Нетакая

Гарри стоял около стола со всем, что школьники смогли протащить, выклянчить или же выкрасть, и угрюмо подпирал стену. Ему было противно от того, что он понимал Амброзиуса. Наверное, будь у него сестра, сам бы поступил так же, если не хуже. Но еще Гарри было противно от себя, и вот себя он понять не мог. Было ему противно от того, как Дафна с ним поступила? Или от того, что в который раз кто-то знает о нем больше, чем он сам... Наверное, все же последнее. Или все вместе. Вечер, наполненный ожиданием, оправдал каждое: и ощетинившееся угрозой, которое преследовало Гарри ровно с того момента, как он узнал, что у Дафны был брат, и ощетинившееся унылой безысходностью, которое неоднократно появлялось ровно с того момента, как Гарри понимал, что вечер будет испорчен потому, что у Дафны был брат. — Гарри? Гарри знал этот голос, знал эти кудри, знал эти пропитанные жалостью глаза - Гермиона приближалась к нему, комкая в руках салфетку и неловкость. Она выглядела виноватой: ее щеки были красные, а глаза бегали. Или пьяной. — Все в порядке? — Гарри не хотел спрашивать, но не мог не спросить. — Я хотела спросить у тебя то же самое, — она с сожалением улыбнулась. — Он сказал тебе расстаться с ней? Гарри посмотрел на Гермиону замученно: он не хотел говорить об Амброзиусе. Слишком много места в его мыслях оказалось им занято, совершенно непропорционально тому времени, что они были знакомы. — Нет, — мотнул головой он. — Но хотел. — Она плачет. — Почему? — Она увидела тебя и, кажется, все не так поняла. Гарри раздраженно выдохнул, потому что разговора об Амброзиусе оказалось не избежать: — Нет, она-то все правильно поняла. Это вот только я не понял, чего она ожидала, — Гарри взъерошил волосы. — Что Амброзиус… что? Я даже не могу придумать, что он мог бы сказать, кроме того, что и так сказал. — Он замолчал, Гермиона все так же виновато на него смотрела. — Где она? — С Паркинсон и Роном. Только они пьяные. Очень. — Ну хоть кому-то весело, — мрачно усмехнулся Гарри. — А ты почему не с Крамом? — Тебе я нужна больше. — Если ты здесь только потому, то не беспокойся. Я справлюсь, — вяло улыбнулся Гарри. — Повеселись за меня. Не хочу, чтобы из-за меня страдала еще и ты. — Нет, Гарри. Я останусь с тобой. Гарри только пожал плечами. Ему сейчас не помешала бы помощь, поэтому отказываться или настаивать он не собирался. — Веди. Гермиона схватила его за руку и повела куда-то в сторону. Он шел, думая о том, что ни о чем не думает. В голове было просто пусто. И он ухмыльнулся, потому что пусто там бывало редко, и, оказалось, пусто не всегда означало плохо. Гермиона свернула направо, потом потянула его влево. — Пришли. Гарри уныло посмотрел на дубовую дверь, на которой висела табличка «Четвертый курс. Паркинсон П., Гринграсс Д., прочерк», и тут же ее распахнул. Внутри было душно, темно. А еще пахло вином. И чем-то воняло. Очень воняло. — Никогда не думал, что у них к девчонкам можно попасть так легко, — рассеянно пробормотал Гарри, осматривая комнату: три кровати, большой камин и два кресла подле него. В центре комнаты валялся огромный ковер, а на нем — подушки, Панси и Рон. — Вообще-то, так можно и у нас, — пожала плечами Гермиона. — Главное — держать за руку. Гарри удивленно остановился и уставился на Гермиону. — Поддерживаю! — икнул Рон. — А кого я поддерживаю? Голос знакомый… — Уизли, ты не только тупой, но еще и память плохая, — недовольно протянула Панси. — Это же твоя Джинджер! Глинджер? Селинджер? — Грейнджер, — поправила ее Гермиона, подходя к ним ближе и усаживаясь на подушку. — Вы едите сыр с плесенью? Помимо сыра с явным следом от зубов, на полотенце между Роном и Панси валялся нетронутый шоколад, виноград, еще какой-то сыр и багет, а также пустая бутылка вина. — Нет, я ем, а он его просто перерабатывает. Пуф! И нет сыра! А им надо наслаждаться! Кусочек за кусочком, — Панси подхватила треугольник острыми коготками, медленно откусила и прикрыла глаза, так же медленно жуя. А потом что-то промычала, улыбаясь. Облизнув губы, она посмотрела снисходительно на Рона. — Вот так. Учись, Уизли. — Паркинсон, — хмыкнул тот, завозившись на своей подушке, — еда и нужна, чтобы ее перерабатывать! Даже если от нее несет как от ношеных носков. Ты когда-нибудь ела это непотребство, а Гермивона? Гермиона только закатила глаза на это и ничего не ответила. — А где Дафна? — спросил Гарри, потому что так и не увидел ее. Только маленькую хвосторогу, которая спала на одной из тумбочек. — Где-то в туалете, — махнула рукой Панси. — Или рядом с ним. — Или на нем, — хихикнул Рон, но тут же получил от Панси и надулся. Гермиона же принюхивалась к сыру с белыми прожилками и кривилась. Но продолжала повторять это раз за разом, а потом выдала: — Он же воняет немытым… телом. — Да что ты понимаешь, Селинджер! — возмутилась Панси. — Он пахнет Францией. Рон, кстати, тоже. — Это точно, — захохотала Гермиона. Панси посмотрела на нее с интересом, Рон — с обидой. А Гарри засомневался, что румянец у Гермионы был от того, что она себя чувствовала виноватой. — Я сейчас вернусь. Вы, главное, никуда не уходите, ладно? — он посмотрел на Гермиону, потом на Рона и на уже лежащую у него на плече Панси. Они поочерёдно кивнули. — Я быстро. Сейчас приду, — для верности повторил он. Гарри не хотел оставлять их одних, но и Дафна тоже была одна, поэтому он поспешил в ванную. Открыв дверь, Гарри увидел ее, сидящую на сваленных в кучу полотенцах и смотрящую безучастно на летающие по комнате мыльные пузыри. Один лопнул, и она моргнула, а потом вздохнула и махнула рукой — лопнули все разом. — Дафна? — позвал он ее, а потом тихо прикрыл за собой дверь и подошел к ней, присаживаясь рядом. Дафна не ответила, только грустно на него посмотрела. Ее нос был красным, глаза тоже. — Ну и что ты расстроилась? — он улыбнулся, приобнимая ее. Дафна ничего не ответила. Она просто уткнулась лбом в его лоб и посмотрела ему в глаза. Гарри начал хмуриться, пытаясь понять, о чем она думает. — Что он тебе сказал? — вдруг спросила она. Гарри не понимал ее, но сегодня — именно сейчас — он не хотел разбираться, почему и зачем. Он просто хотел успокоить. И успокоиться. — Ничего нового, — ответил он мягко, сжимая ее руку в своей. — И что ты ему ответил? — Думаю, тоже ничего нового, — выдохнул Гарри. — Он понимает, что нет смысла нам что-то запрещать. Дафна печально улыбнулась. — Я думала… думала, что между нами… — она вдруг всхлипнула. — У тебя и так трудностей хватает… — Глупышка, — так же мягко сказал Гарри, гладя ее по волосам. — Именно потому и не согласился бы. Трудностей у меня много, а вот радостей — всего одна. И вздохнул, прижав ее к себе. Ему было тяжко от того, что Дафна плакала. И тяжко от того, что он давно не чувствовал уверенности ни в чем, а особенно — в себе. Но ему приходилось притворяться. И оттого хотелось услышать, что все хорошо, что он не напрасно притворялся. Пусть это емкое «все» таким и не было бы, но ему было нужно что-то или кто-то, кто поддержал бы… но было некому, да и не вовремя. Сейчас не он нуждался в помощи. Гарри поцеловал Дафну в волосы и устало улыбнулся, откидывая голову назад. — Ты не знаешь, случаем, зелья или чар от опьянения? Там Панси и Рон напились и говорят, — он выпучил глаза. — Почти не оскорбляя друг друга. И кажется, Гермиона тоже не совсем трезвая. — Правда? — Дафна улыбнулась. — Хоть кто-то действует по плану: пить, танцевать, повторять, — она улыбнулась. — Но я должна это увидеть! — она завозилась. — Я только приведу себя в порядок. Ты не мог бы? — и посмотрела на дверь. — Да, конечно, — и Гарри вышел, оставив Дафну одну. В спальне все еще спорили. О чем именно, Гарри так и не понял, но понял, что спорили они уже давно. — Да! — Нет! — Но почему? — Потому, что и в прошлые пять раз! — Их и так видно, ну что тебе стоит? Гарри начал догадываться, о чем они спорили, и покачал головой. В какой-то степени даже с завистью. Он подошел к камину, уселся в кресло и прикрыл глаза. — Их не видно! — взвизгнула Панси. Гарри лениво приоткрыл глаза. — Видно-видно, — напирал Рон. — Вон одна, вон вторая. И правая больше левой. — Глупости! Они одинаковые, — Панси посмотрела сначала на одну, потом на вторую. — Ты их видишь каждый день, поэтому не замечаешь. Я же вижу их впервые. Это бросается в глаза. Ты поэтому их прятала, да? Панси посмотрела удивленно на Рона и склонила голову на бок. — Ты же дуришь меня, Уизли. — Честное гриффиндорское! — Что дуришь? — лукаво поддела она. — Да нет же, — он надулся. — Ну и не надо. У Лаванды все равно больше. — А вот и нет. — А вот и да. Правда в глазах смотрящего! — А смотришь ты чем? Тем, что в штанах? — О-о, — протянул Рон. — Тогда понятно, отчего ты не видишь разницы между левой и правой, если твои глаза… там, — растянул губы в улыбке Рон и откинулся на подушку. Гарри покачал головой: Рон изменился. Стал взрослее, что ли. Или проще. Неужели тот случай с Гермионой так на него подействовал?.. — Она так оделась, чтобы Драко подразнить, — раздалось тихо у уха, что Гарри резко развернулся, едва не втемяшившись в нос Дафны. — Он все еще не пригласил ее на бал. — Испугала, — так же тихо ответил Гарри, вновь поворачиваясь и смотря на Рона с Панси. — А почему ты сидишь тут? — Не хотел им мешать. Идем? Дафна кивнула и направилась к Панси. — Я так рада видеть, что никто не пострадал. Или… она, надеюсь, спит? — кивнув в сторону спящей на полу Гермионы, спросила Дафна. — Или мне убирать свидетелей? — Ну и шутки у вас, — тут же буркнул Гарри, подходя к Гермионе и поправляя на ней Ронову мантию. — Ее бы переложить на кровать. Это, кстати, чья? — он кивнул в сторону необжитой части комнаты. — А ты думаешь, почему Дафна спрашивает про свидетелей? — усмехнулась Панси. — Когда-то нас было трое. Гарри устало посмотрел на Панси. Ему было не до шуток. — Ты скучный, Поттер! Нельзя же воспринимать все так серьезно! — Панси попыталась встать, но покачнулась, и ее тут же подхватила Дафна. — Вот если бы я воспринимала все серьезно, прям как ты, то валялась бы на полу сейчас не Грейнджер, а твой Уизли. И слова Дафна пришлись бы как раз кстати. Ты хоть знаешь, что этот… — она скривилась и посмотрела на Рона, — мне предлагал? — Ничего я не предлагал. Я просто рассуждал вслух, — покраснел Рон. — Он позвал меня — меня! — на бал, — Панси скривила губы. — И не раз! — И не два, — кивнул Рон. — Точно столько раз, сколько мы прерывались подышать, — сказал Рон и вальяжно откинулся на подушки. — И она столько же раз согласилась. — Потому что целуешься ты лучше, чем говоришь. Гарри усмехнулся и склонился к Гермионе. — Гарри, для этого есть палочка, — дотронувшись до его руки, Дафна вынула палочку и подняла Гермиону в воздух, а потом уложила на кровать. Гарри укрыл ее одеялом и опустил полог. — А пойдемте танцевать? — вдруг предложила Панси. — Должна же я хоть увидеть, на что согласилась. Поттер, Дафна? — Да, сейчас. Как только они вошли в гостиную, Гарри пожалел, что согласился. Он уже и забыл, как там было шумно, тесно и жарко. А как только увидел, куда нырнула Панси, так вообще захотел развернуться и уйти. Но Дафна уже тянула его за собой, увлекая взглядом и маня бедрами. Протиснувшись между дрыгающихся тел, Гарри присоединился к уже дрыгающимся Рону и Панси. Они смеялись, красные и потные, смотря друг другу в глаза и прыгая под музыку. И он сдался, начиная прыгать так же, как и они. Музыка била по ушам, мерцающий свет — по глазам, а кто-то позади — в спину своими острыми локтями, но Гарри упорно прыгал, пытаясь слиться, раствориться и растаять. Потерять себя в музыке, шуме, смехе… Дафна прыгала рядом с ним, трясла волосами и грудью, и Гарри смотрел на нее. И наслаждался. Она улыбалась, дурачилась, а Гарри смотрел и смотрел. И не мог оторваться. Вдруг заводной ритм оборвался и начался медленный. Они остановились, Дафна начала поправлять волосы, пытаясь отдышаться, и Гарри притянул ее к себе, стыдясь смотреть на то появляющиеся, то исчезающие в невинном разрезе груди, но и взгляд отвести не мог. Ему было жарко. Жарко от танцев, от тесноты, от Дафны, которая смотрела так, что у Гарри путались мысли, а по вискам тек пот. — Все хорошо? — спросила она, прижимаясь к нему. — Очень, — ответил Гарри. — А знаешь, кому еще хорошо? — И Дафна кивнула в сторону. — Кажется, Уизли перестал страдать по Грейнджер. И теперь будет страдать по Панси… Гарри повернул голову и увидел их: Панси запрокинула голову, зарывшись в волосы Рона, пока тот, кажется, целовал ее, где только мог. Гарри хохотнул: — Они времени зря не теряют. — Только… — Дафна вздохнула. — Только Панси пьяна. И делает это, скорее всего, назло Драко. Я не знаю, что ей взбредет в голову завтра. Поэтому не мог бы ты поговорить с Роном уже сейчас? Гарри вздохнул. — Постараюсь. — Может, они и сами разберутся. Все же они уже недели три общаются. Но я не хочу, чтобы еще и Рон пострадал от того, что Драко такой придурок. Мне хватает Панси. — Три недели? — Гарри удивленно на нее посмотрел. — Да, она не такая, какой хочет казаться, — горько усмехнулась Дафна. — После той вечеринки, когда Рон взбесился, они поговорили. И не раз. И посмотри, во что это все вылилось.

***

— Моя голова, — Гермиона сползла с кровати. И тут же включила лампу. Свет едва ли выловил что-то из темной комнаты, кроме валяющихся у кровати ботинок. Гермиона склонила голову, а потом скривилась. — Что за вонь?! — Она огляделась. — Что за комната?! — Грейнджер! Девять часов! Спи дальше! — Паркинсон? — Ребята… Помолчите… — Гарри? — Да что вы все разорались?! — Рон? — Отключись! — подняла палочку Дафна и упала на подушки, тут же засыпая.