да нет, — Рома досадливо похлопал себя по бедрам, очевидно, пытаясь достать из отсутствующих джинсов сигареты. Ваня молча протянул ему свою пачку с зажигалкой. — Он в Краснодар приехал, сказал, что вписаться нигде не смог и ввалился сюда… — Ну что, звоню в полицию? — Женя достала айфон. — Ты звони сразу нашему следаку, — мрачно посоветовал Мирон. — И дайте мне сигарету тоже, что ли… Женя, ну не надо на меня так смотреть! До приезда следователя все сидели в кухне, стараясь не смотреть в сторону комнаты с мертвым Степой. Женя предложила выпить кофе. — Ага, — мрачно сказал Марик. — И рахат-лукумом все закусим. — Степка, кстати, вчера еще приехал. — внезапно сказал Локи, смотря в сторону. — Я именно о нем тебе вчера говорил. Он, может быть, видел убийцу. Марик поперхнулся кофе, Женя разбила свою чашку, Рудбой, не сводя с Ромы глаз, загасил сигарету, как потом выяснилось, в сахарнице. В общем, ни для кого из тусовки болезненная привязанность Степы к Локи секретом не была. Правда, никто и не подозревал, что эта одержимость дойдет до того, что Степа, которого Мирон, разумеется, к себе не приглашал, увяжется за Ромой и спрячется в кустах напротив веранды. Видимо, надеялся увидеть или Локи, чтобы с ним поговорить, или Мирона… Кусты, в которых он прятался, находились как раз за спиной Дениса. — И этот дебил сразу не сказал тебе, что именно он увидел?! – спросил охуевший Мирон. — Если бы сказал, хуле я молчал бы? — Рома снова полез в полотенце за сигаретами, чертыхнулся, сбегал в свою комнату и, наконец, оделся. — Он мне говорить отказался, мы… посрались немного. Вот он и сказал, что только Мирону скажет. Казалось, Женю вот-вот хватит удар, Марик смотрел на Рому с восхищением и ужасом, Мирон – с неприкрытым отчаянием. – Так, ребзя, – обратился он ко всем, нервно вертя в руках чайную ложечку. – Если кому-то из вас надо мне что-то сказать, вот прям щас, блядь, это сделайте. С меня достаточно, рил ток. Денис собирался мне что-то сказать, и его убили, Карма хотел что-то сказать — и тоже мертв. Рудбою в голову вдруг пришла одна мысль. — А вы где про свидетеля говорили? На кухне? Когда полиция уезжала? — Ну да. А ты откуда знаешь? — Бля… Значит, вчера там был убийца. Я заметил кого-то, только не понял — кого. Он подслушал ваш разговор. Понял, что Карма его сдаст и решил уебать до этого. В коридоре он стоял, вас подслушал, а потом быстро вышел через второй вход. Чуваки, если это кто-то из вас — я ничего не видел, не знаю, не убивайте меня, пожалуйста. Марик нервно захохотал, Женя закатила глаза, показывая всё свое отвращение к таким шуточкам. – Хорош пиздеть! – поморщился Мирон. – Не мешайте, я пытаюсь сообразить... Он задумался помешивая ложечкой чай, потом спохватился: – А я положил сахар? – Нет – сказала Женя. – Да, – сказал Марк. – Ну, так да или нет? Решите между собой. – Блядь, Мирон, просто попробуй. Мирон глотнул из чашки, и убедился, что не положил. Взяв сахарницу, он достал из нее окурок и задумчиво переложил его его в вазочку с печеньем. Ваня забрал окурок из вазочки и принялся бездумно крутить в руках. – Хуйня какая-то, не складывается у меня, — сказал он. — Карму грохнули, чтобы он ничего не сказал? А как убийца мог узнать, что этот долбоеб сюда явится?! Скрип калитки, шаги и стук в дверь возвестили, что прибыл Трущев с бригадой. Мирон уже от дверей спросил: – Что у тебя не сходится? – Пока сам не соображу. Потом скажу. Мирон заорал: — Как Рощев и Карма, да, блядь? Сейчас говори, мне только твоего трупа не хватает! Следователь успел открыть дверь и услышал последние слова Мирона. Разумеется, он их запомнил и ухватился за них с присущей ему въедливостью. Глупо было трусливо отсиживаться в кухне, поэтому все собрались с духом и пошли в комнату вслед за полицейскими. Вместе со следственной группой приехал и врач. Он взял несчастного Степу за руку, подержал ее с минуту, бережно положил на место и глубоко задумался. Промелькнувшее на его лице выражение особой заинтересованности заставило предположить, что казус Кармы представляет для медицины какой-то особый интерес. Тут, однако, произошло нечто совершенно невероятное. Труп моргнул. Потом моргнул второй раз. Мирон хрипло перевел дыхание, Рома выматерился, Марик с Женей схватились за руки. Еще мгновение – и вся компания обратилась бы в паническое бегство, круша все на своем пути, если бы не действия врача. Схватив моргающего покойника за плечи, врач поспешно уложил его и принялся осматривать. – Он жив, – сказал врач через минуту. – Немедленно в больницу! Степу увезли прямо на орущей сиреной полицейской машине, решив не дожидаться приезда “Скорой”. – Как это жив? – не поверил Марик. – Да ну нахуй. — Жив! — радостно сказал Мирон. — Он только сознание потерял, оказывается… Еще долго будет в бессознательном состоянии, все-таки отравился чем-то. Жень, ты чего?! Хватая ртом воздух, Женя бессильно опустилась на стул, прямо на пакет с оставшимся рахат-лукумом и позволила извлечь это из-под себя только после того, как ей щедро плеснули виски.