***
Она не спала этой ночью. Стремительно носилась вокруг замка, не щадя алых (и таких ярких, что порой казалось, будто за её спиной разгорается целый пожар!) крыльев. Она со свистом разбивала воздух, складывая их вместе и оставляя глубокие трещины в мраморе стен великолепного дворца. Ветер резал глаза, которые уже перестали даже слезиться, но ей было плевать. Девушка будто старалась налетаться на всю свою жизнь. Она вернулась в комнату только к следующей ночи, когда уже не чувствовала ни рук, ни ног, ни – тем более – крыльев. Обессиленно упав на кровать, часовщица вновь оказалась в плену у мыслей. А вся суть проблемы мелькала перед глазами: на последнем уроке Миракла двое подростков учились влиять на судьбы предметов, людей, а иногда и целых планет, – естественно, с предельной осторожностью. А закончил занятие Зодчий фразой о том, что Время могут менять и свои ветви жизни тоже. Разумеется, делать им этого нельзя, но возможность такая есть. Конечно, первая мысль была избавиться от Астрагора ещё в далёком прошлом, быть может, вообще не позволить ему родиться, или же пресечь зло на корню, или расправиться с ним за день до того, как Василиса попала к отцу, а может, неудачно скинуть его с башни в день, когда Фэш подписал злочастный договор... Но Миракл сказал, что любая перемена в жизни Времени кардинально изменит прошлое и будущее, всю историю. А потому если бы двое разгорячённых идеей ребят вмешались в ход жизни и хоть как-то преломили судьбу Великого Духа Эфлары, следствие подобного поступка могло сильно огорчить обоих. Тем более, у них не было права на ошибку, ведь при любом ином повороте событий оба могли вовсе не стать Королём и Королевой. И такой парадокс разломил бы пространство. После столь удивительного изучения возможностей Времени, (а ведь это была одна из сложнейших тем..!), Зодчий попросил обоих поразмышлять о подобных проявлениях силы. А задуматься было над чем: перед глазами Василисы то и дело всплывал образ человека, которого ей не хватало всё время, пока она находилась на Эфларе. Лицо Лёшки ничуть не изменилось с их последней встречи... Время бессмертно. И, казалось, Драгоций и Огнева достигли своих идеалов: всю последующую... Ни много, ни мало – вечность они могли жить в Расколотом Замке, наслаждаться общением друг с другом, вмешиваться в судьбы людей, улучшать будущее, процветать. Да, пожалуй, они оба дошли до того предела, о котором только можно мечтать, но Лёшка, смешной, отчаянный, дерзкий на слова и поступки самый обычный парень, не умеющий ни часовать, ни летать, ни менять ветви реальности, Лёшка... Просто Лёшка. Василиса прошла в центр комнаты, решительно выбрасывая стрелу перед собой, уверенно и крепко сжимая её в дрожащих пальцах. Сморгнув слёзы с глаз, она начала вращение против часовой. Перед девушкой из лёгкой дымки тумана выплыл массивный циферблат. Только вместо обычных делений на нём было нарисовано некое подобие дерева без листьев. Это были судьбы. Две ярко-алые линии, выделяясь на общем фоне, шли поначалу порознь, а затем сплетались в одну, заканчиваясь вверху, у самого края циферблата, маленьким кружком с надписью "Время". – Ты действительно хочешь этого? Девочка дёрнулась и резко развернулась, отчаянно пытаясь закрыть телом ветви чужих жизней. Фэш стоял в тёмном углу комнаты, засунув кулаки в карманы, и из-за падающего на Василису лунного света ей было совсем не видно его лица. – Фэш... Пожалуйста, выслушай меня! – боясь, что он сейчас помешает ей или же вовсе уйдёт, рыжеволосая почти перешла на крик. Тонкая фигура не двинулась с места, ничем не подтверждая ни одну из мыслей Огневой. Худой парень с ниспадающими на лоб тёмными вихрами будто бы превратился в каменное изваяние, уподобившись "спящему" в Зале Печальных Камней. Но он не был затерянной бледнеющей эррантией. Он был Временем. И потому девушка начала медленно говорить, пытаясь правильно расставить слова. – Если бы меня не было, ты бы не вернулся к дяде. – Он бы и не умер, – холодно бросил Драгоций, не совершив ни единого движения. – Но и мучений бы не было никаких. Маар был явно более подготовленным чёрным ключником, нежели я... – Ты бы охотнее доверила эту ношу ему, а не себе? Фэш бил в самое сердце, и он знал это. Он знал каждую её мысль, знал, что может повлиять на её решение. И от этого становилось ещё тяжелее. – Всё было бы совсем иначе, – уклончиво ответила Василиса, – Вы бы остались на Эфларе, и Алый Цветок расцвёл бы именно там. Вы бы все были на виду. Рубиновым Ключником вряд ли был бы Норт, да и Дейла могла бы не попасть на Часовой Круг, ведь просто так Белая Королева ни за что не отдала бы моему отцу ключ... И мой отец. Он был бы счастлив здесь с детьми. Ради меня он покинул любимую параллель, а значит, если бы меня не было, он смог бы в неё вернуться. Родилась бы Николь... – Ник бы не стал часовщиком. ЧерноКлючник мог бы умереть. – Диану бы не зачасовали. Думаю, наверное, она бы помогла Нику со степенью... А значит, и Ярис остался бы жив. Астрагор не переселялся бы в Марка, а Маару, я уверена, Эфларус успел бы сообщить, как спастись. Он бы не был столь неразумен, как когда-то я, он бы дослушал до конца, – девочка улыбнулась, вспоминая собственную ошибку, – Тебе не пришлось бы вновь присягать дяде, и Временной Разрыв всё равно бы увеличили на сто часов в прошлое. Маар не глупый парень, он бы обязательно разобрал подсказку Эфларуса... – А потом? Потом, Василёк..? – голос друга на миг дрогнул. – Вы бы запустили Время в Расколотый Замок. Маар бы нашёл Комнату Чёрного Ключа, он бы справился. Думаю, он бы мог стать Временем в будущем. А я... Фэш, я хочу жить! – часовщица вдруг дала слабину и сорвалась, – Фэш, мы достигли всего, чего можно желать, но я хочу только счастья, и ничего больше! Хочу танцевать с лентой или мячом и не быть ответственной за чужие жизни! Хочу взрослеть, а потом стареть, хочу любить до гроба, хочу иметь право на ошибку, хочу танцевать под мягкий джаз, а по утрам слушать кантри, хочу куда-то спешить, ценить каждое мгновение! Хочу простудиться после поцелуя под дождём, хочу сбежать с уроков, а потом из страны! Я хочу дорожить жизнью больше всего на свете, потому что она имеет конец!!! Девочка рванулась с места, подлетела к другу и крепко обняла его, несмотря на его попытки оттолкнуть часовщицу. Запустив тонкие пальцы в его волосы, она прижалась к Фэшу, раскрывая крылья за спиной и делая их невидимыми даже для этого замка. – Пожалуйста, отпусти меня. В груди разгорячённого, заносчивого и пылкого молодого человека оглушительно бился необычайно детский немой вопрос:"А я? А как же я, Василиса?"... Но он прекрасно понимал, что сломает ей этим вопросом всё прошлое... Будущее... Прошлое-будущее. Парень резко помотал головой, вдруг с силой притянув к себе девушку дрожащими руками, ссутулился, утыкаясь ей в плечо, обнимая её так, будто от этого зависела вся его жизнь.И ведь действительно... Зависела.
Двое людей в пустой комнате не знали, сколько прошло времени. Может, это была пара минут, а может, – несколько часов. В конце концов они медленно, словно в забытьи, отстранились друг от друга и прошли в середину комнаты, к циферблату, который всё ещё парил в воздухе. Не сговариваясь, оба выставили вперёд стрелы, ухватились за нити своих и чужих судеб и.. Стёрли Василису Огневу из памяти её семьи. Они стояли в опустевшей комнате над шестерёнками сломанного циферблата. Неожиданно пространство вокруг стало расплывчатым и размытым, будто после сильного проливного дождя. Осознание пришло не сразу... – ФЭШ! – девушка резко развернулась и бросилась в объятья парня, осыпая его влажные от слёз щёки, виски и ресницы поцелуями, – Милый мой, добрый, хороший, я никогда тебя не забуду! Я обещаю! На мгновение они отстранились друг от друга, пересекаясь лихорадочно блестящими взглядами, утопая друг в друге. Секунду спустя Василиса вновь рванулась в ладони к Фэшу, но с ударом прошла насквозь, разбиваясь мириадами разноцветных брызг янтарии, осколков хрусталя и слёз. И они оба начали падать, падать, падать...– Я тоже... Никогда! – тихим эхом раздалось в темноте.
***
Слова кровоточат из меня, И я больше не смогу петь. А пятна моей крови на земле Вдруг превратятся в слова: "Возвращайся домой".
С мягким шорохом раскрылись пушистые ресницы девочки с огненно-рыжими волосами. Последний солнечный лучик тёплым пятнышком прыгнул ей на щёку, а затем скрылся за потёртыми домиками планеты Земля. Вечерело. Оказалось, Василиса с ногами свернулась в калачик в огромном и мягком кресле у Лёшки дома, где, видимо, и заснула: на её плечах покоился серый домашний плед. – Лёшка..? – тихо произнесённое имя ушло в пустоту, и на короткий миг обычная остальская девочка испугалась, что ей никто не ответит. Из коридора показалась тень, светловолосый мальчуган аккуратно нёс две чашки с чаем, зажав в зубах пакет с пряниками. – О, ты уже проснулась! – пряники с хрустом ударились об пол. – Лёшка... Лёшка! – девочка подорвалась с кресла, наступила на соскользнувший плед и полетела вперёд, причём безо всяких крыльев. Она сбила с ног друга, успев прямо в воздухе обхватить тонкими руками его торс. Чашки выпали у того из рук, ударились об пол и выплеснули всё содержимое, не разбиваясь, откатились в стороны. Они упали. Они лежали, и оба по какой-то нелепой безмолвной причине боялись пошевелиться. Василиса прижалась ухом к груди светловолосого парня, вслушиваясь в ритм биения сердца – главного механизма во Вселенной. Мальчишка приподнялся на локтях, ткнувшись носом в густую рыжую шевелюру, тоже наслаждаясь моментом. А потом они начали говорить. До самой поздней ночи они говорили, говорили, говорили обо всём на свете: о самых ничтожных мелочах и самых глобальных проблемах, об этом мире в целом, о художественной гимнастике и у-шу, об Инге и Мишке, о каникулах и о школе, о летнем лагере, о доверии, о чувствах ненависти и любви, о том, что надо бы завести кота, но обязательно только одного, чёрного, а может, не кота, а пса, или попугая, или сову, или большую ящерицу... О том, что они не собираются терять ни секунды этой жизни, решив насладиться целой вселенной и друг другом... Спустя неопределённое количество времени девочка поднялась и помогла встать тому, ради кого она всё бросила. Перед глазами промелькнул мир Эфлары, который она помнила, отчаянно сохраняя в своём сердце. И кроме неё обо всей истории помнил лишь один человек: это был единственный подарок, который им двоим оставило Время... Тряхнув головой, Василиса бросилась помогать Лёшке убираться. Когда осталось только поднять последнюю кружку, оба потянулись к ней одновременно, соприкоснувшись на миг руками. Вторгаясь в зону его комфорта, она не боялась ему помешать. Ведь почти сразу после этого её приняла в объятия пара сухих чуть шершавых ладоней. Теряя целую душу в этом бездонном васильковом взоре, парень вдруг неожиданно для самого себя поцеловал её, настойчиво и необычайно нежно соединяя их губы в мягком сладостном танце. Этот момент, казалось, растянулся длиною в вечность, хотя и уложился в одной лишь минуте. Чуть отстранившись, Рознев очень серьёзно посмотрел подруге в глаза, стараясь найти там ответы на все вопросы, так терзавшие его сейчас. – Я чертовски скучала по тебе, Лёшка, – только и выдохнула она, находясь в опасной близости от лица мальчика. – Ты удивишься... Но я будто сто лет тебя не видел. – Ну... Может, почти, – улыбнулась Огнева. Скучала ли она по Эфларе? По отцу, по Фэшу, по друзьям, по восхитительному замку Черновод, по Дню Подарка Под Подушкой, по Чародолу и феям, по меньшевразу и янтарии, по возможности летать и часовать..? Да, конечно. И её сердце отчаянно болело от одной только мысли о параллельном удивительном часовом мире. Уткнувшись этому отчаянному парнишке лицом в нежную кожу шеи и закрыв глаза, девочка вдохнула родной домашний запах. Пахло пряниками и чаем, тренировками и медными монетками, а ещё... Чем-то неуловимо-привычным, обыкновенным. Своим. Жалела ли она о своём выборе, – спросите вы..? Василиса тихо усмехнулась Лёшке в ключицу, прижимаясь к нему поближе, чувствуя, как заваривается внутри счастье и оглушающе стучит в ушах кровь.Нет, совсем нет.