Te quiero "моя малышка"

POV Мия. Господи! Никогда раньше не думала, что буду заниматься этим ужасным делом – психотерапией. Конечно, не в профессиональном плане, а так, лишь восстановлением душевного баланса близких мне людей. Ну очень близких! Все это началось еще на четвертом курсе колледжа, когда Фелиситас – моя подруга детства, не могла спокойно переносить свою подростковую беременность и плакала ночами напролет. Тогда я и думать не могла, что смогу успокаивать людей и оказывать им дружескую поддержку, смогу найти соответствующую тактику общения с ними, помогая при этом в сложной ситуации, не добавляя им лишних переживаний. И тем более, я не ожидала от самой себя, что смогу помочь им найти выход из положения и сгладить волну переживаний. Вот и сейчас, увидев Мариссу, лежащую на диване и прикрывшую свою голову подушкой, я присела рядом и погладила ее по спине. - Марисса, Марисса! – я старалась мягко позвать ее. Она только хмыкнула. - Не буду спрашивать, как дела, судя по твоему состоянию! - Андраде никогда раньше не нравилось излишнее проявление нежности, но сейчас она была такой непредсказуемой, что я старалась вести себя исходя из ситуации. - Правильно делаешь, не спрашивай! – услышала я голос своей сводной сестры с ноткой обиды. Мы с моей родственницей не кровные сестры. Первое наше знакомство произошло на третьем курсе нашего славного колледжа Элит Вей Скул и было для кого-то шокирующим и веселым, а для кого-то немного трагичным. Сближаться мы начали немного, совсем на йоту, только на четвертом курсе, и то с периодическими ссорами и разногласиями. Сказать честно, вначале я просто ненавидела самоуверенную, невоспитанную грубиянку Мариссу Спирито, в последствии ставшую Андраде. А затем, незаметно для самих себя мы стали настоящими сестрами, особенно после того, как мой отец Франко Колуччи и мать моей сестренки, знаменитая модель Соня Рей, связали себя узами брака. По окончанию четвертого курса мы со всей нашей семьей уехали жить в США, штат Флорида. Это долгая история. Отец нашего однокурсника и первой большой любви моей сестрички - Пабло Бустаманте, бывший мэр города – Серхио Бустаманте не снял запреты на папин бизнес. Видимо его ограничения были поставлены до его ареста и вопрос об снятии арестов властью больше не рассматривался. Серхио получил условный срок и влиял на политику исподполья. Было очень тяжело и отец решил продать свои последние свободные активы и начать бизнес в Штатах. Соня была только рада такому стечению обстоятельств, ей очень хотелось попасть в Голливуд. Честно сказать я тоже была рада, потому что любовь всей моей юности – Мануэль Агирре, так и не вспомнил меня после операции и улетел к себе в Мексику на восстановление. В то время, я думала, что самым активным противником переезда в другую страну будет Марисса, но у нее пошел разлад в отношениях с Паблито из-за его отца и она захотела незамедлительно покинуть страну. Пятый курс мы закончили в колледже в городе Тампа, в котором отец пытался основать свой бизнес. Учебу нам удавалось совмещать с курсами английского языка. Адаптация и полная занятость не давали нам времени для грусти. Не могу уверенно сказать, что мы совершенно не скучали. К нам на каникулах несколько раз приезжали наши подруги Вико, Луна, Лаура, Фелиситас с малышом. Лухан смогла навестить нас только один раз. Уезжать с нами из страны она не захотела. Соня оставила ее и Начо под попечительством своей помощницы Пеппы. Бизнес едва-едва продвигался. Жили мы в основном на заработок моей мачехи. Не знаю даже в какой момент своей жизни мы с Андраде решили поступить на журналистику. Наверно, насмотрелись очень популярный в то время сериал «Последняя статья журналиста». Первые два года студенчества были сложными. На третьем курсе, едва мы успели оклематься, привыкнуть к языку, к американцам, как в нашей семье случилось страшное несчастье. Соня и папа попали в аварию, когда возвращались из Майами. Известная модель погибла на месте сразу, а папа два месяца лежал в реанимации. Людям свойственно реагировать совершенно по-разному на те или иные события жизни. На данный факт, скорей всего, влияют особенности темперамента, воспитание, степень самовнушения или ряд других обстоятельств. Иногда даже любое неосторожное слово способно сломить волю человека, не говоря уже о несчастье, которое может случиться с любым из нас и буквально убить человека. Когда мы с сестрой впервые узнали о случившемся, нашей реакции было абсолютно не передать. Казалось будто тебя столкнули в пропасть и ты летишь вниз в темноту, ты не знаешь как спастись и хочешь чтобы ты наконец разбилась и эта боль и пустота в груди ушли навсегда. Я всегда была уверена, что моя Марисса сильнее, смелее, уверенней в себе, чем я. Но после потери матери, именно мне пришлось восстанавливать ее уверенность в себе, ее желание жить, ее смех, ее жизнерадостность. Никогда не задумывалась над тем, что ее настоящим жизненным стержнем была Соня. У меня же самой не было рядом матери с самого детства. Возможно именно это сказалось на том, что я легче пережила это горе. За те два месяца, пока отец лежал без движения я смогла осознать, что лучше человеку умереть сразу нежели жить овощем. Нередко внутренняя слабость человека настолько тщательно маскируется под панцирем уверенности в себе, что окружающие ошибочно воспринимают его как очень сильную надежную личность с практически не разрушаемыми волевыми качествами. Либо такие люди всегда кажутся такими, благодаря близкому человеку, как мама. Эти люди сами этого не замечают, что именно мать дает им силу, дает энергию, дает уверенность в себе. Моя сводная сестра была именно такой и ее силой, ее опорой была Соня Рей. Мне казалось, что у моей сестренки сдвинулась психика. Слава Богу, дело не дошло до транквилизаторов, но седативными препаратами, оказывающими мягкий успокоительный эффект, мы пользовались частенько. Благо, они не вызывают зависимости и привыкания. Моя кареглазка вроде бы и стала той же Мариссой что и раньше, но иногда, даже не иногда, а частенько стала впадать в депрессию, истерить и могла быть еще более жестокой и расчетливой. Я думаю, это ее новая маска, которой она прикрывала свои переживания. Самое ужасное – это то, что она не хотела учиться, и тем более, она не хотела работать. Со своим ужасным поведением, она не удержалась еще ни в одном журнале, ни в одной газете более трех месяцев. - Тебя опять уволили? – спросила я невзначай, направляясь на кухню, чтобы приготовить нам что-нибудь легкое на ужин. У нас небольшая квартира, которую мы смогли купить на оставшиеся от родителей деньги и конечно же не в США, а в Буэнос-Айресе. Дом родителей в США после их смерти я продала, оплатила нашу учебу, оплатила долги и положила остальное на депозит, который давал нам с Андраде возможность не искать работу во время учебы. - Нет! – дернулась моя капризуля. - Ты не можешь закончить статью, а у тебя сроки? – предположила я, ожидая ее дальнейшие действия. Она подняла свою голову с безумной прической. Я так и знала! - Ты мне поможешь же, да? – Марискино «поможешь» означало то, что она еще не начинала даже писать свою статью и она надеялась, что я напишу ее за нее. Со мной это прокатывало уже раз двадцать. Она начинает нести всякий бред по своей работе, мне приходится переделывать и вставлять свои комментарии и в итоге получается хорошая статья, написанная практически на восемьдесят процентов мной. Конечно, же мне не в тягость, но все же. И если бы она не умела! Она может получше чем, я, но ленится напрягать свой маленький извилистый мозг. Глазки у нее сейчас были такие же, как у того кота с мультика. Большие, черные и умоляющие. - Ладно! – немного с раздражением я согласилась, так как мне надо было сообщить ей самую важную новость за последние дни, точнее месяцы, а может и за последние годы. - Я люблю тебя! – ее плохого настроения как будто и не было. Она подбежала ко мне и принялась разглядывать мои приготовления, - Че есть будем? - Ну и наглая же ты, Андраде! – не вытерпела я такого поведения. Она обвела меня вокруг пальца! - Я люблю тебя! – она чмокнула меня. Мы вместе доготовили наш легкий ужин и сели трапезничать. Моя Сис бурно рассказывала, как Родригес – это наш новый временный шеф потребовал у нее ее статью про новое видение мира нынешней молодежью. Андраде взяли помогать вести в нашем журнале «Буэнос-Айрес Лайф» несколько рубрик, и в том числе по рубрике «Мнения». Я вела только одну рубрику «Люди». Для этого мне каждый раз необходимо было встретиться с одним известным человеком нашего города, брать интервью и описать его жизнь так, чтобы читатели увидели только положительные черты героя. Казалось бы, ничего сложного, но добиться встречи и вызвать человека на откровения, да еще потом лестно описать его жизнь, даже если она таковой не является, оказалось весьма нелегкой задачей. Наш журнал выходил раз в три недели, Марисса всегда тянула свои статьи до последнего дня, а потом обливала грязью требовательного редактора. Бывший главный редактор уволился и на его место временно поставили другого. Моя сестричка надеялась, что этот выпуск журнала обойдется без ее статьи и никто не вспомнит про нее. Но не тут-то было! Бывший шеф, по-видимому, оставил полный список своих незаконченных дел и детальную инструкцию по работе с каждым журналистом. - Козел недоношенный! – наконец-то, моя единственная родственница эмоционально закончила свой рассказ, а то у меня уже уши свернулись от ее речевых оборотов. - Знаешь у меня есть новость для тебя. – я поставила свой стакан воды на стол. - Какая еще новость?! Только не говори мне, что не сможешь мне помочь! – Андраде подозрительно на меня глянула. - Завтра нам назначат нового главного редактора. - Да?! И кого? Надеюсь это не будет этот ненормальный Хуан Карлос! - предположения Мариссы были небезосновательными. Хуан Карлос - первый помощник нашего бывшего редактора, был очень скользким человеком. - Нет не он. Это человек не из нашего журнала, – я намеренно тянула время. - Ну и кто же?! Я его знаю? – вижу, что интерес у нее немного упал. - Да ты его знаешь. Точнее мы его знаем! – любопытство снова проснулось и отразилось в глазах моей сестренки. - Говори быстрее! – она даже приподнялась на своем стульчике, на котором умудрилась почти лежать. - Это наш очень давний знакомый – Мануэль Агирре. – якобы без интереса к его личности, без эмоций, сообщила я имя нового главного редактора. - Что?! – Андраде подорвалась от счастья, - Ману! Наш мексиканец Ману будет у нас редактором! - Господи, спасибо ты есть! Я попрошу у него повышения своего жалования! - не могла остановиться моя сестрица. - Эй! Стоп! Марисса! Какое жалование? Мы не видели его с шестнадцати лет, может он даже не помнит нас! Может к нему не вернулась память после операции! - ее поведение возмутило меня. - Так я ему верну, эту самую память! Ну или ты ему напомнишь обо всем! – это был явный толстый намек на наши подростковые отношения, а ее игриво приподнятая бровь особенно подчеркивала его. - Слушай, может у него семья, дети! Прекрати так веселиться! И кстати, он придет со своим фотожурналистом! Догадайся с трех, нет с двух, нет с одного раза, кто это?! - Бустаманте что ль?! – сестрица сразу догадалась. А я не поняла, она обрадовалась или нет. У нее было такое выражение лица, будто она нечаянно проглотила муху. Рот приоткрыт и глаза бегают. - Вот это да! - И еще, между прочим, завтра в нашем кафе под редакцией будет небольшая вечеринка по поводу назначения нового шефа! Ну как всегда наши подлизы заказывают. Ты же знаешь, они это умеют. - Ладно! Если будет вечеринка, значит надо идти веселиться! Надо одеться как следует! – она рванула к себе в комнату, и напоследок выкрикнула, - Не забудь, ты мне обещала статью! Ну это уже совсем нахальство!