Город спокойный и Город чумной

Под просторным навесом, наспех сооружённым у стены Термитника, наконец-то становилось спокойнее. На Город опускалась ночь, принося с собой прохладу и долгожданную передышку. День подходил к концу. Тяжёлый день. — Это бесчеловечно! Там же люди! — У Вас есть другие предложения? С радостью выслушаю. А если нет, то, будьте добры, либо окажите посильную помощь, либо не путайтесь под ногами. — Но там же есть и не заболевшие! Нельзя так поступать! — Мы не можем позволить себе рисковать и впустить в город разносчика! И не вынуждайте меня повторять. Лучше найдите себе место поудобнее, мы тут до утра. — Ч-что? — Карантин, Равель. Карантин. Наконец-то спор, длившийся чуть ли не целый час, закончился. Хотя, час ли? Менху не помнил. Он вообще уже начинал сомневаться в своём восприятии реального времени, но был безмерно благодарен Сабурову за то, что тот остался. Не ушёл. Принял на себя часть заботы и ответственности. Благодаря ему заражённый квартал был добротно оцеплён – и мышь не проскользнёт, не то что человек. Люди. Сотни людей. Стоило закрыть глаза и окружающие звуки сливались с протяжным гулом Степи, хриплыми голосами умирающих и ещё оставшимся в памяти стуком молотков. Риск заражения слишком велик. Больные сгорали за несколько часов, под конец от боли и жара начиная словно бы терять рассудок. Во время обхода этим утром один такой ухватил Исидора за рукав. Он ничего не просил, не говорил и не тряс, а смотрел. Просто смотрел, и в его глазах целитель видел торжествующую смерть. Вдоволь она насытилась, наигралась, касалась его и глядела. Но голоду этому не было конца. Не успокоится, пока её широкая пасть не поглотит каждую живую душу в этом городе. Указ о том, чтобы заколотить дома, упал камнем, ошарашив всех присутствующих. Паника в глазах юного Стаха пугала Служителя. А правильно ли он поступает? Имеет ли право так распоряжаться чужими жизнями? И каков шанс, что это сработает, что чума не поползёт дальше? Один лишь Уприн без возражений склонил голову, крепко сцепив руки перед собой. Он был там. Он видел болезнь, дышал этим тяжёлым затхлым воздухом и так же хорошо понимал, как важно не выпустить её из домов. Как важно запереть её там, пока не станет ясно, что делать. И станет ли вообще? Сабуров первым поддержал идею. За ним и все остальные. Сейчас это решение подвергнется сомнению со стороны горожан, осуждению, но вскоре и они поймут, что иного выхода не было. Хотя навряд ли примут. Люди Уклада не возражали вовсе, стараясь как можно быстрее предоставить всё необходимое для грядущего действия. Они были напуганы, но, на удивление, более собраны и самоотвержены. Если так надо, если так говорит менху, значит, необходимо сделать не медля. Служитель не умеет лгать. Он открывает глаза. Мир вокруг затихает, сводясь к тонкому звону натянутых линий, треска поленьев и чьих-то тихих переговоров чуть в стороне. Повернуть голову стоит усилия. Он устал. Дико устал. Руки плетьми лежат на коленях, и кажется, что для того, чтоб поднять их, понадобится позвать несколько мужчин. Тело будто налито свинцом, но целитель может позволить себе лишь эту короткую передышку, пока настаиваются травы. А через полчаса нужно будет снова вставать на ноги. С час назад у Нурха начал подниматься жар. Было принято решение положить его подальше у стены и проводить осмотр каждые тридцать минут. Это была она, Исидор видел, чувствовал. Выжигала изнутри, сворачивала кровь, сдавливала сердце, лёгкие и насмехалась над ним. Но он выгонит её из тела. Он заставит её уйти и забиться в заколоченных домах. Дальше оцепления эта дрянь не уйдёт, менху был уверен в этом. Он не позволит. Людей ведь лечат ядами, он читал об этом. В правильных пропорциях и соотношениях, но лечат, чем тогда хуже заражённые органы? Осталось лишь дождаться трав, а пока можно было вновь прикрыть глаза. У него было ещё двадцать минут. Где-то в стороне истошным кашлем зашёлся Бодэ.