Освобождение / Breaking Free

Часов в камере у Ганнибала Лектера, само собой, не было, однако его внутренний хронометр был намного лучше многих механизмов. Ланч был подан ровно в полдень, ибо Барни оставался неизменно пунктуален – значит, сейчас уже два часа пополудни. Клариса Старлинг задерживалась. Технически, так говорить неверно, напомнил он себе; поскольку у него не было гарантии, что она вообще придёт. Эти визиты больше не входили в её обязанность, как это было прежде, на протяжении последних восьми месяцев – каждую третью субботу в час дня. Теперь она приходила по собственной инициативе, а не как официальный представитель Джека Крофорда. В ожидании её прихода Барни уже поставил металлический складной стул. Лектер прислушался к странному чувству, которое крошечным червячком начинало шевелиться у него внутри. Что это – беспокойство? Разочарование? Или, может, гнев? Хмм. С каких это пор он стал зависим от регулярности её визитов? Да, она несколько приглушала его скуку, была прекрасным партнёром в словесных баталиях, однако Клариса Старлинг не являлась для него чем-то жизненно необходимым. Её присутствие было желательно, но не обязательно. Хотя, он имел право сердиться, если она собиралась прекратить свои посещения. А поступить так без предупреждения было бы слишком грубым поступком. Но Кларису Старлинг вовсе не назовёшь грубой – значит, дело в чём-то другом. Итак, что-то помешало ей прийти как обычно. Существует множество причин, которые могли изменить привычный распорядок её жизни, но то, что заставило пропустить встречу, должно быть чем-то значительным, из ряда вон выходящим. Возможно, она придёт завтра и всё объяснит; а возможно, ему придётся ждать до следующего месяца. Или очень скоро Барни покажет ему газету, где будет напечатан её некролог. Слишком много разных вероятностей, недостаток информации, а ещё беспокойный разум – эти три составляющие могут превратить замкнутую тюремную жизнь в настоящий ад . Или, подумал он, слыша сквозь раздражающие выкрики из соседних камер звук открывающей железной двери в конце коридора, или я всё узнаю прямо сейчас. Доктор подошёл ближе к стеклу и склонил голову, внимательно прислушиваясь. Так, шаги Барни – но медбрат идёт медленнее обычного. С ним кто-то есть, но это не похоже на твёрдый, уверенный шаг Кларисы. Больше напоминает звук чего-то волочащегося по земле, или как будто кто-то идёт, шаркая ногами. И ещё это лёгкий скрипящий звук, словно подошвы кроссовок по деревянному полу. Странно. Барни говорит слишком тихо, трудно всё разобрать. – Может, постоишь?.. Ещё один стул... А в ответ – какое-то неясное бормотание, неужели это голос Кларисы? Почему Барни не попросит её говорить громче? Неважно; Барни отвечал: – Ты уверена?.. буду присматривать... дашь мне знак, если... – Спасибо, Барни, – на этот раз точно её голос. Она говорит тихо, чуть сильнее обычного растягивая слова. Голос звучит устало. Неужели проспала? Вот ещё какое-то бормотание... Наконец, голос Барни, звучащий в обычном тоне: – Через минуту вернусь со вторым стулом. – Не торопись, Барни. Я никуда не спешу. Может, доктор Лектер меня ещё и выгонит за то, что опоздала. Доктор отступил от стекла и принял нейтральную позу в ожидании появления своей посетительницы. Она должна была появиться через несколько секунд – именно столько нужно, чтобы преодолеть оставшиеся метры до его камеры. Но вместо этого доктор Лектер продолжал слышать эти странные волочащиеся и скрипящие звуки, а ещё быстрые шаги Барни, который ушёл, а затем вернулся. И хотя лицо доктора оставалось бесстрастным, он всё же был заинтригован, когда медбрат принёс второй складной стул и поставил его рядом с другим. Ещё больших усилий доктору Лектеру стоила следующая минута, когда ему пришлось подавить в себе удивление – и гнев – при виде Кларисы, которая с шаркающим звуком появилась перед ним. Его веки дрогнули, а руки, скрытые и сложенные за спиной , с силой сжались. Однако он заставил себя произнести спокойным голосом: – Я смотрю, Барни, сегодня Вы мне принесли раненую птичку. Глаза доктора внимательно изучали, ничего не пропуская в облике Кларисы. Она была одета в тёмно-синий тренировочный костюм с эмблемой ФБР, вышитой на штанине. Правая нога была в гипсе, отчего штанина казалась раздутой. Правая рука опиралась на костыль, с тем чтобы перенести вес с больной ноги на здоровую. Левая рука Кларисы покоилась на перевязи и была крепко прижата к телу. Яркий тёмно-фиолетовый синяк красовался справа на шее, выглядывая из-под воротника толстовки. Синяк особенно выделялся на фоне белой полоски от перевязи, накинутой на шею поверх воротника, и был подозрительно похож на следы пальцев. – Она большая упрямица, доктор. Сама спустилась сюда по всем ступенькам, после того как Чилтон сказал, что лифт предназначен только для сотрудников больницы и для перевозки пациентов. – Неужели сама? – ещё одна мысленная заметка по поводу старины Фредди; если этот глупец продолжит столь же дурно обращаться с Кларисой, то действительно станет заклятым врагом доктора, каким он себя уже давно мнит в своей трогательной наивности. – Очень похвально со стороны нашего директора являться на работу в субботний день. Барни пожал плечами, как бы извиняясь; краткая вспышка гнева мелькнула на его обычно безмятежном лице. – Из приёмной позвонили ему домой, чтобы спросить разрешение для посетителя на пользование лифтом. Если бы они сначала связались со мной, я бы поднялся за ней и сам доставил сюда на лифте, и неважно, разрешил бы это директор, или нет. Доктор Лектер наблюдал, как Клариса осторожно опустилась на свой обычный стул. Барни быстро присел на колени и помог ей водрузить загипсованную ногу на второй стул, стоявший рядом. Она благодарно улыбнулась, но улыбка вышла вымученной. Было очевидно, что приход сюда был связан для неё с огромным перенапряжением. – Спасибо, Барни. – Не за что, Клариса. Отдохни тут немного. Когда соберёшься уходить, махни мне рукой, – и он указал на камеру, укреплённую в углу под потолком. – Только не пытайся сама добраться обратно, поняла? Лектер отметил, что она немного медленно кивнула в ответ, однако сопротивляться и протестовать не стала. Барни поднялся на ноги, на какое-то время заслонив собой молодую женщину-агента и не давая доктору видеть её лицо. Точно так же она в тот момент не могла видеть выражения лиц обоих мужчин. Повернувшись к доктору, Барни слегка расширил глаза и кивнул головой, как бы давая понять, что сегодня доктор Лектер должен позаботиться о Кларисе. По крайней мере, именно так жест Барни был истолкован. Доктор серьёзно кивнул, выражая понимание. Он ничуть не был оскорблён этим напоминанием, в котором совершенно не нуждался – наоборот, доктор выглядел весьма очарованным таким заботливым и бережным отношением к Кларисе со стороны медбрата. Подобная забота может в будущем сослужить хорошую службу. – Ладно, я вас оставлю. Общайтесь, – сказал Барни и проворно удалился. – Добрый день, Клариса, – начал доктор Лектер. – Я бы мог сказать, что Вы хорошо выглядите, будь это действительно так. – Ничего, доктор. Я предпочитаю горькую правду, а не сладкую ложь. Она говорит медленно, заметил он, и шипящие звуки звучат немного неотчётливо. Пристально посмотрев ей в глаза, доктор Лектер отступил в сторону; Клариса вяло проследила за этим движением, и доктор заметил, что зрачки её ненормально расширены. Значит, приняла лошадиную дозу болеутоляющих. Однако лекарства не могли в достаточной мере облегчить ту боль, которая так и читалась у неё на лице. – Я сегодня опоздала, доктор. Извините. Просто я сейчас не могу сама водить, так что пришлось почти целый час уговаривать Делию. Она не выпустила бы меня из дома, не накачав прописанными лекарствами, так что я сегодня, увы, не в лучшей форме для интеллектуальной беседы. Но я надеюсь, что Вы, доктор, примете во внимание это обстоятельство. – Опасное предположение, Клариса, однако в высшей степени верное. Обещаю, я буду эталоном галантности и сдержанности, – он шагнул вперёд и как бы мимоходом прислонился к стеклу. – Вашей подруге вообще следовало оставить Вас дома сегодня. Клариса улыбнулась. – Придётся мне сказать Арделии, что Вы были с ней согласны. И тогда, возможно, она изменит своё мнение, просто из духа противоречия, – Клариса собралась пожать плечами, однако остановилась, решив лишний раз не шевелиться. – Я очень настаивала на том, чтобы приехать. – О, правда? И почему же, Клариса? – спросил он, едва заметно копируя её акцент. – Если скажете, что соскучились по моему прекрасному лицу, то вгоните меня в краску, чего доброго, – завершил доктор, подкрепляя свои слова лёгким дрожанием полуопущенных ресниц. Она непонимающе вытаращилась на него. Ну а доктору возможность удивить её доставляла огромное удовольствие. – Думаю, я приняла слишком много таблеток... – А я думаю, что Вы приняли достаточно, Клариса. Вам бы сейчас лежать в мягкой постели, отдыхать под действием болеутоляющих средств, а Вы вместо этого сидите в покрытом плесенью подвале, на неудобном стуле, и морщитесь от каждого движения. Зачем? – Я хотела... мне было нужно... увидеть Вас. – Почему, Клариса? – повторил он. – Скажите мне. – Я не... – она напряжённо нахмурилась, крепче вцепившись в свой костыль. – Просто мне было это необходимо. – Ладно. Но мы ещё вернёмся к этой теме, ммм? А пока расскажите мне про свои ранения. Вы получили их, спасая ягнят? Этот новый вопрос как будто добил её. – Нет, – сказала она угасшим голосом, так тихо, что едва можно было различить её слова на фоне непрекращающегося шума, издаваемого обитателями соседних камер. Доктор Лектер внимательно вглядывался в её шевелящиеся губы. – Он всё равно умер. – А Вы хорошо знали умершего? – В Академии он учил меня стрелять, – голос Кларисы звучал отстранённо и безжизненно. Она ещё ни разу не плакала, заключил доктор, её горе заперто внутри. – В четверг был мой первый настоящий рейд. Бывший учитель включил меня в свою команду. Значит, всё случилось менее сорока восьми часов назад. Ей нужны друзья получше, чтобы ухаживать за ней. Будь эта задача возложена на него, Клариса Старлинг сейчас спала в удобной постели, обеспеченная всем необходимым для скорейшего выздоровления. Нет, не так – будь он рядом, она вообще не была бы ранена. Доктор знал, что это лишь фантазии, не более. Вряд ли у него когда-нибудь будет возможность осуществить своё желание оберегать её. Он вернулся мыслями к текущему разговору. Взор девушки был слегка затуманен – очевидно, она даже не заметила возникшей паузы. – Учитель верил в Ваши способности. – Да... – И что, Вы не оправдали доверия? Неужели Ваша подготовка оказалась недостаточно хороша? Её лицо исказила гримаса. – Дело вовсе не в подготовке, доктор. Но да, доверие было поругано. Не только его, моё тоже. Вся эта история была полная хе... в смысле, очень нехорошая была ситуация с самого начала. Мы помогали УБН провести эту операцию с наркотиками. А там, на складе, они всё знали и были готовы к нашему появлению. Знали наш план проведения операции. Поэтому они просто дождались, пока мы войдём, а потом открыли огонь. – Такая высокая осведомлённость указывает на то, что у них где-то есть свой человек, посаженный на хорошее место и имеющий доступ ко всей оперативной информации. – Да. Предатель. Сейчас ведётся внутренне расследование, пытаются найти, откуда произошла утечка. Но это уже неважно. Бригем всё равно мёртв. А я убила четверых, один из которых должен был сидеть в школе на уроке математики, а не стрелять по федеральным агентам. – Ммм... Но вовсе не это больше всего мучает Вас. Так, Клариса? – Не это, – прошептала она. – Не это, – повторил он, приготовившись ждать продолжения. – Они не должны были ничего знать. Тогда бы мы повязали всю банду без единого выстрела. Но теперь я знаю, что где-то в Бюро есть человек, работающий вместе со мной, дававший ту же присягу, что и я... но только он лжец. Который думает, что деньги важнее шанса защитить людей от наркотиков, важнее человеческих жизней. Боль и растерянность ясно читались на её лице. Как она была прекрасна в своей трагедии; доктор Лектер старался запомнить мельчайшие детали в выражении лица девушки, чтобы затем перенести их на свой рисунок. Стрелка её морального компаса больше не указывает на ФБР. Доктор Лектер был рад, что прозрение агента Старлинг наступило рано, а не поздно; хорошо, что ему не придётся созерцать её медленную деградацию и превращение в винтик бюрократической машины. Этого не произойдёт. Только не с его Кларисой. – Ваши коллеги, как я понимаю, не являются образцом столь чтимых Вами добродетелей? – Думаю, нет, доктор. Некоторые уж точно не являются. – И каково же это, Клариса, осознавать, что Вы не можете доверять своим сослуживцам? Понимать, что они, как говорится, не «прикроют Вашу спину» в случае чего? Она заёрзала на стуле и откинулась на его металлическую спинку, рассеянно теребя свою повязку на руке. – Это неприятное чувство, доктор. – Поточнее, пожалуйста. – Когда не знаешь, кому можно доверять, в итоге не доверяешь никому. И тот, кто мило улыбается тебе в лицо, возможно, уже готов продать тебя за свой шикарный отпуск, дом, яхту, или что там ещё взбредёт в голову. Её глаза были словно подёрнуты плёнкой боли, но было трудно сказать, боль какого характера преобладала: душевная или физическая. Доктор Лектер ощутил внезапное желание утешить свою собеседницу, но подавил в себе подобный импульс. Необходимо обдумать это, но позже, когда останется один. – Я не к этому готовилась, доктор. Я думала, что служу правосудию. Правде. Думала, что защищаю невинных, – её лицо снова исказилось гримасой, которую доктор счёл проявлением разочарования. – Да, я знаю, как всё это звучит. – И как же? – Наивно. По-детски. – Ммм. И теперь Вы очутились в змеином логове, и окружающие вас гадюки способны наброситься в любой момент, когда это будет им выгодно. – Я доверилась ФБР. И это было моей ошибкой. Клариса опустила голову – интересно, это знак стыда или просто усталости, подумал доктор Лектер. Осторожность, напомнил он себе, прежде всего осторожность. Ему предоставилась прекрасная возможность, которую грех упустить, однако неверно подобранные слова могли заставить Кларису вернуться к своему жестокому коррумпированному муженьку. Нет, резкость и напор сейчас не помогут. Он должен мягко подтолкнуть её в нужном ему направлении. – Но ведь так было проще, да, Клариса? Позволять Бюро решать, что хорошо, а что плохо? Идти туда, куда укажут хозяева? – продолжал он спокойным тоном, словно ведя лёгкую светскую беседу. Такая стратегия была выбрана намеренно. – Они говорили, кто «плохие парни» и каких ягнят нужно спасать. Сжав губы, она кивнула. Жаль, что она так и сидит с опущенной головой, и он не может заглянуть ей в глаза. Клариса снова заговорила, и её шёпот заполнил пустое пространство между ними двумя. – А может, им наплевать на ягнят. Может, у меня с ними разные цели. Как мне следовать тому, во что не верю? – А может, это и не нужно. Может, Вы сами должны вести за собой, Клариса. Она молча переваривала эту идею. Доктор знал, что в определённый момент это к ней придёт: в голове возникнут нужные связи, и она осознает то, что ей всегда было известно. – Вот поэтому я должна была прийти сюда. Это не могло ждать. – Её зрачки расширились в лёгкой панике. – Вы другой. Вы следуете своим собственным принципам и не подчиняетесь никаким хозяевам. Но я... я не Вы, доктор. – Верно, Клариса, Вы – это целиком и полностью Вы, никто другой. К тому же, Вы ещё молоды, и можете сами решать, кем быть и какой быть. Если хотите, позвольте ФБР вести Вас за руку, словно слепую. Или начните внутреннюю войну против их коррупции. Или Вы можете выбрать совершенно иной путь. Но помните, что Ваш выбор – он только Ваш и больше ничей. Она закрыла глаза, борясь с собой в стремлении снова обрести спокойствие и хладнокровие. Доктор Лектер позволил ей отдохнуть необходимое время, а сам принялся рассматривать её и то, как она держалась – сломанные рёбра, скорее всего, перебинтованные – и признаки изнеможения на лице, которые она уже не старалась спрятать от него. Интересно, почему: потому что у неё больше не было сил на это, или потому что поняла бессмысленность таких попыток? Или, прошептал тихий голос в глубине сознания доктора Лектера, всего лишь потому, что она чувствует себя здесь в безопасности. Со мной. Нужно было срочно сменить тему. Он обратился на поиски подходящего предмета, о котором можно было завести разговор. – Ваша подруга ждёт в машине, Клариса? Она медленно покачала головой и улыбнулась уголком рта. – О нет, она без возражений и с удовольствием отправилась по магазинам, вооружившись моей кредиткой. Я сказала ей, что позвоню, если нужно будет забрать меня раньше окончания приёмных часов. – А-а, прекрасно. Значит, у нас ещё есть время. Скажите, Клариса, что Вам известно об Австрии? – Кроме фильма «Звуки музыки»?* – Ну, если Вы, моя дорогая, захотите исполнить для меня серенаду, то я сообщу, что из музыки предпочитаю, а пока что хочу услышать список Ваших «Любимых вещей»**, я настаиваю. Доктор Лектер продолжил добродушно-шутливый разговор ни о чём. Наконец, время посещения завершилось, и Барни вернулся, чтобы проводить Кларису наверх. Мне удалось заставить её улыбнуться, подумал доктор; удалось заставить её взор сиять вопреки застилавшей его физической боли. Доктору Лектеру должно было прийти в голову, что в последнее время осуществление подобных маленьких миссий для него стало главной жизненной задачей. Эта ситуация должна была обеспокоить его, однако доктор не мог себя заставить всерьёз задуматься об этом. Гораздо больше его волновало другое: под действием обстоятельств Клариса Старлинг соскользнула с прежнего пути. Значит ли это, что однажды её путь будет пролегать рядом с Ганнибалом Лектером? Время покажет. А доктор тем временем будет поощрять и развивать в ней дружеские чувства, заодно проверяя почву и готовясь к очередной возможности побега, которая так и плывёт к нему в руки. Не очень-то успешно получается ухаживать за женщиной, находясь при этом за решёткой. ___________________ *«Звуки музыки» – музыкальный фильм 1965 года. **«Любимые вещи» ( Favorite Things) – популярная песня из этого фильма.