Ma chеrie

«Если вы совершили ошибку, у вас есть ещё один шанс. Провал – это не само падение, а желание остаться на дне».

© Мэри Пикфорд

- Мне не нравится. – Голос звучал скучающе, будто сотрудник колл-центра в десятый раз повторял одну и ту же заученную фразу. Фразу, которой в сценарии не было. Кёко медленно моргнула, но не сдвинулась ни на дюйм. Её руки по-прежнему лежали на плечах молодого человека, вальяжно раскинувшегося в кресле. Бледно-голубая юбка наряда едва-едва касалась его коленей, точно подвластная своей хозяйке не меньше её конечностей. - Мне не нравится. – Повторил он настойчивее, когда поза девушки осталась неизменной, и Могами встретилась с его недовольным взглядом. Со стороны режиссёрского кресла послышался короткий вздох. - Мы это уже обсуждали, - негромко произнёс Кирияма-сан, - девушка, воспитанная в подобной семье и в таких жёстких условиях, не может сесть на твои колени, Юдай-кун. Они репетировали эту сцену уже четвёртый час. Если бы Кёко попросили произнести любое слово, первым пришедшим ей на ум, чтобы описать ситуацию, им было бы «безнадёжно». Полный провал. Актёр метнул в мужчину раздражённый взгляд. В такие моменты девушке казалось, что парень просто шёл на принцип. Она не была с ним знакома до этого проекта, но уже успела выявить некоторые особенности его характера. Упрямство. Совсем не там, где это было бы нужно. Его пожелания выглядели, как банальная прихоть, и это было неудобным для других актёров, вынужденных приспосабливаться. Могами лично знала девушку, которую заменили другой актрисой в первый съёмочный день. Это была роль даже не второго плана – случайной прохожей, появляющейся в кадре лишь единожды. Но её проступок был «вопиющим», по мнению Юдая. Стушевавшись перед знаменитым актёром и зацепив того плечом сильнее допустимого, девушка попросила прощения, обратившись к нему… по имени. Не сценическому имени. Начинающая актриса имела наглость назвать его Игараши-сан, а не Вада-сан. Именно так звали его героя в «Плеядах». Это было что-то вроде его правила. Поклонницы, умиляясь, говорили, что «это такой пунктик», «фишка Юдай-куна». Кёко назвала бы это придурью. Только полная самоотдача рабочему процессу и ответственность, с которой она подходила к актёрству, не позволили ей наступить на те же грабли, а обернуться с вежливой улыбкой на зов, когда взбалмошный актёр обратился к ней «Аюми-сан». Игараши Юдай. Это была их третья совместная сцена. И Могами буквально чувствовала прогресс в их отношениях. И ещё какой. В худшую сторону. Во время первого чтения сценария он вёл себя приветливо, не приставал к другим актёрам с их сценическими именами, обращаясь, как положено. Казался открытым для общения и даже собрал вокруг себя стайку хихикающих девушек из актрис и стаффа. Затем у них была короткая совместная сцена, после которой было рано делать какие-либо выводы, но девушке показалось, что они остались довольны друг другом. Вот именно. Когда кажется… В следующий раз этот темноволосый актёр приоткрыл завесу тайны своей натуры. После его седьмого дружеского совета у Кёко едва не задёргался глаз. Потому что это не были доброжелательные напутствия «от сонбэ с любовью», он реально принялся её исправлять и поучать. И он делал это специально. Открыто. Так, чтобы другие тоже могли слышать их диалоги. Ему не подходило имя Игараши Юдай, его следовало называть Игараши Хамелеон. - Поза выглядит неестественной. – Произнёс актёр в реальном времени. – Аюми так зла, что схватила его за плечи, чего никогда бы не позволила себе раньше. Проявление таких негативных эмоций и приводит к накалу между героями. Он пробуждает в ней эмоции, до этого момента неведомые девушке. Кёко отпустила плечи Юдая. Нет, это уже ни в какие рамки. Он принялся анализировать её героиню, её роль. И распинался так, будто она была никчёмным новичком, не смеющим даже шагу ступить без режиссёрской команды. Девушка взялась за его галстук, крепко зажав в кулачке, не дёрнув, просто потянув, привлекая внимание обнаглевшего актёра. - Благодарю за беспокойство, - ровным тоном произнесла девушка, - но встряхнуть вас, как следует, мне будет удобнее стоя. Игараши на мгновение лишился дара речи. Порой девушке казалось, что это было бессознательным. Юдай точно так же отреагировал, когда ему не удалось подловить её на сценическом имени. Могами легко прочитала удивление в его глазах. И вот сейчас. - В этой сцене Аюми должна наброситься на Шинджи из-за его злых обидных слов. – Снова подал голос Кирияма-сан. – По-моему, видение этого образа Могами-сан не вызывает никаких вопросов. Кёко отпустила галстук Юдая, оставляя актёра сидеть в кресле и отходя к двери – в начале сцены девушка входит в гостиную. И именно оттуда начинает своё движение, когда несправедливые обвинения выводят её из себя, приводя в ярость. - Пресно. – Скривился Юдай, поправляя галстук. - Сдержанно, - не согласилась Кёко. - В этой сцене можно показать больше одной эмоции. Тебя ведь не могли вырастить такой бесчувственной и неинтересной, Аюми-сан. - Конечно, вам неинтересно. Как можно увидеть больше одной эмоции, когда вы сами ничего не чувствуете, Вада-сан? Её голос напоминал звон колокольчика, лёгкий и уверенный. Его же словами. - Что?.. В голосе актёра сейчас звучал целый букет различных эмоций. Растерянность, удивление, негодование, недоверие. - Давайте поступим следующим образом. – Произнёс режиссёр. – Раз уж Юдай-кун видит образ Аюми иначе, будет честным, если мы позволим Могами-сан предложить своё прочтение героя Шинджи Вада. - Прошу прощения? – Актёр поднялся на ноги, сделав несколько шагов в сторону режиссёрского кресла. – Какой в этом смысл? - Сравним. – Пожал плечами Кирияма-сан. – Чтобы удовлетворить ваш обоюдный интерес. Могами почувствовала, как щёки под гримом начало покалывать. Вот так-так. Она уже успела позабыть, каково это – получить выговор от режиссёра. Почему-то девушка не сомневалась, что это был именно он, просто в завуалированной форме. Кёко не гордилась тем, как себя повела несколько минут назад, решив ответить наглецу. Но и не могла позволить ему вести себя подобным образом и дальше. Съёмки только начались, а регресс их отношений был на лицо. Девушка понимала, что всем было невозможно угодить, не зря ведь говорят, что насильно мил не будешь. Но поведение актёра уже не было просто неудобным. Он явно пытался её задеть, преследуя какую-то цель, возможно, желая оскорбить или унизить. Только Могами пока не добралась до причины, которой просто не могло не быть. Неодобрение режиссёра расстраивало. Кёко знала, что Кирияма-сан видел попытки Игараши её зацепить. Возможно, он считал, что девушка сможет сама за себя постоять. Либо не хотел вмешиваться. Только вот теперь одёрнутой себя чувствовала именно Могами, актёр-хамелеон вовсе не раскаивался и вышел со съёмочной площадки, будто заварила эту кашу именно Кёко, следовательно, и расхлёбывать неловкую ситуацию тоже должна была она. Темноволосая актриса не могла вот так, наглея, подобно Игараши, покинуть огороженную зону гостиной комнаты. Поэтому повернулась к режиссёру, ожидая продолжения наставлений. - Перекурим, - обратился мужчина к съёмочной команде, нарушая неловкое молчание, и поманил Могами к себе. Девушка набрала в лёгкие побольше воздуха и подошла к режиссёру. И тот, взглянув на Кёко, тяжело вздохнул. - Можете сделать это в любой удобной для вас форме: письменно, устно, подготовить презентацию. Актриса приподняла брови и уже приоткрыла рот, чтобы поинтересоваться, о чём шла речь, когда Кирияма-сан объяснил ей свои слова: - Чтобы рассказать о том, каким вы видите образ главного героя. - Я решила, что вы несерьёзно, Кирияма-сан, - Кёко провела руками, разглаживая бледную ткань юбки, она никогда не позволяла себе юлить в разговорах с ним, - сомневаюсь, что Игараши-сан заинтересует хоть слово из моих размышлений. - Оно должно заинтересовать меня, - усмехнулся мужчина, - и не меньше, чем ваша фраза Юдай-куна. - Заинтересовала? – Переспросила Могами и покачала головой. – Скорее, разозлила. Девушка подозревала, что ненормальный Игараши мог вообще расценивать её выпад, как дерзость или нахальство. Кирияма покивал. - И это было эмоционально, не так ли? В противном случае он не покинул бы площадку. Отлично, она оказалась ответственной ещё и за побег впечатлительного актёра. Но забирать свои слова обратно Кёко не собиралась. И ни за что не стала бы. Потому что. - Мне жаль, если мои слова оказались проявлением непрофессионализма, – актриса поклонилась и, выпрямившись, продолжила, – я лишь не хотела, чтобы мою героиню перекраивали прямо на ходу, пока я исполняю эту роль. Как резать наживую. - Мне будет достаточно конструктивной беседы с Игараши-саном и вами, если позволите. Кирияма несколько долгих мгновений пристально смотрел на девушку, после чего заговорил: - Я думал, выберите презентацию или доклад. Что ж, такой вариант тоже имеет право быть. Я дам вам минуту, чтобы собраться с мыслями. После зову Юдай-куна, и мы продолжаем съёмку. Кёко поклонилась и, проводив взглядом поднявшегося со своего места режиссёра и направившегося прочь, провела рукой по лицу. Девушка развернулась, и её взгляд упал на столик с напитками. То, что нужно. Ещё было бы неплохо выйти на свежий воздух, но Могами подозревала, что отведённая ей минута закончится раньше, чем она успеет ступить за порог павильона хотя бы одной ногой. Взяв в руки бутылочку с водой и, открутив крышку, девушка сделала несколько жадных глотков. Эти съёмки оказались более изнурительными, чем она ожидала после первого собрания. Эгоцентричный партнёр, слишком серьёзный режиссёр, остальные настороженные актёры, боявшиеся попасть в немилость к главному герою… Плюс эмоциональные сцены. Роль в этот раз, несмотря на то, что не являлась отрицательной или тёмной, была выматывающей. Зачастую Могами приходилось прорабатывать каждую эмоцию Аюми практически в любой сцене. Её героиня была рождена и воспитана в богатой семье, где неустанно и зорко следили за статусом, репутацией и капиталом, с прицелом на будущие поколения – наследников, несомненно обязанных преумножить достоинство семьи. С самого младенчества к девочке были приставлены гувернантки, строго следившие за воспитанием и поведением ребёнка. Кажется, такие жёсткие условия могли бы отдалить девушку от родителей, но Аюми была очень привязана к отцу. В такие минуты Кёко спасали мысли о Куу. Она благодарила судьбу, что подарила ей ту встречу. И с теплотой вспоминала их совместные моменты, даже перепалки и споры в самом начале. И к матери. Аюми любила свою семью. И здесь на помощь приходили Мооко, Такарада-сан, владельцы Дорумаи, Яширо-сан, друзья. Рен. Те, без кого ей было бы не представить свою собственную жизнь. Она и не хотела представлять. Жизнь без того, кто улетел в Нью-Йорк несколько дней назад. Мысли о ком не давали её слезам высохнуть, грозя рассказать всем и всякому о причине горя в янтарных глазах темноволосой актрисы. Кёко боялась ехать. Боялась, что не выдержит, что сорвётся. Но вот она. Сидит на краю дивана и гипнотизирует матовый чёрный чемодан, мечтая мысленно поджечь его или выкинуть в окно. Вполне себе реально. «Он соберёт новый». Подсказывает рациональная или, может, смирившаяся часть её сознания. «И он может отправиться в полёт вслед за предыдущим, повторяя его участь». Напоминает другая часть, желающая разразиться истерикой. С криками, слезами, с красными глазами и потёкшим носом, икотой и нулевым результатом. Наверное, именно поэтому она просто сидит, никак не проявляя нетерпения или чего-то подобного, пока Цуруга разбирается со своим расписанием вместе с Яширо-саном. Кёко думает о том, что ещё вчера размышляла, было бы ей легче, улети Рен подобно мистеру Ленсону, не сказав прощальных слов. И усмехается себе вчерашней прямо в лицо. Легче? Это бы её раздавило. Размазало бы прямо на том месте, где она стояла. - … предложат новую фотосессию, к тому же всегда можно прикрыться промо сериала, - говорил Юкихито, деловито чиркая в ежедневнике, не изменяя себе и не пользуясь планшетами или другими электронными дивайсами, способными поддерживать приложения по типу органайзера или планера, - что, только не говори, что собирался откосить от продвижения? Было забавно обнаружить в лексиконе культурного менеджера слово «откосить», но видно Яширо торопился, чтобы следить сейчас за своей речью. К тому же, Могами слышала от него словечки и поинтереснее, подозревая, что интеллигентный молодой человек не сюсюкался со своим подопечным. - Остался вопрос с рекламой, но его можно решить удалённо. – Юкихито исправно ставил галочки и пометки напротив строчек в своём списке. – Ты уже представитель компании, производящей механические часы, амбассадор марки спортивных автомобилей, полагаю, ювелирный бренд лишь дополнит приличную линейку продуктов. Никогда не знаешь, вдруг пригодится. Но, естественно, решать тебе. Подумай об этом на досуге. Если бы Кёко прислушивалась к их разговору, то заметила бы в словах менеджера явный намёк, поймала бы скошенный в её сторону взгляд, и увидела бы, как Цуруга закатил глаза и пихнул Яширо локтем, веля не отвлекаться, беспокоясь, что его менеджер может заработать косоглазие. На самом деле Юкихито можно было понять. Кроме молчаливого приветственного поклона Могами не произнесла ни слова. Опустившись на край дивана в гостиной, она либо качала головой, либо кивала. Яширо уже давно не видел у темноволосой актрисы настолько отсутствующий вид, будто она в уме решала логарифмическое уравнение. - Отлично. – Возвращаясь к рабочим вопросам, подвёл итог Юкихито и посмотрел на часы. – Тогда на этом закончим. Вылет в 22:30, мне ещё нужно вернуться в агентство, подписать пару документов. Кёко-чан поедет с нами в аэропорт? Девушка смотрела, как оба молодых человека переводят на неё свои взгляды. Рен внимательный, а Яширо обеспокоенный. Возможно, они ждали её ответа. Только Могами не могла выдавить ни звука. - Если захочет, - произнёс высокий брюнет и поднялся на ноги, направившись в сторону кухни. Чёрт мог лишь догадываться, как ему сейчас хотелось закурить или влить в себя бокал крепкого виски. Что угодно, лишь бы отрешённый вид Кёко перестал пытать его подобно хорошенько смоченной в солёном растворе повязке, приложенной к кровоточащей ране. Он остановился у стола, глядя на сендвичи, купленные с Яширо ещё по дороге домой, и захотел спрятать их в холодильник, чтобы не нарваться на недовольный взгляд Могами. И хмыкнул, прикрыв глаза рукой. Просто поразительно, как он не хотел её расстраивать даже в малом, а на деле огорчал гораздо сильнее. Актёр похолодел, услышав её испуганный голос в телефоне, когда позвонил ей сегодня. Будто он напомнил ей о кошмаре, который девушка отчаянно пыталась забыть. И напугал ещё больше. Они оба знали, что ему придётся уехать на съёмки, а ей придётся… остаться. Либо дождаться, либо… Цуруге хотелось, чтобы кто-нибудь съездил ему крепким кулаком прямо в челюсть, чтобы искры посыпались с глаз, а вместе с ними из головы вылетели все двинутые и ничтожные мыслишки. Ведь это была его Кёко. Та, кто нежилась в его объятиях, смотрела в его глаза так, будто тонула в них, отвечала на поцелуи и просила. Просила его. Одна её просьба. Ему нужна лишь просьба. Рен молился, чтобы она не догадалась, чтобы не сделала этого. Между ней и работой для него даже не поднимался вопрос выбора. Он не стал бы подводить президента, но в его реальности самой дорогой валютой были её слёзы. Её шёпот. Её «Я люблю тебя». Куон, ты ведь знаешь? Я люблю тебя. За его спиной осторожно откашлялся Яширо, и Рен неторопливо обернулся. - Я поехал, - заговорил менеджер, поправляя очки, - если что, звони. Брюнет кивнул. - Там Кёко-чан… - Неуверенно начал менеджер, но Цуруга понял, что тот хотел сказать. - Всё будет в порядке. – Отозвался актёр. - Конечно, - согласился Юкихито и шагнул ближе, понизив голос, - я просто хотел, чтобы ты знал. У неё снова этот вид. Я… уже видел её такой раньше. Видел в прошлый раз, Рен. Цуруга услышал, как клацнули его челюсти. Твою мать. - Просто последуй своим словам, - произнёс Яширо, он не хотел говорить, но Цуруга единственный на самом деле, кто должен был это знать, - что всё будет хорошо. Хитрюга-Яширо. Рен невесело усмехнулся, актёр не обещал, что будет хорошо, он обещал порядок. Это немного разные вещи, когда за дело принимались чувства. - До встречи, - попрощался Цуруга, и менеджер прищурился. - До встречи, - повторил он, мысленно добавив «в аэропорту или где угодно», если… если что-то пойдёт не так. Тут двое хотели нежиться в объятиях друг друга, а не прощаться. И что могло пойти не так? - Ты после работы, проголодалась? – Закрыв за Юкихито дверь и вернувшись в гостиную, поинтересовался Рен. Кёко отрицательно покачала головой, глядя, как высокий брюнет подходит ближе и присаживается перед ней на корточки. Сорвано вдохнув, девушка, нервничая, облизала губы и негромко произнесла: - А ты? Голоден? Мне приготовить что-нибудь? - Ввиду того, что в холодильнике не осталось продуктов, предложу тебе кое-что страшное. Мы можем заказать доставку. - Наверное, это разумно? – Голос Могами прозвучал слишком неуверенно, и это сказало Цуруге, куда больше, чем он рассчитывал. - Я пошутил, - отозвался актёр, наблюдая за темноволосой девушкой. У неё было такое лицо, будто Кёко раздумывала, как бы сыграть возмущение тем, что он предложил доставку, а нужно было играть веселье. И она не смогла отыграть ни того, ни другого. - Ты забавный сегодня, - выдала девушка. - Так, это что-то новенькое, - пробормотал Цуруга, сведя брови, Могами была похожа на накачанного транквилизаторами пациента, - ты приняла успокоительное? Кёко снова повертела головой из стороны в сторону, на этот раз в её глазах что-то мелькнуло – изумление, что он мог предположить это, или что её саму не посетила такая идея? Рен протянул руку и коснулся тёплой ладонью побледневшей щеки, успокаивая, и девушка прикрыла глаза, не выдержав его ласки. - Мне кажется, - тихо призналась Кёко, - что если не буду улыбаться или смеяться, то и не заплачу. Боюсь, что любая эмоция приведёт к слезам. Господи, как… глупо это звучит вслух. Цуруга выдохнул, чувствуя, что его начало отпускать. Пусть глупо, но – Боже! – гораздо лучше, чем то, что он успел себе напридумывать. Она могла испугать его не меньше, чем он её. Просто невероятные отражения. - Если бы ты только знала, что со мной делает твоя улыбка, - произнёс Рен, глядя в медовые глаза, - ты бы не прятала её от меня. Могами сглотнула и приоткрыла губы, не в силах отвести взгляда от актёра. - Может, и хорошо, что ты не подозреваешь, на что я готов пойти ради твоего смеха, - голос брюнета зазвучал ниже, лаская девичий слух, и Кёко закусила нижнюю губу. Рен проводил это движение взглядом. Он мог бы сделать это вместо неё. И Цуруга коснулся большим пальцем краешка её губы. Кёко подалась вперёд, прижавшись своим лбом ко лбу молодого человека, закрыв глаза. - Я не хочу сегодня смеяться, - прошептала она, беря голову брюнета двумя руками, - мне не весело. Он нашёл губами тёплую щёчку и спустился по ней к нижней челюсти, провёл ими по шее, вызывая мурашки, замирая у края светлой кофточки. - Улыбка и смех могут быть не только весёлыми, - медленно произнёс он, обвивая руками талию Могами, - иногда они грустные, ироничные, а иногда довольные. Девушка медленно втянула носом воздух, опуская ладошки на предплечья Цуруги. Ей хотелось поскорее сократить расстояние между ними, вызванное тем, что она сидела на диване, а он по-прежнему на корточках. - Они довольные, потому что было хорошо? – Еле слышно пробормотала девушка. - Ещё как. – Согласился Рен, и его горячие ладони нырнули под лёгкую кофточку, притягивая Кёко ближе, стаскивая её на пол, прямо в его объятия. Она издала странный звук – не то писк, не то всхлип, и он опоил Цуругу не хуже того самого виски, о котором он думал некоторое время назад. Его губы ласкали её лицо, и девушка жмурилась, не в силах сделать нормальный вдох. - Что… ты… - Она не сумела составить предложение, потерявшись в приятных ощущениях, в желании, чтобы он не прекращал. - Запоминаю, - тихо произнёс брюнет, беря её ладошку и целуя тонкие пальчики. Кёко едва не задохнулась, даже не осознавая, что вместо истерики её сейчас может накрыть паническая атака. Ей было нечем дышать, гостиная, эта квартира – весь остальной мир будто бы схлопнулся, оставив лишь пространство этого темноволосого брюнета. - Останови время, - хотелось закричать ей, - останови его! Но девушка смогла лишь уткнуться носом в его щёку: - Куон. – Отчаянно зашептала она, цепляясь за него потеплевшими пальцами. – Куон, Куон, Куон… Он подмял её под себя, отодвинув плечом невысокий журнальный столик. Прямо на полу между диванами. Накрыл её сладкие губы, бросая руль, утопив педаль газа. Не скрывая и даже не пытаясь скрывать. Он вряд ли до конца сам осознавал, что это было. Злость, раздражение, желание, обожание… Могами держалась за Цуругу изо всех сил, ей нужно было хоть какое-то напоминание о том, что они оба – всё ещё на земле, всё ещё живые и осязаемые существа, а не два сгустка чистой неконтролируемой энергии, вот-вот готовой раствориться в вечности. Потому что. Вечности – мало, бесконечности – не хватит, если речь о любви. Если речь о них. Она поняла, что плачет, только когда Рен принялся сцеловывать слёзы с её щёк. Но Кёко вернула его губы к своим, думая, что умрёт, если его поцелуи прекратятся. Однажды он видел, как сорвало крышу у большого и, казалось бы, крепкого дома. Тот ураган начинался совсем не стремительно, но набрав силу, необузданный ветер сделал это будто бы играючи. Просто потому что мог. Темноволосая девушка в его руках была подобна ему. Летний бриз и грозовой шторм. Мягкие губы потеплели и стали влажными от слёз. Солёная карамель. Незабываемый и непередаваемый вкус. Кёко знала, что потом накроет. Как тогда, в прошлый раз. Грустью, тоской, печалью. Но пока он был вот так рядом, вот так близко – пусть. - Нам, - прошептал Цуруга, замирая, еле-еле отстранившись от девушки, - нужно остановиться… - Куон, - Могами потянулась к парню, ну невозможно-невозможно было оторваться от него. - Я не шучу, - в низком голосе брюнета завибрировала сталь, и он удержал её запястья, не позволив дотронуться до него. – Не так. Не сейчас. Девушка снова закусила нижнюю губу, едва ли справляясь с дыханием. - А как и когда? – Чуть слышно спросила она, нервируя актёра. Цуруга прикоснулся большим пальцем к её припухшим губкам, и Кёко, не удержавшись, оставила на его подушечке лёгкий поцелуй. Повернула голову и прижалась щекой к его ладони. Рен задержал дыхание, глядя на эту картинку, лаская пальцем её скулу. Если бы она только знала, как ему сейчас было тяжело. Остановиться, сдержаться. Остановить и удержать её. Объяснить. Ему было труднее от мыслей, что она хотела не меньше. - Не когда до моего отлёта остались считанные часы. – Пробормотал он, приблизившись и почти касаясь её подрагивающих губ. – Я хочу всё твоё время. Всю тебя. Кёко вернулась мыслями в настоящее только тогда, когда по тыльной стороне ладони сбежала струйка конденсата от того, что она долго держала бутылочку с водой, и та нагрелась в её ладошке. Видимо, Могами слишком крепко сжала пластик, и тот жалобно хрустнул. Ей удалось даже съездить в аэропорт вместе с Яширо-саном. Правда, для конспирации пришлось остаться в тонированном автомобиле и пропустить регистрацию, а также то, как Рен скрылся в самолёте. Юкихито предусмотрительно покинул автомобиль, дав им несколько минут наедине. И как только деликатный менеджер это сделал, Цуруга притянул девушку ближе, учащая её сердцебиение. - Время пролетит очень быстро, - сказал он ей. - Сомневаюсь, - часто моргая, прошептала она. Он оставил ей на память ещё один невероятный поцелуй, который девушка спрятала в шкатулочку. Пока он обнимал её в том автомобиле, а Кёко прижималась щекой к его груди, крепко зажмурившись, тоска не рвала её сердце на части. Лишь предчувствие. Уже позже, вернувшись домой и кивнув хозяину с хозяйкой перед тем, как подняться к себе, девушка подумала о том, что было бы, если бы она не смогла разжать объятий. Что было бы, не отпусти она его. Остался бы он здесь? Или всё равно улетел бы на съёмки? Что сказал бы на это президент? Сумели бы они как-то объяснить ему, что чувства… Могами покачала головой. К чему были её мысленные терзания и пустые думы теперь? У неё всё равно не хватило решимости и эгоизма. Она прощалась с ним, когда ей хотелось произносить совершенно другие слова: - Останься. Пожалуйста, Куон. Останься. Ей повезло, что на следующий день с утра не было никаких официальных мероприятий, и её опухшие веки и покрасневшие глаза после ночи слёз видели лишь стены отдела «Люби меня». И ещё Канае. С которой они случайно пересеклись перед обедом. Котонами молча подошла к ней и поцеловала её в висок, крепко сжав хрупкое плечо, разделяя её чувства и переживания. И, так и не проронив ни слова, упорхнула на собственные съёмки. - Если вы закончили вымещать необоснованную злость на этой бутылке с водой, то мы можем вернуться на площадку, - раздался рядом с ней голос Юдая, звучавший высокомерно, - нас ждёт режиссёр, Аюми-сан. - Спасибо, что взяли на себя труд придти за мной, - закрутив воду крышечкой, отозвалась Кёко, посмотрев на своего партнёра по съёмкам, - отправляйтесь, я последую за вами. - Дамы вперёд. – Скривился актёр. Могами поставила бутылочку на столик с уже использованными стаканчиками и направилась в сторону режиссёрского кресла, отмечая, что оно всё ещё пустовало. И что не позволяло актёру говорить с ней таким уничижительным тоном, точно няньке с нерадивым ребёнком. Порой девушка скучала по съёмкам с Куросаки-саном, которые были так далеки от чопорности настоящих, что этот контраст оказался слишком внезапным для актрисы. Между «Скарлет» и «Плеядами» должно было быть что-то среднее, чтобы сгладить этот резкий скачок от несерьёзности, порой позволяемой Куросаки, до её полной противоположности. * * * Иногда ей казалось, что она жила от одного редкого звонка до другого. Их было не так много, как ей хотелось бы. За те две с небольшим недели, которые прошли с его отъезда, они разговаривали всего несколько раз. Репетиции, съёмки, тренировки, обучение и интервью, новые съёмки. Спасибо Саваре-сану, занимавшемуся её расписанием и менявшим их очерёдность, чтобы не вызвать у актрисы привыкания к размеренному ритму, потому что иначе она страшилась застрять в этом круге и потерять связь с реальностью, потерять ощущение времени – когда день сменял ночь и наоборот. Первое время было совсем плохо. Она не спала по ночам, просто не могла уснуть. Но принять снотворное так и не отважилась. В памяти то и дело всплывали моменты из прошлого, когда ей подменили таблетки. И она банально опасалась вызвать у себя зависимость, боялась, что станет понятным – без лекарств ей уже не уснуть. Однажды она сорвалась. И – снова – прямо посреди ночи приехала в квартиру Глеба. И просидела на полу у его кровати до самого утра. Не отважившись лечь на его постель и отказываясь покидать комнату, где любимый аромат подобно обрадовавшемуся её появлению озорному ребёнку достал кисти и белоснежные краски, чтобы снова разрисовать её лёгкие. Теперь сон приходил, но ненадолго. Канае спала урывками. Будто кто-то невидимый отрывал стикеры от её карты сна. Они были короткими, непостоянными. То яркими, то бесцветными. Тревожными. Порой безжалостными. А иногда отчаянно нужными. На работе тоже не всё шло гладко. Она долго не могла выдавить из себя слёзы в сценах, где нужно было плакать, а когда приходило время успокаиваться, никак не могла остановиться и продолжала рыдать, пугая режиссёра и остальную театральную труппу. Скажи ей кто-нибудь об этом ещё несколько месяцев назад, о том, что Канае Котонами не сможет заплакать в нужный момент, она рассмеялась бы тому в лицо. От того, как нелепо это звучало. Ещё пару месяцев назад. Отношения с коллегами, не всеми, но всё-таки большинством, получались натянутыми. Не тонкой ниточкой, грозящей порваться в любую минуту, а подобно тетиве лука, готовой исполнить своё предназначение и отправить острую стрелу точно в цель. И Котонами знала причину. Она заключалась в том, что актриса не стремилась никого переубеждать в лживости скандальной статьи. Девушка просто пресекала любые дискуссии на эту тему, не оставляя ни единой возможности жаждущим почесать языками и облизать каждую из её косточек. Журналистам пока не удалось установить личность юноши, запечатлённого на той небезызвестной фотографии вместе с ней у ярко-жёлтого спорткара, и это не давало им покоя, позволяя измываться в своих предположениях, издеваясь над образом юной актрисы. Последний звонок Глеба был почти неделю назад – пять дней, если быть точной. Позвонить ему сама она не могла из-за нестабильной, всё время прерывающейся связи – их съёмочная команда постоянно перемещалась. Она попробовала лишь раз и услышала механический голос робота, сообщивший, что абонент находится вне зоны действия сети. Ленсон перезвонил спустя пару часов, видимо, телефон поймал сеть, и провайдер отправил сообщение, что «абонент Канае Котонами звонил вам (1) раз. Последний в 21:55». В голосе режиссёра звучало слишком ощутимое для неё беспокойство, и девушка решила, что не станет больше его тревожить, если дело не будет действительно серьёзным. Её – не было. Просто глупое сердце то и дело разыскивало в памяти их совместные моменты – острые кусочки льда – этим ранило само себя и потом истекало кровью, не давая уснуть. Но всё это происходило после заката. Тёмной ночью даже кровь становилась чёрной, растворялась в этом непроглядном цвете. А в ослепительном свете солнечных лучей лёд искрился. Днём никто не сумел бы рассмотреть, что темноволосая актриса последний раз нормально спала только в день отлёта Глеба. Впрочем, солнце ещё находилось высоко над горизонтом, поэтому было слишком рано поддаваться влиянию тосковавшего сердца. Котонами успела лишь напомнить себе, что находилась на очередном благотворительном приёме, устраиваемом партнёрами LME, когда перед ней остановился высокий японец. Он держал в руках бокал с шампанским и не был знаком Канае, хотя его лицо напоминало ей что-то. Что-то нехорошее. Горькое. - Прошу, - молодой мужчина любезно протянул девушке напиток, - Котонами-сан. А вот он, похоже, был хорошо осведомлён о том, кто она такая. Канае продолжила смотреть на незнакомца, не спеша принимать из его рук бокал. - Я не был представлен вам должным образом, - произнёс японец, спохватившись, - но на самом деле мы с вами едва не стали возлюбленными. Меня зовут Рю Такомори. Он поклонился, и теперь Канае узнала его. Актёр, некогда утверждённый на роль главного героя в «Пустой», но покинувший проект ещё до начала съёмок по неизвестным Котонами причинам. И вспомнила ещё кое-что. Розовый тюльпан. Который он своевольно и даже нагло опустил на её тарелку, когда она совершенно определённо проигнорировала его. Едва не стали возлюбленными? Ха? Такая шутка была почти оскорбительной. - Вы стояли с таким скучающим видом, и я решил, что только бокал хорошего шампанского сможет вас развеселить. – Такомори снова протянул напиток девушке, и на этот раз синеглазая брюнетка приняла бокал из его рук. - Ну конечно. – Саркастично отозвалась Канае. – Только алкоголь сумеет поднять девушке настроение, больше ничто. Уверенная улыбка актёра дрогнула. - Ох, разумеется, я не имел в виду, что не смогу увлечь леди интересным разговором. - Вы не смогли даже верно истолковать мои эмоции, - произнесла Котонами, так и не пригубив золотистого напитка, - поверьте, вы поймёте, когда мне станет скучно. После этих слов выражение на лице брюнетки моментально изменилось, и… он действительно понял. Взгляд её синих глаз потемнел и стал далёким, морозным. Канае опустила бокал с нетронутым шампанским на ближайший столик и, даже не скользнув по Такомори взглядом, будто он перестал для неё существовать, двинулась прочь. Мужчина сглотнув, просто уставился в спину уходившей темноволосой девушки, потеряв дар речи. Так феерично ещё никто не говорил ему отвалить. Но эта девушка была хороша. Так хороша, что он не мог глаз оторвать, продолжив таращиться ей вслед. Она обладала жуткой красотой. Холодной. Как острые шпили Кельнского собора. Как карта Дьявола в колоде Таро. Первое прочтение «Легенды о Сонной лощине» Вашингтона. Чернила под бледной нежной кожей, прячущие паутинки вен. Непроглядная тьма небес безлунной ночью. Пугающе-прекрасно. Он не видел, что у соседнего столика стояла стройная шатенка, явно не имевшая азиатских корней, и так же, как и он, провожала взглядом японскую актрису, подмечая малейшие детали её образа. И чувствуя негодование из-за того, что была не в силах отвести взгляда от Канае Котонами. Уже не в первый раз. Густые тёмные волосы были убраны в низкий затейливый пучок, сплетённый из косичек. Элегантное платье с лифом из лёгкого чёрного бархата прекрасно сидело на стройной фигурке, привлекая внимание шёлковой юбкой омбре с дерзким разрезом, причудливо меняющей цвет с угольно-чёрного до тёмно-кирпичного и обратно. И фантастическими шёлковыми рукавами, длина которых доставала до самого пола, а цвет повторял окрас юбки. Ткань красиво развивалась при каждом шаге, обнажая острое колено актрисы с нежной светлой кожей. Риан легко могла назвать дизайнера этого наряда и вряд ли ошиблась бы. Дорогу темноволосой актрисе преградил невысокий мужчина, и Канае посмотрела на Фудо-сана. - Ах, Котонами-сан, позвольте сказать вам, как прекрасно вы сегодня выглядите. - Благодарю, - сухо произнесла девушка, собираясь продолжить свой путь, когда мужчина вдруг потянулся и взял брюнетку за руку, проявляя неслыханную бесцеремонность и грубость, ведь она не позволяла ему этого. - Ещё пару минуток вашего драгоценного внимания, неповторимая Котонами-сан. Из-за вашего нового проекта вы так мало занимались с нами продвижением «Запретного плода». Я подумал, что, возможно, произошедшее на премьере пошатнуло ваше здоровье – вы слишком бледны и так худы… Канае смотрела на свою ладонь, которую мужчина продолжал сжимать одной рукой и поглаживать другой, и внутри актрисы проросло нечто чёрное, колючее, с острыми шипами, начиная стремительно разрастаться. Девушка бегло осмотрелась и поняла, чем вызван бессвязный трёп этого обнаглевшего мужика – к ним направлялся представитель прессы, специально приглашённый для освещения данного мероприятия. В руках он держал фотоаппарат. Пару дней назад у журналистов одного особо гадкого развлекательного портала появилось новое изощрённое издёвательство – снимать её со случайными, порой, даже незнакомыми мужчинами, просто попавшими в кадр, и выкладывать эти фото на своих сайтах. Либо же находить рандомные в сети, не гнушаясь публиковать снимки, чёрт знает, какой давности, подписывая их: «Новый парень?», «Или этот?», «Ещё один?», «Который же из них?» Она знала, каким будет заголовок для этого снимка: «Теперь ненасытную актрису интересуют мужчины постарше?» Её вовсе не разозлил поступок Фудо-сана, решившего урвать кусочек славы за её счёт. Совсем нет. Он её разъярил. И девушка позволила терновым ветвям распространиться по всему организму, не боясь, что острые шипы заденут её сердце – оно было надёжно защищено слоем крепкого, непробиваемого льда. - Хироши-кун! – Канае свободной рукой махнула проходившему мимо парню, тут же повернувшему в их сторону. - Котонами-сан! – Просиял он. После несчастного случая, когда они вместе оказались на том злосчастном балконе во время взрыва, и Канае до самого спасения не отпускала его руку, юноша, только завидев актрису, тут же бросался к ней. Одновременно с ним подошёл и фотограф, интересуясь, может ли он сделать фото. - Это будет отличный снимок с коллегами, - обернувшись к Фудо-сану, прохладно произнесла Котонами, - согласны? Присоединяйся к нам, Хироши-кун. О, а вот и Мацуда-сан. Канае повернулась, чтобы пригласить ещё одного актёра второго плана, снимавшегося в «Запретном плоде», пока Хироши становился по другую сторону от темноволосой актрисы, стараясь не смотреть на то, как Фудо-сан фривольно вцепился в руку девушки, потому что у него самого не хватило бы ни смелости, ни решимости сделать замечание старшему коллеге. - Котонами-сан. – Заулыбался пожилой Мацуда-сан, поравнявшись с ним. – Рад видеть вас в добром здравии. - Спасибо, - обратилась к добродушному старичку брюнетка, мысленно покаявшись в том, что собиралась использовать и его тоже, - надеюсь, и вас здоровье не беспокоит. - Будет вам, Котонами-сан, - закряхтел он, довольный её словами, - не стоит юной леди переживать о таком старике, как я. Неожиданно её ладонь оказалась на свободе от липких лап Фудо, и рядом с брюнеткой встал светловолосый актёр, продевая её руку под свой локоть. - Обзавелась суперспособностью? Ты умудрилась собрать вокруг себя бывших коллег – отличное свойство, особенно, когда воспоминания о съёмках остались самые тёплые. - Джей, - благодарно выдохнула Котонами, глядя на Каске; единственного, кому искренне обрадовалась во всей этой веренице окруживших её актёров. - Замечательные слова, Каске-сан, - похвалил молодого человека Мацуда-сан и встал рядом с Хироши. Снимок запечатлел Канае, обнимавшую Джейсона, который отгораживал её от пресловутого Фудо, а с другой стороны от Котонами улыбались Хироши-кун с Мацудой-саном. Девушка желала, чтобы гадкие журналюги захлебнулись собственной слюной, перессорившись друг с другом, пока будут выбирать, какой вариант скандальнее – Фудо-сан с сальной улыбочкой, совсем юный Хироши, вряд ли достигший возраста совершеннолетия или пожилой Мацуда-сан, в чьи внучки годилась темноволосая актриса. Когда фотограф откланялся, Джей вновь позволил Канае облокотиться на его руку и увёл девушку прочь. Он восхищался тем, с какой стойкостью брюнетка справлялась со всем этим балаганом, творившимся сейчас вокруг её персоны. Она была такой и при их первой встрече, но теперь точно стала ещё увереннее. Каске и вмешался только для того, чтобы оборзевшего Фудо не постигла кара в лице свирепой дьяволицы, он видел, как в глазах Канае появляется предвкушение от того, как она сломает каждый палец на его руках, посмевших без позволения касаться её ладони. Возможно, даже вот этой самой чёрной шпилькой своих босоножек. - Амамия на съёмках? – Поинтересовалась Котонами, развеивая иллюзии Каске о её кровожадности, похоже, мысли актрисы были заняты другим, и когда светловолосый актёр кивнул, добавила, - как она тебя сюда отпустила? - С угрозами, - улыбнулся Джейсон, - сказала, чтобы я не смел возвращаться с кровавыми ранами. - Хочешь, я пролью на эту твою жутко-дорогую рубашку бокал вина? – Предложила брюнетка, и Каске хмыкнул: - Тебе меня совсем не жаль. - Зато тебе жаль кое-кого другого. Думаешь, я не заметила, что ты уводишь меня подальше от Фудо? - Боже, за тобой нужен глаз да глаз, - покачал головой актёр, - ты как ребёнок с коробком спичек. Моргнуть нельзя! - Вот и я не могу закрыть глаза на его поступок. - Нет, Котонами. - Я ни о чём не спрашивала, Джей. - Давай сформулируем иначе. – Каске остановился, повернувшись к актрисе и понизив голос. – Ему бы это не понравилось. Не подействовало. Джейсон понял это сразу. По неизменившемуся взгляду синих глаз. - Возможно, - глухо отозвалась Канае, - хоть я и не представляю, кого ты можешь иметь в виду. - Прости меня, - выдохнул светловолосый актёр, осознав, что шагнул на опасную территорию, - мне не стоило этого говорить. Девушка отпустила локоть парня. - Я поговорю с Чиори, если будет нужно. – По сведённым бровям Каске Котонами догадалась, что тот не понимал, что она имеет в виду. – Не удивлюсь, если со снимка чудесным образом – умелыми ручками мастеров фотошопа – исчезнут остальные актёры, и останутся только наши объятия. - Ох, - вздохнул Джейсон, - это не… понадобится. Его реально поражала её храбрость и мужество. Она переживала из-за того, что доставляла своим друзьям неприятности, просто появившись в их обществе. И говорила об этом таким спокойным тоном, будто слово «уравновешенность» было синонимом её имени. - Перестань. Канае. Пожалуйста. Котонами коротко улыбнулась и положила руку на плечо актёра в дружеском жесте. И тут же её убрала. - Увидимся. – Произнесла она, оставляя Каске. Перестать что? Так и хотелось спросить. Им реально могли приписать роман. Ей – очередной – третий, а ему – неудачный – первый, как раз в тот момент, когда Каске и Амамия были готовы объявить о своих отношениях. Ему бы не понравилось? А тебе, Джей? Если бы руки твоей девушки трогал озабоченный придурок? Но ссориться с парнем не входило сегодня в её планы. Канае подумала, что было бы неплохо выйти из зала и остудить голову, когда ей помахала Хина-сан, та самая, что играла вместе с ней в «Пустой». И Котонами остановилась перед женщиной, облачённой в изумительный бирюзовый наряд. - Какой приятный вечер, - произнесла женщина, - один из немногих за последнее время на самом деле. Только послушайте эту дивную музыку. Люблю джазовые мотивы, а вы? - Я всегда считала, что джаз – музыка не для всех, но именно эта мелодия звучит освежающе, - отозвалась Канае с лёгкой улыбкой, - даже бодряще. - Именно, - шире улыбнулась Хина-сан, - так и хочется отбросить угнетающие мысли и просто потанцевать. - Позволите составить вам компанию? – Поймала её настрой Котонами, и актриса рассмеялась. - Конечно! Невозможно устоять, когда тело требует танца! И пусть мы будем единственными неадекватными в этом зале! - Вы себе льстите, - раздался рядом с ними уже знакомый Котонами голос, и к ним подошла Элизабет с улыбкой в уголках губ, - нас, неадекватных, здесь много. Возьмёте третьей? Платье прекрасной блондинки василькового оттенка отличалось элегантностью и необычностью кроя, замечательно оттеняя её светлые локоны. Эта леди знала, как выглядеть хорошо, и умело пользовалась своим знанием. - Элизабет-сан, - поклонилась Канае, испытывая радость от новой встречи. - Здравствуй, - поздоровалась та в ответ, и тёплая, чуть игривая улыбка преобразила её лицо, - неужели нам удалось увидеться в подобающих условиях? - Именно, прошу заметить, я не играю в прятки с питоном и не трогаю ничью шею, - невольно хмыкнула Котонами, осознавая нечто поразительное. Эта интересная леди подшучивала над ней! Или, скорее, прикалывалась, что было не менее удивительным. - Вот и я чувствую, что-то не так. Это неспроста. – Добродушно рассмеялась Элизабет и перевела взгляд на собеседницу юной актрисы. – Хина. - Элиза. Как давно я тебя не видела. – Женщины взялись за руки и крепко сжали их. - Действительно, давно. Раньше ты вела себя тише мышки на подобных мероприятиях, и что я слышу теперь? Ты готова устроить джаз-клуб на пáру с этим неспокойным ребёнком. Канае едва удержалась, чтобы совсем по-детски не состроить гримасу, шутить с новой знакомой было невероятно легко. - Кажется, вы собирались присоединиться к нашему танцу, - заметила Котонами, изящно изогнув бровь, и поймала пристальный и будто недоверчивый, но в хорошем смысле недоверчивый взгляд светловолосой женщины. - Невероятно, - восхитилась Элизабет, продолжив наблюдать за Канае, и та почувствовала, как её щекам становится тепло. Странное внимание этой красивой женщины показалось темноволосой брюнетке подозрительным, будто та заметила в действиях Канае что-то умилительное или порадовавшее её. - Осторожнее, Котонами-сан, - позвала актрису хихикающая Хина-сан, - все хотят дружить с миссис Кэррол. Котонами почувствовала, будто слабая улыбка приклеилась к её лицу. Миссис Кэррол. Ага. «Миссис Кэррол?.. - Мысленно переспросила она непонятно кого и так же мысленно сорвалась на крик. – Миссис Кэррол!!» Одна из известнейших театральных и кинематографических критиков! Чего?? Что? Да как вообще?.. Да как угораздило-то?? И… И их знакомство, и их встреча в особняке президента. Котонами снова проиграла произошедшее в памяти. В первом случае она держала разозлившую её певицу за шею, а во втором – полезла на стену за питоном! Это полный крах. Невероятнее знакомства представить было нельзя. - Но мы можем попытаться сыграть на её хорошем настроении, - между тем, продолжила Хина-сан, не заметив удивления темноволосой актрисы, - сжалься над нами, Елизавета. - Сжалься? Какие-то незнакомые слова ты произносишь, - закатила глаза Элизабет, и, кажется, женщины рассмеялись, вот только Канае не присоединилась к их веселью. …как зовут твою бабушку? …Елизавета… …это имя звучит красиво… Насколько оно было распространённым? А в пределах Японии? Нет. Нет. Этого не могло быть. Этого не может быть. Нет. Но… Эта странная схожесть в обращениях. …тише, душа моя, не испепели меня взглядом… …здравствуй, моя ягодка… …доброе утро, несчастье моё… …садись рядом с нами, моя прелесть, читай про своих мишек… Это подозрительное поведение президента, и их диалог, не предназначенный для её ушей. …никаких комментариев? совсем?.. Президент абсолютно точно знал, там было что комментировать. Эти зелёные искорки в глазах цвета нефрита. До боли знакомые бесенята. Неуловимые, но такие похожие черты. Она бы заметила это раньше, если бы не была так поглощена отъездом режиссёра. Она бы догадалась сразу, если бы позволила мрачным переживаниям отступить хотя бы на мгновение, приподнять завесу очевидного. Боги. Нет! Но слишком много. Слишком. Много. Совпадений. В которые она перестала верить! А значит, всё это время, в каждую из их встреч и прямо сейчас, перед ней была… бабушка Глеба. Щёки, несколько мгновений назад покрасневшие, стали стремительно терять свой цвет. Поглощённая своими мысленными и шокирующими открытиями Канае не знала, что Элизабет пристально наблюдала за ней. Поэтому сразу же заметила резкую бледность девушки. - Тише, спокойно, - светловолосая женщина, моментально оказавшись рядом, взяла актрису под руку, её голос звучал ровно и негромко, - Хина-сан, мы выйдем на воздух. Немного проветримся. Этот путь Котонами не помнила. Кажется, она переставляла ноги, сгибала и разгибала колени, но все её мысли были о том, что крепкая тёплая рука, придерживающая её под локоть, принадлежала бабушке Глеба. А он... Он не говорил, что рассказывал кому-либо из своей семьи об их отношениях. А она не спрашивала. Ни его, ни Киару. И была ведь ещё эта некрасивая история с Кристианом. Ох, Канае казалось, что она компьютер, на экране которого одно за другим появлялись системные предупреждения о перегрузке процессора, но она не имела права завершать никаких задач, должна была закончить все действия, заданные пользователем. Они вышли на открытую террасу, расположенную на том же этаже, что и ресторан; приём проходил в многоэтажном здании в одном из шикарных бизнес-центров. И Канае поняла, что у неё от волнения элементарно отнялся голос. Такое было впервые. Девушка испытала тихий ужас. Элизабет помогла Котонами сесть на одну из скамеек, расположенных среди живописных растений. - Как ты себя чувствуешь? – В голосе женщины слышалась неподдельная тревога. – Никогда не видела, чтобы люди бледнели до такой степени. Канае посмотрела на неё. Они же как-то разговаривали до этого – до осознания, что за человек находился перед ней. Звёзды, дайте ей сил. - Лучше. – Это всё, на что брюнетки хватило в данный момент. Элизабет нахмурилась. Голос Котонами звучал глухо, будто на выдохе. - Замечу, что долго нам здесь не удастся находиться незамеченными. Полагаю, чтобы твои щёки вернули себе живой оттенок, мне следует спросить что-нибудь про Глеба. Канае дёрнулась, уставившись на женщину, чувствуя, как её сердце подскочило к горлу и застряло там. Может, лишиться чувств? А?.. - Милая, ты ведь понимаешь, что мой внук не оценит, если я доведу тебя до обморока? – Разгадала её намерения невероятная женщина. - Нет-нет, нет, - завертела головой Котонами, сама вряд ли осознавая, что отрицает или не отрицает, слова Элизабет, то, что Глеб не оценит, или то, что она сама вообще-то не падает в обмороки, - нет. - В мои намерения не входило тебя пугать. – Элизабет присела на скамью рядом с Канае; она не лукавила, когда говорила с Лори о том, что ещё не время, юной актрисе действительно хватало потрясений, даже с лихвой. Но то был не страх в своём привычном обличии. Скорее, ужас. Всех последних событий, случившихся в жизни Котонами. Девушка пребывала в таком изумлении, что никак не могла определить, как эта женщина относилась к ней. И к ситуации в целом. Похоже, она-то как раз была в курсе того, какие отношения связывали темноволосую актрису и её внука. И это тоже заставляло нервничать. Сильно. - Думаю, Глеб – да, этот мой бестолковый внук – не рассказал тебе, что я вовсе не кусаюсь. – Продолжила Элизабет. – Учитывая мою репутацию. О, она знала, какое впечатление на молодых артистов производила одна её фамилия. Впрочем, не только на молодых. Она делала свою работу и делала её великолепно, не давая поблажек даже хорошо знакомым, в этом заключался смысл её профессии. Возможно, когда-нибудь критики изживут себя, но пока её труд был востребованным, Элизабет работала. Только для Котонами, нет, для них обеих беда заключалась в другом. Такой эмоциональный шок актрисы вызвал совершенно иной статус женщины – не самого популярного и востребованного критика, а… бабушки Ленсона. Всего-то. Кажется, ещё совсем недавно Канае разволновалась бы не на шутку от одной возможности попасть в немилость к такой известной персоне, как миссис Кэррол. Сейчас девушка осознавала, что репетировала бы и совершенствовалась день и ночь, но сумела бы переубедить её в своём профессионализме, что она достойна называться актрисой. Вот только не знала, как объяснить Элизабет-сан то, что она… ну… достойна и может называться девушкой её внука. Любая статья в интернете убеждала в обратном, а их непродолжительное знакомство вряд ли помогло бы бабушке режиссёра составить настоящий и полноценный портрет. Такие детские, даже глупые переживания. Но они были ощутимее остальных. Наверное, её так встревожила неожиданность и неясность. Да, пожалуй, неясность больше. Не было сомнений, что миссис Кэррол что-то знала. Угнетала именно невозможность понять её отношение к происходившему и происходящему. А ещё зависимость Канае от подобных мыслей. Но даже этому находилось объяснение и очень простое – Глеб. Просто он. Девушка помнила, как расстроил её тот факт, что у неё с Крисом – парнем, с которым Ленсон практически вырос вместе – не получилось найти общий язык. Её саму мало волновал этот эпизод, не все люди, появляющиеся в нашей жизни, становятся нам близкими по духу. Но ради Глеба. Ей хотелось сохранить хотя бы нейтралитет. Это было наивно с её стороны. Но, скорее всего, поэтому болезненнее ощущалась возможность краха в отношении с Элизабет – Крис был ей таким же внуком, как и Глеб. И тогда стала проклёвываться ясность. Она не боялась бабушки Глеба, она страшилась, что может расстроить его, сделать больно. Канае не знала, не хотела задумываться, какие теперь были отношения между Ленсоном и Кристианом. Надеялась на… что? Было сложно оставаться непредвзятой и великодушной теперь. Родство парней было для Котонами чем-то незыблемым, неприкасаемым. Но оно не помешало Крису и его обиде устроить для кузена такую подлую подставу – позвать в Токио его бывшую, присутствие которой Сесса сам-то едва мог выносить. И всё ещё находившийся в нервном напряжении мозг Котонами ухватился за первую непонравившуюся ей мысль. - Бестолковый – последнее слово, - негромко отозвалась брюнетка, - которым я бы охарактеризовала его. Уголки губ бабушки Ленсона дрогнули, она не торопила девушку, сидевшую рядом с ней. И почему-то не удивлялась, что перенервничавшая Канае выделила в её речи именно слова о Глебе. И тут же встала на его сторону. Как и в прошлый раз. - Я хотела повременить, Лори потирал ручки ещё в нашу прошлую встречу. – Элиза решила быть честной, подтверждая догадки Канае относительно президента. – Мне казалось, что мы не должны проходить через это без Глеба. Я имею в виду официально. В нашу первую встречу я просто физически не сумела бы пройти мимо. Это было… Нужно хотя бы чуточку знать мисс Картер. Но об этом позже. Не то, чтобы я скрывалась, но всё же. – Сменив тему, она снова прошлась заинтересованным взглядом по Котонами. – Что меня выдало? - Я знала ваше имя, - призналась Канае, а потом добавила, чувствуя смятение, - и вы похожи на него. То есть… он на вас. - Моё имя никогда не было тайной. - Другое имя. – Попыталась объяснить брюнетка. – Он назвал вас Елизаветой. - О, - понятливо кивнула женщина и продолжила, - мне приятно, что ты заметила сходство. - Я говорила не только о внешнем. – Пробормотала Котонами. – Думаю, совсем не о нём. И это покоряло в темноволосой актрисе. Глубина её чувств восхищала. Чувств к одному небезызвестному режиссёру. Эта самая глубина позволяла девушке разглядеть то, что для остальных было умело скрыто. А ещё то, что она взяла себя в руки. Уже. Хотя шок был очевидным – в начале разговора Канае практически сипела. Теперь её голос звучал размеренно. И это импонировало миссис Кэррол. - Знаешь, вряд ли Глеба обрадует то, что в свои двадцать семь он ведёт себя, как шестидесятипятилетняя женщина. – Пошутила Элизабет, отсылаясь к словам Котонами об их схожести. Ей было так странно не чувствовать то, что с первых минут ощущалось в их разговорах с юной актрисой, некая связь, и ей очень хотелось вернуть это чувство. Котонами слабо улыбнулась, будто задумчиво, точно что-то вспомнив. - Нет. Вот уж нет. – Тихо отозвалась она, чувствуя лёгкое покалывание на щеках. - Значит, он всё же рассказывал обо мне. «Только забыл об этом предупредить меня, - мысленно отчитывала внука Елизавета, не желая прекращать разговора с этой девушкой, - или хотя бы намекнуть, что его ненаглядная – изумительное творение огня и тьмы». - Сказал, что это русское имя. - Глеб говорил с тобой на русском? – Оживилась миссис Кэррол. И жар тотчас бросился в лицо Канае, едва она подумала об этом. Первая его фраза. Нет, о ней лучше не знать бабушке режиссёра. Вторая, возможно, значила что-то другое, но то, при каких обстоятельствах она прозвучала, тоже лучше не упоминать. Впрочем, как и третью. Она не знала перевода ни второй, ни третьей, но в тот момент находилась в крепких объятиях невероятного внука этой женщины, что всё ещё сидела рядом с ней. - Нет, - выдохнула актриса и приложила ладони к щекам, заранее зная, что сыграть всё равно не получится, - не говорил. - Я могу спросить и у Глеба, - как бы невзначай заметила Элиза, разрешив возмущению во взгляде Котонами разукрасить её щёки. Брюнетка только лишний раз убедилась в том, насколько они были похожи. Теперь не оставалось сомнений относительно того, у кого Ленсон набрался подобного, когда придумывал странные, порой коварные способы, чтобы услышать правду или добиться желаемого результата. Чего только стоил тот его допрос после нападения Сунао. - Или могу перевести для тебя, если… - Net. – Вдруг сказала Канае, и светловолосая женщина быстро посмотрела на неё с удивлением. Или умилением? Восторгом? - Ты… знаешь?.. – Миссис Кэррол не сразу смогла подобрать слова. – Учишь… язык?.. - Только началá. – Покачала головой девушка, щёки жгло так, что кожа лица, кажется, стала пульсировать. Котонами выдохнула. Это было сродни признанию. Нет, оно и было им. С тем же успехом она могла сказать этой женщине, что без памяти любила её внука. Так сильно – такчёртвозьмибезмерно – что не сумела промолчать. Элизабет пришлось часто-часто заморгать, потому что она с изумлением обнаружила… слёзы. Свои собственные. Конечно, всё можно было списать на эмоциональность, с возрастом все становились чувствительнее. Наверное. Но нет. Это просто была Канае Котонами и её покоряющая искренность. Честно говоря, Элизабет сама пребывала в шоке. Она наблюдала за темноволосой актрисой с начала приёма и знала, с какой лёгкостью та избавлялась от ненужного и нежелательного внимания. Даже её профессия просто удивила Котонами. Да, Канае поразилась, что её новая знакомая – известный критик, но на этом всё. А вот то, что стало с этой девушкой после осознания того, кто находился перед ней, было невообразимым. Элизабет действительно испугалась за неё. И в её словах об обмороке Канае и реакции Глеба не было ни капли шутки или другой несерьёзности. Она легко представила замораживающий взгляд внука. Но именно такие мысли в итоге вернули улыбку на её лицо. - Тактика была верной, теперь ты выглядишь гораздо лучше. – Негромко заметила светловолосая женщина. - А вы? – Так же тихо спросила Котонами с сожалением в голосе. – Кажется, я вынудила вас понервничать. - Мне полезно. – Улыбнулась шире Элизабет. - Вряд ли. – Не согласилась брюнетка, и миссис Кэррол приложила руку к груди. - Боже, твоя интонация. – Женщина покачала головой. – Ты знаешь, что изгибаешь бровь точно так же, как Глеб? В сапфировых глазах Канае замерцал пленительный огонёк, и Элиза невольно залюбовалась этим. Ей было интересно, как они нашли друг друга? Когда поняли, что предназначены друг другу? Осознали ли? - Хочешь, сделаем совместное фото и отправим Глебу? – Дерзко прищурившись, предложила миссис Кэррол. - Вы хотите, чтобы завтрашним утром он был уже здесь? – Поинтересовалась Котонами, прекрасно угадывая реакцию Ленсона на подобные выходки, и Элизабет рассмеялась. - Я ли? – Отсмеявшись, уточнила светловолосая женщина. – Давай будем честными. Улыбка актрисы вышла грустнее, чем ей хотелось бы, но… да. Той, кто хотела – мечтала, желала, жаждала, требовала – чтобы завтрашним утром режиссёр оказался в Токио, была она. Завтра. Сегодня. Прямо сейчас. - Не дразните меня, - взмолилась Канае, понимая, что согласится на что угодно, если это ускорит возвращение Ленсона. - Ты знаешь, что я несерьёзно, - покачала головой женщина, - думаю, фотографий в последнее время предостаточно. Котонами невольно расправила плечи, догадавшись, что их разговор свернул к насущной и всё ещё болезненной теме – скандальной статье, породившей за собой более мелкие посты в сети. Статье с участием ещё одного внука этой интересной элегантной женщины. - Журналистам, оказавшимся в тот день у агентства, хорошо заплатили за их работу, - произнесла брюнетка, лишь отдалённо догадываясь о чувствах, которые может испытывать Элизабет-сан. Канае решила, что будет правильным рассказать ей о том, что поведал президент, что тот скандал «заказал» один певец, что была ещё одна деталь во всей этой отвратительной мозаике, складываемой Кристианом с Лексой, Риан и Фувой. - О, не сомневаюсь, - поразила её своей осведомлённостью миссис Кэррол и повернулась к темноволосой актрисе, - ты очень внимательна ко мне и моим чувствам, забывая о своих. Поверь, я могу допустить, что никакого скандала могло и не быть, не окажись там Криса. Ого. Так она всё же была в курсе. Глеб и Киара, а, возможно, президент, не стали скрывать от неё гадкой выходки одного из её внуков. Котонами вспомнила, как Сесса сообщила ей, что Кристиан прилетел домой и переполошил всю семью, вспомнила, как это ужаснуло её. Возможно, свою версию случившегося всё же рассказал именно Крис. Но Элизабет выглядела спокойной, разобравшейся в ситуации, не спешившей к ней с обвинениями или за объяснениями. Однако… Актриса покачала головой. Отказываясь верить, что у этого поворотного момента мог быть другой исход. Что папарацци, нанятые Шотаро, могли уйти ни с чем. - Думаю, это было делом времени. Ну, не получилось бы у них в тот раз, сфотографировали бы в другой. С кем-нибудь ещё. Просто такое стечение обстоятельств. - С кем, например? – Канае снова почувствовала на себе прямой взгляд бабушки Ленсона. С кем угодно. С кем-нибудь. С кем-то. С ним, например. Котонами сжала и разжала кулаки. Было бы это лучшим исходом для них? Ничего подобного. В таком случае Глеб покинул бы Японию ещё быстрее, чем она успела бы произнести «нет!» - На сегодняшний момент у меня не было романа, разве что только с самим президентом, - проведя рукой по лицу, призналась в своих страхах девушка. – Я опасаюсь, что однажды открою очередной пост, а в нём увижу наше совместное фото с Такарадой-саном. Таких нет, я знаю. Но подобное никогда их не останавливало. Большинство фотографий в сети отредактированы. Буйная фантазия журналистов всё чаще казалась актрисе какой-то нездоровой, поэтому она допускала, что её могут обвинить и в недопустимом, почти дочернем чувстве к Такараде-сану. Лори оказался прав, как никогда, предвидя то, что каждый чёртов шаг актрисы будет обсуждаться, обмусоливаться и обсасываться со всех сторон. Да что там шаг – любое, даже минимальное движение. Котонами казалось, что на улице она не могла спокойно моргнуть, чтобы не оказаться под прицелом камер. - Лори уже большой мальчик, поверь мне, - в ровном голосе Элизабет снова послышались задорные нотки, - чтобы его мог напугать хоть кто-то из журналистов. И Канае действительно стало легче от её слов. Тревожное чувство уже давно поселилось на плече брюнетки и не желало выдворяться ни просьбами, ни угрозами. Котонами стала переживать за всех, кто её окружал и был небезразличен. Она боялась, что Кёко и Амамию, как её подруг, замучают вопросами о ней, о том, какой непрофессионализм она проявляла в последнее время, заводя романы направо и налево. Волновалась, что Яширо, Джейсону, Куросаки-сану или – не дай Господи!! – Рену или Такараде-сану, ведь мерзкие журналюги не гнушались вообще ничем, припишут абсолютно выдуманные на пустом месте романтические отношения с ней. Хвала небу, Цуруга улетел на съёмки. Канае подозревала, что за подобные мысли может словить заслуженный пинок от Могами, ведь Кёко не думала «Боже, спасибо, что мистер Ленсон не в Токио!», но ничего не могла с собой поделать. Опасалась на съёмках «Пустой» выдать свои совершенно точно неформальные отношения со своим режиссёром и подставить Киару, тем самым заставив СМИ копать и наткнуться на родственные отношения Сессы и Глеба. И именно такие простые слова Элизабет-сан вынудили безумное беспокойство приглушить свои крики в её голове. - Действительно, - согласилась Канае, догадываясь, что её тревожность – последствия постоянного напряжения, в котором ей приходилось жить последнее время, - чувствую себя брюзжащей старушкой. - Привет, подружка, - Элиза шутливо пихнула её плечом, и Котонами снова хмыкнула, собираясь оспаривать всё, что та ей дальше скажет, - возможно, это я на тебя сегодня так влия… Миссис Кэррол не договорила, замолчав и устремив свой взгляд в сторону выхода на террасу. Канае проследила за её взглядом, и сердце брюнетки тревожно сжалось, когда актриса заметила у прозрачной стены высокую фигуру в строгом чёрном костюме, но лишь до того момента, пока девушка не узнала в широкоплечем мужчине главу безопасности президента, а не случайного свидетеля их разговора. Или журналиста, рыскающего в поисках любого, даже жалкого клочка информации, способного обернуться сенсацией, когда дело касалось Канае Котонами, Токийской змеи, как её теперь величали фанатки Фувы, покусившейся на святую святых музыкальной индустрии – их боготворимого Фуву Шо. И только тогда Котонами будто бы вернулась на землю. Вспомнила, где она находится и где должна быть. - Это Морен-сан, - объяснила брюнетка своей собеседнице, и та тоже поняла, что произошло. Ещё в самом начале, как только они вышли на террасу, бабушка Ленсона сказала, что у них не получится пробыть здесь долго, ведь их отсутствие, причём каждой из них, очень быстро заметили бы. Это вызвало бы ненужные пересуды. Вот только они разговорились и совершенно потеряли счёт времени. Неизвестно, чем бы это всё закончилось, и кем они могли быть обнаружены, если бы их уединение не нарушил Морен. Краем сознания Канае подумала, что не знает, сколько он там стоял, что услышал и когда собирался вмешаться. И только когда молодой человек повернулся, встретившись с ней взглядом, актриса поняла – он позволил им обнаружить себя. Он мог стоять за прозрачной стеной с самого начала, а они даже не догадались бы о его присутствии, и это был всего лишь факт, поэтому девушка не почувствовала ни злости, ни раздражения. Сероглазый брюнет поклонился, приветствуя миссис Кэррол, и после её ответного приветствия, вновь обратил своё внимание на темноволосую актрису, с которой уже виделся до благотворительного вечера. - Котонами-сан, - произнёс он, жестом указывая на выход с террасы и уведомляя, что девушке необходимо вернуться в зал, так как время её отсутствия приблизилось к своему допустимому пределу. - Полагаю, мы увлеклись, - произнесла Элиза, когда Канае поднялась со скамьи и посмотрела на неё, - продолжим наш разговор позже. - Элизабет-сан, - поклонилась ей Котонами и, уже выпрямляясь, поймала дерзкий взгляд нефритовых глаз, а после невероятная женщина подмигнула ей: - Ne sdavaisya. Снова услышав уже знакомый язык, Канае взволнованно приложила палец к губам, как бы произнося «тсс!», и довольная улыбка преобразила черты Елизаветы, она не сомневалась, что девушка переведёт её фразу и всё поймёт. * * * Вот уже несколько дней встреча с Котонами не выходила из её головы, и Мимори раз за разом мысленно возвращалась в события того дня. Стройная брюнетка с синими глазами была не похожа на себя прежнюю. Не то, чтобы Мимори знала «прежнюю Канае Котонами», но определённо запомнила её не такой. Отчуждённой. Замкнутой. Холодной. Нет, Канае согласилась на встречу – Мимори знала, что Такарада-сан спросил об этом Котонами – и разговаривала не подчёркнуто вежливо, нормально. Вот только после их разговора Мимори вышла из кабинета, едва помня себя. И она всё ещё переживала те мгновения. - Встань, - ледяным тоном приказала Канае, когда девушка опустилась на колени. – Немедленно. Увидев Котонами на невысоком диване у окна с уверенно расправленными плечами и прямым взглядом синих глаз, Мимори преисполнилась чувством отвращения к себе самой. Канае похудела и была бледна. Но выглядела решительной и гордой. Она улыбнулась, завидев юную брюнетку, но её улыбка моментально исчезла, когда Нанокура едва не рухнула на колени, пронзённая непреодолимым желанием попросить прощения за то, что принесла боль и страдания этой девушке. Она знала – это последствия разговора с Таэ. Наравне с бессонными ночами. - Я простила тебя. – Взгляд синих глаз стал острым и суровым. – Не смей игнорировать моё решение. Мимори выпрямилась, чувствуя, как дрожат все конечности. На долю каждого человека выпадали его собственные испытания, но они не сломили Канае Котонами. Она же не справилась ни с одним. - Я даже не могу себе представить, как вам было трудно. – С отчаянием призналась девочка. Нет, не трудно. Или не совсем так. Она была не одна. Ей не пришлось справляться с тем нападением в одиночку, поэтому не пришлось долго носить в себе эту обиду. И тогда принять решение стало проще. - Ты попыталась представить. Это уже что-то. – Отозвалась синеглазая брюнетка. – Любой из наших поступков имеет последствия. Важно, что ты готова столкнуться с последствиями своих. Я вот не была готова. Негромко добавила Канае и поднялась с дивана, будто завершая их встречу, и Мимори, собравшись духом, пробормотала: - Вы… не пострадали при обрушении здания? Этот вопрос был тем, ради чего юная актриса добивалась встречи. Но увидев Котонами, отличную от той, с которой сталкивалась раньше, растерялась и не знала, как спросить, как не вызвать насмешки своим волнением, когда в прошлом сама сделала этой девушке больно. Но Канае улыбнулась. Коротко и искренне. - Спасибо за беспокойство. Я не пострадала. Несколько ушибов. Но… ты удивила меня. И Такараду-сана, пожалуй, тоже. - Порой мне кажется, что его невозможно удивить. Я очень рада, что последствия… несерьёзные. И что произошедшее не повлияло на рейтинги сериала. – Пролепетала Мимори и продолжила, еле ворочая языком. – И… я… не перестаю… благодарить небо, что у меня ничего не вышло. Тогда. Она говорила о нападении. Свершившемся, но принёсшим другие результаты. Слава Богу, что всё пошло не по плану. И что она не загубила жизни нескольких человек, включая и свою собственную, и чужие, за которые теперь была в ответе. Хотя она, ну… загубила. Только не в прямом смысле. И понимала это лишь сейчас. Синеглазая актриса немного помолчала, а когда заговорила, Мимори почувствовала ком в горле от переполнявших эмоций. - Немногие сумеют ухватиться за предоставленный шанс. – Заметила Котонами. – Но я надеюсь, что ты будешь в их числе. Эти слова, сказанные Канае, значимые, вселяли надежду. Что в непролазных джунглях Мимори всё же сумела нащупать призрачную тропинку, ведущую к тому самому пути. По которому следовало идти всегда, с самого начала и не сметь сворачивать. По самому трудному пути. Пути человека, а не монстра. «…представь, что не пройдёт. Тогда поймёшь, что нужно делать…» Она была рада, что прислушалась. И к этим словам, и к тому, что говорила ей Кёко, что говорила Канае, что говорил Такарада-сан. -…и что только девушкам нужно… Недовольная интонация вернула Мимори в настоящее – она всё ещё реагировала на любое проявление недовольства, списывая его на свой счёт. И сосредоточила внимание на визажисте – это был новый день съёмок для «Poppy», продлившим своё шоу на несколько выпусков из-за возросшей популярности и добавившим в финал уже известных визажистов. Актрисе выпал приглашённый юноша, с которым ей уже доводилось работать несколько раз для других проектов. У него был очень забавный псевдоним – Фикси – и парень просил называть себя так, только так и никак иначе. Теперь между ними образовалось что-то вроде приятельских отношений, нрав обоих вынуждал их терпеть общество друг друга, но так было до съёмок в этом шоу. Оба искренне обрадовались, что не нужно притворяться, что можно просто работать, ведь неприятные стороны уже были им известны. Высокомерие актрисы и заносчивость визажиста в последнюю встречу порядком потрепали нервы Асано-сану. Что ж, сейчас они оба вспомнили это с ироничными улыбками. - Извини, - пробормотала Мимори, - я пропустила вопрос. Ты о чём-то спрашивал? - Да, - надулся Фикси, - вот ты, как девушка, Мимори-чан, ответь мне на простой вопрос. Что вам нужно? Визажист отвёл руку с кисточкой в сторону и уставился юной брюнетке в лицо. - Что?.. – Растерялась она. - Да. Что. Чего вы хотите? - Это вообще-то риторический вопрос. – Пробормотала Мимори, но заметив, что юноша всерьёз начинает сердиться, поспешно добавила. – Но ты почему-то требуешь на него ответа. Что ж, попробуем разобраться. Может, ты кого-то конкретного имеешь в виду? Визажист сложил руки на груди, сверля темноволосую девушку взглядом. - О, - вдруг поняла Мимори, - ты, конечно, про Чиху. - Я, конечно, про Чиху, - со злостью согласился парень. На самом деле его раздражение было объяснимым – пока работал с Мимори, он ей все уши прожужжал про эту девушку. Но погружённая в свои собственные переживания актриса практически не реагировала на душевные терзания Фикси. - Я не видела её сегодня, кстати, - повертев головой, заметила брюнетка. - Она здесь, - сообщил парень, - в соседнем помещении. Новый звёздный гость пожелал отдельной гримёрки. Роптание юноши становилось даже забавным, точно ему казалось, что сама вселенная против его чувств к этой девушке-визажисту. Чиха вела свой блог о мэйк-апе и тоже принимала участие в конкурсе, но Мимори ни разу за всё время съёмок не довелось поработать с ней, зато пока программа приближалась к своему финалу, Чиха успела обзавестись поклонником из приглашённых востребованных визажистов – Фикси. - Ты пробовал пригласить её куда-нибудь? Положа руку на сердце, Мимори удивлялась происходящему. Она раньше даже представить себе не могла, что позволит кому-то из обслуживающего персонала вот так панибратски разговаривать с собой, да ещё спрашивать у неё советы, да ещё злиться на неё, когда она немного тупила, хотя, что тут могло быть непонятного – у парня просто сердечки в глазах при виде этой визажистки. Но ещё больше она поражалась себе, интересующейся, делал ли он уже первые шаги, подтрунивающей над ним, когда он злился из-за её пренебрежения. - Мгм, - насупился парень. - И что бы это могло значить? – Приподняла брови Мимори. - Она сказала, что любит только клубы. - А ты нет? - Я… с друзьями ходил, да, но… тут другое… - Но, получается, она не сказала «нет»? - Вот я и спрашиваю, что вам девушкам нужно! – Вышел из себя Фикси. – Сказать-то не сказала, но откуда тогда у меня такое ощущение, что меня продинамили?! Актриса покачала головой. - А ты сама? – Вдруг поинтересовался визажист. – Любишь клубы? Тебя точно приглашали. Ты помладше меня, но наверняка отбоя от парней нет – с твоей-то внешностью. Восемнадцать-то есть? - Исполнилось одиннадцатого сентября, - машинально отозвалась брюнетка. - О, - заулыбался парень, - сладкие восемнадцать, да? Представляю, как могла праздновать такое событие персона вроде Мимори-сан. Днём фан-встречи с поклонниками, одна за другой, а вечером пати, блёстки, поп-бенды, крышесносные коктейли и танцы до рассвета. Мимори удручённо улыбнулась. Всё было почти так, как он и сказал, да. Днём она разбирала письма и подарки от фанатов, открывая их так аккуратно, боясь порвать или испортить, что этот процесс растянулся на несколько часов. С одной стороны она даже обрадовалась, когда ей отвели целую комнату рядом с отделом и сообщили, что её никто не побеспокоит, а она никому не помешает, если засидится допоздна. Но вот с другой стороны, она, забываясь, с улыбкой вскидывала голову, желая поделиться тем, что прочитала в том или ином письме, и убирала улыбку, возвращая глаза к неровным строчкам, вспоминая, что находилась в помещении совершенно одна. А вечером ей пришлось поехать на ферму, это было незапланированная поездка благотворительного фонда, но лишние руки им совершенно не помешали бы. И Мимори подумала, что будет окружена другими участниками акции остаток этого дня, а не проведёт его в одиночестве в собственной квартире, гипнотизируя зажженную свечку в кексике, купленном в кондитерской на первом этаже, и подарочную коробку, ещё несколько дней назад присланную родителями заранее. Участники постарше действительно иногда запевали какие-нибудь вдохновляющие песни, и некоторые неравнодушные представители молодёжи к ним присоединялись, если знали слова. Вместо коктейлей их в тот день угостили освежающим соком из созревших фруктов, а вместо блёсток в воздух иногда поднималась пыль, но да. Таких восемнадцати не было ни у кого. - Эх, красотки вроде тебя получают от жизни всё – вечеринки, вписки, клубы. Скажи своим родителям спасибо, что ты родилась с такой мордашкой. При упоминании об этом брюнетка невольно поморщилась, но не позволила эмоциям взять верх. - Так, что за дела? Не порти мою работу. Я так старался – ты просто куколка… Фикси вдруг застыл, и выражение, проявляющееся на его собственном лице, не понравилось Мимори. Вот от слова совсем. - Нет. – Тут же сказала девушка. – Нет. Что бы ты там ни задумал. - О, ну, пожалуйста, - сложил ладошки вместе визажист, - ну что тебе стоит? Брюнетка завертела головой, будто заранее отвергая любое из его предложений. - Я же не прошу ни о чём таком! Просто сходи со мной в клуб, Чиха увидит нас вместе и обалдеет! Актриса уставилась на парня, будто он только что предложил ей выпить на брудершафт. - Ты ведь сейчас несерьёзно? – С надеждой уточнила Мимори. - Послушай, - взмолился Фикси, - я знаю, как звучит моя просьба, что мы работаем друг с другом не так давно, но… разве ты никогда не влюблялась?? Мимори отвела взгляд, не в силах смотреть на парня. - Разве никогда не чувствовала, что будешь сожалеть, если не попробуешь? Не узнаешь? Ведь это может быть то самое чувство! Понимаешь? - Иногда… лучше не знать. – Тихо призналась девушка, и увидела, как в одно мгновение потухли глаза визажиста. - О, я… ладно, это… не так важно, правда. Я не подумал, что тебе это может быть неинтересно, и… Мы не близкие друзья, чтобы… ты вообще не обязана. Мы так хорошо общались, что я забылся. Извините, Мимори-сан. Такого больше не повторится. Актриса прикрыла глаза. Она стала слишком часто перестраховываться. В просьбе Фикси, а это была простая просьба, не было ничего вопиющего. Влюблённый парень попросил её о помощи. Насколько она сама боялась этого чувства, что была готова отказать ему в этой помощи?? Внутреннего эгоиста очень сложно заставить замолчать, да, Мимори? Девушка с шумом выдохнула. - Хорошо, НО. Мы приезжаем, находим Чиху, выясняем, на что ты можешь рассчитывать, и если шансы провальные, уезжаем. Ясно? - Ми-Мимо…ри… - Растроганный парень не сумел даже её имени произнести. Актриса сжала кулаки. - Ясно или нет? - Ясно, - закивал Фикси. - И ты не будешь напиваться и творить безумства. - Нет-нет! К тому же я уверен, что… - Чтобы ни произошло, Фикси. – Потребовала Мимори. - Обещаю. Актрисе хотелось схватиться за голову, но она рисковала растрепать причёску. - И ещё одно. Ревность не должна стать движущей силой. Поэтому я пойду с тобой, но вызывать её у девушки не стану. - Это ведь просто… - Я пойду для моральной поддержки. И только так. Если не согласен, говори сейчас. Таков уговор. Парень насупился, но мысли о предстоящем свидании вытеснили недовольство, и он согласился на выдвинутые условия. Когда Фикси закончил с её макияжем, Мимори спрыгнула со стула и кивнула ему. Ей следовало пройти к уникально оборудованной сцене, где располагались места для каждого участника, приглашённых гостей-визажистов, а также судейское ложе. Теперь она встретится с Фикси непосредственно под объективами камер и светом софитов, чтобы отснять материал для специального эпизода шоу. Она невольно в мыслях возвращалась к их разговору с визажистом, коснувшемуся её дня рождения. Мимори вспоминала, что вернулась домой уже за полночь. Она еле стояла на ногах от усталости и не чувствовала пальцев правой руки, которой держала нож, счищая листья со свекольных плодов. Помнила, как стащила с себя кофту, забытую на ферме в одну из прошлых поездок и заботливо сохранённую её работниками. Тот вечер выдался прохладным, и девушка укуталась в светлую ткань, мечтая о чём-то потеплее – пуховике или, может, объятиях. Так банально, но… Ей казалось, что по-настоящему согреться теперь можно было только так. Мимори помнила, как открыла дверцу шкафа и замерла, глядя на чёрную кожаную куртку, уверенно висевшую на плечиках. Поддавшись порыву, а, может, сердцу-предателю, брюнетка шагнула ближе и прижалась лбом к лацкану кожанки. И почувствовала приятный освежающий аромат. С нотками цитрусовых и чего-то ещё. Волнующего. Это определённо был мужской парфюм. Эта куртка столько времени провисела в её шкафу, а запах по-прежнему хорошо улавливался. Поразительно, но он ассоциировался у неё с успокоением и возращением домой, а не нападением. Тогда Айри ещё не пыталась ни на что намекать так явно, а Кей был лишь случайным рыцарем, о зародившихся чувствах к которому она всё ещё пыталась спорить с собственным сердцем. И это было так странно. Его не было в том дне, но он будто бы незримо присутствовал. И теперь, вспоминая о своём восемнадцатом дне рождения, помимо прочего, она думала и о высоком шатене с грубым голосом. Прошедшем рядом с ней своей дорогой и свернувшем, когда совместная работа закончилась, а их пути разошлись. Покидая свои сокровенные воспоминания, брюнетка шагала по коридору, ведущему к сцене, когда впереди открылась одна из дверей запасных гримёрных комнат, и Мимори припомнила, как Фикси говорил ей об артисте, потребовавшим отдельную гримёрку. Ею оказалась невысокая девочка-подросток с коротко подстриженными мятными волосами. Мимори нахмурилась, гадая, где могла её видеть, и память услужливо отыскала необходимые данные, когда из гримёрки раздался голос её бывшего менеджера, что-то заискивающе втолковывающего артистке. Точно. Новая подопечная Асано-сана. - Нана-чан! Нана-чан! Это такая концепция, пойми, сегодня должен быть вечерний макияж, стразы-бабочки здесь попросту неуместны. Ты ведь разбираешься в этом лучше меня. - Определённо лучше! – Рявкнула Нана, тряхнув короткими волосами, и со злостью захлопнула дверь, повернув защёлку, запирая своего менеджера внутри. Охо-хо, Асано-сан. Не везёт тебе с твоими воспитанниками. Мимори смотрела на эту девочку точно на своё отражение, будто гляделась в зеркало. Зашла в цирковой вагончик под названием «Королевство кривых зеркал», собираясь посмеяться над забавными рожицами. Но вместо искривления пространства эти зеркала отражали истинную сущность, не приукрашивая даже в малом. Нана помахала рукой перед личиком, пытаясь успокоиться. Какой невозможный менеджер. Подарило же агентство на её голову. Мимори считывала эти мысли, ужасаясь тому, как легко это ей давалось. - Нана-чан, - проскулил за дверью Асано, - пожалуйста, вернись к нам. Чиха-сан переделает твой макияж. Всё будет так, как ты захочешь, как только… - Я хочу домой, - перебила его артистка, сложив руки на груди, - тебе ясно? Мимори пока что не была обнаружена разозлённой девушкой, либо же ей было плевать на случайных свидетелей. Брюнетка подняла глаза, заметив, как зажглось информационное табло над дверью перед выходом на сцену. - Что?.. – Голос мужчины зазвучал растерянно, практически испуганно. – Как же… Нана-чан, мы подписали контракт, ты помнишь, что ставила свою роспись твой любимой ручкой с пушистым шариком? Помнишь ведь? - И что? – Пожала плечами девушка. – Мне надоело. Надоел ты, надоело ваше дурацкое шоу, надоели непрофессиональные визажисты, у которых нет элементарного набора моей любимой косметики!! Девочка топнула ногой и смерила дверь гримёрки презрительным взглядом. - А как же твои поклонники, Нана-чан? Они ждут, что ты появишься сегодня на… - Да пошли они! – Окончательно распсиховалась артистка. – Пошли вы все! - Но… Но ты ведь… обещала… говорила… - Асано-сан не мог подобрать нужных слов. – Сегодня в зале моя племянница, она твоя большая фанатка! Ей всего лишь… - Ты что, оглох?? Ноги моей там не будет, ясно?? Мужчина принялся что-то лепетать, пытаясь уговорить своенравную подопечную, но Нана отвернулась от двери и только тогда столкнулась с Мимори, всё ещё стоявшей посреди коридора. Девочка смерила её неприязненным взглядом, будто то, что на лице темноволосой актрисы так же не было её «любимых страз-бабочек» выводило её из себя не меньше тупого обслуживающего персонала. - Я не помню, как отсюда выйти, - ляпнула Нана, и Мимори догадывалась, что это была чистая правда, скорее всего, девочка шла, уткнувшись в свой мобильник, пока менеджер вёл её к нужной гримёрке. - Я вам подскажу, - коротко улыбнулась Мимори и, подойдя к двери, ведущей на сцену, отворила её, заметив оглянувшихся на неё ребят из съёмочной команды, но пропустив их взгляды, поймала Нану под локоток и любезно подтолкнула внутрь. Доверчивая девочка шагнула прямо в руки стаффа, которые услужливо проводили её на сцену, и Мимори услышала, как зал взорвался криками и овациями. - Мимори-сан? – Обратился к ней помощник режиссёра, ведь предыдущий выход должен был быть её. - Дверь в гримёрку Наны-сан захлопнулась, но, мне кажется, я слышала доносящиеся оттуда голоса. – Сказала брюнетка, направляясь к нескольким ступенькам, ведущим на сцену. - О, Боже, там наверняка остался её менеджер! Как неудобно получилось! – Спохватился мужчина и махнул рукой кому-то из стаффа, подзывая его. Поднимаясь на сцену, девушка слышала, как он распоряжался выпустить мужчину, и успокоилась, продолжив свой путь. Зал встретил её не менее громкими аплодисментами, и Мимори приветливо помахала им. Повернувшись, чтобы проследовать к своему месту, она поймала испепеляющий взгляд Наны, улыбнулась, кивнув и ей, а после опустилась в кресло рядом с Фикси. * * * - Что? – Спросил Куросаки, наигранно схватившись за грудь. – Что такого возмутительного я сказал? Лишь вежливо попросил дождаться слегка задерживающегося явно по уважительной причине самого занятого певца Японии. Кёко могла поклясться, что услышала, как со стороны Савако донеслось утробное рычание. - Это даже не смешно, - заметил кто-то из актёров, - ну что на этот раз? Ё закатил глаза и, махнув рукой, вышел из помещения, решив позволить своему актёрскому штату хорошенько перемыть косточки в очередной раз задерживающемуся Фуве Шо. Японец был твёрдо намерен доснять сегодня этот короткий видеоряд для саундтрека. Честно говоря, слушая негодования вынужденных сидеть без дела занятых людей – актёров и актрис, Куросаки уже не раз хотелось поменять исполнителя. Но ему мешал грозный кулак Такарады-сана, машущий в его сторону. Да, подставляться было нельзя. Отказываться от работы с Фувой было нельзя. Давать прессе больше поводов для раздувания скандала совершенно точно не стоило. - В чём дело, Кёко-чан? – Поинтересовался режиссёр, когда Могами вышла в коридор следом за ним. – Твои ушки устали терпеть брань Савако? - Хитоми-сан пытается её переубедить, - отозвалась девушка. - Думаю, безуспешно. - Пока да, - согласилась Кёко и задумчиво свела бровки, - мы не успеваем, да? - Мы уже выпустили официальное объявление, что сроки смещаются по независящим от нас обстоятельствам, - пожал плечами Ё и подмигнул темноволосой актрисе, - не будем углубляться к истокам сей сложившейся и… интересной ситуации. Могами кивнула. На календаре красовалось второе октября, а ведь изначально премьера датировалась Хэллоуином. Конечно, «Скарлет» уже находилась на стадии постпроизводства, но в таких вопросах лучше было быть реалистом, что Кёко и старалась делать. - Что новый проект? Слышал, съёмки уже стартовали. - Да, уже снимаем, - отозвалась брюнетка и поморгала, в последнее время её глаза ужасно сохли, и наличие линзы в глазу было ощутимым. - И как? - Совершенно иначе, - немного помолчав, тихо отозвалась Кёко и коротко улыбнулась, повернувшись к Куросаки. - Это даёт тебе повод с бóльшим теплом вспоминать обо мне и наших совместных съёмках, - тут же поиграл бровями японский режиссёр, и улыбка девушки стала шире. - Неисправимый Куросаки-сан, - прыснула Могами, и высокий брюнет нагнулся к девушке: - Ты не первая, кто мне это говорит, но просто признайте, вам было бы невыносимо в вашей скучной и правильной жизни без меня. Кёко улыбалась, и Ё мысленно кивнул сам себе. Пусть ненадолго, но ему удалось притупить её бдительность. И увести мысли юной актрисы от её подруги. Потому что, если Кёко решила бы поинтересоваться какими-нибудь новостями о Ленсоне, у него была абсолютно точно не та информация, которую Могами хотела бы услышать. К тому же сейчас. Когда сама оказалась в похожей ситуации – Цуруга улетел в Америку. Куросаки попрощался с ним за день до отъезда и после этого они лишь созванивались. Каждый раз, когда они встречались, Кёко вела себя сдержанно и даже немного деловито, но Ё казалось, что иногда её маска давала слабину, и под ней можно было увидеть настоящую Могами Кёко. Вовсе не деловитую и совершенно точно не сдержанную. Но такая иллюзия длилась мгновение, потому что в следующую секунду, девушка коротко улыбалась и, развернувшись, удалялась прочь. Будто ей нужно было сменить партнёра по разговору, чтобы продолжить держать лицо. - Вот видишь, Шоко-чан, режиссёр вовсе не огорчён моим отсутствием, он хихикает вместе с одной из своих актрис, - произнёс Шотаро, едва его нога переступила через порог студии, - ему совершенно не хочется устроить мне разнос, как ты меня убеждала всю, блин, дорогу. - Я по натуре человек отходчивый, Шо-кун, - лучезарно улыбнулся Куросаки, будто достав невидимую ракетку для бадминтона и без каких-либо усилий отбив словесный воланчик Фувы, - чего не могу сказать об остальных, посему приглашу тебя войти первым. Уверен, реакция коллег с головой покроет все твои неоправданные ожидания. Нет-нет, Шоко-сан, вы пойдёте с нами, вашему мальчику нужно чуть больше самостоятельности. Куросаки сейчас звучал подобно учителю, объяснявшему суетливым родителям, что во втором классе начальной школы их дитятко уже может самостоятельно посещать уроки без их чуткого присмотра и постоянного пребывания в классе. Шо бросил взгляд на не проронившую ни звука Могами, темноволосая актриса лишь поклонилась, приветствуя Шоко-сан, его менеджер сконфуженно, но вежливо – она знала, кто доставил её в больницу – поклонилась в ответ, несвязно и совершенно искренне пролепетав слова благодарности. - Ну просто идиллическая картина, - скривился Фува. - Заходи, Шо-кун, наша команда тебя уже заждалась, - повернулся к нему Ё, - мы немного побеседуем с Шоко-сан и догоним тебя. После этих слов японский режиссёр вернулся к разговору с женщиной, поинтересовавшись её самочувствием. - И что? Я должен вас там ждать вместе с остальными? - Ну, они ведь тебя ждали, - повернулась к нему Могами, наконец, встречаясь со светловолосым певцом глазами. На ней снова были эти жуткие красные линзы, чулки в сеточку и туфли на высоченной платформе, делающие её выше, и теперь у него не было необходимости наклоняться, чтобы заглянуть ей в глаза. И он не сумел разглядеть в них ненависти или даже жалкого раздражения. - Отлично, - фыркнул он, сложив руки на груди, - я могу вообще не входить туда, ясно? Могу развернуться и уйти. - Да, можешь, - согласно кивнула Кёко, - такие поступки тоже должны быть в твоём портфолио. То, как ровно прозвучал её голос, царапнуло что-то внутри него. - Какие? – Сквозь зубы процедил он. - Трусливые. - Что? – Он буквально задохнулся, уставившись на девушку. – Трусливые?? - А как ещё назвать ситуацию, в которой человек сбегает от ответственности за свою же безалаберность? – Невозмутимо поинтересовалась Могами. - Шоко! – Рявкнул блондин, разъярённо глядя темноволосой актрисе в глаза, и, дождавшись, когда женщина, извинившись, встанет рядом, яростно зашагал в сторону комнаты, в которой ожидали его прихода остальные актёры. - Браво, Могами Заботливый Пинок, или как ты там хотела, чтобы тебя называли? – Куросаки пихнул девочку плечом, когда парочка скрылась за дверью, из-за которой тут же раздались звуки лебезящей речи Шоко-сан, видимо, пытающейся сгладить негодование от неприличного опоздания своего подопечного. - Пойдёмте, - вздохнула Кёко, - а то у Шоко-сан закончатся извинения и хрустнет поясница, пока она будет кланяться каждому в попытке обелить поступки своего подопечного. - Не будь такой суровой, у него могла быть уважительная причина… - Саркастично начал Ё. - Да, он просто не хотел приходить, - поддержала его сарказм Могами и последовала в комнату следом за певцом и его менеджером. Она и не ждала, что после произошедшего инцидента поведение Шотаро хоть сколько-нибудь изменится. Блондин был слишком себялюбив и эгоцентричен, чтобы выглядеть сконфуженным или раскаивающимся. Скорее всего, он даже ожидал чего-то подобного, что с его персоной просто обязаны были носиться, когда ему стало плохо. Вероятно, в его глазах их помощь была тем самым должным, а не желанием, идущим от чистого сердца. Но тогда Кёко не считала себя обязанной помочь, она просто понимала, что нужно это сделать. Любой мог оказаться в подобной ситуации. И любой заслуживал спасения. Честное слово, это уже была какая-то психосоматика. Как только он видел Кёко, выражение незаинтересованности на её лице, едва разговор касался его самого, Шо казалось, будто кто-то затягивал тугую удавку на его шее, мешая кислороду поступать в лёгкие. Могами вела себя иначе. Её больше не интересовало, достаточно ли он пришёл в себя, чтобы продолжать съёмки. Она просто выполняла команды японского режиссёра и прекращала играть, едва Куросаки-сан давал ей знать, что певцу нужна передышка. Он раздумывал над тем, какой будет их встреча после того, как его выпишут из больницы, и он сможет вернуться к работе. Думал из-за той сцены, которой он стал свидетелем, но которая будто приподняла невидимый полог и показала ему реальное положение вещей. Что он совершенно лишний и ненужный элемент в жизни Могами Кёко. Что она не желает и не приемлет его присутствия. Не просто рядом, вообще где-то поблизости. Певец догадывался, что виной тому был высокий брюнет, его рука, которой он провёл по её подбородку. Их взгляды. Её «пойдём отсюда». И она больше не вернулась… туда. Не пришла навестить его ни разу. А он что? Ждал, что ли? Пфф. На его языке вертелось снисходительное «спасибо». Он думал бросить это слово в лицо Могами, чтобы напомнить об ответственности. Раз она привезла его в больницу, то могла бы хотя бы раз поинтересоваться его самочувствием, но… нет. Шоко растерянно зачитывала ему список всех, кто присылал букеты и фрукты, кто навещал его, и кого он не пустил даже на порог больничной палаты. И среди которых не было двух имён. Имён двух девчонок, ставших для него недосягаемыми. Напрасно было бы ждать хоть чего-то от Котонами, но Кёко… Почему-то он был уверен, что ещё увидит её на пороге своей палаты. И теперь эта уверенность казалась ему такой… наивной, что становилось тошно от самого себя. Как пацан, твою мать. Но едва Фува увидел улыбку Кёко, вызванную какими-то словами высокого японского режиссёра, проглотил всё, что планировал произнести, и из его горла, точно тараканы, полезли обозлённые несправедливые слова-обвинения. Он сам не знал, чего хотел. Или знал, но не желал признаваться. Даже самому себе. В первую очередь самому себе. Он хотел девушку и подругу. Хотел их обеих в своей жизни. Ночью того дня, когда его доставили в больницу, ему приснился сон. Самый нереальный и самый… охуенный. Честное слово. Возможно, он был вызван лекарствами, возможно неудержимыми желаниями. Но… вы только послушайте. В том сне не существовало преисподней, из которой мог бы вылезти демон по имени Глеб Ленсон, следовательно, и самого жестокого беса не было. Канае Котонами была не подвластна этому бездушному монстру, тот не мог добраться до неё и сотворить то, что сделал в реальной жизни – заставил полюбить себя. Она была свободна. И он… увидел свою возможность. Когда Шо проснулся, то не сразу сориентировался, в какой из реальностей он находился. Выдуманной или настоящей. В детстве из них двоих настоящей мечтательницей была Кёко, он же не замечал подобного за собой. Но после того сна, не подарившего ему заветного, но обещавшего, Фува представил, каково было бы, исчезни Глеб Ленсон с лица земли. Как быстро певцу удалось бы заставить Канае позабыть его? Страшные мысли. Даже не мечты – кошмарные грёзы. Потому что пока это чудовище с глыбой льда вместо сердца разгуливало по земле, он не смел даже думать о Канае Котонами. То была мечта ценой в его собственную жизнь, которую бес, сидевший в светловолосом режиссёре, хотел себе. Канае вряд ли догадывалась, какие ужасы таили холодные глаза её обожаемого Ленсона. - Давайте я просто укушу муляж, - предложила Кёко, и её голос прозвучал устало, - это семнадцатый дубль? – Спросила она и, дождавшись кивка от оператора, подтвердила: - Семнадцатый. - Мне нужна самоотдача, эмоции. Муляж даже не дёрнется, разорви ты его хоть на части. – Взмахнул руками Куросаки. – Мы сделаем ещё один перерыв. Могами выплюнула вставные клыки и поднялась с колен, отряхивая чулки. Шо сел ровнее, косясь на девушку. Брюнетка провела рукой по лицу, и девушка-гримёр тут же подошла к ней со спонжем, поправив несущественные несовершенства макияжа. Сегодня высокий режиссёр поступил предусмотрительнее – сначала они отсняли все другие сцены, отпустив остальных актёров, и уже потом вернулись к этой проблемной, в которой Скарлет кусает свою жертву в лице известного певца. В студии остались лишь Могами, Шотаро со своим менеджером и Куросаки с командой. - Есть ещё одно предложение, Куросаки-сан, - к режиссёру подошёл парень из съёмочной группы, - можем заменить Фуву-сана на кого-нибудь из ребят, а после при монтаже… - Я сказал, что сделаю, значит, сделаю, - раздражённо рявкнул Шотаро, перебивая, - одну минуту, и я буду готов. - Сцена девять, дубль восемнадцать, - иронично протянул перебитый парень и вернулся к оборудованию. Кёко возвратила накладные вампирские клыки, помяв губы, приспосабливая те на челюсти, повернувшись к гримёру, чтобы та проверила помаду. И снова опустилась рядом с бледным певцом. - Это будет последний раз, перестань делать такое страдальческое лицо. – Прошипел Шо. – Мы здесь всего пару часов, может, три. От силы. - Ну, разумеется, - отозвалась Могами, посмотрев на него, - у меня ведь нет, и не может быть другой работы, других съёмок. Сегодня весь мой день посвящён тебе. Сначала ожиданию твоего появления, я с самого утра готовилась, настраиваясь, оцени это, пожалуйста, а потом ожиданию того, что ты, наконец, примешься за свою работу. - Офигенная речь, Кёко-чан. – Сузил глаза блондин. – Долго её готовила, репетировала? - Конечно. Я ответственно подхожу к трепанию языком. Прямо как ты. - Когда ты успела стать такой… стервой, а? – Зло поинтересовался Шотаро. - В то время, когда ты становился таким… козлом? – Пожала плечами девушка. Певец в шоке уставился на темноволосую актрису, пытаясь понять, было ли это частью вампирского образа Скарлет или же это реально Кёко-чан, девочка из его детства, которую он, оказывается, совершенно не знал. - Следи за тем, что говоришь. – Процедил Фува. - Ты ведь себя этим не утруждаешь. - Слушай, ты допросишься, - вскочил на ноги певец, - и я просто уйду. Могами моргнула, а затем медленно перевела на блондина взгляд… полный раскаяния. Что? - Шо-кун, - мягко позвала она его, - мне очень жаль, я перегнула палку. Пожалуйста, не сердись. Вернись и мы доиграем, я не стану больше говорить таких грубых слов, что расстроили тебя. Фува замер, не в силах сделать ни шага, уставившись на этот комочек нежности, сидевший на полу у его ног и умоляющий его сменить гнев на милость. Кёко протянула ему свою ладонь, не прерывая зрительного контакта, и блондин, точно загипнотизированный, взялся за тёплую ладошку. Не так уж сильно он и горел желанием уходить, просто хотел посмотреть, как она станет выкручиваться, если он откажется сниматься и работать с ней. Это того стоило. Её голосок и этот взгляд… - Блядь!.. – Не удержался Шо, когда Могами резко дёрнула его на себя, повалив на пол и, не дав ему ни секунды, чтобы опомниться, добралась до шеи парня, прикусив искусственными клыками, которые, тем не менее, чувствовались, как настоящие. И Фува заорал, что есть мочи. Кёко подумала, что оглохнет на правое ухо, так громко вопил блондин. - ….и-и-и-и снято! – Радостно рубанул рукой воздух Куросаки, позволяя девушке отпустить свою жертву и предупредительно отстраниться. Но не так далеко, как было необходимо, потому что Шо тут же сел и схватил актрису за плечи, хорошенько встряхнув её. - Что ты, твою мать, творишь?!. Совсем долбанул… - Договорить гневную речь Шотаро не позволила сильная рука Куросаки, схватившая певца за шиворот и дёрнувшая назад от девушки. - Держи свои руки при себе, - ледяным тоном посоветовал Ё, а после повернулся к Могами и подал ей руку, помогая встать, - порядок? Кёко кивнула, и высокий японец посмотрел на блондина, которого била крупная дрожь. - Мы закончили, - сообщил он, следя за Фувой, выглядевшим сейчас очень нестабильно, - сцена получилась шикарной, за исключением одного ругательного слова в самом начале, но эту нецензурщину мы, разумеется, вырежем. Шо пристально смотрел на темноволосую девушку, и в его взгляде плескалось такое замешательство, будто он до сих пор до конца не мог поверить, что она сумела провести его подобным образом. А он, дурак, повёлся. Развесил уши и рад был слушать её… лживый лепет. - Так, ну-ка разошлись в разные углы, - приказал Ё, заметив напряжение между молодыми людьми, - в смысле, в разные стороны. Ты по своим делам, а ты на дальнейшие съёмки или куда там. Японский режиссёр был свидетелем их словесной перепалки, конечно, он слышал этот разговор полностью, поэтому сумел уловить нужную интонацию Могами и подать знак ребятам, чтобы те включили камеру. Мастерство этой девочки росло на глазах – она уже знала, как добиться от партнёра желаемого результата, если тот не желал играть по своей собственной воле. Ё мысленно хмыкнул, похоже, знакомство с Цуругой-семпаем не проходило даром. Кёко повернулась к своему гримёру, когда Шо непроизвольно сделал шаг следом, но его остановил голос Куросаки: - Благодарю за работу, Шо-кун, Шоко-сан. Менеджер певца поклонилась, прощаясь и с режиссёром с актрисой, и с остальной съёмочной командой. Когда парочка покинула студию, Ё подошёл к Кёко, вытаскивающей клыки. Девушка-гримёр начала расплетать локоны Могами, доставая из причёски вплетённые колечки. - Отлично сработано, Скарлет-чан, - усмехнулся режиссёр, пристраиваясь на краешек гримёрного столика. Могами знала, что высокий японец не закроет глаза на её выходку, пусть и закончившуюся так, как она планировала. - Это была моя реплика, Куросаки-сан, я ведь не предупредила о том, что задумала. Хорошая реакция. - В таких подставах я ас, уж поверь, - подмигнул актрисе молодой человек, но тут же посерьёзнел, кивнув на её плечи. - Синяков не останется, - повертела головой Кёко, - Шо схватил скорее от шока, чем реально желая причинить боль. Ё внимательно смотрел на девушку несколько мгновений. - Ты знала, что его реакция будет такой. – Заявил он, и темноволосая актриса виновато отвела глаза. Это ведь был Шотаро, несдержанный и грубый. Чего ещё можно было ожидать от него, учитывая то, как он носился с тем, что не может сыграть роль жертвы. - И знала, что я не разрешил бы. Поэтому не предупредила. - Зато мы закончили, Куросаки-сан, - вздохнула Могами, бросив на мужчину взгляд, и тот как-то странно посмотрел на неё. – Что? – Тут же насторожилась девушка, и встрепенулась, едва не застонав. – Только попробуйте сказать, что вы пошутили об окончании съёмок! Только попробуйте, и я вас укушу! Ё расхохотался. - Да, закончили-закончили. Мне тоже не прельщается каждый раз выгораживать его звёздный зад перед остальными актёрами. У него были и другие причины закончить этот съёмочный процесс. Но о них девушке перед ним пока что было рано знать. Возможно, он неверно истолковал тот взгляд. Брошенный на Могами, и явно не рассчитанный на то, чтобы кто-то посторонний заметил его. Теперь он думал, что мог не повернуться в нужный момент и не увидеть откровенной, скрываемой, но будто прорвавшейся наружу, ярости. Куросаки не знал, сколько у него есть времени на размышление, прежде чем произойдёт что-то непоправимое. Думал о том, как долго он не замечал подобного? О том, что позволил себе расслабиться, потерять бдительность. Хотя ещё совсем недавно даже выдернул Рена, чтобы предупредить… Ему нужно было подумать. Систематизировать всё, что он знал перед тем, как действовать. - Но давай договоримся, что ты так больше делать не будешь. – Японец потрепал девушку по голове, и вина во взгляде Кёко усилилась. - Я этого не планировала изначально, - пробормотала актриса, пытаясь сказать, что действовала по ситуации. - Клянись, - не принял её увёртки Куросаки, протянув девушке… мизинец. Девушка недоверчиво посмотрела на высокого брюнета. - О, какой взгляд, ты знаешь, что это за клятва, Могами Кёко. – Таким серьёзным тоном заговорил Ё, что у Кёко задрожали уголки губ. – Это тебе не какая-то детская забава вроде клятвы на крови, эта клятва нерушима. Всё-таки не сдержав улыбки, Кёко протянула режиссёру палец, и тот, сжав её мизинчик своим, потряс их сцепленные руки три раза, всё, как полагается. - Если посмеешь её нарушить, ночью придут гоблины и искусают твои пятки. - Сколько в вашей голове дур… - Смеясь, начала Могами, но ладонь Куросаки запечатала ей рот. - Отставить подрывать авторитет своего режиссёра на глазах его подчинённых. Кёко оглянулась и заметила, что команда, видимо, угорала над ними уже какое-то время. - К тому же, ну так, по-честному, Могами, в твоей голове того самого ничуть не меньше, но именно это и свело нас с тобой, - оставив за собой последнее слово, японский режиссёр отчалил, махнув на прощанье рукой. * * * Сегодня репетиция затянулась допоздна. Время перевалило за полночь, когда Фурукава-сан, режиссёр, ставящий театральную версию нашумевшего романа «Прошедший февраль», наконец, отпустил актёров, довольный получившимся результатом. Они репетировали пока что без костюмов, но уже на сцене, поэтому Канае, попрощавшись с режиссёром, вместе с остальной труппой направилась за кулисы. Мышцы отозвались ломотой, уставшие повторять одни и те же отрепетированные движения, и брюнетка обрадовалась бы усталости, обычно предшествующей прекрасному сну, который организм справедливо требовал для восстановления. Обрадовалась бы, если бы не знала, что с её телом такое больше не работало. Она могла выматывать себя сколь угодно долго, что морально, что физически, но, падая без сил на постель и закрывая глаза, не покидала реального мира, не уходила в страну Морфея, продолжая мучить организм. Сделав несколько глотков прохладной воды и взбодрившись, Котонами убрала бутылочку в сумку и, повесив ту на плечо, покинула комнату, отведённую под гримёрку для неё и ещё одной актрисы, которая не была задействована в сегодняшних сценах. Она перевязывала хвост, зажав резинку для волос в зубах и выходя на улицу. Неподалёку стоял знакомый тёмный седан, только вместо привезшего её сюда Шиджеро-сана заднюю дверцу машины открыл Морен-сан. - Доброй ночи, - поклонилась брюнетка, за последние дни привыкшая к подобной смене работников Такарады-сана. Её сопровождающим до сих пор оставался привычный и спокойный Шиджеро-сан, но иногда, когда её съёмки задерживались или нужно было посетить более шумное, общественное или многолюдное мероприятие, за своей спиной Котонами обнаруживала сероглазого главу службы безопасности. Девушка догадывалась, что это было личное распоряжение президента, перестраховывающегося после происшествия на премьере «Запретного плода». Молодой человек неизменно вежливо и учтиво поздоровался в ответ и закрыл дверцу, когда темноволосая актриса забралась в автомобиль. Обычно Шиджеро-сан во время поездок домой интересовался, как прошёл рабочий день, не заметила ли она каких-то странностей, обеспокоивших её, таким образом, видимо, надеясь предупредить новые неприятности с папарацци или фанатками знаменитого певца, уже не раз пытавшимися затесаться в толпе журналистов и их операторов. Или, может быть, пытался разрядить угнетающую атмосферу, царившую в машине. Поездки с Мореном, как правило, сопровождались тишиной. И, положа руку на сердце, актриса была благодарна, что не нужно поддерживать дружескую беседу, что можно закрыть глаза и не дремать, нет, этого приятного удовольствия брюнетка уже некоторое время была лишена, но перевести дух, отпустить события прошедшего дня, просто выдохнуть. Сегодня репетиция прошла сносно. Бывали разные дни, но этот был терпимее по сравнению с другими. Сегодня никто в перерыве не сунул ей под нос телефон с новым постом об её якобы «очередном ухажёре». Никого не интересовало, было ли организованное собрание журналистов у входа в театр связано с её появлением на прошедшем приёме без спутника. Никому не захотелось запостить групповое селфи, на котором рядом с ней окажется её «новая жертва» в лице миловидного коллеги по цеху. Так что, да, сегодня было терпимо. И таких дней, как этот, выпадало удручающе мало, что их следовало бы отмечать в календаре, обводя маркером. Не далее, как вчера она поймала на себе любопытный взгляд Сугино-куна, игравшего её возлюбленного. Понятное дело, что Котонами привыкла к подобным взглядам. Но обычно актёры старались приглушить свою заинтересованность в её скандалах, и если им было любопытно, они не пялились так открыто, зная, что брюнетка пресечёт любые их попытки что-то выведать. И ей было не ясно, чего добивался таким своим поведением парень. Поэтому Канае уставилась на него в ответ с не меньшим любопытством, естественно, сыгранным, ведь по большому счёту, ей был неинтересен этот юноша, являвшийся всего лишь частью её работы. Смутившись, Сугино отвёл свой взгляд. И в следующий раз их глаза встретились, когда они оба уже были в своих образах. Канае исполняла роль Эрии, младшей дочери лорда, влюблённой в юношу, чьё сердце принадлежало другой. Чтобы спасти его семью от банкротства и бедности, она соглашается стать невестой, а затем и женой его старшего брата, так их семьи могли породниться, и богатый лорд ни за что не допустил бы, чтобы семья его зятя в чём-то нуждалась. Эрия – не главная героиня романа, но и определённо не второстепенная, её роль – одна из ведущих. В самой книге героиня не познаёт ответного чувства, вся любовь Кэцу достаётся другой девушке. Но именно чувства Эрии проходят через всю историю, незримо, но ощутимо влияя на судьбы остальных героев. Наверное, поэтому второе название романа было «Роковая любовь». Котонами прочитала его перед началом репетиций, когда посещала занятия при театральной школе, позволяющие ей сформировать картину того, как играют на сцене, где нельзя забыть реплику и попросить ещё один дубль. Где режиссёр не остановит в середине постановки со словами «давайте по новой, всё лажа». Где зрители – не безликие люди за границей экранов и мониторов, они живые и осязаемые, можно подойти к краю сцены и встретить их пристальный взгляд. Или откровенно скучающий. Или отрезвляюще безразличный. И с каким бы взглядом ты не столкнулся, ты должен продолжать играть. Как и предполагала, Канае не сумела уснуть. Часы на стене показывали четвертый час, и девушка почти физически ощущала их немой укор всё отчётливее с каждым движением секундной стрелки. Приглушённый яркостью экран ноутбука отображал презентацию и свёрнутое в маленькое окошко приложение сайта переводчика, пока брюнетка, уложив на колени тетрадь формата А4, воодушевлённо записывала, стараясь успевать за речью лектора. Она несказанно радовалась тому, что все материалы этого курса, включая лекции, практики и семинары, выкладывались на сайте. И подписанному на курс их легко можно было найти, стоило лишь войти под своей учётной записью. Занятие оказалось увлекательным, но Канае неожиданно для себя поняла, что лектор некоторые звуки произносила очень похоже. И актриса перематывала видео, чтобы ещё раз услышать. Пусть не его голос, но его язык, на котором он шептал ей волнующие слова. Она хотела понимать. Дослушав лекцию, Котонами вытащила наушники и ещё раз пробежала глазами по написанному, выделяя основные моменты. Нахмурилась, заметив запись на полях. Имя. Всего лишь его имя. Она не помнила, когда начала выводить уже знакомые буквы. Скорее бессознательно. Сжав маркер в кулаке, девушка закрыла тетрадь и прижала ту к себе, прислонившись к коленям виском, раздумывая, не прослушать ли следующую тему, уводя свои мысли с опасной дорожки. Уже которую ночь Канае, устав ворочаться в бессонной агонии, устраивалась на полу у дивана с низким столиком и... отвлекалась. Пыталась отвлечься. Иногда занималась, иногда перечитывала сценарий, искала в сети интересующую её информацию для роли, читала другие романы автора, написавшего «Прошедший февраль», пытаясь объяснить себе такие печальные и такие жизненные истории его героев. И возвращалась. Потому что не получалось. Глеб не звонил. Она могла бы, пожав плечами, сказать, что где-то около двух недель. Но внутри настоящая Канае Котонами, скривившись, припечатывала ледяным тоном: - Шестнадцать дней назад. Команда Ленсона застряла на последнем съёмочном пункте дольше положенного. Уильям, тот самый знакомый Глеба, связался с Киарой, позвонив ей из ближайшего городка, до которого сумел добраться, чтобы пополнить запасы продовольствия и воды. Отснятые материалы – упорный труд целой недели – оказались удалены без возможности восстановления. Уилл пробормотал что-то про желторотых новичков, первый раз оказавшихся на съёмках в таких условиях. Сообщение от Глеба пришло гораздо позже, видимо, всё из-за тех же перебоев в сети. И из того смс Котонами поняла, что режиссёр сожалеет, что вообще заикнулся о возможности прилететь в Токио. Перерыв, изначально рассчитанный на смену локации, сейчас должен был быть потрачен на пересъёмку. И Канае думала о том, что теперь весь график мог подвергнуться изменениям из-за непредвиденных обстоятельств. И вряд ли ошибалась, судя по тому, в каком темпе снимал Ленсон, чтобы исправить возникшие затруднения. Это было логичным, раз он не объявился, отдавая всё время и силы на восстановление съёмочного процесса. И брюнетка легко могла представить его за работой, увлечённого, целеустремлённого, требовательного, придирчивого, решительного, непреклонного и властного. Заведённый таймер будильника пропищал, сообщив о наступлении утра. И актриса отложила тетрадь и маркер на столик, поднимаясь на ноги, разминая их от долгого сидения. Шесть утра. Не её. Шесть утра нормальных людей. Значит, пора в душ. Прошлой ночью ей удалось поспать минут десять, а потом ещё минут семь. В этот раз сон даже не постучался в дверь – вообще не явился. Что ж, видимо, не судьба. Умывшись и переодевшись, Котонами прошла на кухню. Она как раз готовила завтрак, когда раздалась трель дверного звонка. Решив, что приехал Шиджеро-сан, девушка едва не отворила дверь, даже не поинтересовавшись, кто за ней, но вовремя затормозила. Было слишком рано. Даже для её сопровождающего. Подойдя к двери и заглянув в глазок, Канае в первое мгновение опешила. За ней стоял высокий молодой человек, и брюнетка не сразу нашлась со словами, чтобы описать его. Бывшие одноклассники Котонами с мордашками, подобными этой, устраивались на подработку в хост-клубы, и она не удивилась бы, узнав, что и этот тоже когда-то работал хостом. Юноша вновь позвонил в дверь, и актриса мысленно отодвинула прочь рассказ Чиори про день похищения, стараясь оставаться рассудительной, мыслить ясно. - Кто вы? – Подала голос девушка, по-прежнему наблюдая за парнем через глазок. - Цветочный магазин «Сумирэ». Доставка. Хм. Этот парниша за её дверью меньше всего походил на доставщика цветочного магазина. По крайней мере, не в светлой отутюженной рубашке и брюках со стрелками, насколько темноволосая актриса могла судить по тому углу обзора, который был сейчас в её распоряжении. И ко всему прочему букета, как такового, в его руках не наблюдалось. - Я ничего не заказывала. – Нахмурилась девушка, думая, что ситуация всё больше начинает походить на какой-то розыгрыш. Честное слово, если это проделки Такарады, чтобы «поднять ей настроение» или «расшевелить», как он сам выражался в их последнем разговоре, она доходчиво объяснит беспардонному президенту, что не хандрит и не закрывается в себе, а просто банально тупо скучает! - Возможно, и даже вероятно, - терпеливо согласился с ней юноша и уточнил её адрес. - Всё верно, но, повторяю, я ничего… - Вздохнув, вновь начала Канае, когда парень вдруг что-то поднёс к глазку, но на некотором расстоянии, чтобы можно было увидеть. - Будьте любезны, посмотрите сюда. – Попросил странный «курьер», и Котонами пришлось немного прищуриться, чтобы рассмотреть… …визитку. Нет, открытку. Небольшую прямоугольную бумажку чёрного цвета с серебристым рисунком. Канае показалось, что в прихожей стало меньше кислорода. И потом, будто желая подтолкнуть её и отсечь неверные варианты, юноша немного повернул бумажку, и Котонами сумела различить изображение. Этот знак. Полумесяц. Точь-в-точь как тот, что переливался подвеской на её браслете. Так же изогнут, так же сбивал дыхание. - Одну минуту, пожалуйста. – Просипела девушка, схватив куртку и найдя в кармане маску, чтобы хотя бы частично прикрыть лицо, украшающее все скандальные статьи за последний месяц. Распахнув дверь, девушка в изумлении уставилась на юношу, который передал ей спрятанный до этого момента невероятных размеров букет белоснежных тюльпанов. И этот оттенок был таким совершенным, что практически слепил. Таким чистым, словно цветы выросли среди горных шапок Альп. Кристальным, невозможным. Она никогда не видела тюльпанов такого прекрасно-белого цвета. Бутоны ещё не до конца раскрылись и выглядели очень утончённо и… трогательно. Канае еле-еле сумела обхватить букет, перевязанный лишь светлой полупрозрачной ленточкой, не отвлекающей от удивительных цветов. И, видимо, неловко прижала его к себе, потому что из бутонов вдруг посыпались… блестящие чёрные камушки, очень похожие на… Котонами едва не задохнулась, смотря на то, как аккуратные бриллианты, переливаясь в утреннем свете, заливавшем прихожую, усыпают её пол, отскакивая от него с лёгким, почти игривым звуком. Видимо, заметив что-то в глазах темноволосой девушки, молодой человек вновь подал голос: - Не переживайте, они не настоящие. Брюнетка смотрела на блестящие чёрные драгоценности у её ног и подозревала, что если бы они были настоящими, у неё, наверняка, случился бы сердечный приступ. - Нет? – Прохрипела Канае. - Нет, - успокоил её подозрительно довольный «курьер» и, вдруг взяв Котонами за руку, высыпал на её раскрытую ладонь не меньшее количество точно таких же по размерам, только сверкающих фантастическим светом дня, аккуратных бриллиантов, преломляющих свет и разбрызгивающих радугу, - вот эти настоящие! И прежде, чем девушка успела издать хотя бы звук, низко поклонился, выразив надежду, что впечатления от подарка были самыми положительными, и откланялся. А Канае осознала себя, стоящей с огромным букетом и протянутой ладонью. Замершей. Актриса была не в силах пошевелиться, боясь рассыпать эти миниатюрные звёзды на своей ладони или прижать сильнее необходимого нежные бутоны, рискуя навредить им. Ей хотелось закричать, что есть сил, но брюнетка подозревала, что крик превратится в писк, в ультразвук. Он… Как он… Как ему только…. Котонами не сразу осознала, что её трясёт. И не слабо. Сжав в ладони переливающиеся камушки, она сумела кое-как захлопнуть дверь и даже повернуть замок. А потом медленно опустилась на пол, прямо к рассыпанным чёрным бриллиантам. Осторожно отложила букет и ссыпала рядом светлые. Закрыла себе рот обеими руками, глядя на тюльпаны и драгоценности. И тем, и другим не было счёта. Как и переполнявшим её эмоциям. Среди бутонов Канае заметила ту самую чёрную открытку, видимо, предусмотрительно вставленную парнем из доставки. Взяв её непослушной рукой, девушка перевернула бумажку другой стороной: «Той, что пылает. Прошу тебя, спи». Котонами прикрыла глаза. Она догадывалась, почему тюльпаны и почему такого оттенка. У неё не поднялась бы рука воткнуть вилку в эти нежные бутоны, выглядевшие так ранимо. Подаренные Глебом. Только он мог выбрать разозливший её цветок специально другого, возмутительно прекрасного оттенка и кардинально перевернуть её отношение к нему. Киара призналась, что не стала скрывать от кузена ту историю с розовым тюльпаном на её тарелке и безжалостными действиями актрисы. Брюнетка была уверена, что не стерпела бы никакого цветка от Такомори или кого бы то ни было. Но не могла оторвать взгляда от белоснежных бутонов, как продолжала бы восхищённо смотреть даже на нарисованную простым карандашом ромашку на листочке в клетку, принадлежи этот рисунок Ленсону. Девушка медленно потянулась к лежавшему рядом с её коленом чёрному камушку, понимая, что их следует собрать. Канае надеялась, что нашла каждый переливающийся алмазик, подумав, что неплохо было бы посчитать их, чтобы убедиться, что ни один из них не прячется где-то под креслом, не замеченный ею. Но она не могла начать. Ей было легче, когда не было точной цифры. Пусть эти и были ненастоящими. Собрав переливающиеся камушки, брюнетка ссыпала и тёмные, и светлые на перламутровую тарелочку в виде морской раковины, подаренную ей Кёко на прошлый день рождения, в которой хранила кольца и серьги. И засмотрелась на этот контраст, рассказывающий ей о ком-то. О ком-то далёком и одновременно близком. О ком-то, кто сейчас находился на другом континенте. О том, кто стал ближе, чем просто близко – в жидкости, бегущей по её венам. Назойливая мысль, что изначально открытки не было, что Глеб сам мог бы вручить ей этот букет, ломилась в двери, грозя снести засовы. Ей хотелось поговорить с ним. Услышать любимый голос, рассказать, что познакомилась с его чудесной бабушкой, что та сказала ей пару слов на русском, которые приободрили актрису. Попробовать угадать его реакцию, поприветствовать озорных бесенят в тёмно-зелёных глазах. Девушке пригодились все вазы, хранившиеся в квартире, и даже пришлось задействовать парочку декоративных, чтобы распределить удивительные тюльпаны и расставить их по периметру гостиной. Опустившись на диван, Канае подтянула к себе колени, обхватив их руками, и сжалась, неотрывно глядя на прекрасные белоснежные бутоны. Это нужно было додуматься спрятать в каждом из них аккуратный мерцающий камушек, чтобы устроить целое шоу с их падением. И это было так на него похоже – лишать её дара речи. Будто она недостаточно скучала. Будто можно было сильнее. Можно. С каждым днём. Только. Хуже. Хуже. Хуже. * * * С первых секунд Мимори поняла, что этот клуб отличался от того, в который она пробралась следом за Фувой. Световое оборудование – ультрафиолетовые лампы и неоновая подсветка – классно сочеталось с музыкальным сопровождением. Свет и даже вспышки причудливым образом не слепили глаза, зато басы пробирали, кажется, до костей, пуская приятные мурашки по позвоночнику. Танцующие парни и девушки завораживающе и раскованно двигались в такт музыке. Удивляло нечто другое. Из колонок звучал хип-хоп. Рука Мимори невольно потянулась за телефоном, чтобы включить приложение и подтвердить догадку. Шазам нашёл композицию. «Asian Doll». И девушка недоверчиво приподняла уголок губ, угадав исполнителя – BAD HOP. Брюнетка облокотилась на металлические поручни, ограждающие площадку с танцующими от низких столиков, расположенных по всему периметру просторного помещения. Актриса повертела телефон в руках, попытавшись найти взглядом Фикси. Они приехали вместе, но у входа разделились, и парень исчез в поисках своей, вероятно, будущей девушки. Мимори собиралась немного понаблюдать за происходящим и незаметно улизнуть под шумок, когда будет понятно, что её присутствие стало ненужным, если не сказать, лишним. Но мысли актрисы то и дело отвлекались на песню. Слово «кукла» нервировало её. Пристроившийся рядом юноша прошёлся по девушке заинтересованным взглядом. Густые тёмные волосы, собранные в тугой высокий хвост, открывали взору тонкую шейку со светлой кожей, шелковое платье оливкового оттенка идеально-короткой длины демонстрировало стройные ножки, чёрные ботинки со шнуровкой на высоком широком каблуке дополняли образ. Парень широко улыбнулся, ему нравилось то, что он видел. Мимори поймала этот взгляд и отвернулась. Её наряд был не самым откровенным в этом клубе, и девушка подстраховалась узкими шортиками и спортивным бра, прикрывшими некоторые части тела, разглядывание которых могло привлечь к ней ненужное внимание. Актриса снова обвела взглядом зал в поисках Фикси, дошла до стены с барной стойкой и… застыла. Чувствуя, как зашевелились волосы на затылке, но теперь уже не от музыки, а по другой причине. На высоком стуле полубоком, облокотившись на столик, сидел Кей. Юноша быстро печатал в мобильном телефоне, параллельно что-то отвечая бармену – его губы шевелились, пока тот ставил перед парнем коктейльный бокал с жидкостью бледно-красного цвета и сердечком клубники. Сколько времени прошло с того момента, когда она видела его в последний раз? Наверное, девушка позабыла, какое впечатление он производил, какая специфическая аура окружала его, поэтому не могла отвести глаз. От густых каштановых волос, от опущенных век, скул, линии подбородка, губ… …а тот коктейль взяла ухоженная женская ручка с многочисленными колечками и замысловатым маникюром. Всё внимание Мимори поглотил собой высокий юноша, и она не сразу заметила, что рядом с ним вообще-то находилась темноволосая красавица в светлом топе с завязками на талии и спине и узкой юбке такого же оттенка, длина которой была короче даже платья Мимори. Девушка была красива, а её фигура… О таких изгибах и формах можно было только мечтать. Сделав глоток, красивая незнакомка что-то воодушевлённо сказала Кею, тот коротко ответил, не поднимая головы от телефона, и она рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. Брюнетка отвела взгляд. Она вдруг почувствовала растерянность. Такую, что накатывает, когда забываешь, куда шёл или что хотел сказать. Перед её глазами был танцпол с ритмично двигающейся разношерстной толпой. Как она здесь оказалась? Что делала? Имело ли это хоть какое-то значение? Почему небу – или кому там ещё – было угодно, чтобы по странному стечению обстоятельств именно в этом клубе очутился Кей? Зачем она вообще повернула голову в его сторону? Мимори смотрела перед собой и не видела ничего. Её мысли ускакали далеко – намного дальше этого клуба, города; намного выше стратосферы, экзосферы – за пределы атмосферы. После случая в больнице, куда попал Лягушка, она больше не виделась ни с Таэ, ни с кем-либо ещё из «Nero zone», но независимо от происходившего между ними, студия прислала ей ещё два приглашения на другой показ и ещё какое-то мероприятие, на которые Мимори так же не пошла. Она не могла себе позволить там появиться. Не должна была позволять. Девушка старалась не смотреть в сторону Кея, но проблема была в том, что теперь она знала, где он был. Будто каким-то шестым чувством угадывала его присутствие. Наверное, оно не должно было выбивать её из колеи. Ведь она ничего о нём не знала. Возможно, он любитель ночных клубов и баров. Такое легко было предположить, если вспомнить их первую встречу и тот образ. Байк, сигарета и «…кто мне запретит?», адресованное высокомерному певцу. И в том, что он находился в компании красавицы, не было ничего удивительного, в конце концов, юноша не являлся заурядным. Недоумение вызывало то, что его спутница – не Айри. Казалось невероятным, но что если блондинка сознательно вводила её в заблуждение относительно своего статуса для Мори? Вдруг…? Вдруг они не встречались? Угомонись, Мимори. Даже если они не пара, посмотри на эту девушку. Посмотри на неё. Она, безусловно, красива. Но про неё нельзя сказать «кукла». Пусть Кей и Айри не встречаются, но рядом с ним сейчас всё равно другая. Всё равно не ты. Подавив обречённый вздох, брюнетка развернулась к выходу, у которого маячил парень, разглядывающий её некоторое время назад. Остановилась. Поймав проходившую мимо девушку, актриса поинтересовалась, есть ли в клубе запасной выход, та показала рукой куда-то в сторону и растворилась в потоке снующих туда-сюда развлекающихся посетителей. Присмотревшись, Мимори увидела небольшой коридорчик, заворачивающий в сторону, вверху на стене висела табличка «WC». Что ж, возможно, её вопрос не так расслышали, а, возможно, в той стороне действительно можно было обнаружить ещё одну дверь. Но, о чудо, выход, и правда, нашёлся. Оказавшись в прохладе октябрьской ночи, юная актриса выдохнула и осмотрелась. Узкий переулок казался пустым. Где-то вдалеке, наверное, у входа в клуб, раздавались голоса и смех. Музыку тоже было трудно расслышать, похоже, у здания была хорошая звукоизоляция. Достав мобильный и набрав Фикси смс, Мимори принялась ждать. Отсутствие быстрого ответа наводило на мысли, что у парня всё идёт хорошо, и ему сейчас совсем не до переписки с ней. В принципе, она выполнила свою часть сделки – пришла сюда вместе с ним. Девушка обхватила свои плечи и потёрла их. Но ведь уговор был не только в этом. Уйти? Остаться? Она не могла ждать на улице – становилось холодно. Но и внутри ей тоже не хотелось находиться. Её взгляд непременно найдёт Кея. Или – не дай Бог! – Мори сам заметит её. Можно было уйти, а потом избегать визажиста или же наврать ему с три короба, вот только… не хотелось поступать подобным образом. Давно ты стала отвечать за свои слова? Вдруг далёкие голоса зазвучали ближе, и Мимори прислушалась. Похоже, несколько человек двигались в сторону переулка. Они могли пройти мимо. Но могли обнаружить её, а ещё хуже – узнать. Нет, оставаться на улице было нельзя. Брюнетка шагнула к двери и замерла. А там Кей и красивая незнакомка. Уже забыла, что сделала с тобой ревность? Нет. Как ты посмела позволить себе новые чувства?? Я не звала их… Хочешь вновь стоять на краю?!! Не хочу!! Не хочу! «Чёрт бы это всё побрал!!» – В сердцах мысленно воскликнула Мимори и рывком отворила дверь, едва ли не нос к носу столкнувшись с Таэ и Кеем! Хвала звёздам, они стояли боком, и актриса проворной мышкой юркнула обратно на улицу за дверь, прижавшись спиной к стене и зажав себе рот руками. - …снова? – Пророкотал низкий голос Мори, и юная актриса почувствовала волнение внизу живота, она действительно успела позабыть его звучание и то, как он влиял на неё. - Ни на одно. – Уныло ответила Таэ. – Она не пришла ни на одно мероприятие. - Следующее приглашение продублируй для LME. – Хладнокровно приказал Кей. – Пусть агентство контролирует, какие места их актриса посещает, а какие – нет. У Мимори душа ушла в пятки. Нет… Нет! Он не мог так поступить. Если в агентстве узнают, что она сознательно игнорировала приглашения такой студии, как «Nero zone», её и без того неустойчивое положение может вовсе разрушиться! Ведь ей сейчас нельзя было упускать ни единой возможности. Она даже не хотела представлять себе разговор с Такарадой-саном, она знала, что увидит в глазах президента LME. А как объяснить то, что она элементарно боялась – страшилась и ужасалась – собственных чувств, себя и того, что могла натворить – она не знала. Просто. Не знала. - Возможно… есть причины… - Начала Таэ, но грубый бас остановил её: - Что значит «возможно»? Причины есть всегда. Расскажешь мне о своих? Таэ замерла. Он спрашивал о том, почему её так волновала судьба Мимори. Но у девушки не было ответа на этот вопрос. - Хорошо. Я предложу альтернативу. – Неожиданно согласился Кей, будто пожалев свою сотрудницу, но: – Больше никаких приглашений. - Что? – Переспросила изумлённая Таэ, и Мимори мысленно изумилась вместе с ней. - Не будем настаивать, если артист не хочет их принимать. – Разъяснил свои слова парень. - Но… правила… И мы никогда так не поступали... прежде. - Тебе не угодишь, - в голосе Мори послышалась чуть ли не добродушная насмешка, но Таэ и Мимори было не до улыбок. – Согласись, раздражает, когда слышишь не то, что хочешь. - Я поняла, - упавшим голосом отозвалась Таэ и удалилась. Или так, или иначе. Третьего было не дано. Перед выбором мог встать каждый человек в любой час своей жизни. Вот о чём думала юная актриса, когда Кей вышел на улицу и, достав сигареты, прикурил. Огонёк зажигалки озарил его красивое лицо: переносицу, густые брови, длинные ресницы. Выпустив дым, он небрежно прислонился спиной к стене здания, встав напротив Мимори. И спокойно посмотрел на неё, будто знал, что она всё это время была здесь. - Не нужно… угрожать мне подобным образом, - тихо произнесла девушка, еле шевеля губами, - я понимаю слова. - В таком случае, что в словах «не отказывайся от приглашения» показалось тебе неясным? Реплика Таэ, которую та произнесла в день откровения темноволосой актрисы. Яснее некуда. Но он не опроверг первую часть её предположения. - Это правда была угроза? – Девушка завела руки себе за спину, чтобы спрятать, как они дрожат. - Предостережение? Первый предупредительный, а? Очень любезно. - Не знаю, - честно призналась Мимори, - мне ещё никогда не угрожали… главы огромных студий. Мори смотрел на актрису, уголок его губ дёрнулся, привлекая её внимание. И девушка поспешила добавить: - Разве предупреждение это не когда по-дружески хлопают по плечу и говорят «будь внимательнее»? - Уверен, ты хотела бы именно этого. Но твоя жизнь не станет тебе другом, если продолжишь творить с ней то, что ты делаешь. Девушка вздрогнула и не знала от чего, от холода или его слов. - У меня, правда, были причины. – Произнесла брюнетка, как бы жалко это ни звучало. - Подрабатывала сиделкой для Синохары, - кивнул Мори, и девушка почувствовала негодование. Из-за его осведомлённости? Айри? Или Таэ? Почему её так задело, что кто-то из них доложил ему? Или её волновало именно то, что он был в курсе? И так пренебрежительно говорил об этом, когда ей понадобилось всё её… - Я знаю, что была неправа в той ситуации! – Воскликнула Мимори. – Почему всегда необходимо ткнуть носом в… - Неправа? – Переспросил парень, останавливая её негодование. - Моя помощь… Точнее, моё вмешательство было… нежелательным. – Опустив глаза, пробормотала актриса. - А. – Только и произнёс Мори. - А? – Нахмурилась актриса. - Ты не услышала благодарности. И решила, что поступила неверно. - Нет, - с не пойми, откуда взявшейся злостью произнесла девушка, - я осталась с ним, и на меня наехали все, кому не лень. Я выслушала столько… Я просто… Брюнетка покачала головой, не в силах продолжать, но после её точно прорвало: - Вот поэтому я и поступила неправильно! Потому что, если бы я сделала всё, как надо, мне не пришлось бы… оправдываться… Слёзы вдруг встали поперёк горла, и девушка посмотрела вверх. Вспомнились те унизительные мгновения встречи с племянником Синохары-сана. Он с самого порога в буквальном смысле наорал на неё, почему она не позаботилась о его дяде должным образом, почему не потребовала отдельной палаты, почему вообще привезла его в эту больницу, где не смогли предоставить такую палату, почему-почему-почему… - Я не ждала «спасибо», - тихо призналась актриса, - я просто хотела убраться оттуда подальше как можно скорее. Сейчас я лишь надеюсь, что Таэ-сан не пришлось врать на работе, а Эм-сан действительно так справедлив и великодушен, как о нём говорят. Высокий парень не спеша оттолкнулся от стены. - Я бы не доверял всему, о чём говорят. Что знаменитая актриса делает в клубе одна? – Кей выбросил докуренную сигарету в урну и задумчиво посмотрел на брюнетку. - Я… я не одна, я пришла с… со знакомым. – Растерялась девушка резкой смене темы и обхватила себя руками, всё-таки одного шёлкового платья для ночи маловато. Заметив это движение, парень вернулся к двери и отворил её, предлагая брюнетке зайти внутрь. Мимори покосилась на него. - Заходи, - неловко пробормотала девушка, - я… останусь. Кей отпустил дверь и, прислонившись к ней плечом, теперь заинтересованно посмотрел на неё. Да блин. Ничего не менялось. В каждую их встречу она продолжала вести себя максимально странно. Мимори честно надеялась, что перестанет выглядеть безнадёжной и ненормальной. Но, видимо, это не про неё. - На съёмках… был один парень. – Похоже, лучше было начать с правды-матушки сразу. – Визажист. Ему понравилась девушка. Тоже визажист. И она позвала его на свидание в этот клуб. Мори по-прежнему молчал, ожидая окончания истории, и будто всем своим видом задавал ей немой вопрос «допустим, но ты здесь причём?» - Он попросил меня пойти с ним. Для моральной поддержки. Вроде как. Но думаю, у него всё хорошо, потому что он мне не отвечает. – Мимори помахала мобильным. – Ничего не говори, я знаю, как это звучит. И я, наверное, могу быть свободна, но… Неожиданно девушка увидела в глазах цвета охры нечто невероятное. Невозможное. Да? Похоже, главу «Nero zone» вовсе не обескураживала её история, а… забавляла! Казалось, он вот-вот готов рассмеяться. Не обидно. Совсем нет. Мимори с рыком выдохнула и, схватившись за голову, опустилась на корточки. - Хочу напиться и сделать глупость, - простонала она, крепко зажмурившись, - чтобы свалить всё на алкоголь. - Можешь сделать глупость и без алкоголя. – Его грубый голос сейчас звучал даже ниже обычного. - Научи меня курить. – Она ляпнула первое, что пришло в голову, чтобы не думать об этом звучании, творившем с её внутренностями что-то невероятное. - Глупость, а не дурость. – Одёрнул её Кей и, взяв под локоть, привёл в вертикальное положение и повёл за собой к выходу из переулка. Его прикосновение было таким уверенным, а рука крепкой, что Мимори просто шла следом, не в силах сопротивляться или задавать вопросы. Какая разница, куда они идут, пока она может следовать за ним. Она знала, что не должна позволять себе эти мысли. Что в итоге он вернётся к своей прекрасной спутнице, а она – к своему «прекрасному» одиночеству. Высокий юноша подвёл её к серебристому Лексусу и, открыв дверцу, усадил девушку на пассажирское сиденье. Внутри автомобиля Мимори задрожала ещё сильнее – так, что зуб на зуб перестал попадать. Она и не подозревала, что так сильно замёрзла. Мори завёл машину и включил обогрев. Темноволосая актриса только сейчас обратила внимание, во что был одет сам парень. Простая чёрная рубашка с закатанными до локтей рукавами и дизайнерские джинсы, порванные на правом колене. Одежда была лёгкой, но, кажется, Кей не испытывал никаких неудобств и вовсе не замёрз. Кстати. - Куртка?.. – Сжав зубы, выдохнула актриса, вспомнив, что так и не вернула ему его кожанку. - Я включил подогрев сиденья, - отозвался юноша и, потянувшись к заднему сиденью, протянул ей… косуху из матовой кожи. – Сейчас станет теплее. Уставившись на кожаную ткань, Мимори даже на мгновение дрожать перестала. Это был какой-то кошмар. Да что это такое, а?? Сколькими ещё своими куртками он был готов поделиться с ней?? Не дождавшись, пока брюнетка возьмёт протянутую одежду, он сам набросил косуху на плечи юной актрисы, и на девушку пахнуло невероятным освежающим ароматом. Она уловила нотки бергамота, лимона и… Запах был настолько поразительным, и приятным, и знакомым. От его прошлой пахло так же. Боги. О чём она думала. Мимори подтянула тёплую кожанку ближе к шее, стараясь удержаться и не зарыться в неё носом. - Я имела в виду, - осторожно произнесла девушка, - твою другую куртку. Ты не забрал её. Всё ещё. - Могу забрать эту. – Предложил Мори, и брюнетке показалось, что она услышала в его голосе недовольство. Девушка крепче взялась за куртку, будто он правда мог отобрать и, нахмурившись, посмотрела на парня. - Она тебе не нужна, да? Так и скажи, и я отстану от тебя. Просто это не моя вещь, и я подумала… какой приятный аромат… Кей не спеша повернул к девушке голову, будто чётко контролировал каждое своё движение, и щёки актрисы начал разукрашивать румянец. Какого?.. Что она несёт? Но слова сами вырвались, едва она снова вдохнула этот восхитительный зáпах. - Я говорила о парфюме, - отступать было некуда, и девушка постаралась достойно выйти из сложившейся ситуации, - очень приятный. Этот вот. Нет, это ужасно. Нужно сейчас же прекратить позориться дальше. - Думаю, вряд ли дождусь сообщение от Фикси, так что… - Фикси. – Повторил Мори со странной интонацией, поджав свои губы. - Мой знакомый, - напомнила Мимори, стараясь не смотреть на эти губы, - это псевдоним… - А настоящее имя? – Мори положил руки на руль, крепко сжимая его так, что послышался скрип кожаной обтяжки. - Я не знаю. «Фикси, гад, ответь сейчас же!! Напиши, что всё хорошо. Или что там полный провал. Напиши хоть что-нибудь. Напиши. Напиши. Напиши-и-и-и». - То есть ты пошла в ночной клуб с парнем, чьего имени даже не знаешь, и который взял себе псевдоним... Фикси. Сначала ей показалось, что Мори прикалывает это смешное имя, но… Поразительно, но из уст Кея вымышленное имя визажиста звучало, как кличка какого-нибудь домашнего питомца. Это немного раздражало. Мимори хотелось спросить, какое имя было у его фигуристой подружки, которой он покупал коктейли, и… остановилась. Да сколько было можно? - Он безобиден. И влюблён. - А, твои причины. – Глухо отозвался Мори, и актрисе показалось, что он устал от этого слова. Вот только парень усталым не выглядел. Наверное, собранным. Напряжённым? Нет, скорее сосредоточенным. И у девушки внутри всё заволновалось от того, какую ассоциацию вызвало в ней такое его поведение – зверя перед атакой. И неожиданно атмосфера внутри серебристого автомобиля показалась брюнетке другой. Опасной. - Я обещала ему. – Она сипло заговорила, чтобы… что? Объясниться? Оправдаться? Или же прогнать это невозможное ощущение? - Что ж, ради разнообразия, пообещай что-нибудь и мне. – Голос Кея снова превратился в глубокий низкий рокот. - Ты не… безобиден. – Произнесли застывшие губы Мимори, и это стало открытием; и больше – откровением. Но ведь… он был таким с самого начала. Его разговор с Фувой. После нападения в фонтане она старалась не думать об этом, но… Тору лежал без сознания. До неё доходило только теперь. Те образы, что он не показывал Айри… Это не атмосфера. Это он. Он был опасен. Ему не нужно было поворачивать к ней голову, чтобы убедиться. Замершая Мимори сидела так смирно, будто больше не собиралась двигаться в этой жизни. Вообще. Никогда. - Отлично, - Кей приподнял уголок губ в короткой серьёзной улыбке, - не пришлось тратить время на предупреждения. Ей казалось, что она даже моргать перестала. Что это? Что происходило? Спустя ещё одно тревожное мгновение опасность отступила. Черты лица высокого юноши перестали казаться хищными. Будто… он успокоился. Брюнетка вцепилась в кожаную куртку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Тряхнула головой. Она перетрудилась или что? Откуда такие дикие мысли? - Ремень. – Коротко сказал Мори. – Я отвезу тебя домой. Теперь актриса с изумлением уставилась на него. - Я не… Нет. Там Фикси. Я должна знать, что всё получилось. Или не получилось. В смысле, я не могу… вот так… уехать. - Значит, хочешь вернуться в клуб со мной? – Вкрадчиво поинтересовался парень, и его пристальный взгляд прожёг брюнетку. «Что?.. С… ним?» - Что… ты имеешь в виду? – От волнения во рту всё пересохло, и ещё не успевшее пропасть тревожное чувство завибрировало в Мимори с новой силой. - Или едешь домой, или возвращаешься в клуб со мной. Но он ведь был там… не один. Предлагал присоединиться к его компании? А если она не… Темноволосая актриса с шумом выдохнула. Снова этот выбор. Дурацкий невозможный выбор. Она чуть не схватилась за голову. Да в смысле «с ним?» Сидеть рядом с его сексапильной подружкой или напротив и смотреть, как они мило воркуют? Почему она не могла вернуться в клуб одна? Ой, плевать. Пусть Фикси сам разбирается со своими душевными проблемами. Её это с самого начала не должно было колыхать, за каким чёртом она вообще попёрлась? - Это вряд ли хорошая идея. – Пробормотала Мимори, всё ещё мысленно путаясь. – Я совершенно не знаю… твоих друзей. - Ты знакома с Таэ. – Сухо заметил Кей. - Я думала, она твоя… подчинённая. - Она здесь не на работе, а со своими друзьями. Так уж вышло, что это наши общие друзья. – Отозвался парень и потянулся за ремнём. – Хорошо, домой. - Постой! – Мимори дёрнулась к нему в попытке остановить и замерла, уставившись на свою руку, которой схватила высокого шатена за предплечье. Крепкое и тёплое. Даже сквозь ткань рубашки. Быстро отдёрнув свою конечность, актриса поспешила произнести: - Не домой. – И, поняв, как это звучит, добавила, - в смысле, почему я не могу вернуться туда одна? Последнее, чем я собиралась сегодня заниматься, это напрягать тебя или Таэ-сан. Серьёзно. - Потому что ты не на детском утреннике. – Отозвался Мори, повернувшись к девушке всем корпусом. – И не на помпезной вечеринке или благотворительном приёме. Это ночной клуб. В бутылках, которые эти ребята держат в руках, не бокальчик игристого, а крепкий алкоголь. Возможно, и даже, скорее всего, смешанный с чем-то ещё. Ох, он был прав, да. Да, но… - Я это понимаю, - попыталась начать девушка, - но там этот чудик, с которым я заключила уговор. Типа, о – ответственность. К концу в её речи зазвучал сарказм. От своей собственной глупости. Но она не хотела проснуться завтра утром с гадким чувством чего-то невыполненного – с чувством того, что оставила парня. Даже если он на романтической волне вообще позабыл о её существовании. Такое развитие событий казалось логичным, учитывая то, что Фикси до сих пор не ответил на её сообщение. - Скорее, б – безответственность. – Не согласился с ней юноша и, вытащив ключи, открыл дверцу автомобиля, выбираясь наружу. – Беспечно шататься по клубам в одиночку. Мимори уныло, но всё же обнадежено – он хотя бы не отправил её домой – последовала за юношей. Его слова были справедливыми. Но она не могла позвать с собой в клуб кого-то ещё по разным причинам. Во-первых, и это было основным, ей не хотелось беспокоить кого-либо чем-то подобным. Ну, посмотрите: - Пойдём со мной, потому что я снова ввязалась во что-то стрёмное, а одной как-то тревожно. Во-вторых, а это уже было реальностью, ей просто некого было позвать. Ну, к кому она могла бы пристать с предложением потусить в ночном клубе? И ради чего? - Не совсем ведь в одиночку, - пробубнила Мимори; сняв тёплую куртку и оставив её на пассажирском сиденье, она с сожалением посмотрела на кожаную ткань в прохладе октябрьской ночи. - Ах да, с парнем, чьего имени и места нахождения на данный момент ты не знаешь. – Иронично кивнул Мори, он уже обошёл автомобиль и теперь облокотился на открытую дверцу Лексуса с пассажирской стороны. – Жарко? Последний вопрос он задал с той же интонацией, с которой дедушки с бабушками интересуются «что, распекло?», обращаясь к нерадивым внукам, посмевшим на детской площадке стащить шапку и носиться с голой головой. - Нет, я опасаюсь, что утащу и эту. – Призналась актриса, наморщив нос. - Это всего лишь куртка. – Заметил Кей. - Это твоя куртка. – Поправила его Мимори и готова была зашить себе рот в ту же секунду. Высокий юноша, задумчиво смерив её взглядом, толкнул дверцу серебристого авто, захлопнув её. Ни слова не проронив, парень направился в сторону клуба. - Я же знаменитая воровка курток, - вслед ему пробормотала брюнетка в попытке пошутить. - Дашь автограф? – Не оборачиваясь, отозвался Мори, и девушка почувствовала, как дрогнули губы. Перед ней была его широкая спина в лёгкой чёрной рубашке, необъятные плечи, затылок. В её памяти всё ещё было свежо тревожное чувство. Что это было? Почему оно не испугало её… в достаточной мере? Почему не прогнало как можно дальше от этого странного, сдержанного и опасного юноши? Она пропала. Ей крышка. Он погубит её, даже не узнав об этом. * * * Киара открыла дверь и зашла внутрь, по зажжëнному на кухне свету определив, что Ё ещё не спал. Блондинка разулась и неторопливо прошла в квартиру. Время давно перевалило за полночь, и хотя Куросаки обычно рано не ложился, уже было поздно даже для него. Высокий брюнет стоял у кухонного стола в одних пижамных брюках с сигаретой в руках и задумчиво выдыхал дым. Несмотря на сосредоточенную складку между бровей, поза японского режиссёра выглядела скорее расслабленной. Сесса подошла ближе, встречаемая внимательным взглядом его глаз, и, потянувшись, забрала из его пальцев сигарету. - Натощак? – Девушка затушила сигарету в стоявшей на столике хрустальной пепельнице; её негромкий голос не звучал вопросительно, будто она итак знала ответ. Ё протянул руку и коснулся ладонью прохладной щеки блондинки: - Устала. – Произнёс мужчина, когда Киара прикрыла глаза, ластясь к его ладони. - Пришлось скататься до «Комореби» и обратно, - кивнула Сесса, объясняя своё утомлённое и вялое состояние. Выражение на лице Куросаки изменилось. - Ты имеешь в виду, до парка «Комореби»? – Немного отстранившись, уточнил брюнет, приподняв брови, а, дождавшись ещё одного кивка, вкрадчиво заметил, - если мне не изменяет память, до него не меньше восьмидесяти миль. - Навигатор показал восемьдесят девять. В одну сторону. – Киара помяла затёкшее плечо и потёрла уставшие от дороги глаза. – Они могут предоставить нам просто обалденные локации для съёмок, мне нужно было осмотреться. - И ты поехала одна. - Ага. - Это тебе не по Токио кататься. - Ну что было толку ждать Такую-сана? Он всё равно согласился, просто пролистав картинки их сайта. Трасса – сказка. И мне было, о чём подумать. Не ворчи. – Девушка придвинулась ближе и уткнулась лбом в его плечо. - Давай, Ки, - подначил свою девушку режиссёр, услышав, как зазвенел её голос, - что стряслось? - В следующие выходные, - глухо начала Сесса, всё ещё не поднимая головы, - Глеб прилетит в Токио. - Это отличная новость, разве нет? – Склонился Куросаки, прощупывая территорию. - Ещё какая, - сглотнула девушка, зажмурившись, - я должна сказать Канае, что когда он прилетит – её не будет в Токио. Ё удивлённо отстранил блондинку, чтобы заглянуть ей в глаза. - То есть? – Японец подозревал, каково было Котонами, когда Ленсон не сумел вырваться в прошлый раз, они не могли поступить с ней так снова. - На следующие выходные парк может предоставить нам полную свободу передвижения по своей территории. Абсолютно. С ними не так просто договориться, но у нас получилось. Я планировала использовать оба дня с максимальной загруженностью. - Это ведь не последний уикенд, быть может, есть вариант передвинуть… Киара огорчённо покачала головой: - С начала следующей недели у них запланированы масштабные мероприятия, их не перенести, это как-то связано с финансированием парка... – Проговорила девушка, взявшись рукой за лоб. – Канае пока не знает, но… Боже, я не могу сказать ему «не прилетай», я так хочу увидеть Глеба. И этот проект… Впервые всё идёт так, как нужно… в рабочем процессе… Я не знаю, как мне… - Когда прилетает Глеб? - Днём в субботу, улетает вечером воскресенья. - Ты ведь не собираешься мучить Канае весь день? - Собираюсь. – Нахмурилась Сесса. – В смысле, работать. Весь день. Я же говорила, что нужно отснять, как можно больше сцен. - Но у неё ведь есть перерывы? На обед там, на сон? - Что ты имеешь в виду? – Подобралась Киара. – Ты хочешь… - Можно было бы забрать её вечером субботы и вернуть утром воскресенья, - задумчиво пробормотал Ё. - Ты сможешь приехать за ней? Нам нужно сделать это так, чтобы не вызвать подозрений у остальных актёров. Глеба поблизости того парка не должно быть и в помине. Как это можно устроить? - Я пока не знаю, - прищурился японец, - но уже думаю над этим. - Ты думал над чем-то ещё, когда я вернулась домой. Не обманывайся, что я не заметила. – Произнесла Сесса, больше не чувствуя давящей безвыходности ситуации. - Тебе нужно умыться и отдохнуть, работу завтра никто не отменял, - японский режиссёр подтолкнул девушку в сторону ванной комнаты, абсолютно проигнорировав произнесённую ею фразу. - Ты пользуешься тем, что я слишком устала, чтобы заставить тебя рассказать мне… - Сладко зевнув, начала блондинка и ойкнула, когда рука, подталкивающая её к выходу, вдруг обвилась вокруг её талии, и Ё притянул девушку к себе. - Ну-ка, ну-ка, - протянул он низким голосом. - Что? – Невинно хлопая глазками, спросила Сесса. – Ты хотел, чтобы я шла отдыхать. - Мне вдруг стало интересно, каким же образом тебе удастся меня заставить. Киара нарочно медленно потянулась к Ё, замирая в нескольких дюймах от его губ. - Ты не рассматривал вариант, что, может быть, сам захочешь рассказать мне. - Ты грезишь наяву? – Нахально усмехнулся японец, склонившись к блондинке. – Похоже, тебе действительно пора баиньки. - Поцелуешь меня на ночь? – Прошептала девушка, глядя на губы Куросаки, и когда тот склонился, чтобы выполнить её просьбу, немного отклонилась. И сделала это снова, не позволяя брюнету достать до неё. - Киара, - прорычал Ё, вызвав лёгкий смех блондинки. - Спокойной ночи, - Сесса звонко чмокнула японского режиссёра в щёку, подгадав момент и выскочив из кухни. - Я давал тебе возможность лечь и выспаться, - пробормотал Куросаки, зная, что девушка услышит, - но ты сама сделала свой выбор. После чего направился следом, и по возмущённо-довольному девичьему крику стало ясно, что до Киары он-таки добрался. * * * - Обожаю её, - задвигала бёдрами Руна, когда заиграла новая песня, и в зал вошла стройная девушка, привлекая внимание стоявших у входа ребят. Она выглядела слишком юной, но видимо, всё же совершеннолетней, раз секьюрити позволили войти. Брюнетка казалась поглощённой какими-то своими важными думами, потому что не замечала многочисленных заинтересованных взглядов, направленных на неё. Её взгляд был устремлён куда-то вдаль, будто она хотела найти кого-то определённого. Кей вернул свой собственный взгляд на дисплей мобильного телефона, продолжив печатать ответное сообщение. Бармен подмигнул Руне, оценив её предпочтения в музыке, и посмотрел на высокого юношу, который никак не отреагировал ни на слова своей подруги, ни на её бёдра, увлечённый чем-то важным в этом своём телефоне, который зачастую по полночи не выпускал из рук. - Ты мог бы купить мне что-нибудь. Пока Хэчи нет. Ты ведь знаешь этого зануду. М? – Заметив, что немногословный юноша не обращает на неё никакого внимания, высокая сексапильная брюнетка забралась на барный стул, сделав это таким образом, что парни, находившиеся в радиусе нескольких метров и заметившие её телодвижения, не отрывали голодных взглядов. – Один маленький коктейльчик порадует девушку. Всего один. Купишь? Ну, купи. Маленький. С клубничкой. - Вперёд. – Разрешил Кей, не отрываясь от телефона. - Ура! – Воскликнула Руна. – Мне как обычно! - Эм-сама сегодня невероятно щедр. – Улыбался бармен, готовя заказ и заинтересованно поглядывая на высокого шатена. - Размер твоих чаевых зависит от длины твоего языка. – Отозвался Мори, пока Руна тянула ручки к бокалу. – И количества комментариев. - Умолкаю. – Тут же ретировался бармен, лишний нал ему сейчас совсем не помешал бы. Сделав глоток, брюнетка зажмурилась от удовольствия и прошептала с придыханием: - А-а-ах! Как же это вкусно! Я готова поглощать эту вкусняшку литрами! Воистину, клубничный дайкири – лучшее, что могли изобрести на этом свете. - Пить можно молча. – Заметил Кей. И девушка рассмеялась, сегодня этот неприветливый бука казался мрачнее обычного. - Привет. Привет. – Присоединившаяся к ним и явно спешивая Таэ по очереди кивнула сначала Кею, потом Руне и, наконец, улыбчивому бармену. – Привет. Мы пропустили звонок из Рима. – Сотрудница «Nero zone» показала Мори экран своего телефона, - но они не предупреждали. Со мной никто ничего не согласовывал. - Серьёзно? Работа? Боже, ребят, - простонала Руна, - чего вы такие душные? Вы мешаете мне наслаждаться этим прекрасным коктейлем. - Мне связаться с ними? – Дослушав её недовольную речь, Таэ повернулась к Кею. - Нет, мне уже написал Амато. – Ответил высокий парень, скользнув взглядом по залу и заметив, как Мимори повернулась к выходу, но замерла, увидев у выхода незнакомого парня, откровенно пялившегося на неё. Кажется, раньше он стоял рядом с ней. - Что за срочность? – Нахмурилась брюнетка, ей не нравилось, когда главы студий общались между собой самостоятельно, будто их сотрудники не могли справиться со своими обязанностями. - Они хотят изменить сроки, - произнёс Мори и слез со стула, направившись куда-то в сторону. Таэ последовала за ним и едва не споткнулась, увидев в толпе знакомое девичье личико. Откуда здесь взялась Мимори? Она и обрадовалась, и обеспокоилась одновременно. Ночной клуб – это не то место, в котором девушка рассчитывала столкнуться с темноволосой актрисой. Юная брюнетка целенаправленно шагала в сторону уборных комнат, а следом за ней стремительно следовал какой-то парень со странным блеском в глазах. Возможно, он даже догнал бы её, но на его пути неожиданно монументальной стеной вырос Кей, в чьё плечо тот врезался со всей дури, глядя не на дорогу, а боясь потерять хорошенькую посетительницу из виду. - Эй-эй! – Недовольно прошипел парень, его взгляд метался между невозмутимым лицом высокого шатена и поворотом коридора, за которым скрылась заинтересовавшая его девушка, - свали с дороги! - Ой. – Ненатурально удивился Мори, и Таэ сказала бы, что его голос вообще прозвучал без каких-либо эмоций. Что-то нечленораздельно рявкнув, безымянный парень попытался обогнуть Кея в попытке успеть за девушкой, когда крепкая рука взялась за его плечо, останавливая. - Тебе не туда. - Чего?! – Он попытался скинуть удерживающую его руку, но это оказалось не так-то просто сделать. – Отпусти по-хорошему! Пока я с тобой не разобрался! Парень неудобно вывернулся и ухватил Кея за рубашку, но это не подействовало, Мори уверенно отцепил того от себя и сказал лишь: - Исчезни. Грубый голос произнёс только это – приказал, но столько угрозы в одном слове этот случайный парнишка слышал впервые в своей жизни. Поэтому действительно попятился, когда высокий шатен с невероятным низким голосом обернулся на следовавшую за ним красивую девушку, после чего продолжил свой путь, будто позабыв о короткой стычке. И хорошо, если так. Подумал парень, расхотевший догонять привлёкшую его внимание брюнетку. И развернувшись, поспешил затесаться среди остальных посетителей клуба. Таэ последовала за Мори, когда тот свернул в коридорчик, ведущий в сторону уборных. Её ничуть не смутила небольшая сцена, произошедшая ранее, такие наезды случались нередко в подобных заведениях. Она сама бывала свидетелем, а несколько раз и невольным участником пьяных претензий. Правда, частые посещения этого клуба и компания Кея свели такие стычки к минимуму, мало кому хотелось нарваться на Мори. Однако теперь её не отпускала мысль, что босс сделал это намеренно. Неужели видел, что тот парень следовал прямо за Мимори? Заметил её раньше, чем это сделала Таэ? И его не удивило её присутствие? Памятуя о том, что юная брюнетка направлялась как раз в эту сторону, Таэ не отважилась задать ни один из интересующих её вопросов, да и вряд ли бы услышала на него ответ, но невозмутимый шатен сам неожиданно завёл разговор о Мимори. Хотя было ясно, что темноволосая актриса где-то поблизости и может их слышать. Но то был лишь рабочий момент. Обычно в Джеме – так назывался клуб – они не занимались рабочими вопросами, это было что-то вроде негласного правила, которое Мори честно соблюдал, разделяя дело и отдых. Сам он мог продолжать что-то строчить в мобильном, отвечая партнёрам, но Таэ не дёргал. И то, что он нарушил его сейчас, было настораживающим, но ровно до того момента, пока брюнетка не вспомнила, что начала первой – когда заговорила о звонке из Рима. И, ну, да, она тоже хотела спросить его о Мимори, но её вопрос был личным, а вопрос Кея касался именно работы – приглашений, на которые не было ответа. Обо всём этом темноволосая сотрудница «Nero zone» думала, сидя рядом с Мимори за одним из столиков в клубе. Актриса вернулась в клуб вместе с Кеем, и, прислушавшись к себе, Таэ решила, что тоже пригласила бы Мимори присоединиться к их компании. Поэтому радовалась решению Мори и недоумевала от того, что девушка, похоже, реально приехала в клуб одна. Мимори никогда не казалась ей бесстрашной, тогда что за странный поступок? Хотя настороженный вид юной актрисы говорил, что той неловко находиться здесь. И Таэ вовсе не винила её за это. Их троих – её, Мимори и Кея – связывали очень странные отношения, если происходящее между ними можно было назвать хоть какими-то отношениями. И даже не так. Их троих, помимо работы, ничего не связывало. Но вот по отдельности… Чем это могло быть? Мимори снова чувствовала сюрреализм происходящего. Незнакомые парни и девушки, молодые и красивые, успешные и богатые, но… без масок. Они разговаривали откровенно, не прикрываясь лицемерным обожанием всех и всякого, как это было принято на вечеринках, которые до этого посещала брюнетка. Коктейли сменяли друг друга, но девушке пока что удавалось вежливо отклонять алкогольные угощения, предлагаемые ребятами. Они и не настаивали особо. Возможно, в том была заслуга Таэ, сидевшей рядом и уверенным взглядом пресекающей любые попытки предложить сомнительный напиток повторно. - Новенькое личико! – Воскликнула Руна, вернувшаяся с перекура вместе с тремя новыми парнями, завидев Мимори. Таэ представила девушек и парней друг другу, но из-за громкой музыки юная брюнетка не была уверена, что верно расслышала и запомнила их имена. Между тем, Руна опустилась напротив девушек, повертев головой, из-за своего отсутствия пропустив, что Кей вышел, отвлёкшись на звонок. - И какое! – Поддержал парень с татуировкой на щеке, кажется, там была целая фраза, но темноволосая актриса не решилась её прочесть, рискуя быть пойманной за разглядыванием. – В детстве у моей сестры вся комната была завалена разными куколками. Так вот она – вылитая копия одной из них. Руна хмыкнула вместе со своим другом, и Мимори показалось, что сидевшая рядом Таэ, спокойная до этого момента, напряглась. Другие ребята никак не комментировали её внешность, но актриса и раньше сталкивалась с подобными замечаниями. И если тогда она старалась не реагировать, то теперь ей было просто невыносимо. Потому что она не кукла. Больше не кукла. Она живой человек. Если этот парень считал, что сделал ей комплимент, то ошибался. - Разве куклы могут так? – Спросила актриса, средним пальцем оттянув нижнее веко правого глаза и некультурно высунув язык. - Нихрена себе, - чуть не подавившись очередным глотком какого-то напитка, обалдел парень с татуировкой, что даже перестал следить за речью. У Руны, сидевшей напротив, вытянулось лицо, а Таэ прыснула. - Развлекаешься? Раздавшийся откуда-то сверху невероятный голос Кея заставил Мимори вздрогнуть и точно уменьшиться в размерах. Господи. Его ведь только что не было. Определённо. И что теперь можно было о ней подумать? Мори пригласил присоединиться к своей компании, вряд ли ожидая от неё подобного поведения. Возможно, уже даже успел пожалеть об этом, потому что сама девушка совершенно точно хотела вернуться обратно во времени к тому моменту, когда высокий юноша потянулся за ремнём, собираясь отвезти её домой, чтобы не останавливать его. Она не знала, что отразилось на её лице, но что-то было явно не так, потому что присутствующие ребята обеспокоенно покосились на неё. - Эм, сколько можно запугивать людей? – Поинтересовался ещё один парень, он выглядел чуть старше остальных. – Посмотри на неё. Пока тебя не было, клянусь, эта детка улыбалась. Мори занял свободное место рядом с Руной, не заботясь о том, чтобы ответить другу. Сексапильная брюнетка тут же придвинулась к нему, прижавшись к предплечью парня своей пышной грудью, и что-то быстро зашептала, почти касаясь его уха своими пухлыми губами, положив руку на его колено. Мимори отвела взгляд. Никакой нужды в том, чтобы садиться так близко к Кею, не было – музыка, доносившаяся из колонок, звучала достаточно громко, чтобы можно было говорить нормально, сидевшие напротив всё равно бы не расслышали диалога находившихся рядом. Да и вообще, чтобы общаться, всё время приходилось повышать голос. Всем, кроме этого невозможного невозмутимого шатена. Он умудрился вставить свою реплику как раз в тот момент, когда одна композиция сменила другую, превратив зал в гудящий улей. - Что за смазливый цыплёнок? – Прошептала Руна; попытка Мимори клюнуть Сому за сравнение с куклой делало её похожей именно на этого неумелого детёныша. – Откуда ты притащил эту школьницу? Кей повернулся к девушке и, положив руку на спинку дивана позади неё, наклонился ниже. Щёки Руны невольно и стремительно запылали, когда низкий голос парня раздался у самого её уха, но произнёс он вовсе не то, что ей хотелось бы услышать: - Будь добра, возьми этот грёбаный дайкири, - голос юноши звучал вкрадчиво, - займи им свои руки. И свой рот. Руна быстро и неловко отдёрнула ладонь, садясь ровнее и старательно делая вид, что высокий красивый юноша только что прошептал ей нечто двусмысленное, а не приказал убрать от него свои руки. Она сжала ножку коктейльного бокала с такой силой, что сама поражалась, как тот не треснул в её кулаке. Девушка оказалась на другой стороне небольшого дивана, покосившись в сторону Кея. Он, словно ничего и не произошло, продолжил изучать в телефоне какую-то презентацию с разноцветными диаграммами, точно находился не в одном из самых топовых клубов Токио, а сидел за офисным столом. - Пересядем? – Громкий голос Таэ так неожиданно прозвучал рядом с Мимори, гипнотизирующей дальнюю стену, что актриса вздрогнула. - А?!. Сотрудница студии стремительно поднялась на ноги и протянула темноволосой девушке руку, Мимори приняла её машинально. И позволила Таэ увлечь себя в сторону бара. Симпатичный бармен тут же нарисовался перед девушками, когда те заняли два высоких стула. - Чем порадовать прекрасных леди? – Он переводил взгляд с одной на другую, не в силах решить, которая привлекает его больше. Та, что слева, чьим пышным бюстом он любовался в каждый приход Таэ в «Jam». Или та, что справа – одна из ипостасей знаменитой на весь мир куклы Барби сейчас сидела напротив него во плоти. - Что-нибудь из напитков? – Поинтересовалась Таэ, повернувшись к Мимори; здесь, у барной стойки музыка звучала чуть тише, поэтому не приходилось орать, чтобы собеседник расслышал твои слова. И юная актриса растерянно посмотрела на неё в ответ. Очень. Странный. Вечер. Хотя уже скорее ночь. Актрисе казалось, что она попала в зазеркалье. Но не сказочное – иную реальность. Где её принимали. Не за кого-то другого и не такой, какая она есть. Просто принимали. Не задавали неудобных вопросов. Не осуждали и не качали укоризненно головами. - Мне вряд ли продадут алкоголь, - понизив голос, сообщила Мимори. Поразительно, что её вообще пропустили в клуб. Но то ли она вела себя слишком уверенно, то ли секьюрити на входе не очень прилежно выполняли свою работу. Возможно, в этом заведении проще смотрели на возрастной ценз, хотя такое трудно было представить. Таэ улыбнулась и постучала аккуратным ноготком по висевшей рядом с ними ламинированной рекламке, и юная брюнетка с изумлением прочитала надпись – «alcohol free». - Это странно, - выдала свои мысли Мимори, вызвав лёгкий смех сотрудницы студии, - как минимум. - Современная молодёжь пугает, - согласно отозвалась Таэ, - но можно только удивиться, узнав, сколько в этом зале любителей безалкогольных напитков. - Правда? В этом есть смысл? – Актриса осмотрела одну из компаний, раскованно двигавшихся и совершенно точно не выглядевших трезвыми. - Они расслабляются… другими способами. – Заметив её взгляд, объяснила Таэ. - Я понимаю. – Накуриться можно было до такого состояния, которое не всяким крепким алкоголем получилось бы вызвать, но сама концепция безалкогольных продуктов в баре ночного клуба… – Просто это… необычно. - Именно за это большинство и любит Джем, за его гибкость и потрясающую клиентоориентированность. Здесь любой сможет найти напиток себе по душе. Мимори припомнила, что когда они сидели за столиком в компании остальных ребят, напитки очень быстро сменяли друг друга, будто с каждой новой порцией бармен хотел превзойти свой предыдущий коктейльный сет. Было и что-то дымящееся, что-то светившееся в темноте, и с блёстками, и ядовитых оттенков. Шоты и лонги очень быстро разбирались, но она не видела, чтобы Кей прикоснулся хотя бы к одной рюмке или бокалу, видимо, потому что был за рулём. Или же?.. Брюнетка нахмурилась и хотела посмотреть в его сторону, но вовремя опомнилась и остановила себя. Однако, кажется, Таэ заметила её незаконченное движение и всё поняла, потому что хмыкнула и протянула: - Вот уж точно нет. Эм не противник подобных напитков. Не советую с ним состязаться. Хотя, думаю, ты уже заметила, что среди ребят вообще нет таковых. Так что? - Мохито? – Задумчиво прочитала Мимори название коктейля, рекламируемое каким-то производителем сиропа. - Два мохито, безалкогольных, - Таэ улыбнулась бармену, скорчившему расстроенную рожицу, и пока тот принялся готовить заказ, произнесла, не глядя на темноволосую актрису, - почему одна, Мимори? Сердце девушки дрогнуло, и она тяжело вздохнула. Устала держать спину прямо и, подперев щёку рукой, облокотилась на барную стойку. А после рассказала Таэ то, в чём уже успела признаться Кею. - Но он не отвечает, - закончила Мимори, - надеюсь, потому, что всё прошло так, как надо. - Слеп… завидный оптимизм, - только и смогла выдохнуть огорошенная сотрудница «Nero zone», вовремя успев поправиться, но не выдержала, - только честно, ты ведь осознаешь, что он мог уже покинуть клуб? - В таком случае буду надеяться, что покинул не один, а в компании той, что… - Актриса сдулась и призналась, - мне уже всё равно, где он шатается. Наверное, я и пошла не ради него – просто хотела поступить иначе, чем другая я. Прошлая. – Её саму покоробило это слово. – Не игнорировать чувства других. Прислушаться к ним. Только итог почему-то одинаков. В результате она сидела и твердила себе, что не должна была, что не следовало, не стоило, не… - Напомни мне, как там зовут этого парня? Пикси, да? – Вдруг спросила Таэ, и её голос звучал раздраженно. - Фикси, - отозвалась Мимори, заинтересованная переменой в сидевшей рядом с ней девушке, - это просто псевдоним. Почему он был такой проблемой для Кея и Таэ? - Если ему снова понадобится твоя «моральная поддержка», позовёшь меня? – Выдала последняя, и актриса удивлённо уставилась на неё. - Что?? - Что слышала. Мимори покосилась на стол перед девушкой, там не было никаких напитков, но юная брюнетка не знала, пила ли сотрудница студии до этого. Заметив это, Таэ закатила глаза: - Я не пила. Пока. И говорю совершенно серьёзно. - Ты его знаешь, да? – Вдруг спросила актриса, уверенная, что не почувствовала бы удивления, если бы это оказалось на самом деле так, если бы визажист и работница «Nero zone» были знакомы. - Я знаю тебя. – Отозвалась Таэ, начиная выходить из себя от этого непробиваемого недоверия темноволосой девушки. – Хочу узнать. Но ты упираешься, будто овечка, которую ведут на заклание! «Что?» Не смотря на… тот откровенный разговор и её жуткое признание?? Не смотря на отвратительную часть Мимори, с которой та пыталась безуспешно бороться? Мириться? Не смотря… ни на что?.. Возможно ли… Возможно ли, что девушка перед ней страдала от амнезии, или провалов в памяти, или чего-то подобного? Каким бы абсурдом это ни было, такое объяснение казалось единственным сейчас. - Таэ, - осторожно позвала актриса, - ты не всё помнишь, да? Потому что если это не алкоголь и не проблемы с… - Это у тебя проблемы, - остановила её брюнетка, - первая в том, что когда ты задумала – ещё только задумала – то нападение, рядом не оказалось никого, кто, хорошенько встряхнув тебя, не спросил «совсем берега попутала?» Мимори сидела с открытым ртом, не в силах поверить в услышанное. Её сердце, казалось, разбилось на несколько частей, каждая из которых теперь стучала у неё в ушах. - А вторая, что ты допустила подобное. Как ты вообще умудрилась прогнать их всех? Да это было… проще простого. Вообще проще всего. - Я никому… не говорила о том, что собираюсь… сделать. – Она не пыталась оправдаться, она хотела объяснить положение вещей, что ей просто невозможно было бы помешать. – Никому. И не сказала бы. Говорить было некому. А люди не умеют читать мысли. - Люди? Хм, нет. Люди не умеют. – Согласилась Таэ. – Но у друзей иногда получается. Если бы шок имел воплощение, то им бы была Мимори, лишённая сейчас дара речи. - Девочки, не ссорьтесь, - бармен поставил перед каждой из них по бокалу полупрозрачного напитка, украшенных листиками мяты и колечками лайма, - ваши мохито. Они и не ссорились. Или?.. Мимори, уже некоторое время чувствовавшая ком в горле, сделала глоток первой. Охлаждённый и бодрящий коктейль скользнул вниз, освежая и царапая запахом лайма, бередя её мысли. - Цитрус, - вздохнула брюнетка. - Если не любишь, зачем заказала? – Таэ немного прищурилась, рассматривая свой бокал. - Нет, не то, чтобы… не люблю, - ответила актриса, - просто… странные ассоциации. С нотками того самого парфюма, оставшегося на кожаной куртке, до сих пор висевшей в её шкафу, но ей не принадлежавшей. - Если не лайм, тогда что нравится? – Девушка заинтересованно повернулась к актрисе, и Мимори, делая очередной глоток, с благодарностью подумала, что та хочет сменить тему. - Ваниль? – Предположил где-то рядом с темноволосой актрисой грубый голос Кея, и девушка подавилась сделанным глотком, закашлявшись и прикрыв рот рукой. Мори смерил оба бокала придирчивым взглядом, и Таэ вознегодовала: - Они безалкогольные! Разумеется. – С нажимом произнесла она и, потянувшись, достала несколько сухих салфеток, протянула их Мимори, пока та пыталась вытереть лицо и шею, осматривая себя, несколько капель попали на светлый наряд. В коктейль, помимо прочего, была добавлена газировка, и просто чудо, что напиток не полился через нос. Юная актриса была не в силах поднять глаз ни на кого из молодых людей, чувствуя ужасное смятение. - Воды, - обратился к бармену Кей, и тот, кивнув, протянул ему бутылочку и тряпичную салфетку. Высокий шатен, стоявший рядом с Мимори, смочил ткань и передал ей, чтобы она могла протереть ладошки, несомненно, ставшие липкими от лимонада. С платьем всё обстояло сложнее. Капризный шёлк уже начал впитывать пролитые капли, оставляя разводы. - Пойдём, - Мори протянул руку, собираясь помочь девушке слезть с высокого стула, чтобы провести её в сторону уборных, предоставляя Таэ возможность прийти в себя. Юной актрисе понадобилось больше времени, чтобы успокоиться. Она проигнорировала направленные на неё заинтересованные взгляды разномастных посетительниц клуба, пока замывала пролитый коктейль. «Ваниль?» Господи, что? Это была насмешка? Или он прикалывался над ней? Припоминая её выступление с песней Гакта? Вспомнив об этом, брюнетка почувствовала, как сильнее закололо щёки от румянца. Она думала, что он не смотрел и не слушал – не видел. Ей нужно было взять себя в руки и успокоиться. Если она не перестает вот так реагировать на этого высокого шатена, всё станет слишком очевидным. И для него тоже. Она была уверена, что её рука дрожала, когда она бралась за его протянутую ладонь, пока слезала со стула. Мимори надеялась, что Кей ушёл, вернулся к своим друзьям, позволив ей спокойно приводить себя в порядок. Но её надежды растворились как кусочки сахара в горячем напитке, когда девушка увидела парня, прислонившегося к стене со скучающим видом. Почему он был таким внимательным с ней? Или она придавала простой любезности слишком большую значимость? Актриса осмотрелась, заметив взгляды стоявших неподалёку девушек, которыми они сверлили высокого юношу в тёмной рубашке, вряд ли озабоченного их вниманием. А затем обнаружила, что не менее подозрительные взгляды были направлены и на неё саму. И большинство из них принадлежало представителям мужского пола. Неужели её узнали?! Девушка поспешно устремилась к Кею, и, видимо, на её лице отразилось что-то странное, потому что он шагнул к ней. - Они… смотрят. Они что, узнали меня? – Напряжённым голосом пробормотала брюнетка, ловя на себе ещё парочку взглядов, и Мори пришлось склониться ниже, чтобы расслышать её бормотание. Мимори уловила уже знакомый ей запах его парфюма, кажется, теперь помимо лимона с бергамотом чувствовался кориандр и что-то ещё, она никак не могла различить. - Это не важно, - со вздохом ответил Кей, и от его низкого голоса, прозвучавшего рядом с её ухом, кожа девушки покрылась мурашками, - посетители этого клуба – не безработные студенты. Их семьи зарабатывают больше, чем несколько успешных артистов вместе взятых. До брюнетки не сразу стали доходить слова юноши, она была заворожена звучанием его голоса. И только теперь начала осознавать своё положение. Действительно, ей казалось, что она видела в зале несколько знакомых лиц – знаменитостей, просто не придала этому значения. Потому что они все находились в компании других ребят, как раз тех самых отпрысков богатых семей. В таком случае, если их не интересовала её работа, почему она привлекала их внимание? Догадка заставила Мимори внутренне сжаться от дурного предчувствия. Им просто понравилось её личико. Которого они раньше здесь не видели. И, возможно, как и многие парни на других вечеринках, куда её таскали Нина и Ая, уже делали ставки, кому удастся уломать новенькую девочку на что-нибудь. И сколько нужно предложить, чтобы получить от неё больше. Кей видел укол страха в глазах темноволосой актрисы. Хорошо. Инстинкты самосохранения, наконец, принялись за отведённые им обязанности, на которые они давным-давно забили. Уже что-то. Мимори взялась ледяными ладошками за шею, желая привести себя в чувство. Руки всё ещё дрожали. В компании Кея и Таэ она чувствовала себя в безопасности и расслабилась. Но о чём она думала, когда соглашалась на просьбу Фикси? Идиотка. Она могла обзывать и ругать себя сколько угодно, только это никак не отменило бы её глупости и не изменило бы положения вещей. - Не заметил, чтобы раньше тебя это заботило, - произнёс Мори, напомнив актрисе о её желании вернуться в клуб одной. - Да, делать глупости у меня хорошо получается и без алкоголя, - горько усмехнулась девушка, и её усмешка тут же пропала. Как же было стрёмно. Кто бы знал, как она сейчас хотела провалиться сквозь землю. Хуже всего то, что Кей сразу объяснил ей всё, но она услышала только то, что захотела. Вернуться в клуб с ним, быть в его обществе ещё какое-то время, вряд ли последние несколько минут она вообще думала о Фикси, как о причине своего присутствия здесь. Да, Мимори, так вляпаться могла только ты. У неё оставался запасной выход. Вызвать такси и попросить Мори проводить до машины, она почему-то была уверена, что он не откажет. И не потому, что хотел поскорее избавиться от проблемной девчонки, хотя, скорее всего, так и было, а потому что с ней всегда вёл себя вот так. Предупредительно, внимательно. Будто рядом с ней приглушал веющую от него опасность. Ей очень хотелось списать это на разгулявшееся воображение. Очень. Но ещё была Таэ. И Мимори затравленным зверьком посмотрела в ту сторону, где за поворотом находился бар и высокая брюнетка. Сказавшая ей сегодня, что она попутала берега. Девушке хотелось заплакать и рассмеяться одновременно. Она будто бы поймала в ладоши светлячка, и теперь ей было страшно, что не удержит, и он выскользнет сквозь пальцы. Или что сожмёт слишком крепко и… погубит его. Ей хотелось быть с Таэ, но так, чтобы не отвлекаться на Кея. И ей хотелось бы остаться с Кеем, пусть бы он сидел рядом с той пышногрудой девушкой, только бы не слышал её разговоров с Таэ, откровения так не работали. Но как бы ей ни хотелось отрицать, они оба теперь были в курсе её отвратительных поступков, и ни один из них до сих пор не прогнал её. - Тебя никто не тронет, - успокоил её приглушённый бас Мори, - возвращайся к Таэ. Горло перехватило от подступивших эмоций. Мимори вскинула взгляд на Кея. Этот парень. Ей не спастись. Ей не спастись.