Нетакая

      С памятного завтрака Гарри пребывал в том настроении, которое зовется слепо влюбленным, но, как ему и полагается, он зашел дальше и теперь наслаждался глухо-слепо влюбленным настроением, шинкуя какой-то корень и помешивая бурлящее варево под носом у кипящего и шипящего не хуже Гарриного испорченного зелья Снейпа, но Гарри его не слышал и не видел, как и положено слепо и глухо влюбленному. То, что цвет зелья был зеленым, хотя должен быть молочным, а густота повышенной, хотя ее и в помине не должно было быть, Гарри не волновало, а в какой-то степени даже радовало — зеленый цвет в кой-то веки ассоциировался не с ужасно вредными и противными слизеринцами, а с одной единственной слизеринкой, которая не ужасная, да и не вредная и определенно не противная, а очень и очень хорошая. Потому в кой-то веки приготовление зелья принесло ему самое настоящее удовольствие. Кинуть то, подсыпать это, и пар идет, и пузырьки набухают, и цвет становится из светло-зеленого темно-зеленым, а что происходит, когда вместо деревянной палочки для помешивания он использует металлический нож! Гарри с воодушевлением осмотрел свое творение и подумал, что было бы интересно и даже весело сменить его цвет на синий или вообще фиолетовый, и тут же начал рыскать глазами по кабинету, подыскивая необходимый ингредиент. Может, зельеварение и не такой скучный предмет, каким всегда казался.       — Поттер!       — Да, профессор? — Гарри перестал помешивать зелье ножом для резки и воззрился на нависающего над его столом профессора, в отвращении рассматривающего его варево.       — Перестаньте переводить ингредиенты, наконец! — процедил тот, щуря свои черные глаза и вытягивая шею в сторону Гарри. — Ваше зелье, хотя эту бурду можно назвать зельем только из-за количества использованных дорогостоящих ингредиентов, может стать наглядным пособием полного отсутствия мозгов в вашей шрамированной голове и каких бы то ни было способностей к зельеварению! Выметайтесь из моего кабинета! — Гарри огорченно глянул на свое зелье, которое покрылось разноцветной пленкой и прощально булькнуло ему, а потом начал молча собирать свои вещи. Кто он такой, чтобы отказываться?       — Как скажете, профессор, — миролюбиво отозвался он и направился к выходу из кабинета между стройными рядами недоумевающих учеников с недоумевающе пыхтящими котлами.       — И еще десять баллов с Гриффиндора! — проговорил ему вслед Снейп.       — Совершенно верно, профессор, — спокойно откликнулся Гарри, повернувшись и слабо улыбнувшись. И Северус был сыт по горло этим «улыбчивым спокойствием», с самого утра раздраженный условно-добровольным чаепитием с Дамблдором, где последний уже в который раз мусолил очередную феноменальную способность Гарри Поттера, перемежая ее предложениями угоститься лимонными дольками. У Северуса метка чернеет с каждым днем, а вслед за ней и настроение, а они, эти Дамблдоры и Поттеры, спокойно улыбаются, будто знают что-то, недоступное его, Северуса, пониманию!       — Куда вы пошли, Поттер?!       — Выметаюсь из вашего кабинета в коридор, как вы и сказали, сэр, — Гарри уже стоял рядом с дверью.       — Кто вам сказал, что в коридор? — насмешливо протянул Северус. — Несмотря на отсутствие умственных способностей к пониманию процесса зельеварения, вы демонстрируете бездумный навык нарезки высокого уровня, который достигается годами практики, например, на кухне, — со стороны слизеринского стола послышалось приглушенное хихиканье. — Неужели у нашей местной звезды детство прошло в окружении кухонной утвари? Скажите нам, как же вы, мистер Поттер, научились так умело шинковать ингредиенты?       — Так же, как научился понимать змей и драконов, по наитию. Видимо, это у меня в крови, — в том же тоне ответил Гарри и несколько погодя добавил с натянутой улыбкой: — Сэр.       Северус побледнел, впиваясь пальцами в спинку стула, рядом с которым стоял, и так зло сжал челюсти, что заиграли желваки под кожей. Этот мальчишка стоял перед ним, наглый и самоуверенный, как папаша, выставляя его дураком, как папаша! Мстительно осмотрев учеников, которые, ему казалось, насмехаются над ним, над тридцатилетним мужиком, которого не только не уважает, но и смеет огрызаться знаменитость местного розлива! Никто и ничто, выжившее только потому, что ради его жизни пожертвовали другой жизнью…       — В подсобку, Поттер. Живо! — рявкнул он, резким движением указывая на боковую дверь. — И две недели отработки! Всем остальным «Удовлетворительно» за то, что нарушили основное правило техники безопасности при варке зелий: не отвлекаться ни при каких обстоятельствах! Эванеско! Все на выход! — И, резко дернув полы мантии, он ворвался в подсобку, дождался, пока Гарри зайдет следом, и захлопнул дверь с такой силой, что комната наполнилась жалостливым дребезжанием пробирок.       — Неблагодарный мальчишка!       Гарри стоял в полукруглом помещении, пытаясь не озираться по сторонам и в пол-уха слушая брюзжание скользящего по комнате профессора. Ничего нового он бы не услышал, а вот увидеть мог. Подоконник закрытого окна был уставлен банками с какими-то водорослями противного бурого цвета, похожими на обрубленные крысиные хвосты, а чуть поодаль стоял большой бутыль, чуть ли не размером с самого Гарри, внутри которого плавало что-то глазастое и рукастое. Ладони этого чего-то прикреплялись к стеклу присосками, а глаза — почти прозрачные — смотрели на Гарри удивленно и заинтересованно.       — Что же ты такое? — вслух пробормотал он, подбираясь к бутылю.       «Сирена я»       — А почему ты тут, а не в море или океане?       «Я озерная сирена, поэтому я тут, а не в море или океане, бестолочь. Живу под боком, а ты и не знаешь!»       — Ты живешь в нашем озере? А ты видела большого кальмара?       «Я живу в нашем озере! И да, я его знаю, и не только его, а еще всех его братьев и сестер, а также русалок, тритонов и много-много кого еще»       — А ты правда можешь завораживать пением?       «Конечно! И завораживать могу, и отпугивать, и оглушать, и лечить, много чего могу, да, впрочем, ты и сам скоро узнаешь»       — Как это?       «Вот так это! У вас тут игры идут на очищение вида от самых глупых? У нас, кстати, тоже такие есть, только там больше особей участвует, и глупые, и умные, так куда интереснее! «Естественный отбор» называются. Весь молодняк сшибаем плавниками и смотрим, кто кого! Зато поддерживаем уровень популяций. И весело, и полезно»       — И жестоко…       «Не мы заставляем молодняк биться с взрослыми особями других видов в неравных условиях среды обитания! Ты думаешь, в воде кого-нибудь из нас одолеешь? Склеишь ласты быстрее, чем успеешь плавник поднять! Хорошо еще что ваши одумались и не включили поединок с тритоном, а то они очень настаивали…»       — Поединок с тритоном?       «Он самый. Только осторожней будь, тритоны очень любят человечину. Потому ищи своего сородича быстро, иначе замешкаешься и потеряешь. И вон того тоже,» — сирена ткнула пальцем куда-то в сторону, и Гарри недоуменно обернулся. На полу лежал Снейп, без сознания и с кровавыми потеками из ушей.       — Что с ним случилось?       «Ты»       — Что ты имеешь ввиду?       «Ты говоришь на языке сирен, бестолочь, но сил твоих связок пока хватает только на оглушающую тональность. Ты его и оглушил»       — А как же ты? Ты ведь тоже говорила! И почему не предупредила?!       «Я-то в воде, а ты нет! В воде мы лечим, а над водой — калечим. Он, — она вновь ткнула своим пальцем в Снейпа, — и очень старая особь просили меня вылечить его, но так грубо просили, что поделом ему»       — От чего лечить?       «От чужой магии»       — Что?       «У него на левой ласте чужая магия. Совсем как твоя!»       Гарри почувствовал, как от лица отхлынула кровь, а в голове стало совсем пусто, из-за чего тело отважилось принять самостоятельное решение — подойти к Снейпу и увидеть эту чужую магию. Осторожно подбираясь к лежащему профессору, Гарри боялся дышать. Он никогда не думал, что Снейп хороший, но также он не думал, что тот настолько плохой! Гарри прерывисто вздохнул, опустился на колени и начал медленно закатывать рукав его мантии, а когда закатил, то разочарованно упал назад, пытаясь отползти подальше: с предплечья профессора на него шипела змея, выползающая из черепа.       Черная метка.       Волан-де-морт.       Гарри спешно поднялся, бегло осмотрелся, увидел махающую ему из бутыля сирену и выбежал из подсобки, заплетаясь в своих ногах. Снейп Пожиратель! Пожиратель! Он по-настоящему плохой… Гарри бежал вперед, совершенно не зная куда и не разбирая зачем, зато прекрасно зная от чего. От правды. Заворачивая за угол, он влетел в кого-то, снес его с ног и только потом огляделся. Он все еще был в подземельях, все еще был близко к Снейпу, все еще…       — Гарри, мне, конечно, очень приятно с тобой сталкиваться, но не в прямом смысле! — Гарри узнал этот голос, а потом увидел под собой Дафну и тут же начал неуклюже подниматься, путаясь в мантии.       — Прости меня, пожалуйста, я совсем не видел, я тебя совсем не заметил, — он вновь протянул ей руку, и она вновь ее приняла, не отпустив после.       — С тобой все хорошо? Ты выглядишь бледнее, чем обычно…       — Все н-нормально, — Гарри мазнул взглядом по змее на слизеринском гербе и тут же отвернулся, почувствовав себя совсем ненормально. — Просто немного переработал в подсобке Снейпа. Флоббер-черви, змеи, водоросли и все такое…       — Он к тебе несправедлив, — сочувственно поглаживая его ладонь, она проникновенно заглядывала ему в глаза. — Может, сходим во дворик? Сегодня на редкость тепло, что можно не возвращаться за теплыми мантиями, согревающие чары вполне спасут нас от ветра и снега. Как думаешь?       — Да, конечно, звучит здорово, — согласился он, — только я не знаю Согревающих чар.       — Я тебя научу, — Дафна улыбнулась и потянула его за собой. Гарри неловко улыбнулся в ответ, не смея противостоять ее улыбке, и покорно пошел вслед за ней. Он был слишком растерян, чтобы противиться. Дафна бодро шла вперед, уверенно держа его за руку. Она была чуть ниже него, светлые волосы доставали почти до самой поясницы, шелком укрывая ее плечи и спину, а синие глаза, которые раньше ему казались вместилищами высокомерного презрения, сейчас были наполнены такой приятной теплотой…       — Ты в последнее время такой задумчивый, тебя что-то тревожит? — Дафна все еще держала его за руку, пока они кружили по хогвартскому дворику. Хлопья снега падали, путаясь в его и ее волосах, оседая на ресницах и скатываясь колючими каплями по розовым щекам. Гарри смотрел на нее, раздумывая, говорить или нет, а если говорить - то что и как именно, а потом, вздохнув, все же ответил:       — Я думал, когда оказываешься прав, должно быть хорошо, а не плохо… — И будто в подтверждение своим словам, он поежился от упавшей за шиворот снежинки.       — Это зависит от того, с какой стороны ты смотришь на правду.       — То есть?       — Ну вот, например, ты обладаешь способностью говорить со змеями, так? — Гарри кивнул. — И ты помнишь, как все отнеслись к этому. Но ведь были и те, кто отнесся иначе. А все потому, что правда для каждого своя.       — Но… — Гарри тут же осекся, — …а что, если мы говорим о выборе, который привел к этой правде?       — А что если мы говорим о его отсутствии? — Гарри не знал, что ответить на такое, а Дафна только понимающе сжала его ладонь и улыбнулась. Он остановился, всматриваясь в ее розовощекое розовоносое личико и слегка синеватые губы. Ее светлые волосы были усыпаны снежинками, как и мантия. И только сейчас он понял, что они забыли о согреваюших чарах. И Дафна замерзла из-за него. Гарри почувствовал, как внутри заворочалась вина, качая головой. Держа ее ладонь в своей, он беспомощно смотрел на нее, совершенно не зная, что делать. А потом, вспомнив отрывок из какого-то фильма, он подхватил обе ее руки и поднес их к своим губам, пытаясь отогреть дыханием. Дафна засмеялась.       — Что?       — Ты такой очаровательный, Гарри! Только смотри, — она вытянула одну руку, достала палочку из рукава и взмахнула ей, обсыпав и его, и себя снопом золотых искр. Гарри тут же ощутил, как теплое облако окутало его, прогрев с самых кончиков пальцев ног до самых кончиков волос. Очки тут же покрылись испариной, и Гарри снял их, начав протирать мантией.       — А еще у тебя очаровательные глаза. Такие зеленые… — И Гарри, все еще близорукий, почувствовал прикосновение ее теплых губ к своим, таких мягких и немного влажных. В нос тут же ударил сладкий персиковый запах, а на плечи легли легкие руки. Ощущения были странные, но приятные… Особенно тогда, когда он мог только чувствовать, но не видеть. Она отстранилась, а он все еще стоял, боясь надеть очки и увидеть ее разочарование. Это ведь был его первый поцелуй…       — Оу, — только и сказал он, рдеясь. Сейчас даже согревающее заклинание было бы не таким действенным, как охватившее его горячее смущение. — Спасибо… — Дафна вновь засмеялась, выхватила из его рук очки и водрузила их ему на нос.       — Замучаешься благодарить меня, — с широкой улыбкой она чмокнула его в нос и вновь засмеялась. Гарри стесненно улыбнулся, а потом тоже засмеялся, открыто и счастливо, ведь нужно ценить момент. Внутри что-то вновь потянуло его вверх, и он, не думая и не теряясь, схватил Дафну на руки и начал ее кружить, а его магия — снег вокруг них. Дафна заливалась смехом от восторга в его руках, рассматривая вихрящийся вокруг них блестящий снег, а Гарри глядел на ее счастливое лицо и светящиеся радостью глаза и не мог оторваться. Такая светлая, такая теплая и такая...       — ...красивая, — мимовольно сказал вслух он, и Дафна тут же перестала смеяться, воззрившись на него сверху, все еще находясь в его руках. Магия Гарри мягко успокоилась, снег плавно опустился, и наступила умиротворённая тишина снежного зимнего вечера, нарушаемая лишь их дыханием, клубами поднимавшимся вверх, да поскрипыванием снега под ногами Гарри. Ресницы Дафны покрылись инеем, а улыбка немного погасла. Гарри испугался, что сказал что-то не то или не так, или не вовремя…       — Я знаю, — она вновь засмеялась, и Гарри, приободрившись, вновь закружил их, а потом поставил ее на ноги и осмелился сам поцеловать ее в щеку.       — Разрешите проводить вас, леди Дафна, до Больничного крыла и угостить перечным зельем? — Гарри склонился перед ней и предложил свою руку, которую Дафна, сделав реверанс, приняла и чопорно ответила:       — С удовольствием, мой лорд.       Гарри вел Дафну в Больничное крыло, слушая ее щебетание, кружащее ему голову. Он до сих пор не верил, что это правда… Что это он, Гарри Поттер, идет под руку с ней, с Дафной Гринграсс, самой красивой девочкой. Гарри открыл ей дверь и пропустил внутрь, заходя следом. Больничное крыло встретило их привычным травяным запахом и непривычно громкими голосами:       — Северус, пожалуйста, не кричи. Мы тебя прекрасно слышим!       — А я вас нет! И это все ваш неуправляемый наглый мальчишка! Он оглушил меня, начав вести светские беседы с этой беспардонной сардиной! А потом еще и сунул свой поттеровский нос туда, куда не следует, как и его безмозглый папаша! Он задрал мою мантию, Альбус! Как и его папаша! — Дафна прижала ладошку к губам, большими глазами смотря на Гарри, который только зарделся и пожал плечами, утягивая Дафну за собой в коридор, но та упиралась, желая дослушать.       — Постой, мой мальчик, ты утверждаешь, что Гарри не только заговорил на языке сирен, но еще и смог оглушить тебя им?       — Мерлин пресвятой!       — О, теперь он еще и Мерлин! Да вы издеваетесь надо мной!       — Северус…       Гарри вместе с Дафной побежали в подземелья, задыхаясь от смеха и бега.       — Я понимаю, почему профессор тебя недолюбливает, — переведя дыхание, начала она. — Ты совершил то, чему позавидуют многие старшекурсницы. Никому еще не удавалось залезть к нему под мантию, хотя сколько пыталось… Ты и правда непревзойденный, Гарри.       — Но он же… Я же… Но как же… Что-о-о?