***
Книга… Тикки… Теория и опасения… Появление Коллекционера… — Габриэль Агрест не мог быть Бражником, — тихо промолвила Маринетт, нервно дёргая себя за хвостики и кругами передвигаясь по помещению. — Но… Но это единственное, способное объяснить тот факт, что у Кота Нуара отняли Талисман. — Возьмите, — дверь резко открылась, и в кабинет зашёл Габриэль, чьи зрачки странно расширились. — Верните данную вещь своему… напарнику. Габриэль протянул девушке Кольцо Неудачи, и героиня невольно ахнула. — Вот так просто, месье Агрест? — прищурилась Маринетт, и Габриэль, не выдержав пристального взгляда, начал смотреть на собственные колени. — Я заберу кольцо, но не надейтесь, что… — Я — истинный Хищный Моль, а сейчас мой сын в бегах и использует Камень Чудес Мотылька. Больше ничего не скажу, ибо сказать нечего. Впрочем, Вам и этой информации вполне достаточно. «Достаточно. Достаточно… По горло…» ЛедиБаг выхватила из рук Габриэля Кольцо Разрушения и надела его на свой палец, одарив мужчину неприязненным взором. — По сути, Вы признались в том, что два года терроризировали город, — Маринетт скрестила руки на груди, пряча за внешней бесстрастностью внутренние волнение, ярость и отказ смириться с действительностью. Агрест-старший вздохнул. — Потому что мне всё равно. — Или?.. — Я хочу, чтобы Адриан вернулся домой. — Вы не боитесь, что я сдам Вас полиции? — Повторюсь: мне всё равно. — Какую цель Вы преследовали, охотясь за Камнями? — Леди закусила губу, сдерживая рвущийся из грудной клетки наружу крик. — Цель, которую оправдывают любые средства, — заявил Габриэль, неожиданно смело глядя прямо на супергероиню. — Таких целей не существует. — Мадемуазель ЛедиБаг, — протянул Габриэль с раздражением и злостью, — если бы Ваш самый любимый человек на Земле умер, и Вы бы искали способ воскресить его, Вы вряд ли бы утверждали подобное. Маринетт вздрогнула всем телом; на какую-то долю секунды ей померещилось, что она падает в пропасть. — Простите, я… — Воскресить мать Адриана. По-вашему, эта цель не оправдывает любые средства? Баг обхватила себя руками и покачалась из стороны в сторону: — Есть вещи, которые невозможны даже с помощью чуда. — Я… — Не перебивайте, месье, — девушка перестала качаться. — За магию надо платить. Оживив одного родного, Вы бы потеряли другого близкого человека. Неужели Вы до сих пор этого не поняли? Даже после побега Ад-дриана? — Маринетт, не смотря на побледневшего Габриэля, прошлась по всей комнате, пытаясь привести все чувства, ощущения и рассуждения в порядок (разумеется, безрезультатно). — Месье… месье, Вы… — Я понял, — холодно отрезал Габриэль Агрест. — Нет, не поняли! — взвизгнула Маринетт, наплевав на главное геройское правило «контролируй себя, как бы трудно это ни было». — У Вас есть замечательный сын, верная и явно неравнодушная к Вам помощница, интересная работа. Ваше настоящее прекрасно, но Вы этого не замечаете, потому что сами возвели невидимую стену между собой и миром. Вы живёте прошлым, и поэтому не верите в будущее. Все, что необходимо для счастья, уже в Ваших руках — беда в том, что Вы предпочитаете утопать в воспоминаниях, которые точно не принесут счастья. Вы отводите от себя каждого, ограничиваете круг общения, предпочитаете пребывать в одиночестве… Вы легко отпускаете всех живых, хотя на самом-то деле нужно отпускать мертвых. — Жестоко, мадемуазель, — прохрипел Габриэль, садясь на диван и устало закрывая глаза. Маринетт с горечью подумала о том, что этот человек за несколько дней постарел больше, чем некоторые люди стареют за целые годы. — Жестоко, но правильно, — Маринетт, к сожалению, не догадывалась, что в голове Агреста-старшего голос Адриана произносит абсолютно такую же фразу.***
— Жестоко, но правильно. Адриан, ощущая боль, коя пронзила его отца, сложил облачённые в темные перчатки руки, словно в молитве. — Отец, скажи ЛедиБаг, что Кот Нуар… хотя нет… нет. Я все скажу ей сам, лично. Если хватит храбрости.