Сдавайся! Ты проиграл!

      — Куон, помоги накрыть на стол! — Раздался голос со стороны кухни, заставляя Рена очнуться от размышлений. Вздохнув, мужчина поднялся на ноги и направился на кухню.       Помещение было заполнено просто восхитительным запахом домашней еды. Как тогда, когда Кёко периодически приходила к своему семпаю по настоянию Яширо. Предлог был всегда один и тот же: Рен плохо питается. Обычно в такие дни Куон был не в настроении, для того, чтобы что-то есть, но сейчас живот нещадно требовал еды, и поэтому почти привычные запахи казались ещё соблазнительнее.       А на кухне зрелище Цуруге открылось ещё более соблазнительное: все-таки как бы его новоиспеченная «сестра» не старалась скрыть женственные изгибы ей не удалось. Сейчас, как раз когда девушка наклонилась к духовке, Рен мог проследить плавные линии её тела особенно четко. Сердце невольно трепыхнулось.       — Так что куда нести? — Хриплым от волнения голосом вопросил актер.       — Возьми рис и отнеси на стол в гостиную. — Скрывая улыбку отозвалась Джулия.       — Угу. — Проморгавшись отозвался Рен, забирая со стола тарелку и, бросив ещё один взгляд на уже выпрямившуюся девушку и поспешил удалиться, дабы не видеть просвечивающего сквозь тонкую рубашку контура аккуратной груди.       — Чего это с ним? — Удивилась Кёко.       Женщина постаралась замаскировать кашлем собственный смех.       — Ой, матушка, как же я могла забыть! Такарада-сан сказал, что вы серьезно заболели! — Встрепенулась актриса. — Что ещё я могу для вас сделать?       — Такарада преувеличил. Со мной все в порядке. Меня просто немного продуло пару дней назад. Теперь я уже полностью здорова.       — Опять директор меня обманывает. Зачем ему это вообще… ну конечно! Семпай! О, Боже!       — А что «семпай»? — Заинтересовалась Джулия.       — Просто Такарада-сан всячески пытается нас… свести. — Щеки Кёко мгновенно вспыхнули. — Но не думаю, что из этого хоть что-то получится. Я всего лишь верный кохай. И вообще, я не умею любить, вот.       — Кто тебе такое вообще сказал? — Удивилась женщина.       — Прошу прощения, я не помешал? — В комнату вошел напомнивший о себе Куон, который, по-видимому слышал весь разговор. И улыбочка такая вежливая-вежливая.       Кёко икнула и отступила к стене, отлично узнавая образ «Властелина тьмы». Джулия же, глядя на своего сына не понимала причин испуга девушки.       — Семпай, прошу прощения! — Взвыла девушка.       — Просишь прощения значит. — Чуть шипящим голосом протянул Цуруга, но почти сразу же пришел в себя. — Давай сделаем так: кто лучше справится с ролью, тот и выиграл. Если у тебя получится, то я прощу тебя…       — Се-емпа-а-ай! Это слишком жестоко! Вы же знаете, что у вас опыта гораздо бо-о-ольше! К тому же вы знаете свой образ лучше чем я!       — Тогда не прощу. — Лукаво улыбнувшись отозвался мужчина.       — Так и знала, что Рен-сан жестокий. — Тихо пробормотала Кёко.       — Ты что-то сказала?       — Нет, нет! Все в порядке! Я буду стараться.       — Ах да, если я выиграю… с тебя желание.

***

      За обедом Кёко и Рен вступили в открытое соревнование. Правда образы они выбрали немного разные, но в общем и целом схожие. Каждый раз, когда они тянулись за одним и тем же, взгляды сталкивались, и, казалось, что в стороны летят искры.       Правда в битве взглядов никогда ни один из них не побеждал два раза подряд. Но если считать количество побед Рена, в результате которых Кёко алела щеками и отводила взгляд, то их окажется гораздо больше. Правда бывали иногда моменты, когда девушка, сама не замечая этого, заставляла Куона задержать дыхание. Например, когда она стирала с темных джинсов пролитый на них сок, так «неудачно» потекший по внутренней стороне бедра.       В общем, обед обоим актерам стоил изрядных нервов. Именно поэтому ближе к концу, девушка вышла из роли, не в силах больше сдерживать недовольство: дело в том, что Рен «случайно» совершил блестящий ход, назвав Джулию «мамочкой».       — Ладно, семпай, первый раунд за вами. — Признала победу мужчины Кёко. — Но я вас ещё обыграю!

***

      Куон вошел в комнату, как раз в тот самый момент, когда Кёко стаскивала с себя испачканные джинсы. Оба замерли в каком-то странном оцепенении. Взгляд Рена скользнул по фигуре девушки, заставляя Кёко залиться краской.       Не выдержав, мужчина в один шаг преодолел расстояние между ними, прижимая девушку к стене, и впился в губы возлюбленной отнюдь не нежным поцелуем. Кёко, поначалу пытавшаяся сопротивляться, в конце концов сдалась, отвечая. Когда она почувствовала, что рука Рена скользнула ниже талии, то тихо выдохнула, подаваясь к актеру ближе.       Когда поцелуй был прерван, а дыхание — восстановлено, Куон усмехнулся.       — Мое желание за твой проигрыш в первом раунде: я буду целовать тебя когда захочу. Ты можешь остановить меня только если я вдруг буду пьян. Очень советую в таком случае бежать. — И мужчина вышел, хлопнув дверью.       Кёко сползла вниз по стене. Жаркая дрожь прошлась по телу при воспоминании о поцелуе. И тут до неё дошло…       — Жулик! Он ведь не говорил, что каждый проигрыш будет считаться!