Артефакт

      Олег, чертыхаясь, дул на угли в очаге. Если ему не удастся их раздуть, то придется опять долго возиться с кремнем, кресалом и трутом, а на это у него сейчас не было времени. Наконец, ему удалось развести небольшое пламя. После этого Олег кинулся к бочке, заменявшей ему стол, на которую он положил обугленное дилдо. «Эта елда явно волшебная! — лихорадочно думал Олег — Только вот что она наколдовывает?! Судя по форме, это что-то, связанное с сексом… Привораживает девушек? Да, оно привораживает девушек! Надо еще попробовать! Может я смогу подцепить хоть одну девушку, с которой был знаком раньше!»       Олег взял каменный член в руки и стал думать о девушках, которых он бы хотел приворожить. Он вспоминал своих одноклассниц и однокурсниц, перечислял их имена, умолял эту вещь хоть как-то откликнуться на его просьбы, подобно тому, как она это сделала какое-то время назад… Но тщетно. Член не желал реагировать на мольбы Олега и оставался таким же холодным и обугленным. Артефакт сделал свое дело и больше работать не желал. Олег со вздохом положил его на свой импровизированный стол. Да, только что волшебная штука наколдовала ему что-то, но только что? Точнее, кого… Ответа на этот вопрос он не знал. Однако, пора было укладываться спать. Завтра Олегу надо было загнать кому-нибудь цыганские побрякушки — ему жутко надоело питаться с помойки и получать несварение желудка.       Чего Олег не знал, так это того, что судья Клод Фролло развил по-настоящему активную деятельность, чтобы его поймать. И, конечно, не обошел своим вниманием городские ломбарды и ювелиров. Владельцам ломбардов и ювелирам был выдан список драгоценностей, украденных у цыгана Лоло, с наказом, мол, если увидите хоть краем глаза нечто подобное — сразу к судье, ибо человек, продающий сие, опасен, и может вас тоже ограбить. Естественно, ростовщики и ювелиры были слегка напуганы.       И, когда назавтра Олег вошел в лавочку ростовщика-еврея Мойши Герцмера и протянул тому пару колец, старый еврей тут же понял, кто к нему сегодня пришел. Мойша с задумчивым видом посмотрел на оправу со всех сторон, глянул на камни в перстнях через увеличительное стекло и поцокал языком. Олег потерял терпение и сказал:       — Если не хотите их покупать, так и скажите — я поищу того, кто купит.       Старый еврей положил перстень, который он в данный момент смотрел, и лупу на прилавок и выставил руки ладонями вперед в обезоруживающем жесте.       — Ша, молодой человек! — сказал он. — Таки не надо меня уговаривать, я и так соглашусь! Но я имею вам кое-что сказать. У старого бедного еврея сегодня не найдется столько шекелей, чтобы вам сделать хорошо. Но завтра вы таки поимеете свой гешефт! А сегодня я вам могу дать немножечко шекелей в задаток.       Олег, с трудом прорвавшись через всю эту словесную вязь, все-таки вник в смысл слов старого Мойши.       — И во сколько мне прийти? — уточнил он.       — Таки в два часа дня, молодой человек! — с этими словами Мойша отсчитал Олегу небольшую часть причитающихся ему денег и ненавязчиво выпроводил его за порог лавки. Какое-то время старый еврей наблюдал в мутное оконце, как этот шломиэль удаляется от его лавки все дальше и дальше, и, когда Олег исчез за поворотом улочки, Мойша запер лавку изнутри, вышел через черную дверь, которую тоже тщательно запер, и кинулся во Дворец Правосудия.       Для судьи Фролло самой нелюбимой частью в его работе было — ждать. Да, он был терпеливым человеком и умел затаиться и подождать, как никто другой, но все-таки… Все-таки время, которое он проводил в ожидании, тянулось медленно и нудно, как патока. И это приводило судью в раздражение. Судья сидел в своем кабинете, пытаясь заниматься другими делами, но вскоре бросил это дело и застыл в задумчивости, хмуря свои брови и изредка барабаня пальцами по крышке стола. Время от времени на его скулах начинали ходить желваки от внутреннего напряжения. И судья чуть не подпрыгнул, когда в дверь раздался стук.       — Войдите! — рявкнул Фролло.       За дверью стоял один из стражников.       — Ваша честь, вас хочет видеть один старый еврей, по виду — ростовщик, — отрапортовал солдат.       Фролло азартно сверкнул глазами — началось!       — Веди его сюда, да поживей! — он потер руки в предвкушении.       Через некоторое время в кабинет судьи бочком робко просочился самый махровый еврей, каких только судья видел в своей жизни.       — Кто ты, и зачем тебе понадобилось говорить со мной? — спросил судья этого человека.       — Мойша Герцмер, ваша милость. И вы таки меня не спрашивали, но я все равно имею вам сказать, — ответил старый Мойша.       Судья, услышав подобную речь, гневно нахмурился. У него совершенно не было времени продираться через все эти цветистые выражения! Мойша, заметив это, сделал над собой усилие и постарался говорить на нормальном французском языке.       — Сегодня ко мне пришел один шлимазл, ваша честь, и таки предложил мне купить у него золотые кольца, — затрещал он. — Они были в точности похожи на те, что вы указали в вашем списке! Азохн вей, таки я бежал сюда так шустро, что чуть не догнал свой сердечный приступ!       На лице судьи вспыхнуло торжество.       — Говори же, добрый человек, что конкретно ты сделал до того, как пришел сюда, — усмехнулся он. — Меня интересует, что ты наговорил тому, кто продавал эти побрякушки.       — Таки ловите ушами моих слов, ваша милость, — тут судья опять грозно нахмурился, и Мойша, слегка замявшись, продолжил: — Я сказал этому поцу, что не смогу отдать ему сегодня его шекели. Сказал ему, чтобы он пришел ко мне завтра в два часа дня, и тогда он поимеет свой гешефт.       Судья зловеще ухмыльнулся.       — Завтра, значит. Прекрасно! — он достал из ящика стола мешочек с золотыми монетами — людей следовало поощрять, чтобы они и дальше были полезны, — и кинул его старому Мойше прямо в руки. — Держи, добрый человек, за труды. Так где, ты сказал, находится твоя лавка?..       После того, как довольный ростовщик ушел, судья вызвал себе капитана Феба.       — Готовься, капитан, — с улыбкой сказал Фролло. — Завтра мы возьмем мерзавца. Вот по этому адресу отряди самых сильных и сметливых стражников, да и сам не зевай. Возьмем его, когда он будет выходить от этого старого еврея.       Домой судья отправился в наипрекраснейшем настроении. Он был счастлив, прямо как тогда, когда Эсмеральда согласилась быть его. За ужином он отпускал шутки, смеша Эсмеральду до слез, а уж когда они оказались в постели… Фролло был нежен и полон страсти, и довел Эсмеральду до исступления. Она извивалась под ним и вскрикивала, когда он доставлял ей особенное удовольствие, и впадала в безумство от наслаждения… Когда они разжали объятья, Эсмеральда довольно вздохнула, а Фролло лег на бок, оперевшись локтем о подушки и глядя на нее любящим взглядом.       — Ты сегодня как-то особенно в хорошем настроении, — промурлыкала она.       — Да, — улыбнулся судья. — Завтра мы поймаем того ублюдка, который чуть не убил родственника вашего барона. Сегодня тот молодчик пытался продать драгоценности старого цыгана одному ростовщику, и ростовщик тот пришел ко мне, чтобы поделиться этой новостью.       Эсмеральда оживилась.       — А где находится этот ростовщик, и когда туда должен прийти тот мерзавец? — спросила она.       — Ты знаешь, где находится лавка Мойши Герцмера?       — О, да! — Эсмеральда засмеялась. — Я и Мойшу знаю, он тот еще жук!       — Так вот, тот, как Мойша выразился, шлимазл, придет в лавку в два часа пополудни, — торжествующе сказал Фролло. — Я уже дал наказ капитану Фебу, чтобы его люди затаились недалеко.       — Надо предупредить Клопена. Он очень хотел спустить шкуру с этого грабителя, — решительно сказала Эсмеральда.       — Не забывай, дитя мое, этот человек должен быть жив и здоров, когда мы его поймаем, — предостерег ее судья. — Так что никакой самодеятельности.       — Действительно… — Эсмеральда задумалась. — Но тогда Клопен пошлет своих людей, чтобы они хотя бы перекрыли пути к бегству.       — Он у нас вот где теперь! — судья со смехом сжал руку в кулак.       Утром Эсмеральда спешно побежала к Клопену. Тот, услышав радостную весть, загорелся.       — Я его наизнанку выверну! — радостно прорычал он.       — Нет, Клопен, — Эсмеральда положила свою руку ему на предплечье. — Ты не будешь пытаться его убить. И никто из наших тоже не будет. Мерзавец должен быть цел и невредим, просто проследи, чтобы он не смог сбежать, очень тебя прошу.       — Ладно, сестренка, сделаю так, как ты просишь, — фыркнул Клопен. — Надо, в конце концов, и благодарность к судье проявить, раз он сделал все, чтобы поймать урода.       Все уже было готово, когда Олег пришел в лавку к старому еврею. Тот отсчитал ему остальную сумму.       — Здесь все точно? — с подозрением спросил Олег, взяв в руки мешок с золотыми.       — Вы имеете подозревать, что я кручу вам мудебейцалы и делаю из вас адиета?! — с возмущением спросил Мойша. — Таки вы уже начинаете мне нравиться, молодой человек!       Олег не стал с ним спорить и, забрав деньги, вышел из лавки. И тут его окружили стражники во главе с капитаном Фебом.       — Ну, здравствуй, паскуда, — ласково сказал ему капитан. — Давненько мы за тобой охотимся.       Олег не успел ничего сделать, как на него нацепили кандалы. Вокруг уже столпились злые донельзя цыгане.       — Парни, это тот самый хмырь, который чуть не отправил на тот свет Лоло! — прорычал один из них. — Погоди, нарежем мы из тебя шкурок, ублюдочная харя!       Олег съежился от страха, но стражники, конечно, ничего подобного не позволили. Они окружили Олега со всех сторон и повели его во Дворец Правосудия. Цыгане шли сзади, выкрикивая проклятия. Кто-то из них метко запустил в него гнилым овощем, который врезался прямо ему в лоб. У Олега тряслись поджилки. Только бы стража довела его целым и невредимым — сейчас он ничего так сильно не хотел!