Краповый беретик

      Практически всю сцену занимает внутреннее убранство домика, с левого края сцены стоит двойная дверь: уличная — из старых досок, внутренняя — как в банковском хранилище/ пост-ап бункере. Справа, в дальнем углу — большой платяной шкаф. На задней от зрителей стене домика — распахнутое окно. Спереди, справа, почти у края сцены — ещё одно большое, в человеческий рост «окно» (застеклённая рама на подножках). В центре комнаты — кровать под балдахином, на ней, под толстым одеялом кто-то ворочается, но сквозь газовую ткань виден лишь силуэт. В начале сцены улица освещена ярко, «бункер» — в полумраке.       Кто-то проскальзывает с улицы в дом, бронированная дверь со скрипом открывается, внутрь помещения заходит ВОЛК       ВОЛК: (*кровожадно поблёскивает красными глазами*) Ага! Попалась, бабуля! (*взмахивает топором, лезвие ярко бликует.*)       БАБУШКА: (*Вскидывается на кровати, выхватывает из-под подушки дробовик*) Ага! Попался, ворюга! Обчитался «Преступления и Наказания» — вот на старушек и потянуло, да?!       ВОЛК: (*Озадаченно*) Вообще-то, я не вор.       БАБУШКА (*с ещё большей уверенностью*) Значит, насильник!       ВОЛК: (*пятясь к двери*) Ну что вы, прАво?!       БАБУШКА: (*передёргивая подствольник*) Нет, я настаиваю!       ВОЛК, пятясь, случайно задевает за выключатель. Свет в «бункере» ярко вспыхивает, на «улице», напротив, гаснет.       ВОЛК БОМА: А… где бабуля?       БАБУШКА БАТО: Я за неё. Решили не издеваться над супругой Тогусы. Напугаем же до смерти. А Мотоко где?       БОМА: Я за неё. Решили не издеваться над тобою. Изнасилует же до смерти.        (*Пауза*)       БАТО: (*смущённо*) Э-гхэм… Ну давай, раздевайся, что ли, в кровать залезай.       БОМА: (*подозрительно*) А это точно детская сказка?       БАТО: (*берёт с тумбочки толстую кипу бумаг, протягивает Боме*) На, проверь по сценарию! (*листает, зачитывает*) Во! Волк переодевается в одежду Бабушки, забирается в её кровать.       БОМА: (*с усмешкой*) И во что ж ты одет? В ночнушку и бигуди?       БАТО: Дубина! (*приняв пластичную позу, с придыханием*) Я — в костюме Евы!       БОМА: (*затравленно*) А театр точно имени Аоя?       БАТО вылезает из кровати, отводит ткань в сторону и делает шаг вперёд       БАТО: (*пафосно*) Конечно! Ведь я в костюме Евы и Дмитрия Шатуновых! (*одёргивает лацканы*)       БОМА: (*в сторону*) Так вот, куда весь бюджет угрохали! (*громко*) Дай угадаю, наш главный спонсор?       Голос ИСИКАВЫ: (*из-за кулис*) Алё, мужики! Ну вы скоро там, а?!       БОМА: (*подозрительно*) Это в каком ещё смысле?!       Голос ИСИКАВЫ: (*из-за кулис*) Да в прямом! И так уже антракт из-за поломки на прошлой сцене продолбали, а есть хочется!       БОМА: А, может, я стесняюсь?       ИСИКАВА: (*из-за кулис*) Так, всё! Делайте, что хотите, а я в буфет пошёл, пока очереди не начались!       Свет в домике выключается, начинает опускаться занавес.       Голос БОМЫ: (*из темноты*) Ба-лин! И как теперь? Не видно ж нихрена!       Голос БАТО: (*из тьмы*) Да ты не волнуйся, у меня и инфракрасное, и тепловизор… Иди-ка ко мне поближе…       Голос БАТО: (*в панике*) Так! Я в последний раз спрашиваю! Это ТОЧНО…       Занавес с грохотом падает, фраза остаётся неоконченной.

АНТРАКТ!

      Вы, наверное, спросите, зачем антракт в десятиминутной постановке? Так мы не виноваты, что жена директора по совместительству является заведующей буфетом! И вообще, должен же театр самоокупаться?!       Да и пирожки, вроде как, пристроить неплохо бы…