Te quiero "моя малышка"

POV Марисса. Интервью является одним из методов получения информации в журналистике. Пионером этого жанра в журналистике говорят был Генрих Бловиц — французско-чешский журналист, публицист и педагог. Классный был чувак, невероятно крут, посвятил всю жизнь журналистике. Не то, что некоторые халявные журналисты типа меня. Понимая, что до Бловица мне ох как далеко, я плелась с самого утра в Las Violetas, чтобы спокойно поговорить с Агирре наедине. К ним домой я не могла пойти после вчерашнего. Мексиканец так и не пришел, а я трусливо сбежала. Как в тумане помню вечерние события. Фелиппе прощается с нами, и плетет что-то про нашу с блондином любовь. Вообще не понимаю, как я согласилась на эту аферу. Бустаманте весь вечер заставлял меня напрягаться своими поглаживаниями и прикосновениями. Вообще-то, я просто сказала, что его все любят, это ведь правда, и что я тоже. В этот момент я не имела в виду именно то романтическое признание, которое делают действительно любящие люди. Черт! Черт! Конечно, я его люблю, но я не собиралась признаваться в этом кому-либо, даже самой себе, и тем более не собиралась говорить ему об этом! Когда я увидела в его глазах счастье, у меня аж коленки подкосились. Его поцелуй был таким обжигающим, что я поняла, что в моем солнечном сплетении что-то наглухо завязалось и не давало мне дышать. Едва оторвавшись от его губ, я быстро увернулась от рук блондина и побежала брать свою сумку. — Марисса, стой! — его мягкий голос еще больше заставил меня торопиться. — Пабло, это неправильно! — я старалась не смотреть ему в глаза. — В смысле неправильно? Мари, подожди! — он поймал меня за руку, я почувствовала, что вздрогнула от его прикосновения. — Пабло, мне надо идти! — выдернув свою руку я рванула в сторону двери. — Да, стой ты! Куда ты бежишь?! — не знаю, как он успел оказаться у выхода первым. Он удерживал дверь рукой, не пуская меня и не позволяя мне увильнуть от этого разговора. — Я тороплюсь, пусти! — стальная ручка не поддавалась моим попыткам, так как он был гораздо сильнее. — Мари! — его пальцы прикоснулись к моей щеке. — Открой дверь! — я сконцентрировалась быть строгой. — Подожди не беги, я прошу тебя! — блин, ну зачем так шептать? Я понимаю, что еще чуть-чуть и я растаю. — Открой мне дверь! — Марисса! — он немного повысил голос из-за моего упрямства. — Пабло, открой дверь! — Почему ты не хочешь просто поговорить? Я обещаю, приставать не буду. — Открой! — Ладно! — он открыл, и я устремилась бегом вниз по лестнице. Я не только услышала, но и почувствовала с какой силой он хлопнул дверью, так, что все окна в подъезде задребезжали. Я трусиха, я знаю. Подло сбежала от своих чувств. И это не потому, что мне было стыдно или страшно перед своим парнем Диего, а потому что я их боялась. Однажды, я уже испытала это. Наше юношеское расставание я перенесла очень болезненно. Мы так долго шли к друг другу, испытывая свои чувства на прочность, снова были вместе и как всегда возникли небольшие препятствия, разногласия и мы расстались. Тогда пережить и унять боль разлуки мне помогла мама. Сейчас ее нет. После ее потери я еле пришла в себя. В какой-то момент я решила, что должна быть уверенной в себе, не позволяющей себе слабость женщиной. Я хочу быть такой. Пусть со стороны, я выгляжу мерзкой, расчетливой, меркантильной, бездушной тварью. Зато мне не будет больше больно, страшно и одиноко. Поэтому от блондина мне надо было бежать, как от наркотика, который затягивает меня с каждым днем все больше и больше. Наша любовь приведет к новым ссорам, новым разногласиям и я уже не уверена, что смогу это вынести. Конечно же, Мия расстроилась, что нет материала для работы, времени на полноценное написание уже не было и поэтому она вынудила меня назначить встречу мексиканцу снова и просто записать беседу на диктофон. Когда я узнала, что Агирре предупредил Бустаманте, что будет поздно, я поклялась при следующей встрече придушить голубоглазого вруна. Мне сразу стал понятен его коварный план. Притворись моей девушкой! Гад! Он знает, что плохо влияет на меня! Знает, догадывается и чувствует, что меня невероятно влечет к нему! Запах свежей обжарки кофе чуточку улучшил мой настрой, когда я зашла в кафе и увидела там доброе лицо Мануэля. Уют и тишина давали прекрасную возможность обсудить текущие дела, посмеяться, тихо пошептаться и задать интересующие меня вопросы. — Как дела? — мы по-дружески обнялись. — Почему не дождалась меня вчера? Пабло сказал, что ты ушла десять минут назад. Вы поругались что ли пока были одни? — Нет, а что? — кажется он был не в курсе, что приходил брат блондина. Видимо Паблито не стал ему рассказывать. — Просто у него было ужасное настроение. — ПМС, наверно. — Агирре понравилась моя шутка и он отсалютовал мне пятерней. Взглянув на список вопросов, я улыбнулась. — Слушай, Ману, давай сделаем вид, что ты меня не знаешь, так ведь легче провести портретное интервью. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Запишем все на диктофон. — я подмигнула, и мой мексиканский друг с улыбкой кивнул. Обожаю его за то, что его не надо долго убалтывать и что-то доказывать если действуешь, по существу. Глотнув кофе, я включила диктофон, нажала на кнопку запись и заговорила, изменив тональность своего голоса на официальный лад. Интервью-портрет практически всегда сфокусировано на одном герое. Им может стать любой человек, который проявил себя в общественной жизни и поэтому привлекает взгляды широкой публики. Сегодня наш угол зрения сфокусирован на нового редактора нашего журнала «Буэнос-Айрес Лайф», Мануэля Агирре. — Добрый день, Мануэль мы знаем, что вас назначили на должность главного редактора совсем недавно. Вы уже имели опыт главного редактора? — Нет. Я был заместителем. — Должность главного редактора предполагает совмещение двух профессий: журналиста и руководителя. В каком процентном соотношении вы руководитель и в каком журналист? — Я думаю, у меня эта пропорция постоянно меняется. Сейчас я работаю в новой команде и поэтому пока сам стараюсь расписывать темы номеров, иногда удается написать статью если тема меня увлекает. — На данный момент большинство увлечено интернетом. Как вы считаете можно ли заменить печатное издание интернет версией журнала? — Красивый большой журнал, источающий тонкий аромат нового парфюма нельзя сравнить с бездушным жидкокристаллическим экраном. Конечно, более молодая аудитория неизбежно выбирает интернет-версию, но до ситуации, когда интернет сможет серьезно потеснить принт в сфере люксовой прессы, я думаю, нам еще очень далеко. В этот момент вижу, как Агирре берет журнал, лежащий сбоку на столе, и демонстративно понюхав, закатывает глаза. Это выглядело так по-мальчишески. — Многие главные редакторы журналов берут на себя управление сайтами своих изданий. Почему вы не делаете этого? Или это в планах? — Нет я не занимаюсь этим, но веду контроль. — Вместе с вами в «Буэнос-Айрес Лайф» пришел работать ваш фотокорреспондент. Вы давно знакомы? — Да, мы знакомы давно. Он отличный профессионал и надежный человек, который никогда не обманет. Вижу, что Агирре чуть не прыснул от смеха от моего выражения с вылупленными глазами и немым вопросом — Серьезно?! Не обманет?! — Вы планируете расширять аудиторию читателей? — Исследования показывают, что журнал читает основная работающая возрастная категория. Можно было бы мягко омолодить аудиторию. Понятно, что сегодняшним молодым больше присуще познание мира через картинку, а не текст. Мы будем понемногу менять соотношение текста и картинки. Поэтому я привел с собой Пабло Бустаманте. Он будет основным дизайнером. У него очень тонкая чувственность в выборе фотографий. — Какая рубрика будет визитной карточкой «Буэнос-Айрес Лайф»? — Визитных карточек несколько: «Люди» или, например, новая рубрика «Бизнес». Вообще считаю, что визитной карточкой «Буэнос-Айрес Лайф» всегда были его авторы-журналисты. Например, Мия Колуччи, Диего Торенго, Фернандо Олвидар и многие другие ребята. — Для завоевания аудитории многие издания вынуждены уходить в «желтуху». Вы планируете такое направление? — Я внимательно слежу за основными еженедельными изданиями в Аргентине и в мире. Немного желтой краски в общей палитре показано многим изданиям. Вопрос не в том, что писать, а как об этом писать. Если ты пишешь, как профессионал, как собеседник — это один вариант. Если писать, заглядывая в замочную скважину, — другой. — Ваши прямые конкуренты? — Не думаю, что их необходимо озвучить. — Давайте поговорим немного о личном. Думаю, это будет безумно интересно для многих дам. Есть ли у вас семья? — Нет. Я холост, но могу сказать, что сердце мое не свободно. — Мм, это очень интересно! Поделитесь с читателями? — Нет. Это очень личное. — Могу я осмелиться и предположить, что любите вы этого человека давно? — Да. Очень давно. Я влюбился с первого взгляда. — О, Мануэль, вы такой таинственный романтик! Ваша любовь взаимна? — Она была взаимна. А сейчас я пока не знаю. Как вы думаете, может ли женщина забыть свою школьную любовь? Честно сказать я еле сдерживала победоносную улыбку, представляя реакцию Мииты. — Если бы на ее месте была я, я могла бы точно сказать, что забыть вас было бы невозможно! — Спасибо. Я очень надеялся на это. — Вы кажетесь очень компанейским. Где вас можно встретить? Этот вопрос был задан специально для блондинки. — Дома. Приходите я угощу вас своей коллекцией чаев. Его глаза смеялись от моих отрицательных покачиваний головой. — Вы любите чаи? — Да. Я их обожаю. Чай меняет жизнечувственность. Например, с корицей поднимает настроение. А вы не знали? — Нет. — Тогда приходите, я вас угощу. Мое немое «никогда» все-таки вызвал хохот у моего друга. Он знал, что я избегаю его соседа. Мексиканец всегда был весьма проницательным. Отключив диктофон, мы посидели еще немного, вспоминая прошлое. Он рассказал, как проходил реабилитацию, как вспоминал частичками свое прошлое, как понял, что все это время очень сильно любил мою систер, и осознал это когда вновь увидел ее наяву. Я его понимаю. Чувства притупляются со временем, пока не увидишь человека вживую. Только визуальное восприятие, которое передается через информацию, которую мы видим и которую мы воспринимаем, соединяется с ранее сохраненными сведениями, давая нашему сознанию новый импульс на старые чувства. Оно возобновляет их новой силой, если чувства реально были сильны. = Как же я радовалась за Колуччи! Я бегом забежала в нашу гостиную, протянула ей диктофон и пристроилась напротив на полу, чтобы лучше видеть ее реакцию. — Что ты так радуешься? — ее улыбка порой напоминала мне мамину. Глаза добрые и красивые. А еще они умели скрывать свой ум за блондинистой головой. — Ты слушай, слушай! — я сидела довольная в ожидании. Ми показала мне большим пальцем вверх, это означало, что ей нравится начало. Потом вижу ее удивленные, но довольные глаза, скорей всего, она дошла до момента, когда он назвал ее имя в списке лучших журналистов. А потом они заслезились, и моя строгая, всегда сдержанная, уверенная в себе сестра расплакалась. — Эй, Ми, ты что?! — она испугала меня проявлением своей слабости.— Он любит тебя и любил всегда! Он вспомнил уже давно понимаешь? — Почему он не искал нас? Почему не искал меня? Я ждала его понимаешь! — она была очень расстроена, и я присела рядом и обняла ее за плечи. — Ну как он нас нашел бы? Хотя если подумать можно было бы найти, если захотел бы. А с другой стороны, он же сам говорит, что не знает любишь ли ты его. Поэтому он сомневался и не искал! — Ты права. Я ведь тоже не интересовалась им. — Так ты любишь его или нет? — для меня это был самый важный вопрос. Приятно понимать, что тебя все еще любят, но, если эти чувства взаимны, я думаю, это в сто раз приятнее. — Не знаю. Порой встречаюсь с ним в офисе и чувствую, как волнуюсь, как руки дрожат, когда кладу документы ему на стол. — Он тебя волнует! Что будешь дальше делать? — Ничего! — В смысле ничего? — Марисса, он сказал, что любит девушку, с которой учился. Может это кто-то другой, а не я! — Да это сто пудов ты! Ты сама это знаешь! Я с ним разговаривала, он не называл твоего имени, но говорили мы точно про тебя! Скажи ему хотя бы, что ты любишь его, чтобы он не мучился. — Что?! И не подумаю! — Ну и дура! — На себя посмотри! Ты же не признаешься даже самой себе, что любишь Пабло! — Я его не люблю! — Не ври! — Я люблю Диего! Поняла? — Никогда этого не пойму! Я ничего не ответила, так как вспомнила про Урколла. А где мой парень? Обычно он с самого утра звонил мне, а сейчас уже обед. Я подорвалась, чтобы позвонить ему, но телефон был отключен. Вчера я смогла только написать ему, что не смогу приехать и он расстроился. А теперь тишина. Все это было очень подозрительно. = Началась рабочая неделя. Колуччи так и ничего не сказала своему мексиканцу. Мексиканец переглядывался со мной многозначительными взглядами, но я не могла ему пока ничем помочь. Он мужчина и должен действовать сам. К тому же Диего пропал и у меня не было настроения. Не могу сказать, что скучала по нему, но сам факт, что меня кинули расстраивал меня. Видела несколько раз блондина и делала вид, что целиком и полностью занята, и что не могу уделить ему даже секунды. Он переживал, это было видно по нему. Чувствовала себя настоящей сукой, но держалась. Телефон брюнета всю неделю был не в зоне действия, и это послужило поводом для меня немного выпить. Уговорив Ми пойти в местный бар, я оказалась там пораньше и заказала коктейль. Мне было грустно. Мило воркующие соседи вызывали во мне зависть. Двое молодых обнимались и целовались в своем уютном диванном ложе. Было видно, что парень без ума от своей спутницы, прижимая ее к себе и зарываясь в ее волосах. Она жеманно прижималась к нему, осознавая при этом свою значимость, понимая, что желанна. Я любовалась молодой парочкой до того момента, пока меня не прервало неожиданное появление в этом заведении Мануэля. Твою мать, Колуччи подумает, что я все подстроила! — Привет! — Агирре присел ко мне за столик. — Привет! Как дела? — я немного занервничала. — Нормально. Почему одна? — Я жду Мию. А ты? — Да так хотел развеяться. — А где твой дружок? — У него нет настроения. — С чего бы это? — Понятия не имею. Уже целую неделю такой. — Мне оставалось только усмехнуться. — Он говорит, что позвонил не тому человеку, нарушил покой и теперь страдает от этого. Как только до меня дошел смысл сказанного, я буквально подскочила со своего мягкого места. Выяснить надо было немедленно! — Я сейчас приеду! — объяснила я сестре, которая именно в этот момент подошла к нашему столику. Я посадила ее напротив мексиканца и убежала. Взвинченная я торопила таксиста. Бегом поднялась по лестнице и торопливо тарабанила дверь в квартиру блондина. Увидев его удивленные глаза, я быстро зашла во внутрь. — Ты позвонил Диего и сказал, что я была с тобой в ту субботу? — ни привет ни пока, я начала сразу же с вопроса, который меня волновал. — Ну, во-первых, привет. — он спокойно закрыл за мной дверь, обернулся и сложил руки крест на крест. — Я тебе задала вопрос. Ты звонил Урколла? — его спокойствие и уверенность в себе, конечно же, меня задевали. — Должен был? — Откуда я знаю! Ты позвонил и сказал ему, что я была тут! — С чего ты взяла, что я так сделал?! — его невозмутимость дала трещину. — Да с того! Ману сказал, что ты ему сказал, что ты позвонил не тому человеку и нарушил чей-то покой. Я подумала, что ты позвонил Диего и нарушил мой покой! — А твой покой нарушен? — Слушай! Хватит отвечать вопросами на вопрос! Ты разговаривал с моим парнем или нет?! — Да не разговаривал я с ним, не переживай! И говорил я про себя и про брата, ты там вообще ни при чем. — Кстати, про брата! Ты обманул меня в прошлый раз, когда звонил Агирре и придумал всю эту историю с подставной девушкой! Я еще не успела убить тебя за это! — я кинулась бить его двумя руками по плечам. А он схватил меня в ответ за плечи и потряс слегка. — Мари, успокойся! Это была шутка! — Ты меня достал уже своими приколами, придурок! — Ты меня тоже достала! У тебя все! Выяснила, что я не звонил?! Тогда уходи! — он не дал мне ничего ответить и также, как и в прошлый раз открыл дверь и выставил в наружу. — Ты дурак! — крикнула я в дверь. — Ты понял Бустаманте! Я тебя ненавижу! Дверь внезапно открылась, а я немного испугалась, вид у него был просто устрашающий. — Я тебя тоже ненавижу, дура! Иди к своему идиоту Урколла! И чтобы не появлялась у меня дома больше! — было видно, что от злости его мускулы на лице затвердели и высвечивались. — Да его уже нет! И это все из-за тебя! И вообще пошел ты! — я сама не своя дернулась вниз по лестнице. — Значит ты ему не нужна, идиотка! Я остановилась и не могла двигаться. Он прав я ему не нужна. Слышать это было так оскорбительно. Я присела на лестничном проеме второго этажа и там же разревелась. Кажется, мои нервы не выдержали и дали о себе знать или это влияние двух бокалов крепкого коктейля. — Эй, Мари, прости меня! Я не хотел тебя обижать! — сильные руки Пабло подняли меня и прижали к себе. Я чувствовала себя пушинкой в его руках. Он занес меня в квартиру, толкнул дверь ногой, прошел в гостиную, сел на диван вместе со мной. Его руки нежно прижимали меня к себе, а я ревела. — Я такая грубиянка, сука, и я никому не нужна! — чувствовала, что вою, как малое дитя, но не могла остановиться. — Не плачь, прошу тебя! Прости, прости, прости! — она начал целовать меня в щеки. — Моя маленькая! Моя нежная, моя красавица! — Ты правда думаешь, что я не долбанутая? — я посмотрела ему в глаза, они были так близко. — Я правда думаю, что ты самая лучшая! — прошептали его губы. Его голос стал таким томным, что я вновь почувствовала томление изнутри. — Самая лучшая мартышка! В полутьме его глаза казались ярко синими, губы такие манящие и руки горячие, и шепот магический и сексуальный. — Малышка моя, ты знаешь, что ты меня очень сильно волнуешь! Особенно сейчас в этом платье. Наверно я сошла с ума, и поэтому потянулась к его мягким губам, а он как будто ждал этого момента. Его поцелуй был быстрым, страстным и жарким. А потом он внезапно прервал его и заглянул мне в глаза, все сомневаясь в правильности наших действий. Не выдержав долгого изучающего взгляда, мы накинулись на друг друга словно сумасшедшие. Его футболка первой полетела в никуда, а за ней последовало мое платье. Его накачанные формы сводили меня с ума. Пабло приподнялся и подхватив меня на руки понес в сторону его спальни. Словно огромной неуправляемой волной меня накрыли чувства. Не помню, как давно я так сильно желала близости. Словно в тумане помню его шепот, его сладкие множественные поцелуи, его руки, себя наполненную им и наши безумные совместные стоны…