Второй

Демандред перешел на сторону Тени из зависти к Льюсу Тэрину. Говорят, он ненавидел Дракона еще сильнее, чем Саммаэль, хотя реальных причин у него для этого имелось гораздо меньше. Он был почти так же силен, искусен и известен. Слово «почти» вообще можно назвать историей его жизни. Если бы не Дракон, то он, несомненно, был бы величайшим человеком своей эпохи. Колесо Времени, Путеводитель

      Гул голосов доносился до Демандреда словно издалека. Взгляд его перескакивал с одного лица на другое, отмечая, запоминая, пересчитывая. Наконец-то собрались все. Большой совет в Шайол Гул только начался, с дальних фронтов прибыл даже Саммаэль, а Могидин выбралась из очередного логова. Великий Повелитель собрал всех. Кажется, у него был какой-то план: наверняка этого не знал даже Ишамаэль, который сейчас что-то рисовал прямо поверх разложенной на большом каменном столе карты. Демандреду не нужно было смотреть на нее, чтобы знать: силы Тени успешно закрепились на востоке и сжимали кольцо на западе. У Света практически не осталось шансов. У проклятого Льюса Тэрина не было ни шанса. Совсем скоро последние рубежи обороны падут, и воля Великого Повелителя распространиться над миром, а они, Избранные, будут править всем.       Увлеченные спором генералы армии Тени не заметили, как Демандред тихо отошел от стола, растворяясь в тенях бокового коридора. Только Ишамаэль бросил ему вслед острый взгляд, но снова вернулся к рисованию одному ему понятных переплетений Узора.       Здесь было тихо. Недостаточно, чтобы чувствовать себя в одиночестве, но все-таки. Впрочем, Шайол Гул вообще не то место, где можно чувствовать себя хоть сколько-нибудь комфортно. В ладонь Демандреда будто сам собой скользнул маленький тер’ангриал: небольшая пластинка, выглядевшая медной, покрытая узором из перекрученных спиралей. Если смотреть на нее слишком долго, начинала кружиться голова. Он медленно провел по ней пальцем.       — Смотри! Получилось! — Льюс Тэрин бесцеремонно вырвал у него из рук старинную, еще бумажную книгу и практически сунул под нос кривоватый кругляш. Барид фыркнул и презрительно скривил губы:       — На какой помойке ты его нашел? — а глаза жадно всматривались в плотно свитые потоки, такие же закрученные, как узоры на медном кругляше. Ему тер’ангриалы не давались совершенно.       — Сам сделал вообще-то, — Льюс в притворной обиде пихнул его в плечо и сел рядом, — смотри, тут… — говорить он мог бесконечно. Особенно о своих успехах, а их хватало, чтобы любой разговор длился до самого позднего вечера.       — Так что он делает-то? — Барид с некоторым трудом вклинился в поток словоизлияний.       — Ну… я хотел, чтобы через него можно было разговаривать, вот, — Льюс виновато развел руками, — но не получилось. Это только маячок. Если послать на него импульс — на другом отразятся координаты.       — Другом?       — Да, — Льюс полез в карман и достал второй такой же кругляш, только узоры по нему были свиты в противоположную сторону, — они парные. Держи, — он вложил тер’ангриал в руку Барида.       — Зачем мне эта ерунда? — Барид хмыкнул, но выбрасывать бесполезную игрушку не спешил, — всегда можно просто воспользоваться дальней связью.       — Просто так. Я приду, если позовешь, — Льюс улыбнулся солнечно, с легким превосходством.       Демандред сомневался, что хоть одна вышка дотянулась бы до Шайол Гул. Впрочем, вышки дальней связи взорвали еще на второй год Войны Силы. Лишить Свет быстрого способа связи и возможности координации действий было жизненно важно. Направляющих же, способных открыть врата, на всех не хватало. Да и не привыкли тогда их использовать таким образом. Они все тогда еще не привыкли воевать.       — Это что? — когда Льюс заработает себе еще одно имя, это точно будет «бесцеремонность». В этом Барид был совершенно уверен.       — Книга, — ехидно констатировал он очевидный факт, но потом все же начал рассказывать подробнее, — о том, как древние воевали. Смотри, какие забавные штуки, — он провел пальцами по картинке, на которой двое мужчин стояли друг напротив друга с вытянутыми металлическими предметами в руках, — кажется, это называлось «мечи».       Мечи на Льюса Тэрина произвели неизгладимое впечатление. Он ухитрился увлечь новой игрушкой Тела Джанина и самого Барида… Они потратили изрядное время, чтобы подобрать плетения, необходимые сплавы и соорудить себе что-то подобное. А потом еще больше времени, чтобы как следует научиться обращаться с незнакомым оружием. Тогда им казалось, что старинные битвы больше напоминают танцы.       Битвы с использованием Силы и шоковых копий танцы не напоминали совершенно. Война разрасталась, целые города сгорали в пламени или уходили под землю. Люди, в ужасе бежавшие прочь и сгоравшие под ударами Силы. Люди, на коленях молившие о пощаде и милосердии. Тень не знала ни того, ни другого. И постепенно в души людей стало закрадываться отчаяние. Известнейший философ Элан Морин Тедронай, публично приносящий клятвы Тени, полководец Тел Джанин Аэллинсар, обративший свою армию против сил Света. Целые города, падающие в Тень.       Впрочем, свое знамя надежды Свет еще не потерял. Гордое знамя Льюса Тэрина Теламона, знамя Дракона, как его называли, еще ни разу не было втоптано в грязь поражений. Он всегда был впереди: первым получил имя, первым одержал победу… всего и не вспомнить.       Спускаться в самое сердце Тени было страшно. Барид Бел Медар изо всех сил старался не показывать это ни самому себе, ни идущему рядом Мурдраалу — порождение запрещенных экспериментов одного известного генетика, которому Тень изрядно развязала руки.       — ПОЧЕМУ ТЫ ПРИШЕЛ КО МНЕ?       Голос отдавался в висках, выворачивал наизнанку самую его сущность, давил, и Барид, сам того не осознавая, рухнул на колени. В голове одна за другой всплывали картины: детство, юность, победы и поражения, но все было пронизано только одной мыслью — всегда в тени, всегда второй. Льюс Тэрин всегда на шаг впереди него, как бы Барид ни старался его догнать.       — Я… хочу доказать. Они недооценивают меня. Не знают, на что я способен.       — ЗАВИСТЬ, — голос ударил молотом, Барид распластался ничком на темных камнях, ощущая, как его накрывает настоящая буря, а губы будто сами собой повторяют слова клятв, звучавшие у него в голове.       — Я живу, чтобы служить, Великий Повелитель.       — ВСТАНЬ, ДЕМАНДРЕД…       Ему и правда удалось намного больше, чем другим. Даже Саммаэль оказался не настолько хорош. Однажды Льюс Тэрин почти проиграл. Пальцы Демандреда сильнее сжались на медной пластинке, практически деформируя ее. Мощный импульс саидин,  мужской половины Силы, пробежался по спиральным узорам, устремляясь куда-то вдаль. Иди ко мне, Льюс… Пластинка исчезла в кармане, а Демандред медленно вернулся в зал совета.       Шайол Гул содрогнулся. Кто-то вскочил с места, настороженно прислушиваясь: пусть плетений и не было видно, но от их силы, от напряжения Истинного Источника дрожал сам Узор. Демандред презрительно улыбнулся и подвинул к себе поближе кубок вина. Из Шайол Гул сегодня не выйдет никто. Кто-то попытался открыть врата, генералы настраивали связь с армиями, но она почему-то упорно не срабатывала. Демандред как следует поработал над планом обороны Шайол Гул. Он прикрыл глаза, размышляя о том, что именно сейчас происходит на поверхности. В своих войсках он не сомневался: они сделают все в точности, как он и приказал. Принуждением здесь не только Грендаль умела пользоваться. Теперь все зависело от того, насколько Льюсу Тэрину повезет с его безумной затеей. Не подведи, Льюс. На тебе сейчас весь мир. Разверни его так, как нужно. У тебя это всегда получалось.       — Барид! Ты с ума сошел! — пожалуй, это было первой цензурной фразой, которую Барид Бел услышал от Льюса, после того как изложил ему свою идею.       — Возможно, — отпираться он не стал. Все-таки, если затея смотрелась слишком дико даже по меркам Льюса Тэрина, то это однозначно самая безумная мысль из всех, что приходили ему в голову. Но другого выхода Барид не видел.       — Мы не победим просто так, как в тех старых книгах. На днях раскрыли, что Лиллен Мойрел работает на Тень. А сколько еще таких, как она? Сколько их ходит среди нас? Еще немного и нас просто разорвут изнутри, Льюс. А мы так до сих пор и не знаем, что именно Майрин и Бейдамон выпустили на свободу.       — Но почему ты? — Льюс эмоционально взмахнул руками, расхаживая из стороны в сторону. Правда, проверять подслушивающие плетения при этом не забывал.       — А кто еще? Не ты же, в самом деле.       — Почему нет? — Льюс замер на месте, пристально вглядываясь в темные глаза Барида.       — Потому что ты — Дракон. Надежда Света и знамя. Тебе нельзя падать, — Барид откровенно ухмылялся.       — Тебе можно, да? — Льюс недовольно тряхнул головой и ощерился, сейчас весьма живо напоминая свой собственный символ в донельзя разозленном варианте, — опять лезть в очередную авантюру? Но из этой я тебя уже не вытащу!       — И не надо. Но это правда смогу сделать только я. Никто больше.       — Дороги назад уже не будет… — Льюс беспомощно покачал головой, а Барид почувствовал, как в груди разливается чистое и незамутненное ликование: пожалуй, это был чуть ли ни единственный спор, в котором он победил.       Казалось, сам Узор сжимался вокруг них, свивался в тугой узел, за которым пряталась самая настоящая бездна. Она раскрывала свои объятия, затягивала голодной воронкой смерча всех. Ишамаэль безумно хохотал, подняв руки к рушащимся каменным потолкам.       — Мы падем. Все падем в бездну. Прими же нас, Шайи’тан!       Плетение постепенно выстраивалось. Льюс Тэрин старался не оглядываться, зная, что там, позади, гибнут его люди, обеспечивая ему возможность выполнить задуманное. Установить печати, запереть Темного в его Узилище снова вместе со всеми его ближайшими сподвижниками. Печати замерли над фокусирующими точками. Еще немного и вся конструкция опустится на свое место, намертво запечатав отвратительную червоточину в реальности. Восстановит поврежденный Узор. Льюс Тэрин ждал. Столько, сколько было возможно, расплачиваясь кровью за каждую секунду промедления и до боли стискивая в руке медную пластинку со спиральным узором. В идеально выверенном плетении была лазейка, совсем крохотная и незаметная, для того, кто знал, что искать. Щель, оставленная связкой двух тер’ангриалов. Призрачный шанс для того, кто оставался по ту сторону Узора.       — Ты тоже останешься там…       — А что меня ждет дальше? Отсечение? Поверь, это самое меньшее из всего…       — Я буду ждать. Столько, сколько смогу.       — Так не терпится попасть в Сказания о героях? Делай что необходимо. И жди сигнал.       Ловушка затягивалась все плотнее. Реальность отдалялась, и Демандред чувствовал, как она ускользает из его пальцев, забирая вместе с собой крупинки тепла, памяти, мыслей, поглощает его самого, обращая в ничто. Кажется, именно этого хотел Ишамаэль. Стать ничем. А чего хотел он сам? Пальцы сжались на пульсирующей теплом медной пластинке. Будто сквозь пелену с той стороны донесся шепот: «Иди, иди ко мне… пожалуйста». А потом все окончательно накрыла пустота.

***

      Три тысячи лет пустоты способны перемолоть все, что угодно. Вращение Колеса неумолимо даже для тех, кто провел его в безвременье, в самой глубине Узилища, заточенным вместе с Повелителем Тьмы.       Демандред коснулся пальцами ладони, на которой, перекрыв все линии, отпечатался перекрученный спиральный узор. Три тысячи лет, а армии вновь маршируют. Тармон Гайдон, Последняя битва. Мы думали, что она настала уже тогда. Он мельком глянул на застывших по обе стороны шатра шарцев и вышел наружу.       — Где же ты, Льюс Тэрин? — голос, усиленный Силой, грянул, слившись с громовым раскатом в небесах. Он еще не видел того, в ком возродился Дракон. Мальчишку, которого звали Ранд ал’Тор.       Ты же придешь ко мне, Льюс?..