Город спокойный и Город чумной

      – Тёма, оставь дистиллятор в покое! – прокатился по дому возмущённый голос.       Звон металлических крышек и непонятная возня в соседней комнате прекратились в тот же миг и всё будто бы замерло. Выждав ещё мгновение в тишине, Исидор медленно выдохнул, словно выпуская всё скопившееся напряжение, и вернулся к столу, непривычно заваленному бумагами. Какой бардак. И всего-то за пару-тройку дней. Всё это стоило уже, наконец, разобрать по стопкам и толковым образом организовать, чтоб впоследствии и самому не перепутать, что к чему относилось, но времени пока не было. Может, завтра вечером? Мужчина нахмурился и помассировал висок – нет, завтра не получится, слишком много дел. Слишком менху нужен в Городе. Ещё и маленькая принцесса Каиных засопливила. Стоило к ней зайти, проследить, как проходит лечение, хотя Нина и была не в восторге от появления Бураха в её доме, но против слова Симона пойти не могла. Послезавтра? А шабнак его знает, что будет послезавтра, загадывать не приходилось.       Что-то опять брякнуло. И не один раз.       – Артём, пожалуйста! Или спать пойдёшь! – прозвучало уже более грозно.       Снова тишина. Стоило, конечно, пойти проверить, чего там мальчишка набедокурил, но знахарь решил пока не вмешиваться. Слишком уж в этом городе дети были смышлёные и зачастую управлялись со своими проблемами быстрее самостоятельно, нежели с помощью взрослых. Да и, как мужчина слышал от женщин с опытом материнства, если ребёнка слышно, значит всё хорошо, а вот если подозрительно долго стоит тишина, то вывод был один – шалит.       Исидор вновь окинул взглядом стол и задержал его на лежащей поверх всего этого хаоса из бумаг и трав Столичной газете. Свежая. Ещё пахла краской. Буквально сегодня приехала в Город с парой-тройкой своих копий, которые, естественно, тут же разлетелись меж глав семей. Эту ему добродушно одолжил боос Влад, сказав при этом, что там есть парочка статей, которые его непременно заинтересуют. Не обманул. Они и правда были: о ведущейся войне, которая, казалось, не знала ни конца, ни края; об открывшемся в Столице медицинском университете, что менху сразу же отметил для себя, записав на отдельной бумажке его название и адрес, с целью в будущем поинтересоваться, насколько он будет хорош; о новом правительственном инквизиторе, кажется, Орфе, поднявшем своими методами настоящий шум. Последнее привлекло внимание Бураха больше всего, так как статья была весьма откровенной и кричащей, что удивило: как её вообще пустили в печать с установленной нынче цензурой? Мужчина задумчиво пригладил бороду. Если они и увидят ещё выпуски этой газеты, то подобного материала там явно не будет, а с автором статьи можно было попрощаться. Возможно, его уже не было в живых или он прямо в эту минуту мог вести увлекательнейший диалог со своим героем.       Опасное это место, Столица. Возможно даже опаснее, чем их собственный Городок.       На этой мысли Исидор поймал себя на том, что стало подозрительно тихо. Даже негромкой детской возни не было слышно, хотя мужчина всегда улавливал её хоть краем уха.       Подскочив со стула, менху торопливо направился в соседнюю комнату и увидел там то, что, собственно, и ожидал увидеть. Маленький Артемий стоял на крышке большого котла и тянулся вверх к висящей на стене полке. Как оказалось, малец каким-то образом закинул на неё своего мягкого игрушечного бычка и теперь тщетно пытался его достать. Невыносимый мальчишка, постоянно сам себе на уме, и в этот раз это сыграло с ним злую шутку.       То, что он спохватился и заглянул в комнату именно в эту самую минуту, Исидор посчитал чистым везением, так как в один момент неустойчивый небольшой дистиллятор опасно наклонился, а дитё не смог удержать равновесия. Аппарат грохнулся на пол с ужасным шумом. Таким, что наверняка и в Каменном Дворе услышали, и шабнак в степи подскочила. А мальчишка вцепился в подхватившего его родителя мёртвой хваткой и ошалело смотрел на пол, дыша коротко и часто, как маленький загнанный зверёк.       Какое-то время они так и простояли, глядя на покорёженный металл, пока менху не захлестнула минутная злость, которую он постарался сдержать.       – Артемий… – произнесено было глухо и предостерегающе.       Кричать на ребёнка Исидор не собирался, хотя очень хотелось повысить голос и выпустить внутреннее негодование. Он столько возился, чтоб собрать этот агрегат, хоть тот и барахлил, периодически выдавая просто невыносимую кислятину, но с этим можно было жить. Теперь же…       Глянув на мальчика, менху ощутил, как что-то внутри оборвалось. Тот смотрел на него своими большими мокрыми от выступивших слёз глазами и шмыгал носом, явно стараясь не разреветься окончательно. Перепугался маленький. Совсем же ведь дитё ещё неразумное. За бычком полез, чтоб его.       Обогнув уже ни на что не годный дистиллятор, мужчина достал с полки треклятую игрушку и отдал Артемию, который тут же вцепился в неё и прижал к груди, всё так же испуганно-виновато посматривая на отца. В груди защемило. Тепло улыбнувшись, Исидор ласково погладил сына по голове и мягко произнёс:       – В следующий раз лучше попроси помощи, это не зазорно. Ну, чего ревёшь? Ничего страшного ведь не случилось. Пойдём, где-то у нас был изюм.       Всю сложившуюся ситуацию менху счёл знаком. Пришло время покончить с кислятиной и собрать нормальный рабочий агрегат. Побольше. И, желательно, не дома.